Дом над бездной. Часть вторая. Большой десант

Варджаи провёл исследования почвы в долине и объявил, что такой плодородный район может прокормить, по меньшей мере, пять миллионов человек. Давным-давно горный массив на севере острова был цепью действующих вулканов. Извергаемая ими лава и пепел покрыли долину, выветрились, разрушились и стали настоящей кладовой микроэлементов. На небольших огородах рыбаков овощные культуры давали по три урожая в год. Свекла, знакомая йеропцам по контактам с элаями, на Симау вырастала с человеческую голову. Варджаи разбил недалеко от будущей столицы делянку под посев римаса и через три месяца получил зерна почти в пятьдесят раз больше, чем было высеяно. Несколько групп заготовителей отправились во все концы Тир, чтобы собирать семена полезных знаков, корнеплодов и саженцы фруктовых деревьев. Биолог пообещал командору, что эти деревья будут расти на улицах будущей столицы.

После докладов Шигэцу поднялся с галереи по узкой лестнице на крышу дома, где стоял винтолёт. Удивительно, но после того, как командор перекочевал с «Зелёного луча» на Тир, суставы не болели, поэтому по лестнице он поднимался бегом. Паническое настроение и подсознательная тоска, с которыми во многих случаях люди встречают первые признаки наступающей старости, почти отступили. Нельзя сказать, что Шигэцу совсем забыл о потрясении, с которым принял диагноз Прадхи, но теперь, по крайней мере, он мало задумывался о нём. Да и времени на это, честно говоря, не оставалось.

Утреннее солнце отражалось в бескрайнем зеркале океана в виде слепящей огненной дорожки, и Маймё, запуская двигатель винтолёта, отрегулировала фильтр лобового стекла. Едва она положила руку на панель управления, как на экране маршрутного Синего Зеркала появился Мамоту, старый знакомец и земляк командора, дежурный оператор связи. Он находился в рубке управления «Зелёного луча». Сам корабль уже не болтался на орбите, сжигая драгоценное горючее, а покоился на огромной литосферной плите на севере материка Моло, в каменистой пустыне между грядами высоких гор.

– Да будет ваш день, рамаджава, лодкой, полной рыбы! – поздоровался Мамоту, и его жёлтое широкое лицо с раскосыми глазами осветилось улыбкой.

– И тебе, дружище, хорошего улова, – ответил Шигэцу. – Подожди, Маймё, дай поговорить спокойно… Как дела в вашей пустыне, Мамоту? Наверное, с ума сходите от безделья?

– Старпом не даёт скучать, – вздохнул оператор. – Только что закончили устанавливать маскирующие экраны – работали все свободные от вахт. Сегодня почту разбираем. Ваш пакет я уже забросил.

– Из Мирового Совета есть что-нибудь?

– Есть… По этому поводу я и связался с вами, рамаджава. Приношу голову вашему милосердию, но поневоле подсмотрел сообщение. Как я уже докладывал, Ваша Милость, в мои обязанности входит контролировать сигнал закрытой связи, и поэтому…

– Не оправдывайся, старый хитрец, – сказал Шигэцу. – Наверное, опять пустая болтовня?

– Можно сказать, и болтовня… Но не пустая, капитан. Что-то совсем необычное. Не знаю, что и думать. Страшновато…

– А зачем тебе думать, дружище? Это очень тяжёлая работа. Ладно. Разрешаю выйти на связь со мной вне графика. Обсудим твои страхи. А пока соедини меня с наставником Нгобо. Надеюсь, он проснулся?

На западном побережье Аталанского океана было раннее утро, но старпом уже завтракал в своей каюте. Это было зрелище не для слабонервных: огромный чёрный человек поглощал огромные куски чёрного мяса. Услышав вызов, повернулся на камеру и помахал здоровенным обломком кости, зажатым в кулаке:

– Привет, Пат. Я тут… решил немножко поесть свежатинки. Вчера наши ребята завалили здешнего страхоморда. Знаешь, вкус специфический, похоже на дикого шаду. Жестковато, но если вымочить в слабом растворе…

– Ничего не боишься, Симу? – перебил Шигэцу.

– Меня ничем не напугаешь, – отмахнулся Нгобо. – Я же говорю: если вымочить в слабом растворе грибовки, да хорошенько прожарить – бояться нечего. Страхоморда мы разделали и засунули в холодильники. На полгода хватит. Хорошо бы Девра прилетела, проконсультировала. Вот, полюбуйся…

В Синем Зеркале появилась запись: в свете низкого солнца по берегу озера, подминая кустарник, неуклюже брело существо, во много раз больше, чем элефани, которых командор наблюдал во время высадки первого десанта. На огромном толстом туловище карикатурно смотрелась тонкая длинная шея с непропорционально маленькой головкой, которая медленно поворачивалась в разные стороны. Вдруг эта головка с брызгами разлетелась – по гиганту, как понял Шигэцу, выстрелили из джонга на максимальном импульсе. Безголовое существо, как ни в чём ни бывало, ещё некоторое время всё так же неторопливо двигалось вперёд, а потом рухнуло, подняв облако пыли. Из кустов выскочили полуголые люди с джонгами и заплясали охотничий танец вокруг поверженного гиганта. Теперь стало видно, насколько велико чудище – люди рядом с ним казались совсем крошечными.

– Представляешь, какова длина нервных каналов? – возник в Синем Зеркале старпом. – Пока сигнал дойдёт от мозга до конечностей, можно выучить устав корабельной службы.

– Вот и надо учить устав, а не бегать за редкими животными, – нахмурился Шигэцу. – Если Варджаи увидит эту запись… Надеюсь догадываешься, сколько будет шума?

– И вони, – кивнул старпом. – Догадываюсь, Пат. Но и ребят надо понять. Они от скуки тут по деревьям скачут. Пока я летал к тебе в столицу, разрисовали всё плато.

– Что разрисовали? – удивился командор.

– Плато… На котором «Зелёный луч» стоит. Зависали на прыгунах и рисовали. Выжигали джонгами портреты здешней фауны. Вот, посмотри.

На новой картинке показалась каменистая пустыня, прибежище космолёта, снятая с большой высоты. За бортом прыгуна проплывали изображения гигантского паука, длинноклювой пулли с растопыренными крыльями, нуги с закрученным в спираль хвостом и прочих тирских обитателей. Многие картинки напоминали детские рисунки, но попадались и вполне мастеровитые «полотна».

– Не помнишь, Симу, зачем я тебя звал в Аталана-Тите?

– У меня ещё крыша держится, не проваливается, – буркнул Нгобо. – Конечно, помню. Мы говорили о безопасности «Зелёного луча».

– Вот-вот… О безопасности. Картинки, которые нарисовали твои бездельники, видны, должно быть, с Йолу. Надеюсь, ты очень строго наказал виновных?

– А как же! Но, Пат… Не лишать же их дыхания! Влепил им по неделе отсидки на воде и римасе в пещере Воздаяния. Правда, потом заменил внеочередными работами по маскировке «Зелёного луча». У нас ведь нет Пещеры!

Нгобо потряс обглоданной костью и сурово добавил:

– Они надолго запомнят эту выходку. Им теперь будет страшно даже думать о своих художествах!

– Мне тоже стало очень страшно, – вздохнул Шигэцу. – И всё же, возвращаясь к проблеме безопасности… Как ты думаешь, сколько времени потребуется «Босиваре», чтобы обнаружить эти рисунки, а заодно и «Зелёный луч»? Не пора ли передислоцировать судно в другое место? Вингун как раз нашел запасы тяжёлого металла. Поставим там котёл и заправим корабль по ватерлинию.

– Горючее – это хорошо. А вот с безопасностью… Я тут много размышлял над этим, Пат. По-моему, у нас паранойя. Вспомни, как эта «Босивара» убралась при первом же контакте и спряталась. Именно спряталась! Всевидящее Око постоянно следит за ней. Она притаилась в океане и не дёргается. А могла бы с самого начала показать, кто в лодке рулевой. Значит, либо «Босиваре» нечем угрожать нам, либо силовой контакт с нами не входит в её планы. И в том, и в другом случае она не опасна. Так что пусть пускает пузыри на дне, а мы будем заниматься своими делами.

Замигал сигнал срочного вызова. Командор переключился.

– Приношу голову вашему милосердию, рамаджава. Осмелюсь напомнить, что мы уже собрались.

С экрана смотрел выбритый и причёсанный Варджаи, с широкой улыбкой на коричневом, блестящем от пота, лице. В белом киттону с жёлто-зелёной академической перевязью он напоминал жениха на деревенской свадьбе.

– Буду через минуту, академик Варджаи, – сказал командор и снова вызвал Нгобо. – Симу, потом договорим. Жду тебя в Аталана-Тите. До связи. Летим, Маймё! Иначе Варджаи сжуёт от нетерпения свою перевязь…

Сверху новый район выглядел разноцветной лентой, похожей на радугу. Тут уж командор позволил молодым архитекторам и строителям дать волю фантазии и энтузиазму. Они отказались от традиционных серых и жёлтых колеров, принятых в йеропской архитектуре, и теперь Шигэцу подумал, что поступил правильно, не угнетая молодёжь собственными представлениями о красоте и гармонии. Шестиэтажное здание, на крышу которого сел винтолёт командора, стояло в центре района, и было алым, как солнце на восходе. В нём с самого начала решили поместить Академию наук Тир и головные научно-исследовательские институты. Два зелёных дома по соседству предназначались под жильё для преподавателей и научных сотрудников. В остальных разноцветных зданиях Великий Капитан, Его Мудрость академик Варджаи планировал устроить высшие школы, лаборатории и общежития для студентов.

Свободную площадь перед комплексом занимал молодой сад со спортивными сооружениями и большим бассейном. Осталось дождаться, пока в саду подрастут деревья, а также набрать где-то студентов и учёных, мельком подумал командор, подходя к большой группе встречающих. Хорошо, что воду в бассейн уже напустили… Это огромное голубое око оживляло скудный пейзаж новостройки. На белом бортике бассейна и на листах молодых деревьев виднелся красноватый налёт мелкой пыли с окрестных стройплощадок. За домами нового района ухало и рычало пространство – там мелкими направленными взрывами рыли котлованы под большой жилой массив.

Они с Варджаи потёрлись носами, Шигэцу поздоровался со строителями и с городским начальством. Какое же торжество без начальства… Его представляла высоченная аталанка, капитан городской полиции. Командора окружили Неспящие с «Зелёного луча» – Йосату, Прадха, Хорн, Девра. Почти все жили в Аталана-Тите, но виделись нечасто, только на совещаниях Мирового Совета да на подобных церемониях.

– Воздух Тир, академик Йосату, весьма вам на пользу, – поклонился командор. – Вы стали ещё прекраснее.

– И толще, – вздохнула Йосату, слабо улыбаясь и поддерживая живот. – Ничего, скоро опять войду в форму…

– Когда, простите любопытную голову?

– Через полтора месяца, – гордо сказал Хорн, поддерживающий Йосату. – Будет мальчик.

– А вы-то откуда знаете? – удивился Шигэцу.

– Я сообщил, – сказал Прадха.

– А вы откуда узнали, Ваша Мудрость?

– Звёзды сказали.

– Я рада, что вы, мастера, такие постоянные! – засмеялась Йосату. – Даже в шутках.

Из-за Прадхи выглядывал доктор Гати, с которым командор только раскланялся. А к Суайе, постоянному партнёру по но-киному, подошёл, ткнул пальцем в ребро и тихо спросил:

– Ты как тут оказался, гурани? Я не подписывал тебе диплом академика!

– Её Мудрость рамаджава Девра попросила меня сопровождать её на церемонию, – учтиво поклонился Суайе.

– Так уж и попросила?

– Ну… приказала.

– Не скучаешь рядом с академиком?

Суайе воровато оглянулся и сказал шёпотом:

– Есть немного, рамаджава!

– Ладно… По старой дружбе помогу. К Вингуну оправляем дисколёт, собирайся в командировку. Там надо подобрать подходящие места под пункты связи – будем строить обогатительный комбинат.

– Приникаю к следам ваших ног, рамаджава! – горячо сказал обрадованный Суайе.

Все Неспящие пришли на праздник, кроме Нгобо. Тот отговорился большой занятостью на консервации космолёта и на открытие Академии не явился. Ещё на стадии проекта старпом резко выступал против строительства научного центра: мол, голому человеку нужна не перевязь за успешную учёбу, а обыкновенные штаны. И если Варджаи с командором не знают, куда девать ресурсы и чем занять строителей, то Нгобо мог бы предложить фронт приложения усилий…

Вероятно, Варджаи вспомнил о демаршах старпома и торжественную речь начал с осуждения скептиков и маловеров.

– Мы сегодня собрались на праздник, знаменующий торжество победы свободного разума над ограниченностью и скептицизмом! К большому сожалению, были среди нас, дорогие мастера, скептики и маловеры, которые не понимали, зачем на первых этапах освоения Тир нам нужна Академия наук. Они говорили, что вместо бесполезной Академии лучше строить производственные мощности и жильё!

Я даже знаю, кто именно так говорил, подумал Шигэцу. По большому счёту, этот «кто-то» был совершенно прав.

– Вспомню одну историческую параллель, – продолжал академик Варджаи. – Два рина назад, после тяжёлой и опустошительной войны между Йэллчипом и Жёлтой конфедерацией, которая, как вы знаете, закончилась победой конфедерации и положила начало закату Островной империи, несколько десятков тысяч пленных йэллчипцев были отправлены на восстановление самых пострадавших провинций Йарса. Город Анасази, где потом родился наш замечательный руководитель, Его Милость командор Шигэцу, был почти полностью разрушен бомбардировками. Так вот, пленных йэллчипцев сначала бросили на расчистку руин, а потом – на строительство планетария. Вдумаемся, дорогие мастера: первым на пепелище начали строить планетарий!

Именно так, подумал командор, первым новым зданием в разрушенном Анасази стал планетарий.

– И тогда тоже нашлись скептики и маловеры, которых возмутило строительство такого, по их ограниченному мнению, неподходящего объекта. Ведь люди вокруг жили в землянках и в грузовых контейнерах, на весь город была единственная больница, устроенная в уцелевшем и приспособленном здании. Но!

Академик поднял палец и сделал длинную паузу – чтобы присутствующие лучше подготовились к восприятию его дальнейшей речи.

– Но! Стройка планетария продемонстрировала всему миру, что Жёлтая конфедерация целиком и полностью встала на путь мирного созидания, что ресурсы её далеко не исчерпаны в ходе войны и что народы Йарса уверенно смотрят в будущее. Вот и мы сегодня демонстрируем всему миру…

Тут Варджаи спохватился.

– Вернее, не всему миру… Ну, вы понимаете, мастера! Мы показываем всем скептикам и маловерам, что наука – это такая же созидательная сила, как любая другая сфера человеческой деятельности, что наука может активно выступать на передовых рубежах прогресса и строительства нового общества. Мы горды и счастливы, что идею Академии горячо поддержал наш мудрый руководитель, Великий Капитан Шигэцу.

Не мудрый, а хитрый, подумал командор. Рано или поздно надо было сводить вместе службы управления, разбросанные по всему острову. Очень вовремя возник Варджаи со своей показавшейся поначалу бредовой идеей. Шигэцу никому не рассказывал, даже Нгобо, как он решил этой идеей воспользоваться. Но поддержал Его Мудрость академика в начинании, поручил Варджаи лично контролировать строительство. Нет ничего созидательнее тщеславия, подкреплённого ресурсами и благословением высокого начальства. Академик работал за целую пазу надсмотрщиков и контролёров. Рассказывают, что от Варджаи, который носился по стройплощадке, прятались инженеры и техники, прослывшие патанами Большого Космоса. А высокий визг академика перекрывал шум плавильных агрегатов, которые пекли стеновые конструкции из качественного берегового песка.

Наконец, Варджаи закончил торжественную речь и передал слово Шигэцу.

– Хочу выразить горячую благодарность нашего Мирового Совета Его Мудрости академику Варджаи, – сказал командор. – Его деятельное участие в строительстве научного центра позволило намного раньше установленного срока получить этот прекрасный комплекс. Своим примером мастер Варджаи доказал: никакие стихии не могут противостоять человеческой воле и целеустремленности. Понятно, что этот большой центр мы не сможем сегодня полностью занять академическими структурами, поскольку их ещё нужно создавать. Поэтому я убеждён, что Его Мудрость академик Варджаи разделит огромные площади с другими, тоже нужными сегодня, учреждениями. Мне кажется, академик Йосату, занимая помещение под будущий институт энергетики, сможет создать у себя и управление дальней связи. А наш дорогой друг, академик Хорн, будущий, как понимаю, руководитель института навигации и картографии, тоже сумеет приспособить новое помещение под управление навигации. Я думаю, что и академик Прадха вправе рассчитывать на помощь академика Варджаи в организации центра современной медицины с самыми передовыми клиниками. Конечно же, нельзя обойти вниманием академика Девру с её будущим институтом рационального питания, а также наших экономистов, металлургов, судостроителей, недрологов… Уверен, каждому найдётся место под гостеприимной крышей Академии. Именно так, в работе и взаимопомощи, мы будем крепить связь теории и практики. Академик Варджаи сейчас возглавляет очень важное направление – руководит проектом «Ускорение». Это проект во многом определяет будущее нашей новой планеты. Но зная выдающиеся организационные способности академика, учитывая его научные пристрастия, я решил поручить ему ещё одно важное дело… Сегодня я подписал приказ о назначении академика Варджаи главным капитаном управления сельского хозяйства планеты. Жду от вас, дорогой Варджаи, предложений по структуре и штатам нового управления. Ещё раз поздравляю всех с открытием Академии наук Тир!

Присутствующие дружно забили себя по губам.

Пока Шигэцу произносил свою лукавую речь, лицо академика Варджаи демонстрировало всю гамму обуревавших его чувств: подозрение, тревогу, раздражение, отчаяние, смирение, надежду… И наконец, при последних словах командора, коричневое лицо академика озарилось улыбкой гордости и торжества.

– Приглашаю, дорогие гости, на обзорную экскурсию, – широко развёл руками свежеиспечённый главный капитан. – А затем нас ожидает большой торжественный обед!

Все пошли по дорожке, мощённой плитками серо-жёлтого песчаника, к главному зданию. Оно было сложено, как детская игрушка, из разновысоких кубиков, но вход молодые гении архитектуры оформили вполне классически – с портиком, колоннами и стрельчатыми проёмами. Только парадная дверь неожиданно находилась на уровне второго этажа. Поэтому и вела к ней дугообразная широкая лестница с каменными полированными перилами, на которых там и сям стояли горшки с цветами и небольшие статуи – люди и животные Йеропи.

– На наших глазах рождается новый архитектурный стиль, – сказал Варджаи командору. – Назовём его йеропским ностальгическим стилем.

– Мне нравится, – сказал Шигэцу. – Потом ведь не трудно и перекрасить…

По традиции надо было ещё открыть дверь, отломать ручку и вручить её самому почётному гостю. Обычно ручку крепили двумя деревянными спицами, которые легко ломались. Варджаи с натугой открыл дверь в два человеческих роста – из полимеров, имитирующих грубо обработанную древесину кау. Но витую бронзовую ручку отломать не смог, сколько ни пыхтел. Строители забыли о традиции и закрепили её самым надёжным образом. А может, решили хоть так отомстить надоедливому академику…

Дикие идут!

– Твоя баба хорошо и быстро готовит, Кожи, – сказал Влур, сыто рыгая. – У тебя хороший хмыс…

– Спасибо за добрые слова, благородный Влур, – кивнул Кодзи. – Я всегда рад тебя видеть. А моей бабе ты сам можешь сказать, что она вкусно готовит. Ей будет приятно.

Знал бы Влур, как готовит «баба»! Замороженные наборы продуктов Дали бросала на минуту в микроволновую печь, а потом подавала обоси в кисло-сладком соусе, рыбку гурани с мякотью гуайяна и лепешки из римаса.

– Мне нельзя говорить с твоей бабой, – сказал Влур, облизывая пальцы. – Это неприлично.

Он употребил другое слово, но Кодзи перевёл по смыслу – неприлично. И занёс в память Мудрого Собеседника.

Язык чанов резко отличался от тех тирских наречий, которые Кодзи успел узнать. Существительное и глагол шли в начале предложения, а все второстепенные члены – потом, словно нанизываясь друг на друга. В конце предложения ставилась частица, придающая всему предложению либо утвердительное, либо отрицательное значение. Ещё одна короткая частица «му» обозначала вопрос. Никакой инверсии – все части предложения занимали только своё место. Иначе смысл высказанного терялся. Поначалу Кодзи загорелся идеей написать грамматику чанского языка, но быстро к ней остыл: у чанов не существовало ни письменности, ни школ, где грамматику можно было бы изучать.

Второй месяц Кодзи и Дали жили на берегу великой реки в глубине материка Йеропи, в точке пересечения сорок девятой широтной линии и сорок пятой долготной. Рядом были земли племени чанов – низкорослых, узкоглазых и желтолицых людей. Влур был куном большого рода Степной Лисицы. Он иногда наезжал к Кодзи. В первое время – подозрительный, потом вполне дружелюбный. Пришлый не мешал Влуру, не покушался на пастбища и не воровал скот.

– С чужой бабой говорить неприлично, – продолжал кун. – Подглядывать, как она купается в речке, тоже неприлично. Муж имеет право за это убить.

– А если баба не замужем? – спросил Кодзи, подливая в босивару хмыс – перебродившее кобылье молоко.

Поскольку кобыл у Кодзи сроду не водилось, хмыс ему делали в лаборатории доктора Прадхи.

– Тогда можно! – засмеялся Влур. – Кожи, откуда у тебя такой хмыс и вкусное мясо?

– Я же говорил – родичи возят с того берега… Пока помогают, а потом я сам займусь хозяйством.

– Там живут белые. А ты жёлтый, как и мы.

– Меня усыновили… Маленьким.

Слышала бы это мама, подумал Кодзи. Каждый раз приходится придумывать объяснения, иногда самые несуразные.

– Наверное, ты тоже чан. Хотя очень высокий. Таких высоких чанов не бывает. А почему ты ушёл от родичей и живёшь один? Из-за своей чёрной бабы?

– Из-за неё. Родичи не приняли.

– Понимаю, – сочувственно покивал кун, и на его плоском круглом лице с редкой полуседой бородёнкой проступило сожаление. – Она большая и красивая. Хорошо готовит. Но чёрная. У нас её тоже не приняли бы. Такие правила. Хорошие или плохие, но правила. Их нельзя нарушать.

До переезда сюда, на великую реку, Кодзи и Дали жили в деревне рыбаков на самом севере Йеропи. Рыбаки мало интересовались чужестранцами. Неторопливые, высокие, почти одного роста с пришельцами, они жили замкнуто и спокойно. А потом словно сошли с ума – всей деревней. Они обвинили Дали, чёрную колдунью, в том, что она отогнала от берега рыбу. Пришлось срочно убираться на главную базу и дожидаться нового назначения. Утешало лишь, что Кодзи с Дали успели подбросить рыбакам идею кошелькового невода. Это заставит их совершенствовать материалы для сетей, строить более вместительные и маневренные суда, объединять усилия лодочных команд, изучать направления ветров и течений, искать рынки для излишков улова… Значит, проект «Ускорение» будет работать и в этом глухом углу материка. Теперь академик Варджаи, руководитель проекта, ждёт от Кодзи и Дали новых идей – уже для чанов.

Кодзи с гостем сидели рядом с домом, на расстеленном пологе. Дом прилетевшие строители соорудили за одну ночь – большую землянку с очагом и дырой в крыше для дыма. В землянке куском рогожи была замаскирована дверь в большой бункер, где находились станция связи, холодильник с продуктами, автономная скважина воды, кухонный уголок и ложе. Энергию в землянку подавала солентная батарея, спрятанная на камышовой крыше.

Отсюда, с низкого левого берега большой реки открывалась бескрайняя равнина, над которой медленно колыхались гигантские белые облака, на фоне которых проплывали большие пулли – чаны называли их коршунами и орлами. И такой же белой и колышущейся была равнина, до самого горизонта покрытая зарослями небольших растений с метёлками длинных и тонких, словно волосы, белых листьев. Ветер, постоянно гуляющий над огромным простором, играл этими живыми метёлками, и по равнине катились волны. Впечатление было настолько полным, что Кодзи иногда казалось, что он видит вдали корабль. Потом наваждение пропадало, а тёмное пятно на горизонте приближалось, разрасталось и превращалось в шумное стадо быстрых и грациозных существ, которых чаны называли лошадьми.

Ездовые животные, таппи, были и на Йеропи – смирные и неторопливые существа с длинной рыжей шерстью, широкой спиной и большим круглым горбом на загривке. Пастухи с высоты этого горба следили за стадом обоси, а чтобы заставить таппи быстрее двигаться, кололи их специально выструганной палочкой. Что, впрочем, мало помогало. Недаром на Йеропи бытовала поговорка «ленив, как таппи». Тирские лошади были совершенно иными – Кодзи мечтал когда-нибудь покататься на них. Однако не мог просить Влура дать лошадь, потому что сразу бы обнаружилось: Кодзи не умеет ездить верхом. И уж тут не помогли бы никакие объяснения.

Колеса чаны не знали, поэтому возили грузы на лошадях во вьюках или на волокушах – двух скрещенных шестах. Чаны занимались скотоводством, перегоняя овец, очень похожих на обоси, а также лошадей по пастбищам между великой рекой и первыми песками Мёртвой земли. Были у них и животные, отчасти похожие на таппи – верблюды. Такие же лохматые и горбатые. На верблюдах чаны кочевали на летние выпасы – везли продукты, летние палатки с шестами, да ещё и сами забирались на спину. Великую реку они называли Итил. А великую равнину – степью. На правой, возвышенной, стороне реки обитали оседлые земледельцы – рутсы. У них река называлась Ра. Кодзи имел представление о рутсах, потому что среди них жил Крон, коллега по группе Варджаи, тоже ускоритель, который делился полученными материалами.