Кровь, любовь и антибиотики

Саржан Иманов

Кровь, любовь и антибиотики

1.

Он проснулся от звонка телефона, эта электрическая трель пластикового врага всех врачей на дежурстве с резиновыми кнопками фирмы «Панасоник», этот звук раздается на всю комнату, словно ему не хватает места или ему кажется, что его не услышат, даже после работы этот звук где-то в других организациях вызывает не приятные эмоции, связанные с твоим недосыпом, чьей-то болью и бессонницей.

Каждый врач, который дежурящий в экстренном отделении хирургии ненавидит телефоны – городские, мобильные любые которые звонят ночью, а еще хуже на рассвете, когда дежурство подходит к концу. Он уже проснулся, сон становится очень чутким, через жалюзи уже пробиваются утренние лучи, заглядывают в комнату осторожно, украдкой. Их видно, но свет еще не такой навязчивый как дневной, желтый и острый. Берет трубку, в такое время, в этом отделении, в его дежурство всегда один ответ «Да!». Короткое, четкое, с деланным видом отсутствия сна и серьезности, не много раздраженное.

В трубке слышен тоже не много раздраженный голос медсестры – Поступает, ножевое, самообращение.

– «Берите анализы, сейчас иду».

Надеваешь шлепанцы-сабо так полюбившиеся врачам и поварам их ход тихий, плавный, а внутренняя часть подошвы мягкая, как будто по облаку наступаешь, а на мокром линолеуме или кафеле они практически не скользят. Идешь по коридору бесшумно под стать месту и времени, предрассветные часы в больнице всегда тихие и безмолвные.

В голове роится, судорожно перебирая варианты только одна мысль: Кто там поступил, точнее с чем поступил? Лишь бы не что-то серьезное и что там, кто там, куда ножевое – грудь плохо, живот чуть по легче. Как давление, держиться или нет? Успокаивает что самообращение значит сам дошел или донесли опять плохо.

Отделение хирургии находится на втором этаже, приемный покой на первом, чтобы дойти до приемного покоя надо спуститься на первый этаж, пройти мимо спящего, седеющего охранника, мимо отделения эндоскопии, затем слева останется длинный тоннель без света в конце, в сторону кухни, в которой я никогда не был.

С неопределенными мыслями в голове, в полной тишине и мрачной и неприятной, переход через отделение в приемный покой становится долгим и не приятным.

Наша больница была построена еще в советские, пятидесятые годы, но по возможности в ней все было изменено окрашено, подлатано на современный лад, но советский остов, советский «шарм», чувствовался в ней при детальном рассмотрении. Как молодящаяся старая женщина с ярким макияжем, алой помадой следы, которой почему, остаются на зубах.

Заходишь в приемный покой лежит на кушетке, бедро левое, снаружи, в душе глубокий вздох, на тумбочке одноразовые перчатки с тальком, их всегда приятно одевать, как будто окунаешь руки в мешок с рисом или фасолью.

Молодой парень с утренним кислым перегаром, прилично одетый, но видно, что потаскали его сегодня, в пыльной одежде, местами крови на брюках и ботинках, натягиваю маску. Когда случилось? – Где-то час назад. Нож? – Да.

Пойдем в перевязочную, обезболил, обработал рану, промыл, забинтовал. Парень – Она кровоточит, в смысле повязка, ничего страшного скоро перестанет. Это нормально. В его глазах взгляд не верящий, мутный, но не злой, под утро все всегда охота сделать быстро. Снял перчатки, тальк уже пропитался во все морщинки твоих рук, очертив отпечатки пальцев. Все нормально повторяю еще раз. Написал рекомендации, передали в полицию факт ножевого ранения.

Пришел в ординаторскую забыл помыть руки, мою, смотрю на лицо то ли работа таким сделала, то ли годы, но с дежурствами в экстренной хирургии срок жизни лица увеличивается, еще алкоголь помогает доносить лицо. Умылся, вроде легче, лицо свежее, зубы чище, вроде дежурство заканчивается, время пол седьмого, как раз остается время пройтись по палатам, написать дневники, подготовить отчет, переодеться и свалить, оставить все своим коллегам, друзьям, перекурить и уехать. Нормальное дежурство. Никто не умер, никого не перевел в другое отделение или еще хуже в реанимацию, но никто и не воскрес. Одно ножевое, одна перепалка с пациентом, пару перевязок, пару часов сна, сорок обращений, пару красивых глаз с гастритом. Нормальное дежурство.

Надо выйти, закурить, выпить, поспать да в такой последовательности. Впереди сутки, приятные часы в полудреме, в полупьяном. На улице хорошо, лето ведь, еще не так жарко, еще не так много людей, все идут на работу, а я с. Здорово, когда после дежурства выходной идешь домой, вспоминаешь день, вспоминаешь перепалку, надеешься, что администрация не вызовет, надеешься, что не напишет жалобу, надеешься, что никого не госпитализируют из тех, кого ты осматривал и отправил домой.

Дома никто не ждет это и хорошо и не приятно, когда дочь видит тебя пьяным даже и не сильно. Жена ушла около года назад, хотя зачем было уходить я и так постоянно был на дежурстве, жалобы на мое отсутствие при том, что сейчас меня вообще нет рядом, хотя не только это послужило причиной.

Проспав весь день, я проснулся с замутненной головой, весь день пролежал с включённым телевизором. Это изобретение, наверное, самое убийственное на планете, даже ядерная бомба не стоит рядом. Он убивает медленно, методично со скоростью всей твоей жизни, забирая твое время, кто-то ведь сказал, что телевизор дает возможность ничего не делать, когда нечего делать.

Наверное, благодаря этому изобретению как телевизор стало возможным создать одно из ужасающих и лучших телешоу прямого эфира – это 11 сентября. Я помню этот день будучи студентом медицинского ВУЗа я как раз вернулся с какой-то гулянки и вечером застал эту трансляцию в прямом эфире это было одновременно ужасающее и интересно плюс алкоголь повлиял на сознание.

Наверное, также у окна сидели бабушки в деревнях наблюдая за происходящим в окно, в советское время они переместились на лавочки, а современном мире этим окном стал телевизор.

Начав собираться на завтра на работу, погладил рубашку, а джинсы я носил меньше недели они еще были пригодны. Работая врачом, не обращаешь внимание на свою одежду. Она либо скрыта халатом, либо вообще ты ходишь в удобном хирургическом костюме с удобными сланцами. Наверное, поэтому в последствии у меня отсутствовал или не сформировался вкус в одежде, самой лучшей одеждой была самая удобная.

Утром приехав на работу, это была обычная городская больница со стационаром на тридцать хирургических коек, таких много во всех городах Казахстана, больница после кап ремонтом, но в ней всегда останется ощущение присутствия призрака советского союза.

В уборных пахло испражнениями, в коридорах сигаретами, а в отделении новокаином.

Придя в отделение, переоделся, надев хирургический костюм и халат с бейджиком, на котором было отпечатано Иманов Саржан хирург.

Я вырос в обычной семье учителей, мечтавших увидеть в сыне врача, хирурга, великого ученого, ну или хотя бы защитившего кандидатскую диссертацию.

Помыв руки перед зеркалом снова оглядел свое лицо, насколько отличалось после последнего дежурства, оно было свежее с правильными чертами лица присуще казахам и довольно симпатичное не молодое лицо, я всегда себя сравнивал с Энрике Иглесиасом и в шутку и в серьез.

Последнее время я стал больше уделять времени своему лицу, видимо возраст, время, статус разведенного подталкивал к этому, иногда мне казалось, что мне пойдет борода она повысит статус, буду казаться взрослее, но в возрасте 37 лет – это не то время, когда хочешь выглядеть старше, охота выглядеть моложе, но лицо, брюшко, да еще и борода это было бы слишком.

День выдался, прошел как обычно сначала несколько часов в операционной в ассистенции на операции, затем пациенты, перевязки, родственники пациентов.

2.

Дорога на работу на машине, в ранние часы, без пробок занимает минут 15-20. Утром всегда старался приезжать по раньше, успеть осмотреть пациентов в палатах, которые находятся под моей курацией. Сделать это конечно лучше до общего обхода с заведующим отделением, чтоб к утренней планерке быть готовым, знать своих больных. Кого привезли по дежурству, кого прооперировали, кого оставили под наблюдением и им возможно понадобится операция. Прошелся по палатам, пока, не глядя в истории болезни, так легче сформировать свое мнение о состоянии пациентов, потренировать свое клиническое чутье. Осмотрел, ощупал пациентов, поговорил с ними. Спустился в подвальный лестничный проем, обще любимое место курильщиков, от чего хирургический костюм вместо запаха новокаина неизменно пах табачным дымом.

Хирургический костюм или как сокращенного его называли «хиркостюм» это такая удобная пижама, состоящая из штанов и футболки с карманом.

, выкурил сигарету, выпил чашку чая. В ординаторской запах мужчин, после утренней свежести можно различить запахи, запах славянский терпкий, казахский маслянистый и обязательно чей-то парфюм нательный или носочный.

Наш заведующий отделением Ербол Смагулович уже тут, не многословный, уверенный в себе средних лет мужчина. Мне всегда нравилась одна его черта, когда советуешься с ним или о чем-нибудь спрашиваешь, если ответ положительный, то вместо устного ответа от него всегда получаешь одобрительный кивок, такой медленный и рассудительный, который сопровождается таким же медленным морганием, можно сказать что веки не моргают, а закрываются томно, как ворота старинного замка. Карие круглые глаза, на некоторое время скрывались.

Он, наверное, с часов 5 утра, с возрастом люди раньше встают и раньше приходят на работу. Наш другой заведующий приемным покоем корифей, старожила, пенсионер приходил чуть ли не в 4 утра, особенно это заметно когда спишь в ординаторской приемного покоя, слышно как он заходит как медсестры приносит ему журнал ночных дежурств, слышно как он перелистывает журнал и производит какие-то гортанные, носоглоточные звуки похожие на сморкание, но нет, потом не слышно плевка и так ты пытаешься уснуть отвоевать у утра свои законные пару часов до 6 утра, до пробуждения, до проставления подписей в журнале, подведения итогов дежурства и итогов еще одной ночи в работе.

Так вот Заведущий Ербол Смагулович просит посмотреть пациента в приемной, ни чего сложного поступил с подозрением на аппендицит. Спускаюсь в приемный покой, иду в смотровую, сидит парень молодой, после не сложных манипуляций, изучения анализов крови, приходим к выводу что похоже на аппендицит, парень по завтракал с утра, а так можно было брать на операцию, вызываю анестезиологов, готовим к операции.

В это время из смотровой на коляске выкатывают, корчащегося пациента, явно что-то с ногой, травматологам подарок, видимо повезли на рентген.

Наш сосед по отделению, из травматологического отделения – травматолог Максим, коренастый, плечистый с широкими запястьями и плотный как все травматологи, наверное, тоже спустился в отделение смотреть своих поступивших.

Сижу в приемном с медсестрами обсуждаем новую девочку из оперблока. В общем скоротать время, дождался реаниматолога, печатаю первичный лист осмотра пациента, как обычно, практически шаблонное начало заболевания.

В это время наш травматолог весь по локти в гипсе, снует по коридору, видимо кому-то накладывает гипс. Дождался заключения анестезиолога-реаниматолога в плане подготовки к операции пациента.

– Захар привет, спрашиваю я, что скажешь, имея ввиду по поводу пациента.

– Все ок, готовим, не много покапаем (на медицинском жаргоне означает проведем инфузию) и на стол, ок.

После инфузии прямо в приемной, захожу к нашему пациенту, он с недоуменным взглядом смотрит на меня, а на его ноге свежая гипсовая лангета. Понимаю причину хождения Максима с руками в гипсе.

Не объясняя пациенту, выхожу из смотровой, звоню в травматологию, зову Макса. Спускается

С ухмылкой и с сдерживающим смехом…

– Макс салам, тебе что работы мало, наших пациентов к себе ложишь?

Максим тяжелыми шагами в истоптанных внутрь сланцах идет в смотровую и возвращаясь говорит

– Блядь, мне мой заведующий говорит иди сходи в приемный, посмотри пациента, молодой парень, казах, возможно перелом, посмотрел снимки, перелом. Которые медсестры заботливо принесли из в их отделение. – Вроде он.

Ок, пошел к пациенту спросить, что да как.

Спрашиваю пациента кто гипс наложил.

– Не знаю пришел мужик, такой здоровый, сказал давай ногу. Явно не в настроении был.

– и ты дал?

– А я что, откуда я знаю, возмущенно ответил мне он.

Оказывается, Максим перепутал пациента и был уверен, что это его больной.

В общем благополучно сняли гипс, помыли ноги и повезли на операцию, все прошло нормально,

Жизнь в общей хирургии в целом размеренная, не считая бессонные дежурства, кровавые операции, когда руки по локоть в крови или экскрементах, а грудью и животом чувствуешь влажное тепло пропитавшейся крови и жалеешь, что не одел полиэтиленовый фартук, в котором как в парилке, но лучше в собственном поту чем в чужих биологических жидкостях.

Почти всегда пациенты один и те же, в смысле диагнозы, редкие заболевания попадаются редко, но, если попадаются это всегда сложности в дифференциальной диагностике.

3.

Работа в стационаре с круглосуточными дежурствами всегда похожа на жизнь в маленьком городе, где все, все про друг друга знают, жители недовольны управляющими, а управляющие недовольны жителями. Особой частью этого город является личная жизнь.

За годы работы в стационаре будучи холостым, женатым и разведенным, всегда сталкиваешься с теплыми женскими взглядами в твою сторону.

Иногда кажется, что пациентки по-особенному относятся к врачам, особенно к хирургам, в их глазах ты спасешь жизни, рискуешь идя на сложные операция, где от принятого тобой решения зависит судьба, а иногда и жизнь человека. Ореол героизма так и витает над колпаком хирурга, иногда некоторые недобросовестные хирурги эксплуатируют этот ореол.

А если от головы и рук этого хирурга зависит твоя собственная жизнь, невольно между ними образуется связь, невидимая тонкая, хрупкая. Отношения врача и пациента, наверное, они похожи на отношения влюбленного в свою любовь человека, где один болен, а другой пытается вылечить его влюбленность ответными чувствами. И здесь не исключение, когда тонкая и хрупкая связь становится сильнее и крепче, когда пациент начинает чувствовать более теплые ощущения к своему врачу, спасителю, уверенному, знающим ее, видящим ее не только снаружи, но и изнутри…

Эта когорта людей может себе позволить себе комплименты из разряда «Я видел тебя изнутри, ты там тоже очень красивая», и это будет правдой, потому что он видел ее изнутри.

Однажды к нам поступила молодая девушка с признаками кишечной непроходимости и старым швом, сделанным еще в детстве после заворота кишечника.

21 год милого обаяния с русыми волосами и зелеными, изумрудного цвета глазами и именем Катя. Но поступила она с выражением усталости от боли и бледность лица выдавали ее порок, из-за болезни ее лицо было несколько натянутым на череп, выделялись скулы, щеки немного впали от чего падавшие тени на ее лицо подчеркивали ее нехорошее состояние, а губы потрескались и истончились от нехватки жидкости в организме. Но даже сквозь признаки недуга прослеживалась ее природная, аутентичная красота. Ее беспокоили боли в животе и тошнота.

Каждый хирург-мужчина видит женщин до лечения и после, и невольно может подметить как здоровье может украсить ту или иную пациентку, конечно метаморфоза видна в случае благоприятного исхода лечения. Одним из хороших признаков выздоровления женщин говорит ее желание нанести макияж. Если, утром заходя в палату, пациентка достала свою косметичку, подводит бровь, губы, смотрит в зеркальце значит идет на поправку, верный признак.

Она пролежала до утра, состояние и болезнь позволяли понаблюдать за ней, утром после консилиума решено было понаблюдать, ее состояние больше говорило о частичной кишечной непроходимости. Лечили медикаментозно, инфузии, стимулирование, блокады, в надежде что непроходимость разрешится консервативно, да и кому охота, брать молодую девушку на хирургический стол на лапаротомию, тем более что шрам, оставшийся с детства, уже украшал ее живот, не говоря уже возможных спайках после первой операции, которые на наш взгляд и были основной причиной ее недуга.

Через пару дней, тщетных попыток, картина кишечной непроходимости не регрессировала, но и не прогрессировала, решено было брать на операцию.

Лапаротомия срединным разрезом, с иссечением старого рубца показала, что в одну из спаек попала петля тонкого кишечника и судя по его состоянию сдавление было не полным и проходимость частичная была, провели иссечение спаек, ревизию органов брюшной полости.

Также ревизия показал, насколько может быть красив молодой организм изнутри. Наверное, многие хирурги относятся к своим операциям как к шедеврам, когда проводишь операцию без укоризненно, вкол-выкол там, где нужно, красивый гемостаз, минимальная кровопотеря, все это вдохновляет, окрыляет хирургов на дальнейшие подвиги.

В данном случае если говорить об операции как о шедевре, то она была не особо сложная, по уровню производимых манипуляций, славным было увидеть сам холст и сами краски для этой картины.

Приятно было смотреть на красивый организм, как в красочных атласах по анатомии. Глянцевая, гладкая и приятно скользящая со звуком в руках, одетых в резиновые перчатки поверхность брюшины. Яркая, выстилающая внутренние стенки полости. Красивые сосудистые аркады, эластичные разветвления как ветви раскатистого красивого молодого дерева, кровоснабжающих кишечник. Тонкий кишечник гладкий, после рассечения спаек, было приятно увидеть восстанавливающуюся перистальтику. Движение гладкомышечной мускулатуры кишечника было ровным, размеренным как, течение неспешной реки. Кишечник был хорошо подготовлен и в нем не было кишечных или можно сказать каловых масс. Печень по виду как красивый гладкий, однородный, краповый камень, обточенный водами быстрой реки, перетянутый круглой связкой и разделяющей его на две доли, а на ощупь печень мягкая и упругая. Толстый кишечник по своему внешнему виду у меня никогда не вызывал симпатию, могу сказать, что у нее он был без видимой патологии, уплотнений и увеличенных лимфоузлов. Все эти природные краски и виды ушили косметическим швом.

Она быстро пошла на поправку, ее личико быстро наполнилась живыми девичьими красками, розовые щеки в тон губ, наполненных жизненной влагой и желанием улыбаться. Глаза засияли во все свои караты. В общем ее микромир восстанавливал жизненные силы, наполнялся приятными ощущениями правильного функционирования работы желудочно-кишечного тракта и искал новых эмоций извне.

Одним из первых ее вопросов об операции был – «А это Вы меня оперировали?». Этот вопрос в виду моей природной скромности всегда обдавал меня красками, да и потом, трудно сказать, что «Я» оперировал.

В те молодые годы, ты всегда идешь с более опытным коллегой, заведующий отделением заглянет в живот через плечо оперирующему хирургу, спросит, что да как. Анестезиолог со своей медсестрой, операционная медсестра со своей санитаркой – хирургическая бригада.

«Да» ответил я, изучая ее состояние после операции. Пока я изучал ее тело на предмет осложнений она изучала меня на предмет флирта. Она долго и молча, выразительно смотрела на меня своими светло-зелеными глазами, по началу в ее взгляде я не мог понять то ли она считает меня слишком молодым для хирурга или слишком симпатичным для флирта.

«Как все прошло?» спросила она меня, «Время покажет» перестраховываясь ответил я, «сегодня только третьи сутки после операции», я думаю все будет хорошо. При этом сам изучал ее тело начиная сверху. Пока она спрашивала меня о ее операции и обо мне, я тем временем бесчувственно заглянул за ее нижнее веки, на предмет наличия желтушности, попросив ее посмотреть вверх, заглянул ей в рот, немного поддав вниз большим пальцем за подбородок и попросил показать язык, он выскочил на некоторое время теплый, мокрый и острый. Затем осмотр повязки, живота. Все было достаточно удовлетворительным.

Наиболее интересным в той ситуации для меня представился пульс. Я помнил, как в одном фильме герой в исполнении Роберта Де Ниро чтобы уличить своего будущего зятя во лжи слушал его пульс.

Со студенчества нас учили слушать пульс, его наполнение, частоту, ритмичность. И здесь, когда перед тобой девушка, которая тебе нравится, ты с ней общаешься и при этом держишь внутреннюю сторону ее запястья подушечками третьих фаланг указательного и безымянного пальцев.

Она спрашивает: «Сколько Вам лет», я ей отвечаю 25. Ритм пульса нормальный. Она спрашивает «женат ли я» и ее пульс мгновенно реагирует – «частит». Я говорю ей, что она хорошо выглядит, мимика без эмоций, а пульс отбивает свой ритм.

В таком деле еще желательно знать, как реагирует пульс, когда человек врет, так делают в фильмах, где используют детектор лжи, но мне было достаточно знать какой у нее пульс в покое. Однажды я так несколько игр смог угадывать «преступника» в игре в «Мафию», после чего мне сказали, что по правилам ты не можешь прикасаться к игрокам.

Наша беседа была не долгой, не особо разговоришься в палате, но то, что говорили ее глаза под аккомпанемент пульса, удовлетворяло меня.

И потом мне довелось впервые сказать девушке, что твой внутренний мир тоже очень красив.

4.

Женщины ощущают особый трепет перед хирургами. В большей части, наверное, это связано с руками. Руки хорошего хирурга как аппарат ультразвуковой диагностики, сквозь толщу кожи, подкожной жировой клетчатки, брюшину, как сонар могут почувствовать уплотнение, абсцесс, не говоря уже о прослушивании пульса на запястье или на голеностопном суставе. Может поэтому и акушер-гинекологи часто получают хорошие отзывы.

Чувствительные, теплые, сухие, чистые, мягкие руки от прикосновения которых, людям, а особенно женщинам становится легче, женщины более чувствительны к прикосновениям чем мужчины, наверное, это связанно с женским отношением к своей коже, уходом за ней.

Именно он может приказать вам раздеться и будет иметь полное право, он может прикасаться к вашему телу, и иногда, несколько теплых прикосновений, может облегчить боль.

Однажды поступила бабушка, с подозрением на «острый живот», сильные колики в животе. Поступила она ночью с ее слов она была «храброй» и долго терпела, потом вызвала скорую. Её завезли на каталке с изнеможённым, уставшим, пожилым лицом, пот выступал на лице крупными каплями.

Переложив на кушетку, приподняв головной конец, я опросил ее, ряд стандартных вопрос о болезни – жалобы, с чем связывает, чем болеете и тому подобные вопросы. После посмотрев на ротовую полость, наполненную останками зубов, подобных свисающим сталактитам с липкой, густой слизью спускающуюся шершавому, поддергивающему языку с налетом работы усталого, изношенного пищеварительного тракта с примесью ужина и это было только начало.

Осмотр, который включает изучение процессов жизнедеятельности пожилой дамы, обязывает, провести осмотр тела, пальпацию живота, прослушивания и перкуссии грудной клетки, чем я и занялся.

Попросив бабушку поднять ее влажную от пота рубашку, первым препятствием к грудной клетке, стали вислые, грудные железы, что вполне естественно в ее возрасте. – «Поднимите пожалуйста молочную железу» сказал я ей через маску. Потное и страдающее от недуга тело женщины, обдало меня неприятным запахом, похожим на просроченный кефир с примесью копченого сала и что-то еще, наверное, валерьянка.

Работа хирурга не позволяет тебе выдавать свои спутанные чувства и потом вспоминая запахи, которые тебе довелось вдыхать ужасны каждые по-своему, всевозможные комбинации гноя, кала, пищевых, рвотных масс, застарелой крови, пота и урины, некоторые можно вспомнить и через несколько лет.

Послушав бабушку и вернув ее обратно на кушетку, начал осмотр живота, спросив бабушку, где болит она ответила, везде, так часто бывает, тем более намученный коликами человек и постоянной пальпацией, уже с трудом дифференцирует локализацию боли. И тогда я часто применяю одну из своих любимых тактик, осмотра.

Всем от ребенка и котенка до взрослого человека нравится, когда им гладят живот, эти ощущения из детства, это первые лечебно-профилактические прикосновения, которыми наши мамы и бабушки помогают справиться с газиками детского, еще не образумившего кишечника.

–«Бабушка», говорю я ей, «успокойтесь подышите, сделайте несколько глубоких вдохов». Затем нежными прикосновениями, круговыми движениями глажу ее дряблый и рыхлый живот как, ребенку, как гладишь пузо мягкого, пушистого котенка, когда он дремлет. Потом прошу ее еще не много подышать. После всей процедуры, прошу ее показать, где болит. Она с удивлением не может найти источник боли, ищет по животу, как будто потеряла очки где-то в карманах, пытается давить сильнее, глубже, так сказать, прикоснутся ко внутренним органам через толщу кожи, но без успешно, боль прошла.