Инспектор Силверстон и знаковое дело

Екатерина Таёва

Инспектор Силверстон и знаковое дело

Глава 1. Обстоятельства дела

Инспектор Лондонской полиции Саймон Силверстон, высокий шатен 32-х лет, бодро вышел из закусочной на Хитер-Грин-Лейн и пружинистым шагом направился вверх по улице. Для марта день был просто великолепный: яркие солнечные лучи тысячами бликов рассыпались по витринам и окнам и весело прыгали в зеркалах машин, то и дело норовя ослепить прохожих. Даже прохладный северо-восточный ветер отнюдь не портил погоды, а наоборот, позволял одетым в толстые зимние пальто и куртки людям не перегреваться под неожиданно теплым солнцем.

Инспектор Силверстон, однако, успел посмотреть прогноз еще до выхода из дома в 7.30 утра, и, в отличие от большинства, вполне доверил обещанным +15о С. Поэтому, в коричневом твидовом пиджаке, накинутом поверх слегка аляповатого красно-зеленого свитера, в твидовых брюках и весенней кепке, Саймон чувствовал себя абсолютно комфортно.

«Сначала в автосервис», – вспоминал Саймон пункты плана на текущий день, – «затем звонок Уолли. Чего хотел Уолли? Прокашлял что-то в трубку… Надеюсь, машину мне сейчас отдадут. Если бы их самих иногда заставлять везде ходить пешком, то они шевелились бы на своей работе гораздо живее».

С нескрываемой завистью Саймон проводил взглядом Форд, поворачивавший как раз на Бикон-роуд, куда нужно было свернуть и ему. Вот уже неделю инспектор вынужден был обходиться без машины, так как его «Субару» нуждалась в ремонте после небольшого ДТП, в которое Саймон попал по вине другого водителя.

Отсутствие личного транспорта невероятно мешало ведению дел, но сейчас Саймон получил некоторое удовольствие и от прогулки. Кто знает, может и к лучшему, что машины иногда ломаются? Иначе люди как вид, возможно, уже потеряли бы способность передвигаться самостоятельно. С раскрасневшимися от ходьбы щеками и прекрасным настроением, Саймон появился на пороге автомастерской. Один автомеханик при виде Саймона резво подскочил со стула, другой, вытирая руки о ветошь, медленно вышел из-за потертой Тойоты с распахнутым капотом. Последний был старшим механиком, он и начал разговор:

– Добрый день, мистер Силверстон. Боюсь, мне нечем вас обрадовать сегодня.

Улыбка сбежала с лица Саймона, щеки раскраснелись чуть больше.

– Но вы твердо обещали. Я рассчитывал на вас, – опустив приветствие, сказал он весьма холодным тоном.

– Мистер Силверстон, мы очень сожалеем, но нас самих подвели, – тут же затараторил младший механик, – Постарайтесь понять, мы очень зависим от поставщиков деталей, а они, к сожалению, не всегда пунктуальны, к тому же, и у них бывает форс-мажор. Кто мог знать пять дней назад, что в Гонконге начнутся беспорядки, которые сорвут отправку коммерческих грузов?

– В самом деле, мистер Силверстон, – прервал коллегу старший механик, – Тут нет нашей вины. Все же мы готовы предоставить вам скидку в 10%.

– Скидку? Разве я пришел сюда за скидкой? – слегка мягче, но с досадой в голосе сказал Саймон, – Все что мне нужно – это моя машина. Вы представляете себе детектива, вынужденного пешком бродить по Лондону? Какие дела я могу так решить? Я уже абсолютно выбит из графика!

– Не уверен, что это вас устроит, мистер Силверстон, но все же предложу. У меня есть подержанный Бьюик, год выпуска 1965, но машина полностью на ходу. Это мое хобби, знаете ли, приводить в порядок старые модели. Если хотите, возьмите его на то время, на которое затянется ремонт вашего Субару.

В том, что касается авто, стиль ретро – это было абсолютно не про Саймона. Обычно, примерно через полгода после того, как он приобретал очередную машину, его снова тянуло в автокаталоги в поисках лучших и как можно более свежих моделей. Конечно, это не означало, что он немедленно обменяет свой отличный (других у Саймона просто и быть не могло) автомобиль на превосходный, по причине финансовых ограничений, однако, время от времени такие обмены происходили, и в целом, разборчивость Саймона в отношении модели его личного автомобиля оставалась неизменно высока. Неудивительно, что предложение реликта 1965 года выпуска покоробило сыщика. Представив себя в чинно шествующем по улице пращуре тех люксовых авто, к которым он привык, Саймон невольно содрогнулся. А ведь помимо его собственной брезгливости, есть еще Ронни, Макс и прочие его язвительные коллеги… Пять дней он проездит в этом корыте, и на пять следующих лет останется объектом для оттачивания их остроумия. Однако, глядя на вещи без эмоций, какой у него выход? Увы, он заложник обстоятельств.

– Боюсь, я вынужден принять выше предложение, – сказал Саймон, горделиво выпрямившись и откинув назад копну вьющихся волос. Если уж принимать удары судьбы, то с достоинством, которое подобает английскому джентльмену.

– Вот и отлично, мистер Силверстон! И конечно, наше предложение о скидке тоже в силе, – вился вокруг младший механик, – А когда ваша машина будет готова, мы будем набирать ваш номер, еще затягивая последний болт.

– Кончай болтовню, Питер. Выгони-ка лошадку из стойла! Ключ от бокса в ящике стола, – распорядился старший механик и скрылся за корпусом Тойоты.

Гамму чувств, которые Саймон пережил в следующие несколько минут, сложно описать. Можно сказать только, что это та самая гамма, которую доводится испытать, когда думаешь, что уже морально готов к какому-то неприятному событию, но вот оно происходит – не хуже и не лучше, чем ты ожидал, – однако оказывается, что готов ты вовсе и не был. Одно дело представлять себя в старой колымаге, а другое – сесть в жесткое кресло с уровнем эргономичности гораздо ниже, чем ты привык. Взяться за рычаг коробки передач и подумать: «А не сдать ли в музей вот этот набалдашник?» Повернуть кондовый руль без подогрева. Ехать и чувствовать на себе такие взгляды прохожих и водителей, которыми они удостоили бы разве что только ожившего динозавра…

За всеми этими переживаниями Саймон, конечно же, забыл позвонить Уолли. И вспомнил о нем, лишь когда мобильник в кармане его пиджака заиграл развеселую «Lemon «Tree». «Нет смысла отвечать сейчас», – пронеслось в голове Саймона, – «Через три минуты буду в отделе, там перезвоню». Постаравшись припарковаться как можно дальше от машин Макса и Ронни, Саймон выскользнул из Бьюика и практически бегом достиг дверей полицейского участка «Стайнмор-департмент», где и столкнулся лицом к лицу с Ронни Шортом.

– О, так ты теперь наловчился бегать по Лондону? – расплылся в улыбке Ронни. – Отличная идея! Но вот тебе лайфхак, старина, если бы ты просто починил свою машину, то успевал бы все же побольше.

– Я буду ходатайствовать о твоем аресте за нанесение тяжких моральных травм, а также превышение полномочий, – мимоходом бросил Саймон.

– Эй, Уолли звонил сюда с минуту назад, ты ему зачем-то очень нужен! – пронеслось Саймону вслед.

Влетев в общий холл и бросив ключи от ненавистной колымаги на собственный рабочий стол, залитый солнечным светом, а пиджак кое-как прицепив на слегка покосившуюся вешалку, Саймон уселся в офисное кресло на колесиках и набрал номер старшего инспектора полиции Уолтера Берксона.

– Привет, Уолли! Что у тебя стряслось?

– Эй, Грэм! – раздалось в трубке, после чего еще с полминуты Саймон мог слышать только надрывной кашель. Весь отдел называл Саймона его вторым именем – Грэм, так уж повелось, – Я заболел, Грэм. Температура и кашель… А у меня еще один срочный выезд, прямо сейчас… Но жена ничего и слышать не хочет, она вытащила меня из служебной машины, запихнула в свою и везет к врачу. Грэм, будь другом, подмени меня на этот выезд… – и снова речь утонула в приступе кашля.

Несколько вооруженных ограблений, одно из них с убийством – таков был список дел для Саймона в текущий момент. Магнитная доска над его столом ломилась от прикрепленных заметок, повесток, протоколов, фотографий, номеров телефонов… А учитывая еще отсутствие личного транспорта и связанные с этим сложности, последние три дня Саймон чувствовал, что буквально задыхается под гнетом дел и забот. Но Уолли… Как отказать старине Уолли, который 11 лет назад принял в этот отдел его, Саймона, зеленого и неотесанного сержантика, помог разобраться в профессии, доверял головоломные дела, радовался успехам, исправлял промахи и в конце концов вырастил до инспектора.

– Да, Уолли, я слушаю! Говори, что за выезд!

– Торнфорд роуд, 57. Нашли мертвой женщину, хозяйку дома, возраст 67 лет, предположительно самоубийство. Там только осмотр и протокол, Грэм. Ты знаешь, они не имеют права без инспектора… – и кашель в этот раз просто-таки оглушил Саймона.

– Да, Уолли! Я понял, я съезжу туда! – Саймон надеялся, что смог докричаться до бедняги.

Что ж, хорошо, что хотя бы какое-то средство передвижения теперь есть. Но раз Саймон вынужден помогать коллеге, то будет справедливым, чтобы и ему самому немного помогли.

– Макс, ты здесь? – крикнул Саймон, выглянув за перегородку, отделявшую его стол от общего пространства.

Худощавый полицейский в другом углу холла оторвался от монитора и мрачно буркнул:

– А где мне быть? Проклятые бумажки не заполняются сами по себе…

– Ты же поедешь сегодня мимо Би-Кей-Молл?

Макс встал, лениво потянулся, чтобы размять затекшую спину и подошел к столу Саймона:

– А что надо-то?

– Вчера из трех тамошних охранников я не смог опросить одного. У него был выходной, а телефон не отвечал. Сегодня позарез надо до него добраться. Я бы и сам, но Уолли срочно дернул в другую сторону.

– Ну… – саркастические ухмыльнулся Макс, – Только из всегдашнего уважения к обездоленным пешеходам, – тут взгляд его упал на валявшиеся на столе ключи от машины, – Постой-ка, а это что?!

– Это запасной комплект от моей малышки «Субару», – не моргнув, соврал Саймон, – ношу с собой как память о нашей чудесной совместной жизни.

– Вот как? – с каменным лицом вопросил Макс, – Ну ладно. Давай сюда имя того охранника и все телефоны Би-Кей-Молл, на всякий случай.

Саймон черкнул на бумажке необходимую информацию, сунул ее в руку Максу, подхватил свой пиджак и вихрем унесся в коридор. Оставшись в холле один, Макс задумчиво налил себе кофе из стоявшей в углу кофе-машины, и, прихлебывая ароматный напиток, примостился на подоконнике самого дальнего окна. Оттуда он яснее ясного увидел Саймона, садящегося в невообразимый драндулет времен короля Георга, и лицо инспектора полиции Макса Триксвелла просияло поистине детским восхищением.

…Паркуясь у дома №57 по Торнфорд роуд, Саймон заметил, как в доме напротив колыхнулась плотная штора фисташкового цвета, и из-за нее выглянула круглолицая женщина лет 50-ти, с толстым серым котом на руках. Не особенно дружелюбно, но с интересом, разглядывала она и Бьюик, и самого Саймона. «А вот и находка в нашем деле! Наблюдательная дама – мечта каждого полицейского инспектора. Вряд ли соседи такой мэм могут многое от нее скрыть», – подумал детектив. Дверь в дом № 57 была приоткрыта, в прихожей дежурил констебль.

– Привет, Джейсон! Давно караулишь? – Саймон пожал констеблю руку.

– Еще бы не давно! Вы пока разберетесь, кому этой ерундой заниматься, я тут уже на пенсию выйду.

– Брось, Джей! – слегка покривился лицом Саймон. Он не любил таких преувеличений, – Доложи-ка обстановку.

– Сара Джессика Харрисон, 67 лет, была найдена мертвой в своей постели сегодня утром. Доктор осмотрел, предположительное время смерти – вчера в 11 вечера, рядом на прикроватной тумбочке обнаружены 5 пустых упаковок от снотворного. Записки нет.

– Кто нашел тело?

– Соседка утром позвонила в полицию. Сказала, что Сара должна была пойти с ней на рынок, но не вышла в назначенное время и не отвечала на звонки в дверь и по телефону. Мы приехали, вскрыли дом.

Саймон поднялся на 2-ой этаж, прошел через гостиную и заглянул в спальню. На широкой кровати лежало повернутое на правый бок тело, покрытое простыней. Саймон приподнял простыню. Не будучи патологоанатомом, Саймон все же не мало повидал на практике… Такой равномерно синюшный цвет кожи очень даже мог быть признаком отравления. Пустые пачки от бромизовала и стакан с остатками желтоватого раствора находились на тумбочке. Бромизовал не опасен даже в случае небольшой передозировки, но 100 таблеток, конечно, вполне могли сделать дело.

– Эксперты уже были?

– Да, сняли отпечатки.

– На пачках таблеток нашли что-нибудь?

– Смазано. У них поверхность бугристая.

– А на стакане чьи?

– Только ее.

Саймон подошел к окну спальни, выходившему на задний двор. Во дворе было пусто, если не считать одинокого клена и скамеечки под ним. На холодном белом подоконнике красовалась хрустальная ваза с тремя увядающими желтыми тюльпанами, которые уже потеряли по несколько лепестков. Чтобы не заразиться унынием от такого пейзажа, Саймон быстро отвернулся от окна, и взгляд его вновь упал на прикроватный столик.

– Джей!

– Чего?

– Жидкость из стакана брали на экспертизу?

– Взяли, конечно.

– Ну, вызывай парамедиков. Держать тело здесь нет больше смысла. А я к соседке, – сказал Саймон и решительно вышел из комнаты.

Кажется, миссис Эмили Эвертон, соседка напротив, ждала этого визита, так как открыла дверь едва только Саймон нажал на звонок. Колоритная пышная шатенка с проседью, по-прежнему державшая на руках громадного кота, окинула детектива внимательным взглядом зеленых прищуренных глаз. Если бы этот взгляд мог сканировать, Саймон был бы просвечен до костей.

– Добрый день, мэм! Я инспектор полиции Саймон Силверстон, – протянул удостоверение детектив, – Мне надо бы поговорить с вами о событиях этого утра. Могу я войти?

Проигнорировав последний вопрос, женщина сказала отрывисто:

– Я миссис Эмили Эвертон. Я уже все рассказала вашему констеблю. И мне совсем незачем вспоминать все это еще раз.

– Понимаю вас, мэм. Сегодня очень мрачный день, но его надо пережить. Поверьте, завтра вас уже никто ни о чем не будет расспрашивать, а пока ответить необходимо. Вы, очевидно, хорошо знали покойную?

Поглаживая серого зверюгу, миссис Эвертон ответила:

– Сару? Ну еще бы не знать. Мы живем тут 25 лет, четверть века. Она приехала сюда с годовалой дочкой и мужем всего через полгода после того, как мы вселились в наш дом. Меган, наша младшая девочка, очень дружила в детстве с Бриджит Харрисон. К сожалению, лет через пять муж Сары умер, и ей пришлось самой растить дочь. Нелегко ей пришлось тогда. Но мы им всегда помогали, даже когда…

– А если все же вернуться к событиям сегодняшнего утра? – мягко перебил Саймон, – Скажите, почему вы забили тревогу?

Мрачная тень пробежала по лицу миссис Эвертон.

– Об этом тяжело говорить. Мы с Сарой условились пойти на рынок, но она не вышла из дому к 9.00. Это было странно, знаете, Сара ведь так пунктуальна. Если бы даже она не смогла, то обязательно предупредила бы… – на глаза женщины навернулись слезы.

– Всего еще пару вопросов, мэм. Вы знаете предварительную причину смерти?

Кот был стремглав сброшен с рук, и, с глухим звуком шлепнувшись об пол, возмущенно мяукнул. Миссис Эвертон, двумя руками ухватившись за косяки двери, в гневе выпучила на Саймона глаза:

– Вот! Вот почему я и не хочу говорить с вами! Придумать такое, будто Сара могла… Да во всем мире не сыскать было человека, более далеко от самоубийства, чем Сара!

– Мэм, я, в отличие от вас, не знал ее, а потому обязан спросить…

– О чем спросить?! Где вы видели человека, который в прекрасном настроении планирует завтрашний день, и вообще ближайшее будущее, а вечером вдруг возьмет да и покончит с собой?!

– Мэм, я видел много всего такого, что вам лучше и не знать. Но вы хотите сказать, – продолжал Саймон, стараясь оставаться невозмутимым, – Что не замечали никаких склонностей или мыслей суицидального характера?

– Именно об этом я и твержу вам! Сара жила безоблачной жизнью, ее финансовое положение даже улучшилось за последнее время, у нее были гармоничные отношения с дочерью, много друзей и никаких проблем со здоровьем. Она посещала церковь каждое воскресенье и организовала группу волонтеров, помогающих онкобольным детям… Сара просто излучала позитив, ее жизнь была полна смысла! О каком самоубийстве может быть речь?

– Последний вопрос, мэм: у вас есть номер ее дочери?

– Да.. – всхлипывая и утирая глаза, ответила миссис Эвертон, – Я уже позвонила Бриджит. Она сказала, что подъедет сюда сегодня.

– Спасибо, мэм.

В это время к дому напротив медленно подкатила машина скорой помощи и остановилась посреди дороги: места для парковки толком не было. Миссис Эвертон любезно разрешила Саймону перепарковать его Бьюик на ее подъездную дорожку и во время этого маневра с нескрываемым удивлением разглядывала автоископаемое. Не то, чтобы модель и возраст машины так уж поражали ее, скорее, ей трудно было сопоставить машину и водителя. Ничего не могло быть общего между молодым энергичным сыщиком и размеренно движущейся торжественной машиной, похожей на хорошо знающего свое дело, но престарелого дворецкого. Странно, но вопросы типа: «И зачем это он выбрал себе такую колымагу? Он любитель ретро или в полиции так мало платят?», на некоторое время даже вытеснили из сознания миссис Эвертон смерть дорогой ее сердцу соседки. Она вспомнила, что происходит, лишь когда парамедики быстро загрузили в машину скорой помощи черный пластиковый мешок на носилках. Миссис Эвертон задернула фисташковую штору и залилась слезами…

…Примерно в тот же момент Саймон отдернул штору в гостиной покойной миссис Харрисон, впустив в комнату солнечный поток. Гостиная была оформлена без излишеств, но со вкусом. В цветовой гамме гармонично сочетались синий, коричневый и бежевый. На фоне светло-коричневого паркета выразительно выделялся диван, обтянутый темно-синим плюшем. Четыре кресла чуть более светлого синего цвета, были расставлены вокруг массивного стола из полированного дуба. У дивана стоял торшер с узорчатым сине-бежевым абажуром, на котором светлячками мелькали желтые акценты. Вдоль одной из стен тянулся низкий шкаф шоколадного цвета, наполненный хрусталем и фарфором. Плотные сине-бежевые шторы драпировали большое окно. Саймон удобно разместился в одном из кресел за капитальным дубовым столом и начал быстро заполнять бланк осмотра места происшествия.

– Просто смерть, как кофе хочется, Грэм, – слегка осипшим голосом пожаловался ему констебль, – Я тут, считай, с утра, и даже кружки кофе получить не могу… Может у покойницы занять, а? Ей-то уже все равно, а наследнице не должно быть жалко кружечку кофе для стража порядка, который надрывался на охране дома ее матери. Как думаешь, Грэм?

– Прекрати, старый мародер, – бросил Саймон, не отрываясь от бумаги,– Уже почти закончили тут.

В этот момент они услышали, как внизу скрипнула входная дверь. Не ожидая никакой особенной опасности, оба мужчины все же на секунду замерли в напряжении, а констебль переместился за дверь. Но быстро сообразив, что вряд ли есть причины для серьезной тревоги, он просто высунул голову в дверной проём.

– Назовите свое имя, – обратился он к кому-то внизу.

– Я Бриджит. А это дом моей матери, – донесся оттуда звонкий женский голос.

– Будьте любезны, поднимитесь к нам, пожалуйста.

После некоторой паузы (должно быть, Бриджит снимала пальто), на лестнице раздались шаги и в дверях возникла полноватая, ухоженная блондинка, которой на вид можно было дать лет около 30. Констебль пропустил даму в гостиную, а сам уютно расположился на плюшевом диване.

– Мисс Бриджит Харрисон, я полагаю? – спросил Саймон, галантно поднявшись при входе леди.

– Нет. Миссис Четэм. Я вышла замуж около двух лет назад. Можете называть меня по имени, если хотите.

Саймон быстро передвинулся в кресло, стоявшее напротив окна, так что лучи солнца ударили ему в спину, и плавным жестом указал на кресло напротив себя:

– Присядьте, пожалуйста.

Блондинка заняла то самое место, на котором ее лицо освещалось бы максимально хорошо, и сыщик, сделавший вид, что складывает бумаги, бросил на нее незаметный оценивающий взгляд. Если миссис Эвертон ничего не перепутала, то Бриджит должно было быть сейчас 26 лет. Выглядела она, однако, несколько старше. Нет, никаких морщинок или мешков под глазами, конечно. Напротив, гладкая ухоженная кожа, широко распахнутые серые глаза, в меру акцентированные темной тушью для ресниц, светлые волосы, уложенные в незамысловатую, но аккуратную прическу… Все же, по каким-то не поддающимся описанию признакам, можно было точно сказать, что юность покинула это лицо.

Роста миссис Четэм была среднего, и, пожалуй, немного полновата, но ей это даже шло. На ней был черный свитер и строгая прямая юбка до колен в черно-белую клетку. «Должно быть, уже успела переодеться к визиту сюда», – пронеслось в голове Саймона. В целом, миссис Бриджит Четэм производила вполне благоприятное впечатление, однако отчего-то не вызвала у Саймона симпатии.

Сложив все документы, Саймон уселся поудобнее и безо всякой надобности передвинул с места на место свою металлическую ручку, отчего мелкие солнечные зайчики запрыгали по полированной поверхности стола.

– Прежде всего, примите мои глубочайшие соболезнования, миссис Четэм…э.. Бриджит. Должно быть, это весьма неожиданный удар для вас.

Выражение лица Бриджит почти не изменилось:

– Да, конечно.

– Извините, это причинит вам боль, но я обязан задать несколько вопросов. Скажите, миссис Эвертон сообщила вам предполагаемую причину смерти?

– Сообщила, но я решила, что она ошибается. Моя мать определенно не имела причин так поступить.

– Ваша мать часто принимала снотворное?

– Если честно, понятия не имею. Мы с ней разговаривали о чем угодно, но такой темы как-то не затрагивали.

– Вы говорите, что у нее не было причин так поступить… Но факты, Бриджит. Рядом с телом вашей матери найдены 5 пустых упаковок из-под снотворного препарата. Токсикологическую экспертизу еще предстоит провести, но я уверен, она покажет бешеную концентрацию этого препарата в крови. Как вы сможете это объяснить? Подумайте, не спешите.

Лицо блондинки и в самом деле приобрело задумчивое выражение. Лоб слегка нахмурился, а прищуренные серые глаза начали блуждать по люстре и шторам, словно ища на них ответа или хотя бы подсказки. В конце концов дама сдалась:

– Видите ли, я не детектив… И сама новость для меня просто шок, как вы сказали. У меня нет никаких объяснений. Но, если это правда… Мне бы хотелось.... – Бриджит замялась, подбирая подходящие слова. Саймон молчал и внимательно наблюдал за ней, – Понимаете, мой муж сейчас делает хорошую карьеру в политике. В настоящий момент он является личным секретарем и помощником члена Палаты лордов, герцога Стаутфорда. А его светлость весьма щепетилен в отношении малейших пятен в биографии его подчиненных… Конечно, моя мать, строго говоря, не является родственницей моего Дерека, и все же широкая огласка пришлась бы некстати…

– Постойте-ка, – неожиданно вмешался констебль, – Это не тот ли герцог, который недавно со скандалом выгнал одну из своих горничных, марокканку кажется, только за то, что ее родители лет двадцать тому назад въехали в страну нелегально?

Бриджит буквально подскочила на кресле:

– Вот видите! Об этом я и толкую! Его светлость очень строг, иногда непомерно. Если он узнает, что теща его секретаря – самоубийца… – и она умоляюще взглянула прямо в глаза Саймону, ища понимания. Лицо детектива, однако, оставалось непроницаемым:

– Пусть мертвые не мешают живым, не так ли? – холодно ответил он и, не давая блондинке, раскрывшей в изумлении рот, опомниться от подобной бестактности, продолжил, – Когда вы последний раз встречались или созванивались с вашей матерью?

– Около двух месяцев назад я приезжала сюда, – не менее холодно ответила Бриджит, – После этого звонила раза три.

– Вы не заметили ничего необычного в ее настроении, или может быть, она сообщила вам о каких-то проблемах в ее жизни?

– Нет, ничего такого, я уже говорила вам.

– А куда она могла бы положить свой мобильник, когда ложилась спать?

– Обычно онадержала его на тумбочке, рядом с кроватью.

– Там его нет.

Бриджит слегка задумалась:

– Если только она забыла его внизу, на кухне или в прихожей?

– Что ж, немного позже мы с вами вместе спустимся и посмотрим там. Вы сказали, что ваш муж пошел в политику. Ну а вы?

– О нет, я домохозяйка в настоящее время.

– Понимаю. А до замужества работали?

– Да, по образованию я медсестра. После окончания колледжа я пять лет отработала в больнице Блэкхит. Там мы с Дереком и познакомились, он попал туда после небольшой аварии. Правда, он тогда еще не был секретарем его светлости, но я сразу поняла, что этот молодой человек далеко пойдет.

«Да уж, ты не упустила свой шанс», – подумал Саймон, стараясь, чтобы саркастическая ухмылка осталась лишь в мыслях и не проступила на лице.