Хранители. Часть 4 Луцяхамато – Озеро погибших русских

Проходя мимо крестов, охранники и рабочие всматривались в таблички, пытаясь прочесть надписи. Костя напряг зрение, и кое-как разобрал сильно выцветшие, выведенные красной краской буквы на одном кресте с краю: Булыга Иван Михайлович 06.01.1942 – 05.07.1983. Это была могила хозяина сгоревшей фактории.

Немного не дойдя до кустарника, вся компания остановилась возле ещё одного пепелища, но уже меньшего размера. Здесь так же валялись куски железа, обрывки толи и осколки стёкол. Из земли между зарослей карликовой берёзы торчала верхняя часть самодельной печки-буржуйки.

– А вот здесь наши оленеводы, избушку поставили. – объяснил экскурсовод. – Хибяри-хабарта тоже к ним приходил, предупреждал. Они молодые были, не послушали и оба теперь вон там. – он показал в сторону кустарника. – С ближнего стойбища увидели дым, прибежали, вытащили их из огня, но они задохнулись уже. Давайте сходим, проведаем.

Среди голых веток с набухающими почками стояли два грубо сколоченных продолговатых ящика из толстых досок. Один из них был повреждён: крышка провалена внутрь и сдвинута в сторону, оторванная боковая стенка лежала на земле. Это был обыкновенное ненецкое захоронение – хальмер, какие можно встретить по всему Ямалу в самых разных местах. Спокон веков ненцы не закапывали покойников в землю, потому что всё, что ниже уровня земли это территория тёмного бога Нга, а сколачивали деревянные ящики, либо заворачивали в бересту, и оставляли прямо на земле, на высоком месте. Иногда такие захоронения разоряют медведи или росомахи, чтобы полакомиться мертвечиной. Ненцы редко ходят на могилы предков, предпочитая не тревожить покойников, но иногда кости всё-таки собирают и складывают обратно в ящик. Костя немного повернулся и чуть наклонил голову, чтобы заглянуть под крышку. Он давно уже научился пользоваться оптическим эффектом озера Стиг, и мог без труда рассмотреть любой объект с разных сторон. Для этого нужно было, не отрывая взгляда от объекта, немного переместиться самому, наклонить или повернуть голову. Из ящика на него пялился пустыми глазницами человеческий череп без нижней челюсти. Рядом белела длинная кость предплечья и несколько рёбер. Здесь же лежала синяя эмалированная кружка, топор, и костяные детали оленей упряжи. Значит, похоронен мужчина. С женщинами обычно кладут фарфоровую посуду, чайник, ножницы и прочие вещи, какими в быту пользуется хозяйка чума. Если покойника привозят на нарте, её оставляют тут же, перевернув вверх полозьями, но рядом с этими ящиками нарт было не видно. Костя сделал себе заметку расспросить потом у Генки, что же произошло на самом деле на обоих этих пепелищах. Но, что бы тут ни произошло, всё это было сейчас как нельзя кстати. Ненцы к таким явлениям как разбросанные по земле человеческие кости привычные, а вот для русских это шокирующее зрелище. Вот и сейчас, Костя смотрел на лица рабочих и охранников, и видел, что на них всё это произвело сильное впечатление. Они заглядывали под сдвинутую крышку, качали головами и переглядывались между собой. Кто-то даже перекрестился.

– Я такие гробы на Ямбурге видел. – тихо сказал самый молодой рабочий по имени Артём. – Мы там компрессорную станцию строили, а рядом ненецкое кладбище было. Там несколько десятков таких гробов прямо на земле стоит.

Гена кивнул.

– Ты видел родовое кладбище, где один какой-нибудь род своих умерших хоронит. А эти двое здесь погибли. Да ещё так нехорошо. Вот их отдельно и похоронили.

– А зачем эти ленточки и рога? – спросил Кабан, показывая на кривую невысокую берёзу, росшую здесь же, на ветвях которой висели оленьи рога и были привязаны цветные, развивающиеся на ветру ленточки.

– Это священное место. А ленты вязали и оленя забивали чтобы хозяина – хибяри-хабарта задобрить. – объяснил Василий. Он достал пачку сигарет, вытащил четыре сигареты и положил по две штуки на каждый ящик. Закурив сам, он посмотрел на Геннадия.

– Ну, всё, поехали, и так сильно задержались.

– Это у вас так делают подношения умершим? – поинтересовался Кабан, глядя на оставленные сигареты.

Василий, молча, кивнул.

Назад все шли заметно приунывшими. Проходя мимо большого пепелища, рабочие снова посмотрели на место когда-то разыгравшейся здесь трагедии.

– Ну, бывайте. – кивнул на прощание Генка, подбирая с земли хорей. – Если что, моё стойбище там. – она показал на север. – Пойдёте вдоль берега, увидите. Мимо не пройдёте.

– А я там, дальше стою. – Василий показал на северо-восток, – Сами не найдёте, если что, у Генки спросите.

Когда две упряжки, выполнив свою миссию, покатили на север, Костя облегчённо вздохнул и стал смотреть на Нёйто малто. Оказалось, что Женька с Юркой уже выехали из Женькиного стойбища и прошли, приблизительно, четверть пути до Сеяхи. Теперь можно было послушать, о чём говорят строители у вагончиков.

– …и поживей давайте! – услышал Костя сердитый голос Кабана, поймав в фокусе его плотно сбитую фигуру.

Рабочие в это время выставляли по уровню вагончики, регулируя специальными ключами высокие стойки с широкими квадратными «лапами».

– Мы и так стараемся. Если бы нас эти чукчи не отвлекали, уже бы закончили, а так битый час слушали их бредни. – оправдывался Михаил – самый пожилой из рабочих.

– А если это не бредни? – послышался из-под вагончика голос Артёма. – В мире есть много явлений, которые наука объяснить не может.

– Да брось! Такой большой, а всё ещё сказкам веришь. – ответил ему голос с татарским акцентом там же под вагончиком. Это был Рифат – низенький коренастый татарин неопределённого возраста.

– Ага, сказки… А четыре креста и два гроба тут просто так, случайно появились? – вмешался сурикат Рома. Он вместе со своим напарником Юрой распаковывали новенький бензиновый электрогенератор.

Четвёртый рабочий в разговоре участия не принимал. Это был молчаливый мужчина лет сорока по имени Костя. За всё время он только один раз произнёс своё имя, когда знакомился с ненцами. Сейчас он находился метрах в двадцати от вагончиков, и с завидным усердием копал яму, ковыряя ломом мёрзлую землю. Должно быть для туалета.

Поняв, что визит ненцев всё-таки произвёл на некоторых впечатление, Костя некоторое время рассматривал привезённый груз и стройматериалы, потом снова обратился к Женьке с Юрой.

Отыскав в тундре две медленно идущие рядом упряжки, он увидел, что Женя держит в руках спутниковый телефон. Видимо, только что говорил с Геной или Василием. Сложив антенну, он убрал телефон под малицу[4], что-то сказал Юрию, и погнал оленей быстрее.

– Смотрите, ещё кого-то к нам несёт. – показал охранник Рома на приближающихся с южной стороны ненцев.

Рабочие уже закончили выставлять вагончики по уровню и теперь вносили внутрь газовые баллоны. Бросив дела, все отправились встречать гостей.

Также как их предшественники, Женя с Юрой познакомились с рабочими и охранниками, расспросили их о новом строительстве, но про пожары и человека-лося ничего говорить не стали. Когда Кабан рассказал о будущей пекарне, Юра только покивал головой и вздохнул:

– Хорошо если так будет. Хлеб всем нужен. И магазин в тундре нужен. А то в Яр-Сале[5] или в Каменный[6] далеко ехать. Будем думать, что всё получится.

– А что тут может не получиться? – как ни в чём не бывало, спросил Кабан. – Серьёзная фирма за дело взялась, значит, обязательно получится!

Юра глянул на Женю и неопределённо пожал плечами.

– Ну, в тундре всякое бывает…

Кабан улыбнулся.

– К нам вот только перед вами оленеводы Геннадий и Василий приезжали, их стойбища тут недалеко, они нам про какого-то человека-лося рассказывали – хиби…хаби…

– Хибяри-хабарта. – подсказал Юрий.

– Да. Так вот они нам ещё два пепелища показали, и кресты с ненецкими могилами. Сказали, это человек-лось таких дел наделал. Что, правда?

Юра снова пожал плечами.

– Кто его знает, в тундре всякое бывает…

– И когда всё это начнёт работать? – меняя тему разговора, спросил Женя.

– Если человек-лось не вмешается, то через пару месяцев всё уже заработает! – иронически усмехнулся Кабан.

Поговорив ещё с рабочими о погоде и рыбалке на Нёйто малто и Сеяхе, ненцы отправились в обратный путь.

– Ох, и мутный народ эти северные индейцы… – глянув вслед уходящим упряжкам, покачал головой Кабан.

– Вот и они знают про этого человека-лося. Так что, надо быть начеку. Мало ли что… – хмуро проворчал охранник Рома.

– Вот ты первый и заступишь на дежурство сегодня в ночь. Иди, спать ложись. – раздражённо махнул рукой в сторону вагончика Кабан. – Первые две недели дежуришь в ночь. Потом поменяетесь. Всё, проваливай.

Рома, кажется, хотел что-то возразить, но передумал, и, развернувшись, поплёлся к дальнему от озера вагончику, окна которого выходили на тундру.

Костя закрыл глаза, и устало потёр веки. Первая часть плана прошла лучше, чем он ожидал. Спускаясь с сопки, он улыбался, вспоминая, как натурально тундровики играли свои роли. Не зря считается, что ненцы очень артистичный народ, и сейчас Костя сам в этом убедился.

Не успел он дойти до бани, как позвонил Сергей. Ему только что отзвонились Генка и Василий. Костя со смехом дополнил их рассказ подробностями, рассказал другу о визите Женьки и Юры, и о том, какое впечатление всё это произвело на охранников и строителей.

– А что там на самом деле случилось? – спросил Костя. – Что это за пожарища?

– Насчёт сгоревшей семьи Генка правду рассказал. Там магазин был. Правда, не долго. Этот Булыга действительно умом тронулся ни с того ни с сего. Всю семью убил, дом поджёг и в окно отстреливался от тех, кто их спасти хотел. А ненцы, что там дальше похоронены, просто в избе от печки по пьяному делу угорели, и пролежали там две недели, пока их обнаружили. Дело осенью было, трупы сильно разложились. На родовой хальмер их в таком виде не повезли, а похоронили там же. Ну а избу специально сожгли.

Костя грустно вздохнул:

– Всё ясно.

– Ну что теперь? Будем обзванивать наших?

– Да, пора. Сейчас смотрел, лёд в Губе хорошо идёт, думаю, дня через два – три смогу уже на «Мячике» проехать. Так что, объявляй общий сбор и готовься к экспедиции.

Обсудив предварительный список того, что понадобится для дела, друзья договорились ещё раз созвониться ближе к ночи.

Глава 2 Снова вместе

Костя лежал с закрытыми глазами и слушал, как разыгравшийся к ночи западный ветер выводит свою унылую песню в приоткрытом дымоходе. После насыщенного событиями дня в голове роилось множество мыслей, прогоняя сон. Лесна и малыши уже давно спали, а он всё продолжал прокручивать в голове сегодняшние события. Вечером позвонил Сергей и сообщил, что их друзья: Дмитрий Велянский, Павел Зырянов и Иван Хартаганов послезавтра будут уже в Надыме. Поскольку из Салехарда ближайший рейс в Надым будет только через три дня, то Пашка с Иваном сделают крюк через Москву и прилетят одним рейсом с Димкой. Костя тоже созвонился со всеми тремя и с каждым обсудил кое-какие детали предстоящей экспедиции. Теперь оставалось только ждать, когда Обская губа освободится ото льда настолько, чтобы можно было пройти на катере к устью реки Надым. Там у фактории Хоровая он заберёт друзей, и они отправятся на «Мячике» к Нёйтинским озёрам. Думая о предстоящей экспедиции, Костя испытывал двоякое чувство: радостное предчувствие скорой встречи со старыми друзьями боролось с грустью предстоящего расставания с женой и детьми. Девять месяцев, что они вместе прожили здесь, в лесной глуши, вдали от всех, он не мог нарадоваться своему тихому счастью. Вместе с Лесной они обустраивали своё уютное семейное гнездо, и легко преодолевали небольшие трудности, которые возникали на их пути. Его переживания по поводу того, как Лесна с детьми перенесут суровую ямальскую зиму, оказались напрасными. Устроенное прежними хранителями Стига жилище в сопке было настоящим шедевром плотницкого искусства. От большого каменного очага под деревянный двухуровневый пол уходили воздуховоды, через которые, благодаря какой-то особенной циркуляции воздуха в помещении, горячий воздух словно вакуумом затягивало вниз, отчего пол во всём доме был тёплый, и даже дальние от очага углы хорошо прогревались. Костя несколько раз пытался разобраться в этой хитроумной системе, разглядывая её через ведущий внутрь сопки потайной ход, но безрезультатно. Скрытый под широким козырьком вход в жилище тоже был тщательно продуман: даже в самые сильные метели, сугробы наметало только по краям длинной веранды, а дверь, окна, ворота склада всегда  были свободными от снега. Старые окна из кусочков стекла, Костя разобрал и сложил в плотницкой, а вместо них вставил качественные деревянные стеклопакеты. Теперь в доме было гораздо светлее. Зимой, когда световой день длится всего два – три часа, они обходились бензогенератором и свечами. Длинные зимние вечера незаметно пролетали за интересными беседами на самые разные темы. За всю свою непростую жизнь Костя не встречал собеседника умнее Лесны, и сам заметил, что его взгляды на некоторые вопросы кардинально поменялись. Иногда они устраивали музыкальные вечера. Почти весь февраль стояла тёплая погода, и Костя несколько раз ездил в Надым. Он привёз свой синтезатор YAMAHA c гитарой, и теперь в доме часто звучала музыка. Сыновья – Димка и Серёжка росли крепкими и здоровыми. Послезавтра – десятого июня, близнецам исполнится год. Они обязательно вместе отметят первый день рождения сыновей, а потом он ненадолго уедет, чтобы вместе со своими друзьями помочь ненцам избавиться от паразитов, появившихся на их земле. Приятные мысли небесно-голубого цвета сменились на тревожные свинцово-серые, в тон мокрым ледяным глыбам в Обской губе. Дело предстояло непростое, опасное и противозаконное. Сжечь несколько вагон-домов с дорогостоящим оборудованием, это попахивает хорошим тюремным сроком, так что нужно тщательнейшим образом продумывать каждый шаг, чтобы на них с друзьями не пала даже тень подозрения. Ничего, они справятся. Всё будет сделано как надо. Настраивая себя только на положительный результат, он, наконец, уснул.

Утром, пока жена готовила завтрак, Костя поднялся на сопку и первым делом осмотрел Губу. За ночь ледоход продвинулся километров на двадцать пять – тридцать. До Тазовской губы оставалось ещё километров около шестидесяти. По всем расчётам к завтрашнему обеду выход на большую воду будет открыт. На Хевняныяхе лёд ещё стоял, и ближайшие два-три дня вряд ли тронется. Отлично. А в «Форте» – такое название появившемуся на Сеяхе пункту помощи придумал Сергей, вовсю кипела работа. Три вагончика уже были соединены между собой собранными из блоков переходами и связны жёсткими регулируемыми стяжками. Был готов и туалет с двумя кабинками. Сейчас двое рабочих заканчивали собирать неподалёку от него клетку из металлической сетки, в которую третий составлял газовые баллоны. Охранник Юра со своим начальником Кабаном собирали на берегу озера какую-то большую квадратную конструкцию из полупрозрачной полиэтиленовой плёнки. Заметив рядом печку-буржуйку, бочки со срезанным верхом и вёдра, Костя догадался, что это походная баня.

– Одним словом – молодцы, умеют работать. – уважительно заметил он, заканчивая на обратном пути доклад Сергею об изменениях в «Форте».

– Значит, хорошо платят. – усмехнулся тот. – Да и ночи белые сейчас, круглые сутки можно ковыряться. Только нам такая их поспешность совсем не на руку. Нужно действовать, и как можно скорее. Сейчас еду в гараж за канистрами, буду бензином затариваться. Потом за продуктами.

Сборы в дорогу много времени не заняли. К обеду Костя уже проверил техническое состояние «Мячика» и загрузил в катер необходимое снаряжение. Продукты и бензин для экспедиции друзья привезут из Надыма. Пока он занимался делами Лесна с детьми в сопровождении Линды и Лорда прогуливались рядом. У подножья сопки и в низинах ещё лежали сугробы, но площадку перед домом, и тропинки, Костя всю зиму старательно чистил от снега и они уже давно просохли.

После полудня погода начала портиться. Западный ветер поменялся на ледяной северный, начинал срываться снег. Барометр на веранде показывал резкое падение давления, а температура опустилась до плюс пяти градусов. Наблюдать с сопки в такую погоду было очень трудно. Приходилось сильно напрягать зрение и долго выискивать нужный объект, поэтому Костя решил оставить это на завтра в надежде на то, что погода хоть немного улучшится. А сегодня ещё предстояло наполнить водой бочки, подвезти от поленниц на веранду запас дров, и затопить к вечеру баню.

В трудах и заботах день пролетел быстро, и завершили его отшельники – хранители Стига, жаркой русской баней и романтическим ужином при свечах.

Утром первыми проснулись именинники. В два голоса они подняли родителей в начале седьмого. Оба кряхтя и хныкая, настырно пытались перелезть через бортики своих кроваток.

Пока Костя раскрывал шторки на окнах и зажигал светильники, Лесна подошла к сыновьям и расцеловала малышей:

– С днём рождения, мои хорошие! Вот какие мы уже большие!

Она быстро поменяла малышам мокрое и села кормить именинников. Костя достал из рюкзака приготовленные ещё зимой подарки: две красивые погремушки и серьги с изумрудами жене.

– Это нашим мужикам, – откладывая пока в сторону игрушки, улыбнулся Костя, – а это моей любимой лесной волшебнице! – он открыл бархатную коробочку и протянул жене подарок. – Спасибо, солнышко, за сыновей!

– Какая красота! – восхищённо выдохнула Лесна, глядя на яркие искорки драгоценных камней. – Спасибо, любовь моя! У меня тоже есть для тебя подарок. Открой шкаф и загляни поглубже в третью полку снизу.

Костя вытащил из шкафа свёрток и развернул его. Это был вязаный жилет с красивым орнаментом и замысловатыми рунами вышитыми белой нитью на спине и груди.

– Надень его в дорогу, пусть моя любовь и священные руны помогают тебе и оберегают от опасности.

Он расцеловал жену и примерил обнову. Жилет сидел отлично.

– Замечательно! Мне как раз нужна такая вещь для дела. И когда только ты успела связать этакую красоту…

Пока Лесна занималась детьми, Костя разжёг очаг и занялся своими делами. Метель кончилась. Градусник за окном показывал два градуса мороза. Одевшись потеплее, он накормил домашних питомцев и отправился на сопку, чтобы осмотреть местность вокруг Стига.

У Клары и Карла была своя кормушка, но хитрые вороны всегда подворовывали у собак, из-за чего на веранде частенько возникали свары с громким лаем и карканьем. Вот и сейчас, направляясь в сторону сопки, Костя услышал, как Линда принялась отгонять кого-то из пернатых воришек от своей миски.

Выпавший за ночь снег снова укрыл всё вокруг белым покровом. Ветер немного стих и теперь неспешно гнал тяжёлые серые тучи над самыми верхушками елей. Зима неохотно сдавала свои позиции, из последних сил цепляясь за жизнь ледяными колючками сосулек и холодными когтями северного ветра. Костя осторожно поднялся по скользкой, покрытой наледью тропинке на вершину и с тоской огляделся по сторонам. Среди заснеженных сопок чётко виднелись тёмно-серые ленты покрытых мокрым снегом рек и такие же унылые пятна озёр. Кое-где на реках севернее Тазовской губы уже начинал трогаться лёд. Хевняныяха пока что спала, но два-три тёплых дня, и пройти по ней на «Мячике» из-за ледяных торосов будет весьма проблематично. В Губе лёд уже почти прошёл мыс Трёхбугорный, так что часов через пять-шесть путь на большую воду будет открыт. В «Форте» все ещё спали, а в стойбищах ненцев уже виднелись натоптанные по свежему снегу тропинки от чумов к озёрам. Это женщины ходили за водой.

Пока Лесна пекла праздничный торт и готовила обед, Костя играл с сыновьями. Малыши росли шустрыми и едва оба научились кое-как ползать, оставить их без присмотра ни на минуту уже было нельзя. Самым любимым местом Димки и Серёжки была кухня, и, само собой – очаг, где так привлекательно горел огонь. Оба не оставляли попыток перелезть через плетёную загородку вокруг очага, пытались достать с полок всё до чего могли дотянуться, и гоняли Муську и Марсика по просторному дому. Одним словом, делали то, что делают все дети в этом возрасте. Костя до сих пор так и не научился различать близнецов, и, если малыши были одеты одинаково, чтобы разобраться, кто есть кто, смотрел сыновьям на левую руку, где у старшего – Снеурса, было родимое пятнышко. Лесна же всегда могла сразу сказать, где Снеурс, а где Остор. Она звала старшего Димку и младшего Серёжку только так, и малыши давно уже привыкли к своим двойным именам. Вот и сейчас, когда Лесна всё приготовила, она безошибочно рассадила близнецов по их именным детским стульчикам. После традиционного задувания свечей, все сели за праздничный стол. Глядя на запечённого глухаря фаршированного гречкой, на заливного осетра, жареную лосятину в клюквенном соусе, хрустящие солёные грузди и румяные лепёшки, Костя только развёл руками:

– Жена, я же после такого пира в катер не влезу! Тут же столько всего вкусного! А ещё торт с черникой и мои любимые пирожки с брусникой…

К часу дня, немного передохнув после праздничного обеда, отец семейства надел подаренный Яраном и Радмиром комбинезон, поцеловал уснувших сыновей, и был готов отправиться в дорогу. Лесна сложила мужу с собой еду в походные контейнеры, и вышла проводить его до катера. Лорд и Линда, думая, что хозяин отправляется в лес, радостно повизгивая, вертелись под ногами. Костя ласково погладил их по лохматым холкам:

– Нет, ребята, сегодня вы остаётесь дома. Вот вернусь, мы обязательно прогуляемся с вами куда-нибудь подальше. А пока охраняйте дом.

У Коридора Времени животные и люди действительно понимали друг друга с полуслова, и собаки сразу приуныв, шли теперь рядом опустив хвосты, поглядывая на хозяина обиженными глазами.

– Ну всё, душа моя, я поехал. – вздохнул Костя, когда подошли к катеру. – Как потеплеет, посматривай иногда с сопки за обстановкой на Нёйтинских озёрах. Если увидишь что-то подозрительное, сразу звони. На карте в твоём телефоне ещё минут триста есть, хватит нам общаться. Главное – смотри за сыновьями. Они сейчас такие, что глаз нельзя спускать.

Лесна обняла его за шею и нежно поцеловала.

– За нас не переживай. Дома всё будет хорошо. Делайте своё дело и берегите себя. Возьми с собой наших пернатых друзей, они могут вам пригодиться.

Она посмотрела в сторону дома. Между раскидистых ветвей огромных елей, укрывавших под своей сенью ангар и другие строения, вынырнули две чёрные тени и с гортанным ворчанием сели на плечо и руку своей любимой хозяйки. Та с улыбкой погладила обоих по блестящим мокрым перьям:

– Вот они, красавцы! Карлуша, Кларочка, летите с нашим папой, и помогайте ему во всём.

– Ну, пусть летят, – усмехнулся Костя. – Ворон у северных народов считается птицей священной. У хантов даже праздник есть – «Вороний день», так что может и впрямь пригодятся.

Он ещё раз поцеловал жену и запрыгнул в катер.

Взревев двигателями «Мячик» плавно вышел на реку, и стал потихоньку набирать скорость.

Под ритмичный блюз Костя плавно огибал повороты реки, постепенно привыкая к управлению катером после длительного перерыва.

Путь до озёр деда Макара Вануйто занял больше трёх часов, но выйдя на открытый простор, катер побежал быстрее. Едва позади остались припорошенные снегом лодки, лабазы и увязанные нарты с нехитрым скарбом кочевников, как ожил молчавший до сих пор спутниковый телефон. Звонил Женя Езынги. Он сообщил, что несколько минут назад в сторону Сеяхи пролетел Ми-6 с ещё одним вагон-домом, но вдвое большего размера, чем те, что уже установили, а следом за ним прошла «восьмёрка» сине-белого цвета, судя по всему газпромовская. Назад оба вертолёта ещё не возвращались.

Обдумывая новость, Костя задумчиво погладил бороду:

– Вот что, Жень, разведай по-тихому, что они там привезли, и позвони потом. Скажи ребятам, чтобы пока ничего не предпринимали. Сегодня Димка с ещё двумя нашими друзьями из Москвы прилетает, и где-то послезавтра уже все вместе будем в ваших местах. Пойдём по Тыяхе, там недалеко от реки есть озеро под названием Нероварто, знаешь такое?

– Нероварто знаю.

– Встреть нас на берегу реки прямо напротив этого озера, там всё и обговорим. И подумай, где нам лучше всего катер спрятать. Хорошо?

– Хорошо. Как будете подъезжать, часа за три позвони. Мы с Юркой или с Генкой приедем. Сейчас гляну, что за дом привезли, и наберу тебя.

– Добро.

Костя отключился, и собрался было набрать номер Сергея, как тот позвонил сам и сразу сообщил печальную новость:

– Мне только что шаман Женя Вэла звонил. Пынжа Ойкавич умер. Нет больше безухого шамана. После того как я Женьке позавчера рассказал наши новости, он спехом отправился на Луцяхамато к дедушке. Вот только что кое-как туда добрался и нашёл старика в избе мёртвым. Вэла больше месяца у него не был, с больным отцом сидел. Говорит, Кульчин давно умер, – вся изба промёрзла, а шаман как живой на кровати лежат, и рядом всё для погребения было приготовлено. Знал, видно, что умрёт. Женька сейчас дедушку похоронит, сделает там что надо, и едет обратно. Позже договоримся, где встретимся.