Что курил автор

– Наталья Романовна? К вам необычный экземпляр – Феанора Синдарин с южнобутовских окраин!

– Хорошо, Мариночка, пусть войдёт!

В святая святых всея издательства затесалась женщина размером с пилораму в средневековых доспехах, вооружённая игрушечной навахой. Взмахнув оружием, она прокричала:

– Суилад! Смерть эльфам!

Наталья Лебедева смерила гостью трёхэтажной линейкой и тоном, не требующим понимания, оповестила:

– Извините, сударыня, но ваша толкинутая сестра у нас не пользуется спросом. Обратитесь, пожалуйста, в издательство «Мордор Классик».

Глаза Феаноры вспыхнули, словно два фальшивых изумруда, и она надрывно заверещала:

– Вы ещё не знаете, что я вам принесла! Трепещите! Я принесла вам единственную в мире пьесу на стыке трёх жанров! Она называется «Чужой против переводов Гоблина, или восстание Святого Хрономера!»

Наталья Лебедева впилась зубами в курительный карандаш:

– Простите, сударыня, но мы не театр одного актёра, а книжное издательство.

При этих словах нос Феаноры засопел, а губы задребезжали:

– Но вы меня даже не читали! Вот послушайте! – Феанора выхватила из-за пазухи помятую рукопись. – Хренотень против Цеденбала, или последний писк Клоподава перед восстанием чуда-юда-рыбы Ктулху! Эпическая фентезийная русская драма с хеппи-эндом в четырёх действиях! Действующие лица!

Воинствующая писательница сшибла настенную картину с изображением сюрреалистического обеда и уже махала клинком в непосредственной близости от кубка России по десятиборью, поставленному на факс.

– Клоподав, сын тени отца Гамлета – командир эскадрильи космических квакеров! Хренотень, дочь Хрономера – повар, вор, жена и любовница Клоподава! Драндулет Цеденбал Гунбандеробль Квантоконический – трансгенный андроид-мутант, вылупившийся из выеденного яйца сорок второй эльфийской бабушки! Доктор Два нуля в маске осла – отец Цеденбала, дедушка русской эпиграммы, бессмертный богатырь, который всех задолбал! Тамбовский эльф – главный глюк и товарищ игроков! Каракатица Ктулху, плавающая кверху пузом в ванной комнате – создана произволом одного мастера-идиота. Если найду – щупальца поотрываю! А это не вы случайно?! Вы очень на него похожи!

Феанора случайно задела замок стенного шкафа, и все пилотные экземпляры серии «Демиурги влагалища» попадали на пол.

– Анубис с вами! – осторожно заметила Наталья Лебедева, мысленно призывая на помощь секретаршу.

Не успела Феанора ступить на тропинку войнушки и задавить бульдозерной харизмой бесстрашную редакторшу, как Мариночка аккуратно вывела гостью из помещения, нашёптывая ей на ухо адрес конкурирующей фирмы.

Зато кофе Наталья Лебедева готовила себе сама и никогда не пользовалась служебным положением в целях удовлетворения суровой янской ипостаси. Однако не успела она доползти до кофейного аппарата, как щебет слуги достал её по вечно включённой громкой связи:

– Наталья Романовна! К вам начинающий автор крутых бестселлеров Сергей Алхутов!

– Хорошо, пусть войдёт!

Главная редакторша вернулась на место, убрала обгрызенный карандаш в ящик стола и достала новый, а только что дочитанную рукопись Алхутова прикрыла подарочным пресс-папье из папье-маше.

Всамделишный писатель не обманул её скромных человеческих ожиданий. Невысокий, но статный, неопрятный, но уверенный, непонятный, но простой – именно таким, в понимании Натальи Лебедевой, и должен быть тривиальный муж среднестатистической деловой женщины. Лёгкие усы и трекинговый рюкзак за спиной писателя лишь подчёркивали его необыкновенную заурядность.

– Оксюморон вам в катахрезу, – пробормотала она, затем приветливо улыбнулась и протянула руку вошедшему: – Здравствуйте, Сергей Анатольевич!

– Можно просто Серёжа, а ещё лучше – на «ты», – деликатно бесцеремонно предложил писатель, нежно целуя изящную руку Натальи Лебедевой.

– Можно просто Наташа, а ещё лучше – Исида, – ещё раз приветливо улыбнулась редакторша. – Я уже давно прочитала твою рукопись! Она называется «Прикури у трупа».

– Это рабочее название, – заметил писатель. – Мне больше нравится «Дело о недоподстреленной примадонне».

– Да. Так вот, твоя рукопись не подходит нашему издательству.

Наталья Лебедева в третий раз приветливо улыбнулась. Она прекрасно знала, что даже при плохой игре нужно сохранять её видимость, а отказ женщины от рукописи – не повод коситься на верёвку и мыло.

– Почему не подходит?

Сергей Алхутов даже не изображал крайнее удивление – он был крайне удивлён.

– Понимаешь, Серёжа, моя обострённая языковая рефлексия не позволяет оценить твою замечательную рукопись с точки зрения феномена неоднозначности и глубины языковой семантики, позволяющего открывать за словарным значением слова иные, плюрально-вариативные пласты смысла.

Наталья Лебедева перестала улыбаться приветливо и сделалась серьёзной. Сергей Алхутов мудро закивал головой и ответил:

– Язык представляет собой фильтр, который позволяет когнитивной системе отсекать все лишнее из опыта для того, чтобы система не перегружалась и адекватно функционировала.

Редакторша решила, что собеседник ей больше не нравится, и потянулась за карандашом. Но писатель не собирался избавляться от белого флага. Он подошёл к жалюзированному окну и тихим уверенным голосом пригвоздил Наталью Лебедеву к креслу.

– Я всё равно напишу такую рукопись, которую вы издадите, и она станет бестселлером!

– Сергей Анатольевич, разве вы не понимаете, что я как главный парикмахер этого зверинца могу отбрить любую рукопись, вне зависимости от того, сколько денег мне заплатят за её издание?

Но гвозди Сергея Алхутова оказались маяковскими. Он повернулся к Наталье Лебедевой и выставил открытую ладонь.

– Спорим?

Фу! Какая примитивная завязка! Нет ничего скучнее вызова на дуэль, когда её исход предрешён! Наталья Лебедева брезгливо фыркнула и вытащив метафорические гвозди из подлокотников, приветливо процедила:

– Серёженька, у нас здесь не скачки на ипподроме, а книжное издательство. Твои писательские амбиции слишком высоки, чтобы я до них снизошла.

– Какие амбиции, Наташенька? – нахмурился мужчина. – Я хочу поспорить на неиздание своей книги! Рассуди логически: в споре, когда вы издаёте мою книгу, при этом я выиграл, а вы проиграли – вам никакого интереса, учитывая, что отбрить вы можете даже ёжика в каске? Зато в споре, когда вы издаёте мою книгу и выигрываете, но при этом проигрываю я – ваш интерес налицо!

– Значит, ты собираешься подсовывать мне всё более и более отвратительные рукописи, пока я окончательно не признаю, что не видать тебе ни изданных книг, ни моих обнажённых плеч?

– Именно, сударыня! Такая завязка тебе не кажется примитивной?

Наталья Лебедева сняла очки и протёрла большие осмысленные глаза.

– Я выиграю этот спор, и тебе придётся исполнить моё желание, – бросила она.

– А согласен! – подобрал он.

Наталья Лебедева хлопнула по ладони Сергея Алхутова невидимой перчаткой и сказала в громкую связь:

– Мариночка, ты всё слышала?

Сергей Алхутов как стоял, так и лёг прямо на отсутствие мало-мальски приличного ковролина в святая святых всея издательства. Он ещё надеялся, что можно будет отвертеться, но Наталья Лебедева уже перехитрила его дважды: сперва согласившись на спор, а затем сообщив о нём третьему лицу.

– Я вместо вас, Наталья Романовна, завтра пересплю с мамой нашего сисадмина! – пошутила Мариночка. – А этого писателишку мы с вами сделаем, как рыбой об лёд! Клянусь ламинатом!

– Спасибо, моя дорогая! – Наталья Лебедева победно вскинула очки. – До свидания, Сергей Анатольевич! Жду твоих гениальных рукописей, Серёженька!

Проходя мимо смачно жующей лимон Мариночки, Сергей Алхутов ненароком задел стопку разобранных документов, которая свалилась на пол, и все бухгалтерские отчётности перемешались заново.

– Ах, извините! Мариночка!

С довольным лицом съевшего страховой полис самурая писатель покинул приветливый офис крутого издательства «Инжир-пресс».

Глава 4,

В которой придурковатый мистер Бромс прикидывается веником, незаметный доктор Фрейд изображает ведро, а читатель окунается в дебри дворцовых интриг Франции времён царя Гороха Томатное Сердце.

Трафальгарский лес, переполненный дремучими тайнами, непроходимыми дебрями и беглыми каторжниками, был последним препятствием на долгом и тенистом пути виконта де Каната к его цели – таинственному замку герцога Буржуйского. За последние девять дней своего незаконного променада, чреватого Бастилией, Тауэром, Биг Беном и бедламом, вместе взятыми, молодой и храбрый де Канат загнал пять лошадей, сменил семь любовниц, выпил девять галлонов пива и убил в нечестном бою пятнадцать гвардейцев кардинала Макраме. Но при этом виконт потерял сотню золотых экю, свою шпагу, мушкет, совесть и честь, а также трёх лучших друзей – Отброса, Матроса и Кипариса, которые были ни кеми иными, как сворой охотничьих псов. Уставший, располневший, злой и вдобавок голодный, виконт де Канат пришпоривал шестого нормандского скакуна в единственно возможном направлении, мечтая лишь о том, чтобы король, королева и чёртов Париж поскорее сгорели в аду.

Но, даже будучи в прескверном расположении духа, и вооружённый лишь украденным с постоялого двора пучком редиски, виконт де Канат оставался отъявленным дворянином, потомственным мушкетёром и отважным прохиндеем. Поэтому он, несмотря на густую чащу и страх сбиться с дороги, сразу же почувствовал, что скоро столкнётся с большим конным отрядом неизвестного происхождения. А поскольку просека, протоптанная двумя десятками поколений преследуемых заговорщиков, существовала только одна, виконт де Канат, забыв про педаль тормоза, ринулся прямо на противника.

А навстречу ему неторопливо ехали два почтенных дворянина. Первый, средних лет, одетый в кафтан чиновника и вооружённый двумя пистолетами, ковылял на кобыле, а второй, в костюме пажа, красовался на осле. Де Канат едва успел осадить свою лошадь, и та, прыснув от удовольствия, захотела сбросить всадника на землю. Однако виконт, обученный верховой езде самим конём короля Франции, удержался в седле и чихнул.

– Позвольте спросить, сударь, – начал беседу тот, кто на кобыле. – Куда это вы мчитесь в такое неспокойное время с такой немыслимой скоростью?

– Меня зовут виконт де Канат! Я скачу в замок герцога Буржуйского по поручению его величества короля Франции! А кто вы такой и что делаете в этом лесу?

– Позвольте представиться – граф Бромс де Монстрант, можно просто Бромс. А это, – он указал на своего пажа. – Доктор Фрейд. Он скрывается от правосудия под псевдонимом. Мы направляемся на материк кратчайшей дорогой. Вы такой измученный и горячий, позвольте доктору осмотреть ваше ухо, горло и нос?

Думая, что граф и его спутник настроены миролюбиво, виконт спрыгнул с лошади и вынул из седла редиску.

– Пожалуй, вы правы, Бромс, надо сделать привал. Пусть доктор осмотрит мою лошадь. Похоже, она подхватила конъюнктивит.

С этими словами де Канат откусил от редиски и протянул Бромсу:

– Угощайтесь, сударь! Мой учитель, капитан королевских грызунов Анри де Путат, говорил так: «Тот, кто поделится последним, никогда не будет крысятничать».

– А, по-моему, так говорили ещё дервиши древней Месопотамии, – заметил доктор Фрейд.

Но его никто не слушал. Бромс, откусив от редиски второй раз, вежливо поинтересовался:

– А не скажете ли вы, виконт, что за поручение доверил вам король?

– Конечно, скажу. Мне необходимо донести до герцога Буржуйского следующую фразу: «Анна предала вас». После чего выхватить шпагу и проткнуть герцога столько раз, сколько раз Анна изменила ему.

– Но у вас даже шпаги-то нет, – усмехнулся доктор Фрейд.

Но его никто не слушал. Бромс, скрестив брови домиком, выразил неподдельное удивление:

– Виконт, скажите, а кто такая Анна и как она предала герцога Буржуйского?

– Анна де Вальвация, графиня де Сант, любовница короля Франции! Неужели вы о ней ничего не слыхали?

– Нет! – покачал головой Бромс.

– А я слыхал, – заметил доктор Фрейд, но, поскольку его никто не слушал, то и смысла передавать суть его реплик тоже нет.

– Ну так вот, Анна предала герцога, изменив ему с королём. Неужели непонятно?

– А, извините, а как же граф де Сант?

– А граф де Сант пронюхал про это! Всё очень просто!

– И что же сделал граф?

– Странный вы малый, Бромс, ничего не знаете, хотя с виду – коренной француз. Вы не поверите, но граф де Сант следил за королём, поскольку был английским шпионом, а нанял его лорд Манчестер. Англичане в заговоре с поляками против нашего короля, они хотят подменить его шутом, не зная, что он давно уже подменён! Ха-ха-ха!

Виконт де Канат позволил себе рассмеяться в такой драматический для короны Франции момент. Но это нисколько не смутило Бромса. А доктор Фрейд, находясь под лошадью виконта де Каната, кокетливо облизывался, и лишь верхний рыжий ус подёргивался в такт колыхания его упругой груди.

– Граф де Сант выслал гонца к лорду Манчестеру, – добавил де Канат.

– Но гонец не добрался до своей цели? – предположил Бромс.

– Верно! Ему перерезали кое-что в одном из постоялых дворов. Это сделал мэтр Николя Брадор всего за каких-то пятьдесят золотых экю и мешок гнилой картошки.

– Что же сделал лорд Манчестер?

– Не долго думая, он объявил войну Франции! – лицо виконта стало печальным. – Лорд Манчестер подозревал, что дело не ладно, а когда гонец графа не явился к нему в назначенный час, лорд велел кораблям англичан наехать на четыре французских крепости: Ля Ваш, Ля Мыш, Ля Кыш и Ля Бульон.

– Краем правого уха я слышал, что Ля Бульон выстоял, – заметил Бромс.

– Сударь, у вас ложная информация. К сожалению, все четыре города пали под натиском похотливых англичан. А после того, как враг занял Мордо, Сен-Жульен и Хрюман, дорога на чёртов Париж оказалась открытой!

– Вот это да! – лицо Бромса тоже стало печальным. – Но кто же спас чёртов Париж и короля?

– Их спас маркиз де Мяург. Он – единственный друг короля, который не потерял голову в то время, когда балерины предавали своего возлюбленного пачками, а в ряды мушкетёров затесалась кисейная барышня!

– И что же сделал маркиз де Мяург?

– Ночью он прокрался в спальню королевы, выкурил её пояс верности и надругался над её прекрасным телом!

– Вот это да! – лицо Бромса просветлело. – И долго он ругался?

– Несколько часов! Маркиз проявил всю свою доблесть и отвагу! – лицо виконта тоже просветлело. – Потому что королеву Луизу Валлийскую, супругу короля, королева-мать Екатерина Бретонская давно подменила на каталонскую шпионку Хуаниту Гомес.

– И после этого каталонская армия пришла на помощь французской?

– Да нет же! Хуанита попросила короля не посылать маркиза де Мяурга на передовую! В результате чего атакующий корпус французских крыс возглавил храбрый и бесстрашный Анри де Путат!

– Но вы только что сказали, что де Мяург был доблестным и отважным подданным его Величества!

– Разумеется, только не того величества! – расхохотался де Канат. – Де Мяург ещё при жизни продался английскому королю Эдуарду Анютины Глазки!

– Неужели де Мяурга убили?! – встревожился Бромс.

– Нет, он в Бастилии. Но это хуже смерти, – подчеркнул виконт.

– А откуда у короля Англии такое идиотское прозвище?

– Любопытный вы малый, Бромс! Неужели не очевидно, что Анна де Вальвация, графиня де Сант, любовница короля Франции, была внебрачной дочерью короля Эдуарда и монахини ордена Святой Генриетты сестры Беатрис?

– И действительно, как я раньше не догадался… – Бромс призадумался. – Итак, храбрый Анри де Путат остановил английские войска?

– Он закрыл дорогу на чёртов Париж своим телом и геройски погиб. Зато лорд Манчестер был пленён, обесчещен и доставлен в Лувр под присмотром шевалье Д’Уремара.

– Значит, этот гнусный английский прихвостень и рассказал про подлость герцога де Мяурга?

Виконт де Канат чванливо кивнул:

– Как только на лорда Манчестера надели чухонский воротник и китайскую рубаху, он ещё сдюжил. Но когда его обули в босоножки маркизы де Строфик, он не выдержал таких нечеловеческих страданий и сразу же раскололся. После чего всех предателей переловили, обесчестили и посадили в Бастилию, а Николя Брадора трижды четвертовали на площади Милосердия в Сен-Амьене.

– А что стало с семейством де Сант? – поинтересовался Бромс.

– Граф де Сант распродал имение и сбежал от позора в Польшу, к своему кузену барону Снежинскому. А графиня де Сант, говорят, ушла в запой и теперь живёт на острове Соловки у русских родственников по такой-то матери.

– Какой печальный конец! – покачал головой Бромс.

– Это только начало! – заметил доктор Фрейд, вылезая из-под лошади виконта де Каната.

– Вы правы, доктор, – неожиданно услышал его виконт. – Потому как маркиз де Мяург слинял из Бастилии вчера ночью.

– Но откуда вы об этом узнали, если находитесь в девяти днях пути от чёртова Парижа? – изумился Бромс.

– Но это же очевидно! После того, как все дворцовые интриги были раскрыты, у маркиза де Мяурга оставался лишь один шанс спасти свою честь!

– И какой же?

– Наложить на себя руки. Но вместо этого он сделал ноги! – и виконт де Канат снова расхохотался.

– Милый, милый маркиз де Мяург! – прошептал доктор Фрейд так тихо, чтобы его снова никто не услышал. Но он не знал, что его прекрасно слышали, вот только никто почему-то не слушал.

– И как далеко удалось уйти маркизу? – спросил Бромс.

– Насколько мне известно, он загнал дюжину лошадей, сменил пару десятков любовниц, выпил тридцать галлонов пива и с лордом Манчестером на плечах достиг Ля Бульона. А оттуда прямой путь в Англию.

– Так он и лорда Манчестера прихватил с собой?

– Разумеется, ведь они сидели в соседних камерах!

– А кто помог им сбежать?

– Разумеется, королева-мать Екатерина Бретонская и её верные слуги – шевалье де За и виконт де Ньги.

– Что же замышляет этот поистине ужасный, и в то же время лихой и бесстрашный маркиз де Мяург?

– О, Бромс, к величайшему сожалению, вы слишком правы! Маркиз де Мяург вынашивает крайне тухлые плоды, которыми собирается сбить корону Франции с головы её настоящего короля! Дело в том, что во всей этой суете с Анной де Вальвацией наш король совсем забыл про кардинала Макраме!

– О, про кардинала нельзя забывать ни в коем случае! – понимающе закивал головой Бромс. – И что же задумал коварный кардинал?

Доктор Фрейд дёрнул кобылу своего друга за хвост и вспомнил:

– Двадцать лет назад гвардейцы кардинала устроили Алтуфьевскую ночь и перестригли всех куртизанок в чёртовом Париже!

А виконт подозрительно хихикнул и ответил:

– Кардинал понял, что количество евнухов в монастырях Франции обратно пропорционально количеству смутьянов при дворе короля!

– Я всегда подозревал, что вся эта церковь рано или поздно не выдержит гнева Папы! – заметил Бромс.

– Так оно и случилось. Но кардиналу удалось улизнуть и спрятаться в соборе Святой Генриетты. Там он за месяц обучил монахинь верховой езде, фехтованию, стрельбе глазами и ношению корсета. Теперь кардинал собирается устроить переворот и подменить шута короля Франции королём Франции обратно!

– Какой кошмарный ужас! – Бромс схватился за голову и прикрыл глаза.

А доктор Фрейд, справившись с лошадьми виконта и графа, решил заняться собственным ослом.

– А герцог Буржуйский, к которому я скачу, является главной собакой кардинала и ведёт двойную игру – с одной стороны, он потакает королю Франции, а с другой стороны, сливает информацию Анютиным Глазкам на Остров!

– Так ему и надо! – заверил виконта Бромс.

– Маркиз де Мяург – главный заговорщик! – воскликнул де Канат. – По всей его шайке давно плачет лейка! Испанские сапоги ему в задницу!

Бромс осторожно посмотрел на свои дворянские туфли, а доктор Фрейд почесал грудь.

– А при дворе осталось очень мало преданных королю вассалов! Я, виконт де Канат, да прусская баронесса Бретель фон Штангенциркуль – вот и всё, пожалуй. И пока я спешу зашивать дыры в королевской казне, Бретель соблазняет маршала де Натурата, чтобы тот выделил королю хотя бы роту пьяных мышей для охраны Лувра! Ведь корона Франции зависла над её королём, словно дамоклов меч над буридановым ослом!

– И скоро она упадёт с чьей-то головы, – заметил доктор Фрейд.

– Вместе с головой, – уточнил Бромс.

– Этого не случится! – горячо возразил виконт де Канат. – Я не допущу этого, пока я жив!

– Это дело поправимое, – перебил Бромс и, выхватив два пистолета, изрешетил де Каната обеими пулями.

– Хм, – хмыкнул доктор Фрейд. – Какой наивный гасконский юноша!

– Анна, распрягайте лорда Манчестера, – приказал Бромс. – Больше нам ничто не угрожает.

– Да, возлюбленный де Мяург, – ответил доктор Фрейд певучим дискантом и подошёл к ослу.

И вдруг случилось то, что не мог предвидеть даже кардинал Макраме…Конь виконта де Каната по кличке Фаворит проснулся!

Рядом с ним в стойле мирно посапывала прекрасная и грациозная кобылка герцога де Мяурга по кличке Королева. А напротив бил копытом чёрный нормандский жеребец по кличке Кардинал, в сновидениях Фаворита почему-то всегда похожий на осла.

Глава 5,

В которой писатель Сергей Алхутов окончательно разочаровывается в редакторе Наталье Лебедевой, редактор Наталья Лебедева бесповоротно разочаровывается в писателе Сергее Алхутове, а читатель понимает, что всё это придумано специально, дабы увести сюжетную линию по ложному следу.

Наталья Лебедева скоренько закрыла вордовский файл и принялась за пасьянс – недавно местный сисадмин сварганил специальный радиомакрос, который переключал обидные программы на безобидные при появлении автора в непосредственной близости от редактора.

Сергей Алхутов, на сей раз без туристического рюкзака, зато в синей бейсболке с надписью «150 лет НЛП», подпрыгивая, подходил к столику с Натальей Лебедевой. Её ноутбук занимал место тарелки, что подчёркивало сугубо пастельный тон намечающейся встречи.

– Привет! – он приземлился напротив, тщетно пытаясь различить глаза за потемневшими стёклами редакторских очков.

– Привет! – откликнулась собеседница, неудовлетворённо вздыхая от разочарования.

– Что? – полуспросил-полурассмелся он.

– Твоя вторая рукопись действительно хуже первой, – откликнулась она. – Как видишь, я играю честно и надеюсь на победу.

– На взаимность надейся, а деньги со счетов не сбрасывай, – процитировал Сергей Алхутов самого себя.

– Жду с нетерпением твоего нового романа, Серёженька. Вопросы?

– А что ты нашла хорошего в «Графине де Вальвации»? Кстати, меня так и подмывало сменить название на «Сон в копыто». В результате склеил, и получилось «Сон в копыто графини де Вальвации». Так что в ней такого хорошего, Наташа?

– Серёжа, ты сам назначил встречу не в моём кабинете, а здесь. Ещё одно слово о работе – и я буду расплачиваться за кофе, которое нам уже несут, сама!

Сергей Алхутов молча выложил на стол десять рублей.

– Мужчина и женщина обречены на непонимание в силу биологических различий между полами, – процитировала Наталья Лебедева доктора Фрейда и поколотила десятку Сергея своей сотней.

Сисадмин, подрабатывающий официантом, галантно подмигнул редактору и поставил на столик по крошечной чашечке макьято. Дозы такого объёма в издательстве называли «один пробел».

– Ты говоришь о подсознательном стремлении мужчины обладать всем, к чему он прикасается?

– Анубис с тобой! Я говорю о том, что ты не можешь понять меня даже тогда, когда я утверждаю, что мужчина не может понять женщину.

– А если я скажу, что разница между полами – условна?

– Тогда я тебе отвечу, что между полами нет вообще никакой разницы, пока мы её не придумаем.

– А вот врёшь ты всё! – засомневался мужчина, пересчитав количество своих икс- и игрек-хромосом.

– Хромосомы, небось, считаешь? – нахмурилась женщина.

– Ну что вы бабы за народ такой, а? – Сергей Алхутов достал сигареты и бросил курить.

– Кстати, мы никогда не врём в присутствии потенциального любовника, – Наталья Лебедева закрыла пасьянс и опустила экран ноутбука так, чтобы собеседник разглядел, наконец, её артикуляцию.

Сергей Алхутов подпрыгнул, как будто вместо кофе ему подложили батут. Вокруг них бурлил обеденный перерыв – буфет кишмя кишел кем не попадя. Здесь трапезничали заезжие лавочники, здесь отъедались биржевые брокеры, здесь перекусывали застенчивые курьеры, здесь голодали практикующие социологи.

– Не всё, что я говорю, я говорю о тебе, – добавила Наталья Лебедева, подмигнув сисадмину, и ощупала ухо в поисках курительного карандаша.

– Десять лет назад тебя сожгли бы на костре, – подчеркнул Сергей Алхутов.

– Да, мужчинам никогда не хватало топлива для мозгов.