Взрослые игры

– Мне показалось, он благословил нашу близость, – удивился я.

– Но не здесь и не сейчас. Нам стоит вернуться в замок, – твёрдым голосом ответила Селин.

– Как скажете, мадам. Извините.

Мы сели в машину и запетляли вниз по серпантину. Селин сосредоточенно молчала, глядя на дорогу. Её губы были плотно сжаты.

– Простите меня, мадам за бестактность, – извинился я повторно, чтобы нарушить звенящую тишину между нами.

Селин ничего не ответила, продолжая думать о своём. В её глазах стояли слёзы. Неожиданно в конце серпантина она заговорила:

– Долгое время мне здесь было так безмятежно, а сейчас… Я чувствую, что заражаюсь старением. Это ужасно! – сказала Селин дрогнувшим голосом. – Мне страшно признаться в этом мужу, но думаю, что он и сам всё понимает. Я задыхаюсь от объятий Ардеша: уродливых культей его старых платанов, влажного воздуха его долгой осени. Я вижу, как меняется мой муж. Он всегда был таким бонвиваном! А сейчас его жизнелюбие словно сковано льдом. И с каждым днём эти льды всё толще. Иногда мне становится страшно от мысли, что я замёрзну вместе с ним. – Селин знобливо повела плечами, словно в подтверждение своих слов. – Когда Юбер оставит меня, я не смогу здесь находиться. Уеду в Прованс или на Лазурный берег – куда угодно! Согреваться после Ардеша.

– А как же замок?

– Без Юбера мне здесь будет невыносимо. Особенно осенью и зимой, когда ночи долгие и тёмные. Да он и сам предлагает уехать отсюда.

– А Вы?

– А я молчу. Не хочу его расстраивать. Ведь этот замок – дело его жизни. Да что там! Он и есть его жизнь!

Селин остановила машину и несколько минут сидела, вздрагивая от слёз. Я провёл рукой по её волосам и попытался прижать к себе, но она решительно отстранилась. Успокоившись, Селин взяла себя в руки, и мы продолжили путь.

***

После обеда ветер с Атлантики принёс непогоду. Под затяжным холодным дождём Ардеш стремительно остыл и в одночасье стал бесцветным и неуютным. Я сидел в своей комнате и смотрел, как небо рваными клочьями серых облаков, словно губкой, стирает с холмов яркие краски осени.

Ближе к вечеру дождь прекратился, но небо так и не просветлело. Истощённые непогодой облака всё ещё лежали на холмах, укутав окружающий мир в туман. Я поднялся на донжон замка. Деревня внизу лишь угадывалась. Каменные дома, словно стадо промокших овец, жались друг к другу, чтобы согреться в наступивших сумерках. Время от времени и они исчезали из вида в вязкой серой пелене, медленно плывущей над холмами. И вдруг в какой-то момент туман стал сиреневым. Все звуки пропали и наступила абсолютная тишина. Ардеш погрузился в лиловый сон. Я спустился вниз и побрёл по оцепеневшей деревне, лишь угадывая размытые очертания стен и узкие коридоры средневековых улиц сквозь лавандовое молоко. Я шёл наугад скользя рукой по серым камням, пропитанным влагой. Туман скрадывал звуки моих шагов. Неожиданно стены расступились, и я из узкого прохода между домами вышел в никуда. Вокруг меня был лишь густой сиреневый туман. Осторожно ступая с вытянутыми вперёд руками, я наткнулся на Селин, стоящую у невысокой каменной ограды. От неожиданности я вздрогнул.

– Осторожно мсьё! Дальше начинается пропасть, – сказала она чуть слышно. Тем не менее тихий звук её голоса отчётливо прозвучал в вязкой тишине.

– Видимо, судьба послала мне вас, чтобы уберечь от неизбежного падения, – так же тихо ответил я.

– Хотите виноград? – Откуда-то из тумана Селин вынула тёмную плотную гроздь и поднесла к своему лицу, словно прячась за ней. Её окрашенные соком губы шевелились прямо перед моими глазами.

– У тебя на губе капелька виноградной крови. Вот тут. – Я отодвинул лицом гроздь и лизнул, чуть касаясь, верхнюю губу Селин. Она вздрогнула, но не отстранилась как днём, а подалась мне навстречу.

– А ещё тут, тут, тут… – Словно бабочка крылом, мои губы касались её лица, глаз, мочек ушей, шеи. Виноградная гроздь упала на землю. Платье медленно сползло к ногам Селин. Не отрываясь от её тела, я спустился вниз по чувственной тропе удовольствий, наслаждаясь по пути знакомыми пейзажами и не пропуская ни малейшей детали. Сиреневый туман пьянил, как вино, и не располагал к благоразумию. Запах прелых листьев и сырости оврага, необъятной мглы неба и многовекового камня, истекающей от желания ночи, запах минеральный и настоящий, смешался с запахами женского тела и секса.

Внезапно туман рассеялся. Уползающие по холмам, словно испуганные демоны, облака обнажили мир вокруг: ночные фонари, серые камни старой стены и маленькое открытое окно на ней, в котором тускло мерцал огонёк сигареты Юбера.

***

Наутро Селин принесла мне завтрак одна. В открытое окно задувал прохладный ветер.

– Ваш прощальный завтрак, мсьё!

Она поставила поднос на столе в комнате, а сама сбросила халат и нырнула ко мне под одеяло, прижавшись всем телом. Её бил озноб.

– Вы дрожите! Что случилось?

– Согрейте меня! Скоро зима. Она будет длинной, – голос Селин звучал пронзительно. – Но сегодня я хочу насладиться последними тёплыми днями своей осени.

Взволнованный трепет Селин передался и мне. Меня лихорадило от нахлынувшего возбуждения. Мои руки поплыли по волнам её дрожащего тела. Сильная жаркая волна накрыла меня, и я снова потерял ощущение времени…

Мы лежали в разметавшейся постели, когда через открытое окно послышалось, как внизу хлопнула дверь, и захрустела галька под ногами Юбера. Тонкая струйка сигаретного дыма долетела до меня. Я встал, вышел на балкон и налил кофе.

– Доброе утро! Прекрасный день! Как дела? – поздоровался Юбер, задрав голову.

– Здравствуйте, мсьё! Благодарю. Всё прекрасно!

– Не задерживайте мою жену надолго. У неё сегодня много дел.

– Я уже иду, дорогой! – звонко отозвалась из комнаты Селин. Она встала, запахнув халат, быстро глотнула свой кофе, поцеловала меня и сказала, чуть понизив голос:

– Прощайте, мсьё!

– Прощайте, Селин! Пусть ваша осень будет тёплой и солнечной!

После завтрака я быстро собрал вещи и, не прощаясь с хозяевами, продолжил свой путь вдоль извилистого Ардешского каньона.

«Глубоко в душе Ардеш нелюдим. Лишь нечастые гости на петляющих дорогах, огороженных замшелыми камнями, бередят его воспоминания. Каждый прожитый здесь день приближает нас к нашей осени…»

Курортный роман

– Куда едем? – спросил меня полный неулыбчивый таксист.

– В Кисловодск, – ответил я, стараясь не смотреть ему в глаза.

Я почему-то всегда стараюсь избегать взглядом навязчивых таксистов, предлагающих свои услуги. Может, потому что боюсь проиграть им в зрительной дуэли. А этот оказался последним в хищной стае нахрапистых бомбил, окруживших меня на выходе из аэропорта Минеральных вод.

– Багаж есть?

– Всё со мной, – сказал я, показав дорожную кожаную сумку.

– Поехали!

Машина стремительно тронулась с места, и через несколько минут мы уже мчались по трассе на юг, в сторону Большого Кавказского хребта. Водитель повертел ручкой радио, из динамика полилась бесконечная лезгинка с перерывами на рекламу местных салонов красоты и меховых фабрик. Прослушав три песни, я решил, что рифмы типа «кровь-любовь, беда-туда, отдам-продам, всегда-звезда» считаются обязательными для создания настоящего хита у местных поэтов-песенников.

Было заметно, что возведённое в ранг искусства простосмыслие нравится водителю: он ёрзал своим полным задом по сиденью и завывал под музыку. Музыкально-стихотворный наив не оставил равнодушным и меня. Я смотрел на меняющийся за окном пейзаж и пританцовывал пальцами под музыку. К концу пути мои обессилевшие пальцы, подрагивая, неподвижно лежали на истоптанном ими бедре.

Заселившись в отель, я оставил вещи в номере и, не теряя времени, направился в Нарзанную галерею – центр культурной жизни города-курорта Кисловодска. Купив кружку-поилку с длинным узким горлышком, я наполнил её шипящим доломитовым нарзаном и выпил на одном дыхании. Волшебная жидкость приветственно запузырилась во мне. Налив вторую кружку, я отошёл в сторонку и продолжил пить уже правильно – неторопливыми маленькими глотками, тщательно рассматривая мир вокруг себя.

Тогда я и увидел Юлю. Она стояла у стены и с интересом смотрела на меня. Её взгляд был очень откровенным, но без всяких намёков, жеманства и пошлых тайных знаков. Так обычно смотрят дети, когда им что-то нравится. Я подошёл к ней и улыбнулся:

– Здравствуйте!

– Добрый день! – ответила она. – Хотите со мной познакомиться?

– Вы читаете мои мысли.

– Когда мужчина так смотрит – всё же понятно! Видит женщину, которая ему нравится, и сразу хочет её затащить в постель. – Юля смотрела на меня с вызовом, не отрывая взгляда.

– Не торопите события! Сначала нужно немного пофлиртовать, проявить фантазию, потомиться в предвкушении, а уж потом делать решительный шаг.

– А зачем терять время? Курортный роман должен развиваться быстро. Скоро же уезжать! Разве не так?

– Можно и так, но у меня свой, старомодный, сценарий знакомства.

– Долгие ухаживания с невнятной перспективой? – в её голосе послышались нотки лёгкой иронии.

– Ровно столько, чтобы всё успеть. Поверьте мне! Я тонкий знаток и ревностный блюститель традиций ухаживания, – ответил я, медленно потягивая через носик питейника живительный нарзан.

– Я офигеваю! – Юля сделала большой глоток из своей кружки, чуть не облившись. – Почему мне с утра до вечера не дают прохода горячие джигиты и бесцветные мужички с сальными глазами, а как только встречается нормальный мужчина – сразу начинаются долгие разговоры? Меня, кстати, Юля зовут.

– А вы здесь уже давно, судя по всему. – Я пожал протянутую руку и тоже представился.

– Завтра уезжаю, – немного поведя плечами и вздохнув, ответила моя новая знакомая.

– Тогда у нас действительно мало времени для моего сценария.

Я взял Юлю под локоть и повёл, потягивая нарзан, вдоль стены, увешанной картинами местных художников.

В лёгком летнем платье она казалась мне бессовестно нагой. Песочные часы её фигуры призывали измерить вечное удовольствие, а её волнующая грудь колыхалась при каждом движении как горбы верблюдов в караванном шаге. Когда Юля говорила, её губы шевелились каким-то особым образом, призывая поцеловать их немедленно. Звёздная россыпь родинок начиналась на юлином лице, стекала по шее в глубокий вырез платья, ненадолго пропадала под ним и снова выныривала в районе коленок. Моей фантазии не хватало даже представить, какие созвездия были нарисованы природой на её теле.

– Я вам нравлюсь? – спросила Юля с обескураживающей прямотой возле картины с пионами.

– Конечно! Вы же состоите из одних достоинств! Мне, конечно, доводилось слышать рассказы о красавицах с ангельским характером, но я даже подумать не мог, что вот так запросто, с одной из них встречусь здесь! Неужели судьба меня ведёт?!

– И кто вам сказал, что у меня ангельский характер? – Юлины брови удивлённо взлетели вверх.

– Я умею по родинкам на теле предсказывать туманное будущее. А уж понять, какой у женщины характер, проще простого! – ответил я доверительным тихим голосом, наклонившись к уху своей новой знакомой.

– Будем считать, я поверила! – Юля деловито вытряхнула последние капли нарзана из своей кружки, потом посмотрела на меня и спросила:

– Ну! Какие у нас дальнейшие планы?

– Предлагаю немного прогуляться по парку. Пока мы тут пьём водичку, мои фантазии завели меня в такие дебри, что выбраться из них смогу только с вашей помощью.

– Идёмте, – сказала Юля и взяла меня под руку. – Только давайте на «ты», а то как-то неуютно на «вы». Манерничаем тут, словно пожилые.

– Это привилегия женщины – первой предложить перейти на «ты», – выдавил я из себя очередную старомодную галантность.

– Ой, да ладно! Со мной тут все сразу на «ты» пытались познакомиться.

– У кого-нибудь получилось?

– Нет. Был, правда, один приличный мужчина, но уже старенький. За руку всё меня трогал. Приглашал на танцы в Курортный парк в Ессентуках. Обещал оплатить автобус туда и обратно!

– Я знаю это место. Там уставшие от водных процедур отдыхающие танцуют под духовой оркестр. Бум-ца-ца, бум-ца-ца, бум-ца-ца… Глядишь на них – и кажется, что смотришь замедленное кино о советском прошлом, из которого можно вырваться лишь принеся ему в жертву свою юность.

– Смешно, – отреагировала Юля, даже не улыбнувшись.

– Дамы двигают неровные остатки своих фигур в незатейливых танцах, тщательно осматривая ближайшие окрестности на предмет приличных кавалеров… – Я изобразил танцующих женщин, зыркающих по сторонам.

– С мужчинами у нас реально проблема, – погрустнела моя собеседница.

– И на танцполе печальная российская демография выглядит очень наглядно: случайные вкрапления мужчин среди безбрежного океана женских надежд.

– А женщины, кстати, не всегда полные бывают, – вступилась Юля за прекрасный пол. – Есть и стройные.

– Ну, сама подумай! Какие могут быть фигуры на пирогово-шашлычной диете? Женщина на таком рационе моментально удвоится, да ещё, обязательно, в правильных местах. И если горец не пожирает такую красоту глазами – значит, он вегетарианец. Интересно, бывают горцы-вегетарианцы?!

– Мне кажется, они все хищники. И куда ты смотришь? – спросила Юля, перехватив мой плотоядный взгляд.

– Заглянул в вырез. В твоей ложбинке между грудей нет мне ни сна, ни покоя. Хотя правильнее было бы сказать, что утонул в твоих глазах.

– Что ещё скажешь, поэт-курортник?

– У тебя есть что-нибудь ещё на мою погибель?

– Точно хочешь погибнуть? Подумай хорошенько. Можно ведь ещё успеть сделать что-нибудь хорошее в этой жизни, – голос Юли повеселел.

– Я буду как в опере, погибать и петь, ползая по сцене. А когда упадёт занавес – выйду на поклон целым и невредимым. Правда, немного помятым и уставшим от хорошей партии.

– Идём, Хворостовский! – Юля потянула меня на Курортный бульвар.

Пока мы гуляли по главному променаду города, она успела рассказать, что родилась на севере в маленьком городке в Коми. Что жила всю жизнь вместе с мамой, а сейчас одна. Что работает «училкой» в школе. Что люди у них на Севере добрые, душевные. И что нормальных мужиков нет: «или пьяницы, или бывшие зэки. Остальные – женатики». И поэтому замуж пойти не за кого. И что вся жизнь в городке на виду. Да какая там жизнь? Никакой!

Через час ритуальной прогулки мы оказались в моём номере.

– У тебя презервативы есть? – спросила Юля, едва за нами закрылась дверь. – Мне заразу подцепить нельзя! Я ведь с детьми работаю.

– Сейчас сгоняю в аптеку. Подожди! Я быстро!

***

Когда я вернулся, Юля сидела на кровати, завёрнутая в полотенце после душа, грызла яблоко и смотрела телевизор. Капельки воды блестели на её плечах. Родинки призывно мерцали по всему телу. Я присел рядом и медленно раскрыл обнимающее Юлю полотенце. Её грудь была большая, уютная, вся в голубых прожилках ручейков под белой, почти прозрачной кожей. Душистая, словно спелая узбекская дыня, источающая нежный аромат вожделения. Когда я её коснулся, по её молочной глади побежала взволнованная рябь мурашек, окружив отвердевшие соски. И тотчас мягкие, напитанные яблочным соком юлины губы, впились в меня. Наверное, яблоки с библейских времён особым образом действуют на женщин. Наше шумное дыхание смешалось с шелестом листвы за окном.

Юля выдохнула свой оргазм тихо, даже немного застенчиво, и замерла, закрыв глаза. Её расслабленное лицо полыхало румянцем, а на шее всё ещё нервно билась тоненькая ниточка-вена. Её соски посветлели и растеклись светло-розовой акварелью по вершинам грудей. Мужчины воспринимают женский оргазм как высшую похвалу своему постельному мастерству, и я здесь не исключение.

– Ты была восхитительна! – сказал я, поцеловав Юлю в податливые губы.

– Было классно! Я бы повторила! – протянула она и прижалась ко мне всей собой.

– Запасись терпением – и всё случится! – шепнул я её на ушко.

– Ты ведь у меня первый мужчина.

– Как это?! – опешил я и приподнялся на руках, глядя на неё. – Мне так не показалось.

– А вот так! – спокойно ответила Юля. – Мама у меня строгая была. Берегла от мужиков наивную девушку. В Сыктывкар учиться отпускать не хотела. Говорила, испортит меня общага. Поэтому я там комнату снимала у одной бабули, когда жила. Подруги крутили романы, а я училась. Парней к себе не подпускала, хотя многие меня добивались. Но я не больно-то и хотела, если честно.

Юля встала с постели и подошла к окну. Закатное солнце очертило соблазнительные изгибы её тела. Знала ли Юля, как она хороша в золотом свечении уходящего дня?

– После университета я вернулась домой девственницей с красным дипломом. Так и жила всё время с мамой. Болела она последнее время. В прошлом году похоронила её.

– А откуда же такие…, – я запнулся, – умения?

– Ну… Это целая история! Да ты ложись! – Юля взяла новое яблоко и села на кровать рядом со мной, поджав под себя ноги.

Я терпеливо наблюдал, как она рассматривает его, вращая в руках, перед тем, как укусить. Наконец, хрустнуло яблоко, брызнул сок, и Юля продолжила свой рассказ.

– Как-то на день рождения ученики подарили мне огромного медведя. Я назвала его Мишей. Он был реально огромным! – Юля развела руки в стороны, показывая его размеры. – Однажды вечером я сидела с ним на диване перед телевизором и смотрела какое-то романтическое кино. А что ещё вечером делать-то?! А там герой целовал героиню так… – Юля вытянула губы, пытаясь передать всю страсть поцелуя, – что мне тоже так захотелось. Ну, а что? Я люблю целоваться. Хочешь укусить яблоко? А то я всё съем!

Я помотал головой.

– Я смотрела фильм и обнимала Мишу, представляя, что это мой мужчина: большой, сильный, волосатый. А потом я положила его на пол и села на него сверху. Тут меня и накрыло. Такая… тёплая разноцветная волна. – Юля ненадолго замолчала, видимо, вспоминая впечатления, а потом продолжила, хрустя яблоком. – Так-то, это был мой первый оргазм.

Я представил себе Юлю, сидящую на медведе, и незаметно улыбнулся, чтобы не смутить её. Во время откровений люди бывают очень уязвимы. Но, к счастью, Юля в этот момент не смотрела на меня – её взгляд изучал потёртые обои в изголовье кровати.

– Мне так понравилось, что я, прям, не могла остановиться. Бывало, в школе на уроке как представлю себе, что мы будем с Мишей делать вечером, так аж ноги сводит, и сразу вся сырая становлюсь. Однажды мы занимались любовью всю ночь. Я садилась ему на голову, и он ласкал меня своим носом. А когда я потом целовала его – он пах мной. Я тебя не смутила подробностями?

– Всё хорошо, – ответил я максимально серьёзным тоном.

– Вечером мы садились ужинать и я рассказывала Мише, что произошло у меня на работе: про своих учеников, про училок, про дуру-завуча. Потом мы вместе проверяли домашку и смотрели телевизор. Когда я принимала ванну, Миша всегда сидел рядом. Я доставала ногу из пены, подносила к его лицу, а он целовал мои ступни и пальцы.

Я молча слушал Юлю, боясь прервать поток её откровений. Она была очаровательна в этой своей неискушённой опытности.

– А однажды подружка Милка пришла ко мне в гости с мужем. Миша сидел рядом со мной на диване. Ребята засмеялись и в шутку назвали его моим женихом. А я вспыхнула так сильно, что они переглянулись, будто всё поняли. Милка потом что-то ляпнула, чтобы исправить ситуацию, но мне было сладко: у меня тоже есть мужчина. – Юля говорила без всякой тени смущения и жеманства.

– Мне очень хотелось попробовать с Мишей чего-то большего, и я решилась заказать по интернету вибратор. А что тут такого?! Я – современная женщина. Правда, когда пришла на почту его забирать – думала, сгорю от стыда. Схватила посылку – и ну бегом домой! Соседка что-то у меня спросила, а я в ответ «ни бе ни ме». Только головой помотала и влетела в подъезд, как ошпаренная.

Юля доела яблоко и облизала сладкие от сока пальцы.

– Перед тем как Миша лишил меня девственности, мы тайно обручились. Я даже купила нам кольца. Вот, смотри! – она показала мне галантерейное колечко с бабочкой на безымянном пальце. – Мы отметили наше торжество. А потом под романтическую музыку, при свечах, на чистой простыне всё и случилось.

– Во всяком случае, это было красиво, – сказал я, разглядывая кольцо.

– Да. Подруги рассказывали мне о своём первом разе. У кого-то это было по пьянке в гостях, у кого-то – в общаге. А я решила, что это должно быть красиво.

– У вас был медовый месяц? – то ли в шутку, то ли всерьёз спросил я.

– Конечно! Мы, правда, никуда не ездили, но занимались сексом, как одержимые. Даже в эти дни… Ну, ты понимаешь!

Я даже немного смутился от таких подробностей, но Юля этого не заметила и продолжила:

– После медового месяца я купила Мише красивый шарф. В тот же вечер он связал меня этим шарфом и грубо овладел мной. Я так кричала, что соседи даже постучали в дверь – испугались за меня, – Знаешь, какие у нас на Севере отзывчивые люди?

– А ты? Что ты им сказала?

– А я сказала им через дверь, что упала и больно ударилась.

«Может, на Севере все женщины такие?» – подумал я. Это было единственное, чем я мог себе объяснить такую эмоциональную обнажённость Юли.

– Хочешь посмотреть наше фото? – вдруг спросила Юля и, не дожидаясь моего ответа, полезла в телефон.

– Давай! – я ухватил губами её сосок и не отпускал, пока она там возилась.

Юля немного подождала, а потом деловито спросила:

– Продолжим? Ты хотел посмотреть фото.

С экрана телефона на меня смотрела странная пара: счастливая молодая женщина и огромный белый медведь в синем шарфе.

– Я не умею фотографироваться. Вечно получаюсь как мороженая рыба с выпученными глазами.

– Не наговаривай на себя! Здесь ты как румяная русалка с ленинским прищуром, – пошутил я в ответ. – А медведь-то действительно большой! Как это он отпустил тебя одну на курорт?

– Так это Миша мне и посоветовал поехать! – воскликнула Юля, даже не заметив скрытой иронии. – А ещё мы договорились, что если у меня случится курортный роман, Миша всё поймёт, всё между нами останется как прежде.

Нет! Она не была сумасшедшей – самая обычная женщина из провинции, нашедшая счастье в странной сублимации своих чувств и желаний.

– Ты думаешь, что я испорченная?

– Нет, конечно! Мало ли у кого какие фантазии! Хотя, обычно, люди редко делятся настолько личными переживаниями. Ты удивительная! – я ничуть не лукавил, говоря это Юле.

– Мама боялась, что я не выйду замуж, и она не дождётся внуков. Теперь я тоже боюсь, что у меня не будет детей.

– Часто с людьми случается именно то, чего они боятся. Попробуй изменить своё отношение к ситуации.

– Мне ведь психотерапевт не нужен, – спокойно ответила мне Юля. – Я уже решила, что сделаю искусственное оплодотворение и рожу ребёнка для себя.

– А замуж?

– А замуж, видимо, уже не выйду! – вздохнула она. А потом вдруг спросила, глядя мне в глаза: – Вот ты бы женился на мне?

– Я вообще не собираюсь ни на ком жениться!

– А ребёнка мне можешь сделать? От тебя получится красивый ребёнок, – оживилась Юля. – Ты не переживай! Я его сама выращу. И к тебе никаких претензий не будет!

– Думаю, не стоит!

– Жаль!

– В России около семидесяти с лишним миллионов мужчин. Ты не отчаивайся – встретишь своего!

– На свете столько хороших людей. Почему все они не могут найти друг друга? – не унималась Юля.

– Площадь суши земной поверхности составляет сто пятьдесят миллионов квадратных километров, а население Земли – больше семи миллиардов человек. Мешают теория вероятностей и завышенные ожидания.

– Смешно, – хмыкнула Юля с грустью в голосе и замолчала.

– Я проголодался, как волк! – сказал я, сказал я, чтобы закончить этот разговор. – Если в ближайшее время чего-нибудь не съем – разорву тебя на части!

– Жалко терять время, но пойдём! – вздохнула в ответ Юля. – Мужчинам нужно есть. Но потом продолжим! Обещаешь?

– Куда ж я денусь?!

***

Мы вышли в завечеревший город, где кипела курортная жизнь. Ветер призывно разносил по окрестностям дымные ароматы мяса на углях. После долгого шашлычного воздержания этот запах сводил с ума. Моё истекающее голодной слюной воображение рисовало картины пасущихся на склонах гор овец. Тёплый запах далёкой отары будоражил мой разгулявшийся аппетит. Юля держала меня под руку как женщина, имеющая на меня особые права, и гордо смотрела на проходящих мимо людей. Шлейф мужских фантазий тянулся за ней по всему Курортному бульвару.

– Ты заметила, что у многих прохожих унылое выражение лица? – спросил я, когда мы расположились за столиком ресторана. Того самого, где шашлык – «мамой клянусь!» – самый вкусный.

– Да ладно тебе! Будь проще! Люди как люди! У нас почти все такие.

– Но ты не такая!

– А какая?

– Особенная.

– Да ладно тебе! Самая обычная женщина, – ответила Юля без тени кокетства. – У тебя таких косой десяток может быть, если захочешь!