Серые сказки

Елена Чевычалова

Серые сказки

О принцессах, драконах и фокусах

На раскрытой ладони плясал лепесток огонька. Вот просто так ласково тëрся о кожу, бело-рыжим котёнком перебирал лапками и взвивался вверх, ловя что-то.

– Ты меня обманываешь! – ясноглазая девчонка со смешными косичками основательно, по-взрослому, сплела руки на груди и надула губы.

Котëнок обиженно фыркнул, чихнул и рассыпался роем рыжих искр.

– С чего ты взяла?

Мальчишка отряхнул ладони, поскрëб защекоченную  огненными лапками кожу и взглянул на подругу.

– Это фокусы, я знаю. Мне мама рассказывала. А никакой магии не бывает!

– Откуда твоя мама это может знать? Она разве знает всё на свете?

– Нуууууу… Может и не всё, но это всем известно. Никакой магии нет. Ты врун.

Мальчишка сердито тряхнул кудрями и тут же из-за его плеча выглянула ехидная морда дракона. Девочка ойкнула и убежала.

– Все принцессы такие дуры?

Мальчик повернул голову к дракону в ожидании ответа. Ехидная морда хмыкнула, прокашлялась клубом дыма, сдерживая смех и неопределённо развела лапами.

Девчонка метеором ворвалась в дом, прогрохотала скинутыми на бегу ботинками и плюхнулась, наконец, на диван возле матери.

– Мама, ведь правда же магии не существует?

Веснушки на облупившемся от летней жары носике любопытно вытянулись и сложились в ромашку. Женщина пригладила вихры дочери, ни в какую не желавшие стягиваться косичками, и отрицательно качнула головой.

– Конечно нет. Это сказки. И за эти сказки можно угодить на костëр.

– А мне сегодня Ярик огонь показывал на ладони. И дракона…

– Это обычная иллюзия. Фокусы.

Девочка кивнула и убежала в сад играть в салки с кошкой.

Женщина вздохнула, заправила за ухо мешающую каштановую прядь и сложила ладони лодочкой перед лицом.

Тут же между пальцами закрутился водный смерчик, рассыпался брызгами, оставил крошечную русалку болтать ножками на краю ладони. Женщина улыбнулась и, подмигнув русалке, отправилась варить кофе. Ну а чем ещё заняться приличной ведьм… женщине с утра?

Уроки самообороны для начинающих

Проснулась я от скрежета ключа в замочной скважине. Не в той замочной скважине. Надо сказать, что в нашу дверь вырезано три замка, но по факту используется только один самый нижний и хлипкий с виду замочек. Верхний безбожно заедал и мог запросто застрять на полутора оборотах, похоронив надежды покинуть квартиру. Ну, или войти в неё. Но там и ключ был вполне себе особенный, ни с чем не спутаешь. Средний замок весь из себя солидный и пуленепробиваемый на деле вскрывался дамской шпилькой за три секунды. А, нет, за две с половиной. Я засекала, когда Кот в последний раз ужратый в усмерть вернулся среди ночи. Ага, активировал он его совершенно без ключа, который благополучно посеял по дороге, подобранной тут же шпилькой. Благо соседка щедро засевает ими пространство в радиусе пяти метров от себя. Собственно после этого и появился нижний замок.

Ах да, я не рассказала о себе. Ну и Коте заодно. Кота на самом деле зовут Константин, а прозвище прилипло с детства – сестрёнка не могла выговорить ни Костя, ни тем более Константин. Да-да, младшая сестрёнка. На целый пять минут младшая. Как и в любой приличной семье Кот нас обеспечивает, а я создаю уют и красивая. Вот своей красотой неземной и создаю. Меня зовут Мура. Точнее это он так меня называет. И плевать ему совершенно, что по паспорту я Стефания-Алиса-Мария-Карлита (если что, в этот момент я всегда гордо задираю красивый носик и царственно оглядываю публику ярко синими глазами). Сначала он сократил до Маруси, а потом и вовсе до Муры.

Но это так, лирическое отступление. До взломщика (а ни кем другим этот тихо матерящийся за дверью субъект быть не мог) наконец дошло, что с замком что-то не так и он переключился на нижний. Замок щëлкнул два раза. Я вжалась в пространство и почти перестала дышать. Дверь открылась.

В прихожую просочился худосочный тип в чёрной кожаной косухе, кожаных же перчатках с обрезанными до половины пальцами и металлическими клëпками – я такие в каком-то фильме о панках видела. Ну как видела… Кот смотрел, а я рядом дремала. Тип не разуваясь (что возьмёшь с бандита!) прошёлся по квартире, завис на кухне (судя по звукам грабил холодильник, сволочь!) и появился в гостиной с котлетой в зубах. Мало того, эта сволочь по-хозяйски включил телевизор, потыкал жирными пальцами в пульт, выбирая канал, и блаженно зачавкал. Не переношу этот звук! Воспитанный Кот никогда не позволял себе ничего подобного не только в присутствии дамы, а вообще. Хотя, Кота сестрёнка не хило так прессовала по поводу манер за столом и культуры питания, так что это мне повезло. Предел моему терпению наступил, когда после очередной сожранной котлеты бандюга смачно рыгнул. Да, я девушка тонкой душевной организации и не выдержала этого надругательства над прекрасным! К счастью рядом со мной так же тихо притаился горшок со штатным Котовым кактусом. Увесистый такой горшочек, к слову, я еле сдвинула его с места. Дальше уже он сам: по красивой траектории пролетел с полки вниз и рухнул аккурат на черепушку злодея.

Когда бандит пришёл в себя, он нос к носу столкнулся с моей радушной физиономией и почему-то заорал. Я заорала тоже и с перепугу полоснула его своим маникюром по щеке, разодрав её в пять кровавых полос. Он вскочил и с размаху пнул меня куда достал. Ну точнее попытался пнуть. Дальше было как в тумане: он орал, я выла на высокой ноте и полосовала то его кожаную куртку, то лицо, то ноги. Я была в ярости! Ни кто не смеет пинать Стефанию-Алису-Марию-Карлиту Санчес! После нескольких секунд боя бандит с воплями выскочил из квартиры и прогрохотал по лестнице. Судя по звукам раза три он успешно навернулся. Йес!!!!

Кот пришёл вечером не один. За его спиной пугливо жался давешний бандюга с разодранной мордой и ЯБЕДНИЧАЛ НА МЕНЯ! Я девушка мирная, но тут угрожающе двинулась на него. Кот перехватил меня практически в прыжке на визге подранка:

– Убери от меня свою бешеную кошку!!!!

Кот ржал. Кот успокаивающе гладил меня по спине. Кот уговаривал не сердиться. Кот обещал вкусняшки и ошейник от блох ("вон тот, красивый, с камушком под цвет твоих глаз"). Теоретически Кот был прощён, но за безопасность ботинок его приятеля я поручаться не буду, ибо нет в мире существ злопамятнее, чем девушки благородных кровей сиамской породы.

Дневник Хранителя

Первый рабочий день

Всё! Экзамены позади! Диплом с отличием греет сердце и карман и все двери для меня открыты!!!! В пределах специализации, конечно. "Хранитель высшей категории с правом принятия решений в экстренных ситуациях без согласования с руководством" – это я. Меня зовут Савелий и я… нет, не алкоголик. Я – ангел. Потомственный Хранитель. Пунктуальный, надежный и дотошный. Как лучшему выпускнику мне доверили судьбу непутёвого, но очень талантливого музыканта. Предыдущий его Хранитель пересчитывал седые волосы и регулярно хватался за сердце, когда рассказывал о том, как подопечный то замирал посреди оживлëнного шоссе, то чуть не рухнул в раскрытый канализационный люк, то его чуть не прибило дверью вагона в метро. Нет, это не он такой невезучий и не Хранитель плохо справлялся. В эти мгновения он прокручивал в голове музыку, подбирал что-то, напевал тихо-тихо, короче был в каких угодно мирах, но не на Земле. Скучать явно не придётся.

Музыканта, композитора я представлял щуплым ботаником, с вдохновенным взглядом, романтическими кудрями в творческом беспорядке и с неизменным блокнотом, разлинованным под нотную тетрадь. На деле вдохновенный взгляд был единственным совпадением. Егор (для друзей – Гор) оказался парнем под два метра ростом, с по-армейски коротко стриженными волосами, вполне себе спортивного вида с абсолютно не спортивными привычками. Вспыльчивый, резкий, бескомпромиссный буян, которому всё прощалось за совершенно детскую обаятельный улыбку. То, что слухи о его рассеянности несколько приуменьшены я понял сразу, как только он попытался войти в закрытую дверь лифта. Пришлось гавкнуть из-за угла, чтоб вернуть в реальность.

Год работы

Гор опять чуть не попал под машину, опоздал на репетицию, но сочинил совершенно потрясающую мелодию. Пол дня её напеваю и не могу остановиться. У парня потрясающий дар! Такое ощущение, что музыку ему кто-то из наших на ухо диктует. Вот так бы и подумал, если бы не знал, что всё рождается в этой светлой раздолбайской голове!

Пару дней назад получил примерное расписание его жизни на ближайший год. На деле всё уместилось в три месяца. На вопрос "а дальше?" мне ответили "а всё!" Я должен по плану окликнуть Гора, чтоб он пришёл в себя на переходе и вытолкнул из под колëс зазевавшегося пацана. Мол, это будущее светило медицины и этот случай даст ему "толчок в понимании того, чем он хочет заниматься".Такой себе толчок, я бы сказал.

Гор сидел на краю крыши высотки и пил. Сегодняшний концерт прошёл "весело": барабанщику прилетело пивной банкой из зала, Гор, конечно же психанул и начистил морду метателю. Тот в долгу не остался, подтянулось подкрепление с обеих сторон и понеслось! Из отделения полиции всех выперли только к утру. С тех пор Гор сидит на крыше, временами ощупывает разбитые скулу и переносицу и пьёт.

– Не стой за спиной.

Его совершенно трезвый голос застал меня врасплох настолько, что я непроизвольно переспросил:

– Что?

– За спиной, говорю, не стой. Напрягает.

– Ээээ… Ты меня видишь?

Ну да, тупой вопрос. А кто б не растерялся? Ни видеть, ни слышать меня без моего желания он не должен. А желания-то и нету! Я проверял.

– На.

Гор протянул мне бутылку и подвинулся. Ага, как будто крыши мало.

– Отсюда вид лучше. Здесь самая красивая музыка ловится.

Осторожно уселся рядом. Даааааааа! Правда очень красиво. В щели между высотками был виден огромный городской парк с блестевшим между деревьями озером. Это настолько было похоже на горное ущелье, что аж дух захватывало! Метр в сторону – и магия исчезала. С удивлением обнаружил у себя в руке бутылку, совершенно не помню как её взял. Водка. Поморщился, но хлебнул. И тут же закашлялся. Гггадость! Гор отобрал ëмкость и приложился сам.

– Тебя как звать, тень?

– Савелий. Можно Сова. Почему тень?

– Куда я, туда и ты. И всё время за спиной жмëшься. Стесняешься за автографом подойти, или что?

– А? Да нет. Просто музыку хорошую пишешь. Мне нравится.

– Мне тоже. И дальше что?

– Ничего. Вдруг кто обидит? Вот, страхую.

Гор посмотрел на меня и расхохотался. Ну да, смешно, конечно, со стороны: здоровый медведь Гор и щуплый, ему по плечо я. Это если не знать моих возможностей.

– Я на САМБО ходил.

– Аааа, – Гор уважительно оглядел меня и кивнул. Типа, ладно, будь, куда ж тебя девать.

– Красиво, да? – он кивнул на ущелье. – Очень на философские размышления наводит.

– Что делать, кто виноват и кому на Руси жить хорошо?

– Почти.

Гор надолго замолчал. Хлебнул ещё из бутылки и кивнул на вид.

– Иногда, когда сижу здесь такое умиротворение накатывает, такое счастье, как будто завтра умирать.

– И не страшно?

– Нет. Страшно бессмысленно жить, а умирать не страшно совсем.

Вот и поговорили.

Домой шли уже в сумерках. Как на дороге оказался тот мальчишка лет десяти даже представить не могу. Вот только что его не было, а вот уже Гор летит наперерез, выдирая его за шкирку из под колёс алой "Калины". Визг тормозов. В сторону отлетает спутанный клубок из тел. Всё. Успел. Из уголка рта бежит солёная струйка. Гор трясëт меня за джинсовку.

– Сова, мать твою! Глаза открой!

– Не тряси его! Вообще положи аккуратно и не трогай! – а это детский голос совсем над ухом. – Дышит. Скорую вызывай, быстро! Чему тебя только в школе учили? Кто ж пострадавшего так трясëт?! Не, прав батя, надо в мед поступать.

Успел… Очень уж музыка у него красивая…

Ключ от жизни

Первый раз она приснилась ему ещё в детстве. Высокая, красивая женщина в тонкой тëмной накидке поверх белого платья. Он был уверен что красивая. Очень красивая, хотя видно было только половину лица, вторая была скрыта за светло-каштановыми волосами. Она молча стояла рядом и улыбалась ему очень светло и радостно, будто вот теперь, прямо с этого момента всё точно будет замечательно! Протянула правую руку и тонкими белыми пальцами потрепала его по торчащей во все стороны сразу шевелюре. Потом наклонилась и поцеловала в лоб прохладными губами. Это был настолько яркий и красочный сон, что он помнил его в мельчайших деталях: задумчивые синие-синие глаза, тяжёлый посох в левой, затянутой в тëмную перчатку, руке, огненно блеснувшую во внезапной вспышке не то молнии, не то костра прядь волос.

Когда пришло время выбирать путь в жизни после школы, он снова её увидел. Конечно же во сне. И конечно же она не изменилась, только улыбка стала чуть более печальной.

– Где же ты была так долго? Я тебя ждал.

Сам растерялся от этих слов. Как будто и не он сказал. Как будто не собирался. Но вот сейчас прислушался к себе и неожиданно понял, что да и ждал, и скучал по той светлой радости и ощущению покоя.

– Не спеши, я рядом.

Голос тоже был красивым. Родным. Как будто с детства слышанным. Как будто именно этот голос колыбельные пел и за разбитые тарелки пенял.

– Держи.

Она протянула ему на раскрытой ладони чёрное перо. То есть это он сначала подумал, что это перо, а когда осторожно прикоснулся, укололся о чёрную стальную бахрому.

– Это ключ. Целителю без него никак. Считай, что ты читер.

Она озорно улыбнулась и по-мальчишески подмигнула ему.

Он вынырнул из сна, как из глубокого озера, судорожно втягивая в себя воздух. Как будто на дне просидел в два раза больше, чем мог задержать дыхание. Кожа справа на груди не то саднила, не то болезненно зудела. Он неосознанно растирал грудину пальцами, пока не обнаружил на ней рисунок. То самое чёрное перо о которое до крови уколол палец. Кстати, ранка уже не кровоточила, но ещё блестела не подсохшей кровью. Страшно не было. Совсем. Вот теперь было чëткое осознание того, с чем он свяжет свою жизнь и от этого понимания шальная улыбка сама вылезла, изгибая губы изящной дугой.

– Ты умница. Я тобой горжусь!

Она обняла его и поцеловала в лоб как тогда, как в детстве. И он вдруг почувствовал себя совсем маленьким ребенком. Было так… спокойно, что ли. Уютно. Как дома. Как будто давно-давно покинул это место, и потерял дорогу, а сейчас неожиданно нашел и очень обрадовался.

– Можно я уже останусь? Мне так хорошо здесь.

– Ещё не время.

Она улыбалась и гладила его по волосам как ребёнка.

– Ещё так рано…

Пациенты его боготворили. Было огромным счастьем и верной гарантией выздоровления попасть к этому синеглазому доктору. Коллеги шёпотом между собой называли его Сын Смерти, ведь не было случая, чтобы он не помог. Ведь: "Уж с кем с кем, а с матерью он всегда договорится!"

Кот, Яшка и Чудь-Из-Подкроватья

Утро началось с двери. Точнее с грохота, с которым она впечаталась в комод, едва не вывернув петли из косяка. Это было мягко говоря странно, если учесть, что живу я один. Нет, есть ещё кошка Мура (Стефания-Алиса-Мария-Карлита, если полностью), но сейчас она как раз лежала у меня под боком, царственно прикрыв глаза и безмятежно мурча. Даже ухом не повела. Странно. Может почудилось? С трудом выпутался из пледа, но сделать шаг так и не смог – кто-то схватил меня за ногу и с силой дëрнул, да так, что на старом потëртом паркете с остатками лака вдоль стен, наверняка осталась вмятина от моей физиономии.

– Твою ж мать! Не фигово утро начинается.

Я кое-как отклеил отбитую тушку от пола и сел. Под кроватью хихикали.

– Вылезай, шутник хренов!

– Да щаз! – под кроватью снова захихикали. – Что, думал отключил будильник и можно спать дальше? А экзамен кто ссссссссдавать за тебя пойдёт? Я что ли?

Ëкарны бабай! Я натурально схватился за голову. Время к девяти, через час начинается экзамен у Антоновского и если я опоздаю к моменту его появления, он и слушать ничего не станет. Вылечу из универа как миленький!

– Ты кто, благодетель?

Вопрошать в пыльную пустоту подкроватья было непривычно. Я даже Муру оттуда ни разу не выковыривал за шкоды. Хотя, какие шкоды? Порой у меня складывалось ощущение, что это она хозяйка и не просто квартиры, а как минимум ближайших земель на сто вёрст окрест.

– Не сейчасссс, – отрезала пустота и замолчала.

Экзамен я чудом проскочил – сегодня у Лютого отчего-то было преотличное настроение и всем явившимся он выставил оценки автоматом. Остальных обещал замордовать пересдачами до следующей сессии. Дома обнаружилась икебана из пижмы и кленовых листьев в бутылке из под пива. Оно и понятно, других ваз у меня отродясь не водилось. Явно Яшка забегала. Сестрица у меня эстетка: то культурой питания меня мучает, то о моём чувстве прекрасного заботится. В остальном тишина. Как будто не бухала утром дверь (кстати, вмятина от бабушкиного дубового комода на ней осталась), не высовывались из под кровати зловредные корявые лапы. Я придал голосу должной суровости и вопросил пустоту:

– Есть кто дома?

Ти-ши-на.

– Чего орëшь? Не на торгу, небось.

Я подпрыгнул от неожиданности и заглянул под кровать, откуда доносился голос. Из под кровати на меня глядели две пары горящих глаз. Одни поменьше, знакомо синие, вторые раза в четыре больше первых и янтарно-медовые.

– Вылезайте. Оба.

Сначала из темноты гордо выплыла Мура (да помню я, что Стефания-Алиса-Мария-Карлита!), потом высунулась когтистая конечность, утеплëнная серо-лиловой шерстью, поизображала предсмертные судороги, но, видя неодобрение зрителей, снова скрылась в темноте. Плюнув на частичную демонстрацию красоты и нагнетание ужаса, из под кровати попой вперёд вылез… вылезло… Шерстяная помесь гремлина и мастера Йоды в моих потеряных год назад шортах, разномастных носках (тоже моих, если что) и в Яшкиной футболке с саблезубой белкой из "Ледникового периода". Ну воооооот, а Яшка всё меня шпыняла, мол, взял поносить и не вернул.

– Здрасть, – выдало существо.

– Виделись, – я сурово свëл брови.

– Мяу, – добавила Мура.

– Вот и познакомились, – Йодо-гремлин развёл лапами и попытался вернуться в подкроватье.

– Не так быстро, молодой человек. Будьте любезны представиться по всей форме.

Яшкина дрессура не прошла бесследно. Вон как монстрик засмущался и заковырял пол ногой с риском вскрыть когтями паркет.

– Чюдь. Можно просто Чудо.

—… вище.

Оно само как-то вырвалось, честно не планировал ляпать. Чюдь надулся, сурово сложил лапы на пухлом пузике.

– Сам дурак! – он показал мне фиолетовый язык и нырнул под кровать. Я, было, сунулся за ним, даже пошарил рукой где-то там в темноте.

– Эй, я же в шутку! Ладно, ладно. Чудо, так чудо.

– … вищщщщщщщще, – прошипел Чудь из темноты, а в следующую секунду оттуда мне в лицо рванулись клубы пыли, огрызки яблок, фантики от конфет (это не я, это Яшка!) и считавшийся унесенным ветром с балкона мой носок. Понятно. Обиделся.

Всю следующую неделю я пытался помириться и задобрить Чудика то конфетами, то пряниками, то молоком, то колбасой. Безуспешно.

Сегодня договорился встретиться с Яшкой, может присоветует чего – она у меня умная. Вот чайку-кофейку с пирогом навернëм и покумекаем.

До парадной не дошёл каких то пару метров, как компашка чистых гопников вырулила из-за угла со стандартным наездом "закурить-позвонить-дать-на-пиво". Драка завязалась быстро и так же быстро рассыпалась после удара ножом в бок и короткого: "Шухер!"

Как добрался до квартиры не помню. Помню визг звонка, испуганное Яшкино лицо, метнувшуюся под кровать Муру. Кажется, упал я прямо там, в прихожей. А потом, вроде, тащили куда-то. Вроде, Яшка плакала. Вроде, Чудь шипел что-то успокоительное. Вроде, под кровать запихивали и везли куда-то то ли на лодке, то ли на санках.

***

Месяц резанул по глазам хлеще солнца, даже сквозь веки жог глаза. Хотел прикрыть их ладонью, но рука не поднималась. Глубокий вдох вместо успокоения отозвался болью, будто прошили от правого подреберья до ключицы. Затошнило. Выдохнул с присвистом.

– С возвращением, витязь.

Тихий голос раздался совсем рядом, будто на ухо шепнули. Скосил глаза за лучом лунного света,что лился из оконца над лежанкой, но никого не увидел.

– Ох и прыток ты. Насилу догнала да возвернула, так к Моране поспешал.

Говорившая вынырнула откуда-то из-за изголовья и склонилась надо мной. Прислушалась к дыханью. Вроде и светло от луны, а лица не видно. Одно тёмное пятно в обрамлении тëмных же волос. Накрыла узкой ладонью мои глаза и свет перестал терзать их. Ладонь пахла травами.

– Спи. До свету далеко.

Я провалился в сон сразу, как будто выключили тумблер.

В следующий раз я попал удачнее и проснулся утром. Ничего не болело, дышалось легко и без последствий, руки слушались, ноги тоже. Голова только кружилась. Яшка, когда увидела меня сидящим на постели (то ли лавка, то ли топчан – я не разбираюсь в этих извращениях), аж охапку трав выронила, которую затаскивала в избу с улицы. Как мы оказались в этой самой избе и зачем, я собственно и поинтересовался у сестрицы и Чуда за завтраком. Хозяйку дома звали Власта и она вполне оправдывала своё имя – одним взглядом могла подковы гнуть и пожары тушить. Женщина неопределимого возраста (и двадцать лет ей легко можно было дать и сорок), черноволосая с прозрачно-голубыми, нездешними какими-то глазами. Так вот, она выставила на стол крынку с молоком, мëд, каравай хлеба да кашу, предложила угощаться и выплыла из избы на вольный воздух.

– Что, скорую вызвать не могли? Чего вас понесло меня под кровать запихивать? Здесь доктора лучше, что ли?

– Как ты узнал про кровать? – Яшка отложила ложку и уставилась на меня не мигая. Чудь потупился и теребил край льняной скатерти. Только Мура безмятежно сопела на лавке, привалившись к моему боку.

– В смысле откуда? Помню. Видел.

– Ты не мог этого видеть. Ты не дышал. Пульса не было. Скорая только констатировала бы смерть.

Вот тут я офигел.

– Но я же помню и как ты плакала, как тащили, как везли…

– Ты не дышал уже когда я открыла дверь. Власта не просто выхаживала тебя неделю, она тебя с той стороны вывела. У самого Калинова моста перехватила да вывела.

Ох и мать! Так не бывает! Не бывает так никогда.

– Ну да, ну да, конечно не бывает, – поддакнули моему мысленному воплю справа от меня. Я медленно повернул голову и уткнулся в строго глядящую на меня Муру.

Как и стоило ожидать, проводником из Нави в Явь Власта не просто так подрабатывает на досуге. Задание нам выдали – будь здоров! Не дров нарубить, да огород вскопать, а сущую безделицу: разыскать пропавшую невесть куда внучку. Я аж закашлялся на этих словах, но Власта так полыхнула огнём из глаз, что высказываться поостерëгся.

В дорогу нам был выдан узелок с солью, немного крупы, да пирожки с грибами. Ещё выдали меч. Мне. МЕЧ! На вопрос на кой фиг он мне нужен Власта снова полыхнула глазами, едва не подпалив шерсть на Чудике. Пришлось брать.

***

Костëр трещал и рассыпал искры, украшая подкрадывающиеся сумерки маленькими фейерверками. Мы особо не спешили, так как не определились даже с направлением. Вот уж послала, так послала! Что называется – поди туда, не знаю куда. Кого искать тоже не слишком понятно. Ну девушку, ну черноволосую, ну черноглазую. Мало ли таких бродит по миру? Яшка махнул рукой (мол, образуется, мол, главное ты жив, а остальное приложится) и улеглась спать на мягкий мох. Чудь растворился в сумерках. То ли на охоту отправился, то ли так ему уютнее. Только Мур… Мария мурчит рядом. Две царапины на щеке и прокушенный палец наглядно продемонстрировали, что клички дворовых котов она терпеть больше не намерена. Из всего заковыристого поименования сошлись на Марии, хотя Стефания ей нравилось больше.