Моя Мелек

Она обхватила его руки своими. Брови ее были низко опущены, ноздри трепетали, губы были плотно сжаты. Глаза ее снова стали кошачьими. Она метала огни одним лишь взглядом.

– Мама говорит, у нее самые прекрасные глаза, а волосы как шелк. Нежные губы, красивая кожа, – он сладко растягивал слова, чувствуя, как внутри нее поднимается буря.

Он не понимал, откуда в нем взялось это желание спровоцировать ее на чувства. Она готова была разорвать его на части. Ее ногти впивались ему в руки. Она вдруг вырвалась и отошла к окну. Грудь ее часто вздымалась от прерывистого дыхания.

– Вот и женись на ней, Демир! – она подскочила к нему и закричала. Ноздри ее раздулись, в глазах заблестели слезы. Она давно так не обращалась к нему.

Вдруг стало как-то обидно и тоскливо, она словно отдалилась вмиг. Но вдруг он замер: она горела огнем, глаза ее полыхали и даже слезы не могли потушить их, каждая клетка ее напряженного тела воспалилась от чувств. И это были чувства к нему.

Он растерялся и застыл.

Секунду спустя он почувствовал себя неприятно: будто играл ее привязанностью. И тут стало совсем паршиво: он не хотел, чтобы она так смотрела на него, с такой ненавистью, презрением и разочарованием. Он вдруг понял, что ее чувства не безразличны ему.

– Почему ты так злишься? – снова повторил он вопрос. Она свирепо упирала в него взгляд.

Он явно чувствовал, как ее распирало обрушить на него горы, как вертелись на ее остром языке всевозможные проклятия, как она сдерживается, чтобы не разрыдаться, но нет, она была слишком гордой и обиженной сейчас.

– Почему ты так злишься, Мелек? – он взял ее руку, но она отняла ее. Он успел ощутить, как ее трясло. – Ну же! – ожидание становилось в тягость. Впервые терпение покинуло его так скоро. – Не молчи, пожалуйста…

Она вдруг застыла и словно на какое-то время перестала дышать, пытаясь прочувствовать свои ощущения и облечь их в форму слов. Она молча изучала его глаза.

– Я не хочу ни с кем тебя делить, – вдруг пролепетала она как маленький ребенок и, скрестив руки на груди, отвернулась к окну.

– Я эти дикие глаза ни на какие другие не променяю, – тихо пробормотал он и тепло улыбнулся. Она резко обернулась и подошла к нему.

– Что ты делаешь? Ты не можешь мне такое говорить! – она уперла руки в бока.

– А ты не можешь на меня злиться, но злишься ведь? – на его губах снова показалась улыбка.

– Так сильно злюсь, что сейчас лопну! – закричала она и опустилась на постель.

Он присел рядом, не без труда сдерживая улыбку.

– Не злись. На самом деле, моя мама говорила о тебе.

Зоуи резко повернула голову. Глаза ее вспыхнули. С минуту она молчала, восстанавливая дыхание и не сводя с него глаз.

– Ты рассказал ей все? – она остановила взгляд в его глазах.

– Нет.

– Почему?

– Пока длится следствие, я никому не могу рассказать о тебе, – он вздохнул.

– И… она думает, что между нами что-то есть? – она пугливо поглядывала на него из-под длинных ресниц.

– Думает мы вместе.

Зоуи сглотнула и отвернула покрасневшее от смущения лицо.

– Она мне нравится… – она повернулась к нему. – С ней так уютно, я будто стала частью чего-то, частью семьи… Она словно хотела дать понять, что она и моя мама тоже. Не знаю, как объяснить…

– Турецкие мамы такие. Прости ей ее назойливость. В моей жизни нет женщин, а тут ты, она счастлива.

– И почему же в твоей жизни нет женщин? – она подняла на него глаза.

– Моя работа предопределила мою личную жизнь. Я живу в сумасшедшем ритме. По-другому пока не получается. Не хочется никого обрекать на вечное ожидание. Да и я видел слишком много вдов своих коллег. Кому нужна такая жизнь рядом с полицейским?

– Ты ошибаешься, Кемран, не все так плохо. Я же живу с тобой, – она повела плечом. На его лице промелькнула улыбка. – К тому же ты отличная партия: ты внимательный, обходительный, – она загибала пальцы, – вежливый и воспитанный.

– Так, – он, улыбаясь, поддакивал ей.

– Умный, красивый, галантный, рассудительный…

– Что-что? – он прищурился.

– Рассудительный, говорю, не отвлекайся! – она одернула его. – Заботливый.

– Почему мы вообще обо мне говорим? – он смущенно смотрел на ее воодушевленное лицо.

– Ты нежный, – она трогательно свела брови, а он вдруг подумал, что никто никогда не смотрел на него вот так.

– Ого, – он покраснел и мотнул головой, отгоняя эти мысли.

– Не перебивай! Ну вот, мысль потеряла… – она надула губы, как ребенок, и покраснела.

– Могу помочь: старикашка-тролль, – он сузил глаза.

– Ты всю жизнь мне это будешь вспоминать? – она раздула щеки.

– Ты меня захвалила, – он засмеялся, смущенно потирая брови.

– Ничего из этого я не придумала, ты такой и есть, Кемран Демир, – она замолчала и задумалась. – Когда твоя мама узнает все обо мне, она быстро оставит тебя в покое, не волнуйся, – она горько улыбнулась.

– Что это значит? – он пытался поймать ее отстраненный взгляд.

– Ты знаешь, – поджимает губы.

Он молча изучал ее лицо.

– Глупости.

– Кемран, очнись уже! – она вдруг повернула к нему вспыхнувшие глаза, в которых дрожали слезы. – Ты наивный как ребенок! Девять недель ада из моего детства перечеркнули любые шансы на нормальные отношения!

– А ты хоть пробовала заводить отношения? – его челюсть напряглась.

– Не хочу пробовать! – она встала и подошла к окну.

– Ты просто трусиха, вот и все, – он встал.

– Ах так, – она подлетела к нему. – Сказал тот, кто сам боится ответственности!

– Я боюсь ответственности? – он вскинул брови.

– Тебе проще зарыться в бумагах, – она кричала ему в лицо.

– Я не могу дать девушке то, что она заслуживает, это не безответственность, это здравый смысл, – он вскинул ладони.

– А я не могу дать мужчине то, что ему нужно, – она вдруг выдохнула и вернулась к окну.

Он молча смотрел на ее опущенные плечи. Почему-то на ум ничего не приходило, чтобы успокоить ее.

– Любые мои отношения обречены на провал, зачем начинать? – она плакала.

Он развернул к себе лицом.

– Чувства однажды все расставят по местам, Мелек, – он пытался поймать ее взгляд. Она вскинула на него глаза и молчала. – Не думай об этом сейчас. Ты не обязана думать об этом, не вынуждена готовить себя к такому. Это только твоя жизнь. Взрослая, самостоятельная жизнь. Никто и никогда не заставит тебя делать то, чего ты не хочешь, никто больше не причинит тебе зла, – он с чувством сжал ее плечи.

– Хорошо, что мы не вместе, – она горько покачала головой. Он многозначительно посмотрел на нее.

– Почему ты так сказала? – лицо его напряглось.

– Уходи… – она увела глаза в сторону.

– Что? – мужчина растерялся.

– Оставь меня одну! – Зоуи отбежала от него.

– Я никуда не уйду, – он нахмурился.

– Не время для твоего благородства, мистер идеальность! Я хочу побыть одна! Проваливай! – она ткнула пальцем в дверь.

– Я не оставлю тебя, – он повысил голос.

– Оставишь! – многозначительно прокричала она и тяжело задышала. Он понял, что у нее снова начинается приступ. – Все равно оставишь. Лучше сейчас.

– Мелек, – он приблизился, но она отпрянула в сторону.

– Уйди, прошу тебя, уйди! – она смотрела на него полными ужаса глазами. Этот взгляд был ему незнаком. Он опешил: она будто не узнавала его. – Думаешь, раз ты полицейский и у тебя есть власть, ты можешь все? – она вдруг подскочила к нему и подняла вверх указательный палец. Зрачки сверкнули. Она была в каком-то помешательстве будто. – Да, ты мужчина, ты старше и сильнее меня. Да, я живу в твоем доме и не могу его покинуть! Но я НЕ ТВОЯ ВЕЩЬ! – не своим голосом закричала она ему в лицо.

Он сделал шаг назад, еще один. Страшная аналогия, которую она провела, просто поразила его и почти сбила с ног.

Он застыл. Сердце застучало быстрее.

– Прости, – единственное, что он смог выдавить из себя.

Он помолчал немного, глядя на ее трясущиеся плечи, и поспешно вышел из комнаты.

Глава VIII

– Ты чего с утра пораньше подорвал нас? – в дверях в спальню Демира стоял Конорс и смотрел, как тот застегивает пуговицы на рубашке. – Что-то случилось?

– Нет, с чего ты взял? – он посмотрел на него в зеркало.

– Может, с того, что сейчас шесть тридцать утра? – Джошуа зевнул. – Уолш притих, кажется, заснул на диване, – он выглянул в гостиную.

Демир застегнул жилетку.

– Побудешь здесь? Мы с Уолшем поедем в участок, – он взял пиджак и пистолет.

– Конечно, без проблем. Капитан прислал двоих под дверь, сказал, если будут возражения – замени их сам.

– Ясно, – он на ходу натянул пиджак и направился к выходу. – Брайан, мы уходим.

– Кемран? – за спиной послышался голос Зоуи. Он застыл в дверях и сглотнул. – Кемран! – она направилась к нему, сонно потирая глаза. Он по-прежнему стоял к ней спиной. – Ты уходишь?

Он медленно обернулся.

– Нам нужно работать. Джошуа останется в квартире, – он избегал ее глаз.

Она стояла посреди гостиной, заломив руки, в глазах нарастали слезы.

– Не надо, – тише прошептала она, чтобы не услышали другие. – Прости меня, Кемран, пожалуйста, прости…

– Все хорошо, – он быстро кивнул, посмотрев на Уолша. Тот тут же вышел из квартиры. – До вечера.

– Не уходи так, прошу тебя, – она подошла ближе, чтобы только он слышал ее слова.

– Правда, не стоит. Все хорошо, – он так и не взглянул ей в лицо.

Она оцепенела и поникла, а когда пришла в себя, он уже скрылся за дверью.

– Что произошло между вами? – Джошуа подошел к дрожащей девушке.

– Я его потеряла, – откуда-то издалека произнесла она и, утерев мокрое лицо, вернулась в комнату.

– Демир, уже одиннадцать. Мы так и не продвинулись, – Уолш плюхнулся на стул в кабинете детектива. – Такое чувство, что ты не хочешь идти домой. Что это была за сцена утром? – он ехидно сощурил глаза. Демир напрягся. – Ты не можешь вечно сидеть здесь и прятаться от нее. Ты так и не расскажешь, что между вами произошло этой ночью?

Демир опустил голову на руки и звучно вздохнул.

– Я бы предложил тебе пропустить по стаканчику, но, зная твое отношение к спиртному, предложу тебе лучше чаю.

– Нет, спасибо. Иди домой, – он бормотал в свои ладони.

– Я тебя таким не оставлю, ты же знаешь. Будем сидеть, сколько нужно.

– Я обидел ее, кажется… – он отнял руки и посмотрел в окно. – Не знаю, как вести себя с ней… Как смотреть в эти глаза.

– Что ты натворил? – Брайан изучал лицо друга.

– Я перегнул палку… Öf, – он потер руками щетину.

– Зная тебя, даже представить не могу, что ты такое сделал… Ты не мог ее обидеть, только не ты. Вы же, вроде, только подружились…

– Я перешел границу, вторгся в ее личное пространство. Я забыл свое место, – он вздохнул. – Надавил на нее… и она сломалась… Я не имел никакого права.

– Что такое она тебе сказала, что ты весь день как в воду опущенный? – Уолш присмотрелся к нему.

Демир молчал.

– Брось, за что она так извинялась?

Детектив облизал губы.

– Да ладно, ты весь день только об этом и думаешь, я вижу. Эти мысли вертятся в тебе бумерангом, я словно слышу их стук о твою черепную коробку. Мы сидим здесь целую вечность, но твои мысли далеко.

– Она сравнила меня с ним, – сквозь зубы процедил он и опустил глаза на руки.

– О, господи, она что, совсем рехнулась?

– Ладно, Уолш, я сам виноват во всем. Она не такая как все, ты был прав, она уязвима, а я слишком близко подошел к ней, напугал ее. Я, правда, стараюсь, но словно иду в неверном направлении и против ветра.

– Почему она, Демир? – Уолш вдруг посмотрел на него прямо.

– Не знаю, Брайан, – он выдохнул. – У нее ведь никого нет. Я должен позаботиться о ней.

– Ты не признаешь, но она напоминает тебе Ясамин. Поэтому ты так проникся этой девочкой. Ты не просто защищаешь свидетеля, тебе хочется ее оберегать, оно и понятно.

Демир опустил глаза и погрузился в раздумья.

– Я восхищаюсь тобой, Демир, честно. Твое терпение и благородство не знают границ, – он легко улыбнулся.

– Какое еще благородство, Брайан? – Демир устало покачал головой. – К тому же еще и сбежал от нее, как трусливый пес…

– Она такое вытворяла, ты терпел. Теперь она говорит тебе страшные вещи, а ты винишь себя…

– Давай не будем, – он потер переносицу. – Поехали, – он вдруг поднялся и надел пиджак. – Я нужен дома…

– Ты не перестаешь меня удивлять, дружище, – Уолш надел куртку и вскинул брови. – Не думал, что скажу это, но… Знаешь, в работе я всегда равнялся на тебя. Однако не думал, что и в отношениях ты меня в разы превзойдешь.

– Поверь, ты выбрал не лучший пример для подражания, – он направился к дверям. – Я сильно расстроил ее…

– Не больше, чем она тебя!

– Она юная девушка, Брайан, – он остановился и задумался. – Я не хочу, чтобы она расстраивалась. Я не хочу, чтобы она плакала. Тем более из-за меня, это так глупо. Кто я, чтобы делать ей больно? Не выношу ее слезы. Знаешь, у нее самые печальные глаза, которые я когда-либо видел, – он выдохнул. – И когда она от горечи сжимает губы, глядя мне в глаза, я чувствую себя таким злодеем, – он выдохнул. – Я не должен был так поступать. – Он выключил свет. – Она слабая, я сильный.

– Ты с другой планеты, – Уолш засмеялся и закрыл за собой дверь.

– Я должен быть с ней сейчас, она явно снова плачет…

– Откуда знаешь?

Они вышли к лифту.

– Не сложно догадаться, зная, какая она и как чувствует. Я и сейчас вижу в своей голове эти глаза, полные воды. Я глупец, – Демир задумался. Уолш, так и не дождавшись, пока погруженный в свои мысли товарищ вызовет лифт, сам нажал кнопку.

– Непривычно видеть тебя таким. – Уолш надел куртку, и они направились к выходу.

– Каким?

– Погруженным в мысли о девушке, – он расплылся в довольной улыбке. – Но приятно. Как оказалось, ты тоже не железный дровосек.

– Да, как оказалось, я старикашка-тролль, – он уныло ухмыльнулся и надел пиджак.

– Я рад, что ты улыбаешься хоть иногда, правда, друг, – Уолш шутливо стукнул его кулаком в плечо.

– О, Аллах, я что, каменная статуя какая? – он вскинул брови.

Брайан засмеялся и они вышли.

– Знаешь, – Уолш пожал ему руку, когда они были на парковке. – Вряд ли она хотела ранить тебя. Ты же знаешь, она хорошая девчонка, просто немного взбалмошная и резкая. Ну, по крайней мере, уже не бросается на тебя с кулаками! – он засмеялся.

– Я все исправлю.

– Знаю, друг. Между вами есть какая-то прочная связь. Все рано или поздно наладится.

– Спокойной ночи, Брайан, – он сел в машину.

– Она спит? – Демир вошел в квартиру.

– Да, недавно легла. Все время спрашивала, когда ты придешь. Вам надо поговорить.

– Джошуа, прошу, я устал, – он стянул пиджак.

– Она весь день плачет, Демир, не будь козлом.

Детектив сглотнул и опустил голову.

– Я пойду, до завтра, – Конорс похлопал коллегу по плечу. Демир запер за ним дверь и пошел в спальню.

Он снял жилетку, кобуру и принялся за рубашку. Он расстегивал манжеты, когда дверь спальни открылась и на пороге показалась Зоуи. Он обернулся на звук и уставился на нее удивленными глазами. Ее красные от слез глаза пылали огнем. Она скрестила руки на груди. Рубашка его была распахнута, он так и застыл на месте, держась одной рукой за пуговицу на манжете.

– Прости, стоило постучать, – она смущенно отвела глаза, наткнувшись взглядом на его обнаженную грудь.

Он ничего не ответил.

– Теперь ты и разговаривать со мной не будешь?! – она снова буравила его глазами. Ее трясло, слова давались с трудом. Чувства были воспалены, долгий день размышлений вылился в нестерпимую мигрень.

– Я думал, ты спишь, – он немного растерялся.

– Как я могу спать?! – капли потекли по ее лицу, шее.

Он молчал.

– Кемран, – она подошла к нему. – Ты никогда не простишь меня, да? – она сверлила его глазами, сдерживая нервные вибрации в голосе. – Прошу, – она слегка подалась вперед всем телом, словно тянулась к нему своим существом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Отрывок из колыбельной «La La Lu», прозвучавшей в мультфильме «Леди и Бродяга» (Walt Disney, 1955). Пер. с англ.: Ла-ла-лу, ла-ла-лу, Маленький странствующий ангел, Сложи свои крылья, закрой глазки… Ла-ла-лу, ла-ла-лу, И пусть любовь оберегает тебя, Ла-ла-лу, ла-ла-лу…

2

(тур.) междометие, выражающее раздражение, усталость или внутреннее напряжение. Близко по значению к русским: «Ох», «Фух», «Господи».

3

(тур.) Мама.