Год по обмену

– А потом мы поедем выбирать вам жилье, – заключил Джеймс.

Научный центр располагался практически в самом сердце города. Там нас уже ждали. Первым нас принял руководитель центра, говоривший по-русски с легким, едва уловимым акцентом. Это был приятный, слегка поседевший мужчина лет шестидесяти. Он засыпал меня вопросами о моей деятельности в России, о моих ощущениях от чипа. Ире досталось меньше внимания.

– Вы подруги? – вдруг спросил мистер Олвирен, как он представился.

– Мы кузины, – соврала я, опасаясь, что нашу дружбу могут истолковать неверно.

– Я подумаю, какую работу могу вам предложить, а пока у вас сегодня и завтра выходной. Вам ведь нужно отдохнуть с дороги и обустроить свой быт, – завершил разговор руководитель центра.

После аудиенции у мистера Олвирена нас проводили в кабинет настройки чипа. Там все было до боли прозаично. Чип при помощи специального аппарата подключался к компьютеру, и сотрудник просто выполнял необходимые настройки. Вся процедура заняла не более пятнадцати минут. Затем нас проводили на верхний этаж здания, где дали подписать договор, предусмотрительно составленный на русском и английском языках.

Подписав все бумаги, Джеймс отвёз нас в банк, где мы получили заветные карты. На каждой из них красовалась сумма в пятьсот долларов.

– Это вам на первое время, на продукты и обустройство, – пояснил Джеймс, словно читая наши мысли.

Затем началась эпопея с жильём. Америка встретила нас своим представлением о комфорте: спальные районы, уютно расположившиеся вдали от кипящего жизнью центра. Проехав минут двадцать, мы очутились в одном из таких комплексов – мир двух- и трёхэтажных домиков, каждый из которых хранил свои истории.

– Вам повезло, вы одни из первых новоприбывших, – улыбнулся Джеймс, – так что давайте посмотрим всё, прежде чем сделать выбор.

Первым делом он подвёл нас к ближайшему дому. Звонок. Дверь открыла японка, чьё лицо выражало лёгкое удивление. Джеймс обменялся с ней парой фраз на японском, и мы вошли. Квартира оказалась просторной, с шестью спальнями, но воздух был пропитан удушающим запахом – казалось, в кастрюле на плите варили целую плантацию каких-то трав.

– Какие ещё есть варианты? – не выдержала Ира, зажимая нос.

Мы поспешно ретировались на свежий воздух.

Джеймс повёл нас дальше по улице, и вскоре мы поднимались по лестнице на второй этаж другого дома. Ключ повернулся в замке, и мы оказались в небольшой, но уютной квартире. Кухня-гостиная, скромная спальня с двумя кроватями и совмещённый санузел – всё сияло свежим ремонтом.

– Мне здесь нравится, – тихо произнесла я, чувствуя, как напряжение немного отступает.

Ира молчала, и я видела, как Джеймс украдкой поглядывает на неё. Долгая дорога и смена часовых поясов давали о себе знать. В Москве сейчас была глубокая ночь, а в Бейонне – лишь около пяти вечера. Ещё в аэропорту мы успели позвонить родителям, успокоив их.

– Есть ещё один вариант, стоит посмотреть, – предложил Джеймс, словно чувствуя наше колебание.

Мы вышли на улицу и свернули за угол. Перед нами открылась улица, застроенная таунхаусами, словно сошедшими с экрана американского фильма.

– Прямо как в кино, – пошутила Ира, и уголки её губ дрогнули в слабой улыбке.

Джеймс расплылся в широкой улыбке. Мы подошли к одному из домов и поднялись на маленькое крыльцо. Войдя внутрь, мы ощутили запах давно покинутого дома. Холод пробирал до костей – отопление, видимо, было отключено. Мы оказались в уютной гостиной, плавно перетекающей в кухню. Лестница вела на второй этаж, где располагались две небольшие спальни и ванная комната. Для удобства гостей туалет был и на первом этаже. Казалось, время здесь замерло, оставив лишь отголоски прошлого. Мы принялись осматривать дом более детально. В спальнях стояли кованые кровати, укрытые вязаными пледами. В ванной комнате – чугунная ванна на львиных лапах, вызывающая ностальгию по ушедшей эпохе.

Несмотря на заброшенность, в доме чувствовалась особая атмосфера. Он словно ждал, когда в него вдохнут новую жизнь, наполнят его смехом и теплом.

Но главным сюрпризом стал небольшой, но настоящий камин, который обещал вечера, полные тепла и уюта. Камин, несомненно, станет центром притяжения для нас.

– Камин работает? – спросила Ира, оглядывая массивный портал, зияющий черной пустотой.

– К выходным подвезу дров, тогда и разберемся, жив ли еще огонь в его чреве, – отозвался Джеймс, распахивая дверь на задний двор. – Здесь можно барбекю устроить.

– Зябко тут, – поежилась я. Ветер, словно незваный гость, ворвался в дом, заставляя мурашки пробежать по коже.

– О, это не проблема! Я мигом, – Джеймс, с надеждой в голосе, словно боялся, что мы передумаем, схватил телефон. – Сейчас позвоню, чтоб все включили. Вы ведь останетесь?

Мы переглянулись, и Ира едва заметно кивнула. Джеймс тут же затараторил в трубку, и минут через десять в дом вошли двое мужчин. Они деловито принялись за дело: щелкнули выключателями, зажужжали насосы, по трубам побежала вода. Убедившись, что все в порядке, они так же молчаливо удалились. Мы попросили нашего рыжего провожатого помочь заказать ужин. Он охотно помог, затем занес чемоданы в спальни и, попрощавшись до утра, исчез.

Пока ждали заказ, принялись осматривать жилище. Время оставило на нем свой отпечаток: обветшалый ремонт, потемневшая мебель – все говорило о том, что дом давно не видел хозяйской руки.

– Да, уборка здесь явно не помешает, – заметила я, проведя пальцем по пыльной каминной полке.

В подвале обнаружилась крохотная комната со старенькой стиральной машиной и сушилкой. Прямо из кухни можно было попасть в небольшой гараж, заваленный коробками с неизвестным содержимым. Проверив замки на всех дверях, мы убедились, что все заперто. Наконец привезли ужин. Но, прежде чем приступить к трапезе, мы поднялись наверх, чтобы принять душ. В шкафах обеих спален лежало чистое постельное белье. По крайней мере, на вид оно было чистым и ничем не пахло. Застелив кровати, мы достали из чемоданов пижамы, полотенца и прихваченную из дома бутылку коньяка. Спустившись вниз, мы открыли коньяк и, не спеша, выпили понемногу под пиццу и салат. Убрав остатки еды и спиртного в холодильник, мы погасили свет и отправились спать, хотя на часах не было еще и девяти. Едва коснувшись головой подушки, я провалилась в сон. Почти тридцать шесть часов без отдыха дали о себе знать. Но уже через несколько часов я проснулась. В комнате царила непроглядная тьма. Тщетно попытавшись заснуть, я взяла телефон и посмотрела время: без четверти четыре утра. Осторожно поднявшись, я направилась в туалет, а на обратном пути заглянула к Ире. Она сидела на кровати, уставившись в экран телефона.

– Не спится? – спросила я.

Ира резко вздрогнула.

– Напугала, – выдохнула она.

– Прости, я думала, ты слышала, как я в туалет ходила, – смутилась я.

– Зачиталась и ничего не слышала, – ответила она.

– Давно не спишь?

– Минут двадцать уже, – призналась она.

– Едва ли сон смилуется над нами сегодня, эта чехарда часовых поясов спутала все карты, – пробормотала я, устраиваясь рядом с Ирой.

Целый час мы пролежали, погруженные в тихий треп обо всем, что стряслось с нами за последние недели.

– А что, если встанем, выпьем кофе и наведаемся в гараж? Джеймс говорил, там покоятся сокровища старых хозяев – вещи, обреченные на забвение. Если что-то приглянется – заберем, остальное отправим на заслуженный отдых в мусорный бак, – предложила я.

– Кофе? Сомневаюсь, что здесь найдется. По-моему, кухонные шкафы хранят лишь многовековую пыль, – отозвалась Ира.

– У меня припасены пакетики 3 в 1, на всякий пожарный, – парировала я.

Умывшись, мы спустились вниз. Заправлять постели не было смысла – пледы молили о стирке. Вскипятив чайник, мы сотворили кофейный напиток и разогрели вчерашнюю пиццу.

– Сегодня в магазине нужно разжиться арсеналом: стиральный порошок, капсулы для посудомойки, средство для ковров. Наведем лоск. Когда вернемся, устроим генеральную уборку, – заявила я.

– Да тут не обойтись без целого арсенала чистящих средств! И, знаешь, я бы повесила занавески на окна. Гардины же есть, а вместо них какие-то унылые жалюзи, – поддержала Ира.

– Боюсь, на занавески наши финансы не рассчитаны, – вздохнула я.

Позавтракав, мы отправились в гараж и, приложив немало усилий, зажгли там свет. Коробки были невелики. Две оказались доверху забиты ненужным хламом и обломками вещей. Мы уже решили, что перед нами – старый мусор, достойный лишь помойки, но, открыв одну из коробок, обнаружили занавески, некогда украшавшие окна этого дома. Потертые и местами рваные, они все же могли быть спасены – зашиты и выстираны. В следующей коробке обнаружилась посуда, тоже не первой свежести. Но, перебрав ее, мы отобрали тарелки и чашки без сколов и трещин, решив оставить их себе. В последней коробке покоились старые газеты. Но, вытащив все содержимое, на самом дне мы нашли красивый альбом для фотографий. Самих фотографий почти не осталось, но выбрасывать альбом было жаль.

– А давай избавимся от старых снимков и превратим его в наш совместный альбом жизни здесь? Сфотографируемся сейчас в доме, потом – когда все отмоем и отчистим, и так далее. Будем фотографироваться в течение года, а потом напечатаем фотографии и вклеим в альбом. Когда вернемся в Россию, покажем его родным. Будет память, – предложила я.

– А мы вернемся? Не нравится мне этот рыжий великан. Куда ни гляну, он на меня пялится. Бесит! Так и хочется сказать: «Может, хватит глазеть?», – пробормотала Ира.

– Так и сказала бы, – буркнула я.

– Да если бы я знала, как это по-английски выговорить! А по-русски он только улыбаться будет, как будто ничего не понимает, – отпарировала она.

На этой фразе мы расхохотались в голос. Решили отнести в дом вещи, которые решили оставить. Остальное предстояло сложить в контейнер и ждать специальную машину. Джеймс объяснил, что мусоровоз приезжает раз в два дня. Нужно только выкатить контейнер к дороге, предварительно рассортировав мусор по пакетам и коробкам. Когда с вещами было покончено, мы вернулись в гараж и сложили хлам обратно в коробки, а их – в мусорный бак. Вдруг я заметила свернутый в рулон коврик, прислоненный к стене. Развернули его. Старый, выцветший, он словно хранил в себе пыль десятилетий.

– Выкинем или попробуем почистить и постелить в гостиной у камина? – спросила я.

– Давай пока оставим, – задумчиво ответила подруга.

В доме мы успели пропылесосить первый этаж. Точнее, Ира орудовала пылесосом, а я протирала пыль со шкафов и раскладывала вещи из чемоданов. Джеймс приехал за нами около восьми утра. Привез кофе и кукурузные сосиски в тесте на палочке – корн-доги. Узнав цену, мы тут же расплатились.

Магазин Aldi находился где-то на отшибе, казалось, даже за чертой города. Огромный супермаркет поразил нас своим размахом. Мы бродили там около трех часов, растерянно разглядывая товары. Из интернета я знала лишь то, что органические продукты лучше, хоть и дороже. В итоге набрали овощей, фруктов, куриных голеней, фарша, майонеза, кетчупа, масла, сыра, хлеба, макарон, риса, кукурузы, арахисовой пасты, замороженных венских вафель, сосисок, кофе, соли и каких-то приправ. А вот чай найти не удалось. Джеймс объяснил, что в Америке нужно пить много воды. Зачем – осталось загадкой, но мы купили воду в бутылках и пару трехлитровых канистр сока. В отделе бытовой химии взяли всевозможные моющие и чистящие средства, тряпки. Прикупили постельное белье с нежным цветочным принтом и кое-что из посуды, чтобы сервировать наши будущие ужины. Вспомнив о предательски порванных занавесках, добавили в корзину нитки и забавные термонаклейки для ткани в виде порхающих бабочек и распускающихся цветов – маленькие детали, способные вдохнуть жизнь в старый интерьер. К счастью, в доме обнаружились верные помощники – утюг и пылесос. Все покупки ощутимо облегчили кошелек, потянув почти на четыреста долларов. Едва переступив порог дома, мы поспешили тактично выпроводить Джеймса и с головой окунулись в долгожданное преображение нашего гнездышка. После щедрых дегустаций в супермаркете мысль об обеде казалась кощунственной. Ира, вооружившись пылесосом, героически вступила в бой с ковролином в спальнях, а я, с тряпкой и чистящим средством, объявила войну пыльным окнам. Затем, объединив усилия, мы приручили стиральную, сушильную и посудомоечную машины, словно дрессировщики цирковых зверей. Расправившись с окнами, я, сменив оружие, перешла к унитазам и ванной, вооружившись щеткой и дезинфицирующим спреем. Посуду доверили чудо-машине – посудомойке, и это было истинное благословение. Занавески, освобожденные от плена пыли, кружились в танце стиральной машины, а затем нежились в объятиях сушилки. После того, как Ира, вооружившись чистящим средством, преобразила ковролин второго этажа и видавший виды ковер из гаража, пришла очередь дивана в гостиной. Я же, словно неутомимый призрак, стерла пыль со всех поверхностей и заставила зеркала сиять с новой силой. Свежевыстиранные занавески, подлатанные моими умелыми руками, украсили термонаклейки, словно яркие заплатки на холсте жизни. Постельное белье и покрывала отправились в стиральную машину, освобождая место для новых, благоухающих свежестью комплектов. Подруга, вооружившись шваброй, вдохнула жизнь в полы дома. А на кухне, словно по волшебству, варились овощи для салата и согревающего душу супа, в то время как в духовке румянилась курица, окруженная ароматной картофельной свитой. Пока Ира, словно искусный декоратор, развешивала занавески, я колдовала над салатом. К семи часам вечера дом преобразился, наполнившись ароматом чистоты и уюта. Даже облезлый ковер из гаража, словно по мановению волшебной палочки, заиграл новыми красками у камина, в котором, правда, не хватало лишь живого огня. Мы, наскоро приняв душ, облачились в пижамы, предвкушая заслуженный ужин. Но тут раздался звонок в дверь. Мы, переглянувшись, осторожно приоткрыли дверь, и на пороге возникли мистер Олвирен и Джеймс.

– Ооо, какой восхитительный аромат! – воскликнул мистер Олвирен, втягивая носом аппетитные запахи.

– Мы как раз собирались ужинать, не хотите ли присоединиться? – предложила я, скорее из вежливости.

– Русская кухня, это превосходно, – произнес мужчина, явно восприняв мое приглашение всерьез. Джеймс тем временем куда-то исчез.

– Я планировал пригласить клининговую службу на завтра, но, вижу, вы прекрасно справились сами, – заметил мистер Олвирен, окидывая взглядом гостиную.

– Ну да, хочешь сделать хорошо, сделай это сама, – парировала подруга.

– И сэкономь деньги начальства, – добавила я с ироничной улыбкой.

– Джулс, я заплачу вам за вашу работу по дому, – произнес он серьезно.

– Мистер Олвирен… – начала я.

– Можете называть меня Йен. Для вас я просто Йен, – перебил меня мужчина, пристально глядя в глаза.

В повисшей тишине появился Джеймс с бутылкой вина. Мы переместились к столу, где, источая дразнящий аромат, дымилась румяная курица с картофелем, поданная прямо в форме для запекания. Салат красовался в общей салатнице, и каждый получил свою тарелку. За ужином Джеймс не сводил глаз с Иры, которую, кстати, на американский манер называл Айрин, а ко мне обращался Джулс, что звучало для меня непривычно. Мистер Олвирен, он же Йен, явно проявлял ко мне неподдельный интерес. В этот вечер мы узнали, что в Вашингтоне меня уже ждет некий именитый врач, готовый предложить новейшее и, как было сказано, суперэффективное лечение моей болезни. Примерно через три часа мужчины удалились, оставив после себя лишь пустые тарелки и воспоминания о пиршестве, рассчитанном, как мы планировали, на три дня.

– Да, мать, похоже, мы влипли, – констатировала Ира, когда мы остались одни.

– Влипли по самое не хочу, – согласилась я, откидываясь на спинку стула.

Слишком все было идеально, слишком гладко. И этот доктор в Вашингтоне, готовый избавить меня от многолетних мучений… попахивало бесплатным сыром в мышеловке.

Ира начала убирать со стола, ловко собирая остатки ужина. Я наблюдала за ней, пытаясь собраться с мыслями. Она была права, мы влипли. Вопрос был только в том, насколько глубоко и что они от нас хотят. Джеймс и Йен, такие обходительные и гостеприимные, скрывали что-то за своими улыбками.

– Что думаешь? – спросила я, когда Ира закончила с уборкой и села напротив меня.

– Думаю, нужно быть осторожнее, – ответила она, задумчиво глядя в окно. – Слишком много внимания к тебе, Джулс.

Мы сидели в тишине, каждая погруженная в свои мысли. Ночь опускалась на городок, окутывая дома своим темным покрывалом.

На утро за нами приехал Джеймс и отвез в центр. Мистер Олвирен принял нас в своем кабинете.

– Боюсь, пока не могу предложить вам работу, – произнес он, и в голосе его скользнула едва уловимая тень. – Ваш английский… оставляет желать лучшего. Пока займетесь языком, Джеймс поможет с вождением. К тому же, основная группа еще не прибыла, и полноценное изучение чипа пока невозможно.

Мне показалось, что он что-то недоговаривает. Когда Джеймс показывал нам дом, я видела там людей.

– А те, кто уже живет в доме, они не часть группы? – спросила я, стараясь скрыть сомнения.

– Да, они приехали на днях. Но ожидается еще восемь человек.

Мистер Олвирен перевел взгляд на меня:

– Джулс, я договорился с другом в Вашингтоне. Он ждет нас на следующей неделе.

– Я не уверена, что мне это нужно, – ответила я, чувствуя, как подступает тревога. – Метод недостаточно изучен, я не хочу быть подопытным кроликом.

– Метод уже опробован на группе людей, результаты у большинства положительные. Нам интересно посмотреть на эффект в сочетании с чипом, – подбодрил меня Йен.

– То есть отказаться нельзя? – спросила я, чувствуя, как сжимается кольцо.

– Можно, я не заставляю. Просто хочу помочь. Чип вряд ли полностью исправит твою походку. А в сочетании с дополнительной методикой эффект может быть колоссальным. К тому же сначала будет тестирование. Никакого серьезного вмешательства без твоего согласия.

– Если сначала тестирование, я согласна, – выдохнула я с облегчением.