Легенды Цеймарра

– Что угодно господам?

– Комнату на ночь и ужин наверх.

Ловко поймав подброшенную монету, хозяин лично провёл их на второй этаж. Через полчаса пышная девица в замусоленном переднике стукнула подносом о стол.

– Жаркое, хлеб, вино, травяной взвар. Что-то ещё угодно? – приглашающе протянула она. Но не дождавшись предложения остаться на ночь, обиженно удалилась.

Задвинув наконец засов, Алан резко сдёрнул браслет и упал на кровать. Лицо его поплыло, принимая обычный вид, карие глаза затянула тьма.

– Проклятье – простонал он. – Эти орнадовские арттени замечательные штуки, никаким проверяющим амулетом не пробьёшь, но как же из-за них болит голова.

– Голова поди не от этого болит, – ответил ему невысокий пухлый мужичок с носом-картошкой и соломенными, стриженными в горшок волосами. – Я вон свой не снимаю и здоров. Просто есть надо и спать периодически. А то сначала загонит себя до изнеможения, а потом голова у него болит, – выговорил Алану Граб и продолжил уничтожать ароматное жаркое, запивая вином.

– Мне оставь, троглодит! – возмущённо привстал на кровати Хранитель, оглядев быстро уменьшающуюся на столе снедь.

– Так, когда голова-то болит, нужна умеренность во всем и сон, а мясо – вещь дюже тяжёлая для желудка, – неразборчиво прочавкал в ответ ординарец, хитро поглядывая на хозяина.

Так как промедление было синонимом сна на голодный желудок, пришлось вставать. Доев, Алан был вынужден признать правоту Граба, действительно чувствовал он себя так гораздо лучше.

Граб, давно отложивший ложку, взирал на хозяина с видом старой тётушки, внимательно следящей, чтобы беспутный племянничек питался в соответствии с её представлением о правильной и здоровой пище. Он служил ещё у отца Алана – Крейна Рейхтца, и когда подрос его сын, был приставлен к нему в качестве «дядьки», заодно обучая начальным навыкам фехтования. Ну а после того, как у Алана пробудилась магия, у первого в их семье спустя долгое время, по достижении мальчиком четырнадцати лет Граб вместе с ним переехал в корпус стихийников. Так что он состоял при Алане уже лет двадцать и был предан ему, как родному.

– Завтра я проеду Трент, подождёшь меня здесь, чтобы лишний раз внимания не привлекать, а вечером, если поиск будет неудачным, отправимся дальше.

– На ночь глядя? – удивился денщик.

– Да, заночуем по дороге где-нибудь, я не хочу долго оставаться на одном месте. Времени нет, да и отъехать стоит подальше, – Алан крутил в руках браслет, пытаясь разобрать выгравированные на нём символы. – Интересно, как я выгляжу в нем, а, Граб?

Тот в ответ задумался.

– Да никак, сходу и не опишешь, пожалуй. Глаза коричневые, волосы такие же, только покороче, чем у вас, лицо обычное такое. В толпе пройдёшь и не заметишь.

Алан огляделся, но ни одной отражающей поверхности в комнате, разумеется, не было. Две кровати с травяными тюфяками и на удивление чистым бельём, стол, пара грубых табуретов и несколько вбитых в стену гвоздей, в качестве крючков под одежду – стандартная комната средневзвешенного трактира. Он вздохнул и снова застегнул на руке арттень, рисковать пока не стоило. По браслету пробежалась крохотная искорка, перескакивая с руны на руну, когда круг завершился, закончились и преобразования. Алан потянулся за курткой.

– Пойду внизу посижу, послушаю, что говорят. Отдыхай.

С наступлением темноты народа в кабаке прибавилось, отдыхающие после рабочего дня компании заняли почти все столы. Приметив небольшой столик в углу, свободный как раз по причине слишком малого размера, Алан удобно устроился, неспешно потягивая вино и прислушиваясь к разговорам. Ничего необычного, люди обсуждали законченные и только предстоящие дела, то тут, то там доносился пьяный смех. Подавальщицы ловко уворачивались от излишне шаловливых рук. У стойки напевал какую-то простенькую мелодию бродячий артист.

– Давай что-нибудь погромче, – закричал один из посетителей и в миску, стоявшую рядом с менестрелем на стойке, звонко упала медная монетка. Он с готовностью подтянул струны и огласил:

– Ну что? Начнем с баллад, а там продолжим! – и запел весьма неплохим тенором, лишь изредка фальшивя. И то, будем честны, Алан откровенно придирался, для трактирного выступления было весьма прилично.

– Вздымается пламя, пылает костёр,

Спасения нет никому,

И лишь портала спасительный створ

Оспорит твою судьбу.

Пеплом и дымом закрыт небосвод,

Нет солнечных больше лучей,

Правитель уводит оставшийся сброд

Под тёмные своды пещер.

И нет надежды, и выхода нет,

Пылает сама земля.

И гаснет в глазах уходящих свет,

Останется только тьма.

Но даром небес – аромат весны,

Зимой зацвел первоцвет,

Дан шанс из тысячи лишь один

Людям увидеть рассвет.

Кто нас теперь поведёт за собой

Идти по краю судьбы?

Нам всем лишь снится пока покой

В пределах своей страны.

И годы пройдут, и затихнет молва

В болоте обыденных дней.

В сомнениях будет метаться душа

Простых и сложных людей.

И в пламени снова завоет земля,

Безумие верх возьмет.

Найдётся ли снова тогда рука,

Что выдержит этот гнёт?

Последней жертвы извилист путь,

Финал не закрыт до конца.

Смерть и любовь единая суть.

Мы все под дланью Творца.

Когда затих последний аккорд, оборвавшийся на высокой щемящей ноте, в зале с минуту стояла тишина. Потом народ снова загомонил, по очереди предлагая новые песни. В подставленную тару полетело ещё несколько монеток. Певец раскланялся и начал наигрывать смешную песенку про неудачливого торговца. Алан сидел, откинувшись на стену, задумчиво покачивая зажатой в руке кружкой, и не сразу отреагировал, когда его окликнули из-за соседнего стола.

– А ты согласен?

Алан недоумённо обернулся к говорившему – на вид мелкий торговец или ремесленник, просаживающий честно заработанные деньги, он продолжал вопросительно смотреть на него. Подвыпившая компания за столом тоже обратила своё внимание на Алана.

– С чем? – Хранитель покрепче зажал кружку и второй рукой незаметно проверил наличие на поясе оружия, чем часто заканчиваются подобные разговоры, он прекрасно знал.

– С тем, что на дрыхр нам этот император не нужен, – пьяно осклабился спрашивающий.

– Почему же? Мне он не мешает, – уклончиво ответил Алан, не желая ввязываться в заведомую ссору, но прощупать почву всё-таки было надо.

– А зачем? Только деньги на него тратим! Пользы никакой, – завелся он, явно по подсказанному кем-то тексту, – у нас же Совет есть, они себя сами неплохо содержат, да их и поменять можно, если что. А этого же не поменяешь, он же и-и-избранный, – издевательски протянул выпивоха и уставился на Алана.

– Мне всё равно, – по-прежнему желая избежать продолжения разговора, безразличным тоном коротко проговорил Алан.

– Э, нет, – вмешался в разговор сосед смутьяна, – тут не может быть «всё равно». Мы все под одним небом живём, так что согласие должно у людей быть-то. Вот мы народ простой, работаем потихоньку, налоги платим – казну содержим. На кой ляд нам из этих денег ещё и дармоедов содержать, а? Да я их пропью лучше, и то пользы больше будет. Вот ты, мил человек, чем на жизнь зарабатываешь?

– Будем считать, что я наёмник, – чуть замешкавшись, сказал Алан.

– Понятно, продажная душа, – презрительно фыркнул ремесленник, – кто заплатил, тот и хозяин. Вот я сам себе хозяин, что сам сделал, то и моё.

– Но продал-то тому, кто больше заплатил, – не удержался от шпильки Алан.

– Это уже моё дело! Не захочу – вообще не продам, – взревел собеседник, вскакивая из-за стола.

Хранитель тоже поднялся, демонстративно положив ладонь на рукоять меча. Ох, не время сейчас было влезать в трактирные драки, но выпивох уже понесло. В принципе их бы не устроил любой его ответ, это он прекрасно понимал. Количество выпитого алкоголя в крови требовало размяться, а тут такой прекрасный повод. Дипломат из Алана был так себе, на троечку, это ему ещё наставник говорил, пытаясь вбить негласные правила придворной жизни. Вот магии сейчас почти нет, да и той, что есть, пользоваться нежелательно, раскрывать себя он не хотел, а то было бы гораздо проще.

Пригнувшись от полетевшей в его голову кружки, содержимое своей он сначала выплеснул в лицо находившемуся ближе всего задире, потом расколотил уже пустую об голову второго. Отшвырнув в нападавших мешавшуюся под ногами скамью, он отошёл на внезапно освободившееся место в центре зала. Остальные посетители уже резво отступили к стенам, впрочем, не торопясь покинуть трактир, наоборот, приготовившись к бесплатному, в отличии от менестреля, развлечению. Хозяин, горестно вздыхая нырнул за стойку, не забывая выглядывать и дотошно записывать нанесённый ущерб. Меч Алан доставать не спешил, во-первых, в помещении он был неудобен, во-вторых, в его планы ни убивать, ни сильно калечить случайных встречных не входило. Правда, не из человеколюбия, а скорее по вполне прагматичным причинам – не хотелось тратить время на обязательные в таком случае разбирательства со стражей. Третьего, замешкавшегося у стены, он вывел из строя метательным ножом, пригвоздив поднятую руку к срубу на уровне предплечья. А вот двое оставшихся уже наступали в непосредственной близости. На их стороне было количество и, пожалуй, грубая сила, на его – ловкость и опыт как классического рукопашного боя (в корпусах магов никогда не пренебрегали физической подготовкой, всё-таки они, за исключением целителей, были в первую очередь воинами), так и безобразных драк разного пошиба, в которых он успел поучаствовать за свою кочевую жизнь. Так что минут через десять потери со стороны разгулявшихся горожан составляли два перелома, одно сотрясение и одну рану, со стороны Алана – пару гематом и симпатичный синяк под глазом от метко запущенного кем-то из зрителей яблока. Наконец, дав людям насладиться зрелищем и решив, что хорошего помаленьку, в драку вмешалась стража, до этого азартно болевшая вместе со всеми. Так как обе стороны быстро признали, что претензий друг к другу не имеют и вообще они приятели по гроб жизни, а сейчас самое большое, что им хочется, так это разойтись по домам, стража ограничилась тем, что в приказном порядке велела Алану выплатить трактирщику все понесённые расходы. Спорить он не стал, отдал золотой хозяину, рассыпавшемуся в благодарностях и уверявшему, что если его милости хочется, то он может хоть каждый вечер отдыхать у него, как ему заблагорассудится, а он ещё и вина всем поставит за свой счёт, чтобы народ побыстрее подогреть, и ушёл наверх. Получив ещё одну выволочку, на этот раз от Граба, Алан наконец упал на кровать, успев перед сном подумать, что надо бы отправить Орнадо сообщение о гуляющих в народе настроениях. Следующей и последней на этот день мыслью была, что всё-таки из него получился отвратительный Хранитель, Ван’Дейл был бы в ужасе, а вот не надо было так не вовремя помирать.

Наутро следов вчерашней стычки уже не осталось. Всё-таки регенерация магов превосходит человеческую в несколько раз, а чем сильнее маг, тем быстрее заживление. Так что в отличие от своих соперников, на утро пожалевших об излишне выпитом и сказанном, Алан был свеж и готов действовать. Оставив Граба в трактире, он отправился объезжать город. Если законный наследник где-то здесь, то сначала появится первый приглушенный зов, усиливающийся по мере приближения к объекту, каким именно он будет, предстояло проверить на практике. Солнце только поднималось над горизонтом, а на улицах уже царило будничное оживление: расставляли товар уличные торговки, открывались лавки, спешили по своим делам горожане, уличные мальчишки путались под ногами, стремясь мелкой помощью заработать, а чаще просто стащить пару монет, уже выползли из своих щелей профессиональные нищие, зачастую более богатые, чем подающие им милостыню. Хранитель ехал через город, не обращая внимания на привычную суету, он был погружён в собственные ощущения, боясь пропустить хоть малейший намёк на надежду. Начав с окраин, к полудню он выехал на главную площадь Трента, над которой возвышался величественный храм всех богов. Беломраморные изваяния, установленные по периметру храма, были покрыты пылью, их давно уже не начищали так старательно, как в прежние времена. И всё же впечатление храм производил, секунду подумав, Алан решил всё-таки зайти внутрь. Нет, религиозным человеком, несмотря на вроде как обязывающую должность, он не был, но умел ценить красоту произведений рук человеческих. А храм Трента был одним из старейших в стране. Зайдя в прохладный полумрак сводчатого зала, Хранитель обошёл по кругу все пять эдикул, посвященных богам Цеймарра: Гронос – бог времени и бытия, Арвиенна – богиня жизни, Хейлиль – её сестра, богиня смерти, Дьюрид – покровитель живой природы и Стеинн – создатель и хранитель самой земли. Прекрасные статуи выглядели почти живыми, казалось, коснись их луч света – и затрепещут ресницы, вскинется прекрасная рука, чтобы защитить глаза от солнца, но всё-таки это был просто камень и талант давно умершего скульптора. Алан повернулся к выходу, так и не заметив, как одна из статуй слегка наклонила голову, приглядываясь к нему.

Отдохнув немного на площади и перекусив парой купленных у весёлой розовощёкой девицы пирожков, он отправился дальше. Часам к пяти Алан смирился с бесплодностью своих поисков, нужно было отправляться дальше, увы, Трент оказался пустышкой. Во дворе постоялого двора его уже ждал Граб с осёдланной лошадью и притороченной к седлу корзиной со снедью. Каким образом он каждый раз угадывал время, к которому он вернётся, и его планы, Алан не знал и периодически подозревал Граба в наличии сверхъестественных сил, магия к которым, разумеется, не относилась. Но действительно, если он хотел выехать из города сегодня, задерживаться не стоило. Всё-таки путешествовать лучше в светлое время суток, а так до захода оставалось ещё часов пять, можно было преодолеть неплохое расстояние.

Тракт был оживлённым, следующий большой город был примерно в пятидесяти лидах, по дороге, правда, было несколько деревушек, но так как все они жались к тракту, то Алан посчитал, что если вдруг богам будет угодно посмеяться над ним и поселить будущего императора в одной из них, то отголоски зова он услышит точно. Поэтому заезжать непосредственно в них он не планировал. Ближе к закату решили остановиться на ночь в небольшой рощице, свернув с дороги. Оценив по достоинству усилия Граба по отбору продуктов из закромов трактирщика, путники расположились у сложенного костерка. Алан скорее по привычке, чем из надобности, проверял заточку ножей, денщик, привычно ворча, расстилал одеяла.

– Ложись, отдыхай, я первую половину посижу, – Алан, не оборачиваясь, обратился к Грабу.

– Дык, я вроде целый день отдыхал, делать-то нечего было, знай бока отлеживай, я могу и всю ночь посидеть, мне не сложно.

– Не надо, – коротко ответил Хранитель, – ложись.

Граб знал этот тон, дальше спорить было бессмысленно, даже если ты прав. Пробурчав, что коль хочется господину завтра весь день носом клевать, то кто он такой, чтобы этому препятствовать, Граб свернулся под одеялом и минут через пять огласил поляну причудливыми трелями храпа. Алан сидел, отрешённо уставившись в костер. Языки пламени лизали сухие ветки, периодически с треском рассыпая фейерверки искр. За пределами круга огня сгустилась тёмная вязкая ночь, ещё более непроглядная в свете огня. Где-то неподалёку с шорохом крался ночной зверёк, в небе прохлопали крылья охотящейся совы. Вроде всё, как обычно, он не раз так проводил время у костра в дороге, иногда в полудрёме, иногда и вовсе без сна. Но сейчас что-то было не так. Он нутром чуял притаившуюся за спиной угрозу, но как ни напрягал слух и зрение, заметить её не мог. Словно кто-то или что-то внимательно следил за ним, не решаясь напасть. Шуганув обнаглевшую выверну, принюхивающуюся к спящему Грабу, Алан в очередной раз обошёл стоянку. Никого. Проведя рукой, он вскипятил себе в кружке воды, благо на эти банальности его сил хватало, и заварил ароматный корф, заботливо прихваченный Грабом. Нервы ни к черту – подумал он с горечью, пробуя горячий напиток. Тьма за спиной колыхнулась.

– Это он?

– Да.

–Почему?

– Он силён, упрям и забавно прямолинеен. В конце концов, он мне просто нравится.

– Человек?!

– Ну иногда забавно менять фигуры на доске местами.

– Ты уверена, сестра?

– Нет, но думаю, будет интересно, в конце концов, в риске есть своя прелесть

– Зачем?

– Просто так, мне снова скучно, да и время подходит, пора возвращать этому миру его защитников. Люди, конечно, живучи, но слабы. А ты не преминешь воспользоваться этим преимуществом.

– Они ведь даже не помнят.

– Конечно, нет. Несколько тысячелетий слишком большой срок для них. Тем интересней будет.

– Ты начинаешь игру раньше меня.

– Мне нравится этот мир. И да, у меня есть некоторая фора. Но это не противоречит правилам, ты просто завидуешь.

– Ну а его тебе не жалко?

– Нет, если выдержит – получит награду, если нет, то ты решишь, что с ним делать. Он должен будет пройти по грани.

– Сама?

– О нет, у людей достаточно выдумки и способов сделать это без меня, достаточно подтолкнуть.

– И это ты ещё у нас считаешься хорошей, в отличие от меня.

– Ну ты-то знаешь, что мы близнецы…

Шёпот, не различимый человеческим ухом, стих, рассыпавшись в звуках ночного леса. Алан передёрнул плечами, показалось, что в тёплой весенней ночи внезапно пронёсся порыв ледяного ветра. Но вокруг было тихо, не шумели деревья, ровно поднимался вверх дымок костра. Накинув поверх куртки плащ, он ещё около часа вглядывался в темноту, но ощущение чужого присутствия растворилось. Наконец, списав всё на волнение последних дней, он разбудил Граба и улёгшись на нагретое место, спокойно проспал до утра, не подозревая насколько «интересной» может оказаться жизнь, если тебя втягивают в свои игры боги.

***

Утро началось с новости, что арттени больше не действуют. Когда Алана разбудил Граб своей собственной персоной, он сначала решил, что тот всё-таки снял артефакт, но заметив блеснувший на руке браслет, расстроился.

– Мой тоже?

– Что тоже? – удивился дядька. – О, да ты опять браслетку снял.

– Да нет, не снимал, – с досадой уже понял ответ на свой вопрос Алан, – всё, заряд кончился. Ор предупреждал, что не больше, чем на пару дней хватит, но я как-то упустил это из виду. Теперь на месяц, если не больше, это просто кусок металла.

– Ну и ладно, – легкомысленно махнул рукой Граб, – кому это нужно. Чем дальше от столицы, тем народ темней, глядишь, большинство и не заметит необычности-то или решат, что болеете чем.

– Спасибо, утешил, – фыркнул Алан.

Наскоро позавтракав, они тронулись в путь. Дневной перегон преодолели без приключений, и вечером подковы коней уже звонко отстукивали по мостовой. В поисках ночлега путники, как и в первый раз, не стали углубляться в переплетенье городских улочек, остановившись на ближайшем постоялом дворе. Договаривался и расплачивался в этот раз Граб, Алан, натянув пониже капюшон, в разговор не вмешивался, не желая привлекать лишнего внимания. Расположились в довольно чистой комнате наверху, надо отдать должное, её чистота была обусловлена абсолютным минимализмом обстановки – два тюфяка, лежавших на полу, и… и всё.

– Ну, крыша над головой есть, клопов нет, что ещё надо? – философски заметил Граб. – А я ещё, дурак старый, удивлялся, чего хозяин глаза выпучил, когда я еду наверх попросил.

– Пол же есть, на нём и поедим, – в тон ему ответил Алан, – не хочу я сегодня вниз спускаться.

– И правильно! – горячо поддержал его денщик, расставляя принесённые горшочки с едой.

На удивление вкусно поев, они расположились на отдых. Грассир был меньше Трента, город чисто ремесленный, а представители гильдий предпочитали селиться достаточно кучно, так что Хранитель рассчитывал объехать его за пару-тройку часов и отправиться дальше. Смысла разделяться на такое короткое время не было, поэтому на рассвете они выехали вдвоём. Разъехались уже на площади: Граб отправился на базар – пополнить припасы, а Алан поехал объезжать город по кругу. Неспешно проехал по улочкам различных гильдий – уж больно причудливо они были украшены. На оружейной улице каждый дом был украшен тем видом оружия, на котором специализировался его владелец. У одного палисадник был окружён заборчиком, представлявшим собой ряд мечей остриём к земле, а рукояти причудливо переплетались между собой, что самое удивительное – ни одна не повторялась. Другой выложил из луков и стрел узор на стене самого дома. Дверь третьего представляла собой мишень с торчащими рукоятями метательных ножей. А фасад следующего был полностью затянут кольчужной сеткой. Невольно сбавишь скорость. На улице портних и белошвеек манекены, выставленные в витринах, настолько напоминали живых людей, что привлекали больше внимания, чем надетые на них наряды. На короткой ювелирной улице разносился нежный перезвон от вывешенных изящных серебряных колокольчиков с диковинной гравировкой. Гончарная, сапожная, стеклодувная улицы тоже обладали своим незабываем колоритом. В этом городе Алан прежде не бывал и сейчас просто получал удовольствие от осмотра. Почему бы не совместить приятное с полезным. Не удержавшись, пополнил свой арсенал небольшим, но удобно ложившимся в руку кинжалом, совсем позабыв о том, что собирался как можно меньше общаться с людьми, чтобы не привлекать внимания к необычной внешности. В середине дня Алан встретился с Грабом у ворот, и они покинули ремесленный град, не подозревая, что в столицу уже было отправлено сообщение, в какую именно сторону движется Хранитель, и ещё интереснее, что это сообщение было перехвачено.

Следующие несколько дней ничего не происходило: тракт, деревушка, город, снова тракт. Время шло, поиск продолжался, всё чаще Алан ехал, погрузившись в тяжёлые размышления о бесплодности своих усилий. Вестей из столицы тоже не было. Чем дальше они уезжали от Арвиессы, тем реже становились разговоры простых людей о политике и смене власти, там народ интересовали скорее насущные проблемы: посевная, хватит ли остатков прошлогоднего урожая до осени и так далее. Граб был прав, на Хранителя с его чёрными глазами внимания почти не обращали. Вскоре они повернули запад, поближе к крупным городам, кольцом охватывавшим столицу. К концу второй недели их путешествия на переговорный амулет пришло короткое сообщение от Вириесда: «В столице начались беспорядки, пока справляемся». Отвечать Алан не стал, ответить было нечего, пока не найдет наследника – он не в силах помочь, а тратить заряд амулета на бессмысленные сожаления глупо. Амулеты связи создавались пространственниками и представляли из себя несколько сжатых, как пружина, микропорталов. При активации один из порталов разворачивался и успевал пропустить короткое голосовое сообщение, прежде чем схлопнуться. Как правило, в одном амулете было до пяти таких пружин, потом он становился бесполезным. Так что следовало их экономить. А вот то, что Орнадо счёл необходимым его предупредить означало, что ситуация гораздо хуже, чем они представляли, и ещё неизвестно, не придётся ли новому императору доказывать свои права с оружием в руках. Как же всё не вовремя.

С этими мыслями они въехали в небольшое городок, названия которого даже не удосужились узнать. Небольшие, максимум двухэтажные, домики ютились вдоль извилистых улочек, скорее большая деревня, чем город. Алан собирался просто проехать его насквозь, останавливаться здесь смысла не имело. Ехать пришлось друг за другом, узкая улица не слишком подходила для верховой езды, но вести коня в поводу было бы ещё неудобнее. Каким шестым чувством он уловил свист летящей стрелы и успел уклониться – неизвестно, скорее, это было просто везение. А вот летящий следом пульсар оказался несколько точнее, скользнув по рукаву куртки, он обжёг руку и рассыпался вспышкой плазмы по стене соседнего дома. Не желая представлять из себя лёгкую мишень, Алан пришпорил коня и, проскакав немного вперёд, свернул в один из переулков. Спешился, кинув поводья следовавшему за ним Грабу, приказал ехать вперёд, а сам затаился, внимательно приглядываясь к домам. Пульсар, как и стрела, летели сверху, значит, они пойдут следом по крышам, домики жались друг к другу, позволяя это делать без особого напряжения. Как он и ожидал, вскоре наверху скользнули две тени. Легко взобравшись на невысокий скат, он последовал за ними. Охотники и дичь поменялись местами. Наёмники были неопытными, в этом ему повезло, более матёрые сразу заметили бы преследование, но этот молодняк, увлекшись погоней, даже ни разу не обернулся. Выбрав удачный момент, с обеих рук сорвались метательные ножи. В мага Алан целился сразу на поражение, противостоять в открытом бою он бы сейчас не смог, его потенциал всё больше снижался, ни выставить щит, ни отклонить чужое заклинание он был не в силах, даже простенькие пульсары сейчас по мощности были детской игрушкой. А вот второго он надеялся расспросить. Попал он только в первого – бегущий резко споткнулся, кувыркнулся через голову и улетел вниз на брусчатку, между лопаток торчала рукоять ножа. Его напарника он только задел, лезвие чиркнуло по ноге, не причинив вреда. Развернувшись, нападавший выхватил короткий меч, степной лук, пристроенный за спиной на время погони, он бросил, чтобы не стеснять движений. Алан с сожалением вспомнил о притороченном к седлу оружии, оставшемся где-то внизу, времени вытаскивать его не было, сейчас же у него оставался только кинжал, купленный в Грассире. Вот только наёмник не учёл, что хоть Хранитель и был слаб, но не беспомощен, особенно в сравнении с простым человеком. Простой сноп искр, обжёгший и ослепивший, нивелировал разницу в длине клинков. Через минуту, выкинув его оружие подальше, Алан удобно устроился на груди бедолаги, держа лезвие у горла.