Моя Мелек

– Все хорошо, правда, – она повела плечом. – То, что случилось со мной, вовсе не означает, что я не могу находиться среди мужчин. Я, правда, не пострадаю от вашего общества, – она прятала глаза.

– Прости, пожалуйста, – Демир виновато выдохнул и покачал головой, не найдя подходящих слов.

– Кемран, – она попыталась поймать его взгляд. От звука своего имени он резко поднял голову: оно по-прежнему звучало непривычно. Она молча смотрела ему в лицо. Демир ждал, когда она заговорит, но она просто изучала его глаза.

– Я смотрю, – Конорс обернулся на к Зоуи, рассматривая покрывшиеся румянцем щеки девушки, – имя нашего детектива пришлось тебе по душе.

– Да, оно красивое, – она отпила чай. Демир снова встретил ее взгляд. – Но необычное слегка.

– Вполне себе обычное, – Уолш протер губы салфеткой. – Я бы даже сказал типичное. Типичное тюркское имя, так ведь, дружище?

Демир кивнул. Он потянулся за своей кружкой, как вдруг остановился: Зоуи смотрела на него огромными полными слез глазами. Губы ее были сжаты. Детектив замер, изменившись в лице, и молча смотрел на нее. Она вдруг опустила взгляд в тарелку, пока остальные не заметили этих изменений в ней. Демир все так же следил за ее движениями. Она сглотнула и принялась ковырять вилкой тесто.

– Спасибо за ужин, я, с вашего позволения, пойду, – Конорс поднялся из-за стола. – Спокойной ночи всем.

Ребята попрощались, и Джошуа ушел.

– Я, наверное, пойду спать, – Зоуи отставила в сторону тарелку. – Спасибо за ужин, – она, не поднимая взгляда, встала.

– Но ты ничего не съела, – Демир интуитивно поднялся и поравнялся с ней. – Поешь хоть немного.

– Я не хочу больше, спасибо, – она все еще не смотрела ему в лицо. – Спокойной ночи, детективы, – она поспешно удалилась.

– Что это было? – Уолш проводил ее взглядом. Демир молча смотрел ей вслед. – Эй, Демир?

– Понятия не имею, – Демир повернулся к другу.

– Детектив Демир, что происходит между вами двумя? – Уолш откинулся на спинку дивана и скрестил руки на груди.

– О чем ты? – Демир недоумевающе глянул на друга.

– Она вдруг стала белой, как лист бумаги! – он вскинул брови и отпил свой чай.

Демир задумался.

– Она очень милая, искренняя, – Уолш перевел взгляд на дверь ее спальни. – И очень, очень красивая!

Детектив медленно поднял глаза на друга.

– Ну что ты так смотришь, как будто сам не заметил этих глаз, – Брайан ухмыльнулся.

– Это все еще разговор о работе? – Демир звучал раздраженно.

– Ты, правда, не замечаешь очевидного?

– Чего ты от меня хочешь? – детектив недоумевал.

– Ты смотрел на нее? Ты хоть раз смотрел на нее?

– Конечно смотрел, что за вопрос? – Демир вскинул брови.

– Какие у нее глаза, детектив? – Уолш прищурился.

– Карие, – Демир, довольный своим верным ответом, откинулся на спинку дивана.

– Иногда там полыхает огонь. Иногда там бушует море, детектив Демир, непокорная стихия… Иногда там поднимается буря. Когда она смотрит на тебя.

– Я не понимаю тебя, друг, – Демир потер лицо.

– Карие, они становятся теплыми, вишневыми, когда она смотрит в твои глаза.

– Вишневыми? Брайан, серьезно? Что за лирика? – он покачал головой.

– Ох, Демир, – Уолш выплюнул смешок.

– Что ты хочешь от меня услышать? К чему все это? – Демир поморщился.

– Ну а кожа?

– Белая, Уолш, белокожая она! – Демир начал терять терпение и нервно поднялся с дивана.

– Фарфоровая, детектив, нежная и тонкая.

– О, Аллах… Чего ты хочешь? – Демир остановился и упер руки в бока. – Кажется, в этой викторине нет правильных ответов.

– Ты не видишь ее. Она для тебя всего лишь улика, – он покачал головой.

– Все, о чем ты сейчас говорил, несущественно для расследования, как все это поможет нам найти убийцу? – он искренне недоумевал.

– Ты интересен ей, слепой ты осел.

– Я помог ей, пытаюсь защитить, это нормальное человеческое любопытство – пытаться узнать человека, чтобы понять, можно ли ему доверять.

– Ты безнадежен, знаешь? – он покачал головой. – Когда она назвала тебя «старикашкой-троллем», попала в десятку, – он покачал головой.

– Как она меня назвала? – Демир скривился.

– Ты проникся ее делом, даже слишком. А она прониклась тобой. Просто она – необычная девушка, будь осторожен с ее чувствами. Не позволяй погаснуть этим красивым глазам. Она раненая, уязвимая, Демир. Я знаю, она не интересна тебе, только как свидетель, как улика, как работа… И ты никогда не увидишь того, о чем я сейчас говорил тебе. Ты найдешь Дюваля, посадишь его за решетку, она уйдет из твоей жизни, и больше ты о ней не вспомнишь. Она же будет помнить тебя всю жизнь. Думай об этом.

Демир молча слушал друга.

– Не подпускай ее близко к себе, держи дистанцию. Соберись, ладно? Я знаю, ты переживаешь за нее, и это мешает тебе работать.

– С чего ты взял? – его лицо потемнело.

– Ты пропускаешь ходы, детектив.

– Не понял?

– Ты отвлекаешься: ты дочитал дело Дюваля только до середины.

Демир устало опустился на диван.

– Если бы ты дочитал до конца, то знал бы, что его дело вел твой отец.

Демир изменился в лице.

– Да-да, и я об этом. Так, положи телефон! Уже давно за полночь! Завтра утром поговоришь с ним. Все, я поехал, а ты ложись спать. Утро вечера мудренее!

Демир прибрал со стола и направился в душ. Он переоделся в домашнее и вернулся за телефоном в гостиную. По пути в свою спальню он остановился возле двери в комнату Зоуи и постучал. Ответа не последовало. Он легонько толкнул дверь: она спала.

Он пошел к себе и опустился в кровать. Сильно хотелось спать, но в голове вертелись детали дела. Он вернулся в гостиную за материалами.

– Ты разве не спишь? – в кухне он приметил Зоуи. Она стояла к нему спиной и пила воду. От неожиданного звука его голоса она обернулась и выронила стакан из рук. Стекло со звоном разбилось, осколки и капли воды разлетелись по полу.

– Прости, – взгляд ее скользнул на кафель. – Я… Я не слышала, как ты вошел… Я все уберу! – она присела на корточки.

– Не нужно, брось, Зоуи, оставь, – он приблизился. – Ты босая, поранишь ноги. Позволь, я помогу тебе. Можно? – он протянул к ней руки.

Она выпрямилась. Он сделал шаг и поднял ее. Девушка обняла его за шею. Кожа была горячей под ее пальцами. Он прямо смотрел ей в глаза.

– Не поранилась?

Она отрицательно покачала головой. Лицо его впервые было так близко, она растерялась и смутилась.

– Прости, – он поставил ее на ковер, заметив смущение. – Я хотел помочь. Я не должен был прикасаться к тебе, прости, – он потер ладони о брючины. – Я сам все уберу, ложись спать, уже очень поздно, – он направился обратно в кухню.

– Кемран!

Он обернулся.

– Не говори так, ладно? Если бы ты не прикасался ко мне, меня бы уже не было в живых, – она подошла к нему, он поднял ладонь, призывая ее оставаться на месте, и сам шагнул ей навстречу.

Он прямо смотрел в ее глаза.

– Я помню, как ты выносил меня из лесопилки на руках, я помню твои пальцы на моей шее в машине, когда ты пытался помочь мне справиться с удушьем, – она помолчала немного. – Твои руки всегда несут спасение. Ты очень хороший человек, Кемран Демир. Пожалуй, лучший из всех, кого я встречала… – она опустила глаза.

На секунду повисла тишина, слишком откровенная для них обоих.

– То есть, не такой уж я и старикашка-тролль? – он смущенно потер шею и ухмыльнулся, видя, как она улыбается.

– Ох, Брайан… – она встретилась с ним взглядом. – Я не со зла.

Они молчали какое-то время.

– Расскажешь, что случилось сегодня за ужином? – он изучал ее глаза.

– Прости, дело не в тебе, – она притихла. Демир терпеливо ждал продолжения. – Дело в моем отце…

– В Чаке Доусоне?

– Он не мой отец. Никогда им не был и никогда не станет, – ее челюсть сжалась, взгляд снова стал суровым. – Он отчим. Будь он проклят, – тихо, себе под нос пробормотала она. – Мой отец умер, когда мне было семь. Его звали Омер Денизер, – она тяжело выдохнула.

– Он был турок, – заключил Демир.

Они молчали.

– Он не был хорошим отцом? – детектив заговорил первым.

– Он был самым лучшим… Я так люблю его и так скучаю… – она закрыла лицо руками.

– Это нормально тосковать по близким.

– Если бы он был жив, моя жизнь никогда бы не стала такой…

– Если бы он был жив, Дюваль был бы уже мертв, – он сжал зубы.

Она уперла в него многозначительный взгляд.

– Я так плохо помню его… – наворачивались слезы. – Обрывки воспоминаний, но такие светлые… Отдельные фразы, самые нелепые и такие бытовые, интонации, крепкие объятия… После нашего с тобой знакомства я все время думаю о нем. Теперь я понимаю, почему, – она подняла лицо. – Твои глаза, то, как ты смотришь, как говоришь, твои жесты… Это сходство ощущается где-то на подсознательном уровне, – она приложила ладонь к груди, – не знаю… Может, я просто скучаю и ищу его повсюду…

– Мне так жаль, Зоуи…

– Я хочу вернуть себе фамилию отца, когда все закончится. Фамилия этого человека давит на меня как камень, – она скривилась.

– Эту формальность мы легко уладим, – он подмигнул.

– Я рада, что ты есть… – она утерла мокрые щеки.

Наступила неловкая пауза. Слишком много было сказано.

– Давай попьем чаю, а? – сказал Демир почти по-детски неловко. – И пицца осталась, – ему захотелось отвлечь ее.

– Звучит отлично, – она уныло улыбнулась.

– Посиди здесь, я уберу осколки, – он вернулся в кухню. Она проследила за ним и села на диван.

– Вот только не могу понять, – Демир разливал кипяток по чашкам. – Как твой отец позволил назвать тебя нетюркским именем?

– Он звал меня Мелек. Это мое второе имя. Так звали мою бабушку.

Демир замер. Он поставил чайник и обернулся.

– Да ладно, детектив Демир, вы что, и это умеете? – она заметила на его губах улыбку. Встала и подошла к нему: хотелось поближе рассмотреть его такого. – Вот это да. Не верю, что смогла заставить тебя улыбнуться. Нет, нет, нет, не переставай, пожалуйста, – она взмолилась, приметив, как его лицо возвращается в свое привычное состояние.

– Мелек тебе подходит больше, – произнес он и снова улыбнулся.

– Господи, мое имя заставляет тебя улыбаться, – она засмеялась. – Ты все-таки живой…

Он улыбнулся, а затем отвернулся и продолжил готовить чай.

– Ну, прости, – она не могла перестать смеяться. Он взял две кружки и понес на стол. Она старалась молчать и сдержать улыбку, чтобы не смутить его еще больше.

– Знаешь, – он опустился рядом с ней на диван, – твое происхождение многое для меня объясняет, – он отпил чай.

– Вот как? Например? – она вскинула брови.

– Например, то, как ты бросалась на меня в первые дни, – он покосился на нее и ухмыльнулся, видя ее смущение.

Она стыдливо уронила взгляд.

– Это ужасно, прости, – она покачала головой.

– У тебя определенно темперамент турчанки, – он снова улыбнулся. Она тоже. – И могу поспорить, у тебя глаза отца.

Она подняла голову:

– Откуда ты знаешь? – она затаила дыхание.

– У тебя глаза турчанки, – он принялся нарезать пиццу в тарелке.

Она не сдержала улыбку.

– Ты завтра пойдешь на работу? – она поставила чашки в раковину, когда они закончили.

– Утром поеду к родителям, а потом, думаю, мы поработаем с ребятами здесь, – он собрал тарелки.

– Ты не выспишься – уже почти три, – она виновато поджала губу и открыла воду.

– Это ничего, не волнуйся за меня, я привыкший.

Когда они разобрались с посудой, он проводил ее до двери в спальню.

– Спокойной ночи, Кемран, – она залезла под одеяло. Он стоял в проходе, держась за ручку, и ждал, пока она уляжется, чтобы погасить свет.

– Спокойной ночи, Мелек, – он щелкнул выключателем и закрыл дверь.

Она вздрогнула: никто после смерти отца не называл ее так. Имя, которое пахло домом, детством, забытым теплом и заботой. Оно прозвучало непривычно, чужим голосом, но было до боли своим. Вдруг стало как-то особенно хорошо.

Задышала носом – чтобы сдержать слезы. Но внутри уже все дрожало от неожиданного тепла.

Демир застыл за дверью, все еще держась за ручку. Это вышло как-то само собой.

– Мелек, – тихо пробормотал он сам себе и направился в спальню.

Глава V

Демир открыл глаза. Было утро. Он проснулся среди разложенных бумаг. Даже не заметил, как уснул. Выключил настольную лампу и поднялся, потирая глаза. Из-за полуприкрытой двери комнаты пахло свежим кофе. Он вышел в гостиную: на кухне хлопотала девушка.

– Доброе утро, – он провел рукой по волосам.

– Доброе! – она тепло улыбнулась, приметив его заспанное лицо и взъерошенные вьющиеся волосы.

– Который час? Сколько я проспал? – он прищурился от яркого света.

– Уже полдень, – она вытерла руки полотенцем и ухмыльнулась.

– Вот ведь, я спал без задних ног… – он смущенно почесал в затылке.

– Ты просто вымотал себя, вот организм и сдался, – она протерла стол полотенцем.

– Пожалуй, – он задумчиво кивнул и поплелся в ванную.

– Я поеду к отцу, нужно переговорить с ним… по работе, – он прочистил горло. – Брайан побудет здесь. Я ненадолго, – он прошел в гостиную.

Зоуи повернулась к нему: он урезонил непослушные волосы, уложив их слегка влажными назад. На нем была белая хлопковая рубашка, с подвернутыми до локтя рукавами, тугая темная жилетка и брюки.

– Без завтрака не пойдешь, – она скрестила руки на груди и перегородила ему путь.

– Я очень спешу. Спасибо за твою заботу, – он тепло улыбнулся.

– Даже не пытайся, не выпущу, – она предупредительно подняла одну бровь.

– Я не завтракаю.

– Теперь завтракаешь! Позволь мне сделать хоть что-то для тебя… – она подошла к нему.

– Ты, правда, не обязана, – он изучал ее лицо.

– Но я хочу. Пять минут на кофе с тостами. Удели мне эти пять минут, ладно? – она сложила руки словно для молитвы.

Он сдался и сел за стол.

– Это турецкий кофе. Попробуй, только не смейся, я первый раз его готовила, – она воодушевленно уставилась на него, когда он потянулся к маленькой чашке.

Демир пригубил кофе.

– Неплохо, – на его лице показалась улыбка.

– Ой, да ладно, ты просто не хочешь меня обидеть. Но, ты улыбнулся, значит, моя миссия на это утро выполнена, – она засмеялась и отпила свой кофе. – Господи, – она скривилась. – Гадость какая! Не пей, пожалуйста! – она забрала из его рук чашку. Он улыбался. – Прости меня, – она засмеялась. – Тосты точно должны быть съедобные! Или тосты ты тоже не ешь?

– Ем, – он откусил немного. Она с любопытством наблюдала за каждым его движением. Небольшой кусочек скрылся за его губами, задвигалась челюсть и, наконец, вздрогнул при глотании кадык.

– Ну-у-у? – она не могла усидеть на месте.

– Ты так смотришь, – он с трудом проглотил еще кусочек и ухмыльнулся.

– Прости, – она покачала головой.

– Все отлично, спасибо большое, – он протер губы салфеткой. – Ты не должна готовить для меня, хорошо? Я очень ценю это, но не стоит утруждать себя снова, – он поднялся.

– Давай я сама буду решать, оставь это мне, – она прибрала со стола.

В дверь позвонили. Демир впустил Уолша.

– Я как раз ухожу, ты вовремя, – он протянул другу руку.

– У тебя крошка, – Брайан едва сдержал улыбку, указывая на лицо друга. Демир потер подбородок рукой. – Ты что, ел? Ты же не завтракаешь… – он задумался.

– Я только что пил кофе и ел сладкий тост, – он просиял.

– И улыбался. Ой, грядет конец света, детектив. Что на тебя нашло? Можно, я перекрещусь при тебе? – он поднял ладонь ко лбу.

– Я мусульманин, я не дьявол, Уолш, – Демир скривился.

– Ну, прости, – он засмеялся. – Ты сам на себя не похож! Ты не улыбаешься! Совсем, ты самое угрюмое существо на этой планете! И ты не употребляешь стимуляторы типа сахара и кофеина! Тем более по утрам… Тем более вместе!

– Только не говори Мелек, – он надел жакет.

– Кому? – Уолш растерялся.

– Зоуи!

– Как ты назвал ее? – он опешил.

– Мелек.

– Оу. Ты что, султан, собрался жениться на ней? – ухмыляется.

– О чем ты? – Демир уже стоял в дверях.

– Ну, как же?! Ты дал христианке тюркское имя, чтобы она стала мусульманкой и частью твоего гарема, – он поиграл бровями.

– Все сказал? А теперь можно, я пойду уже? Отец терпеть не может ждать, ты знаешь! – он пригладил волосы. – Мелек!

В гостиную вышла девушка.

– Я скоро вернусь. Свари Брайану кофе, пожалуйста. И возьми для него чашку побольше! Непременно, самую большую, – он поднял руки на уровне груди, показывая широкое расстояние между ладонями.

Она засмеялась и помахала ему рукой.

– Только не говори, что эта была какая-то очень хорошая шутка в его исполнении, – Уолш закрыл дверь и окинул взглядом хохочущую девушку. – Он не заболел случаем?

– Günaydın, – на пороге показался детектив Демир старший и, пожелав сыну доброго утра на родном языке, обнял его.

– Annem3, – Демир поцеловал руку матери и припал к ней лбом.

– Как ты, мой лев? – она ласково улыбалась.

– Все хорошо, как вы? – он прошел в дом.

– Неплохо, твоими молитвами, сынок. Вы присаживайтесь, я пока приготовлю вам чай, – она потрепала его по щеке и ушла на кухню.

– Отец, я сразу перейду к сути, с твоего позволения. Я работаю над делом, в котором ты можешь мне помочь. Дело Зоуи Доусон.

Неджад Демир непонимающе смотрел на сына.

– Но я давно закрыл это дело.

– Дюваль освободился и пришел за девушкой.

Господин Демир снял очки и потер переносицу.

– Ты ведешь дело Зоуи Доусон?

– Дюваль убил ее подругу на моем участке, – Демир кивнул. – Зоуи проходит свидетелем.

– Я выбил для ублюдка двенадцать лет. Как мог он выйти на свободу так рано?

– Кто-то есть над ним. Кто-то из наших, возможно. Кто может «крышевать» этого человека, папа? – он потер лицо.

В комнату вернулась госпожа Демир и поставила перед мужчинами чашки.

– Здоровья твоим рукам, мама, – Демир поблагодарил женщину, и она, улыбнувшись, тихо удалилась.

– Ума не приложу, – Неджад растерялся. – Как Зоуи себя чувствует?

– Она в порядке, – он сделал глоток. Мама всегда заваривала лучший чай, крепкий, как он любил.

– То, что случилось с этой девочкой, – Неджад вдруг замолчал и потер глаза. – Это было самое выматывающее мое расследование. Девять недель сумасшествия в моей жизни… Я так долго искал его, я перестал спать ночами, почти не бывал дома. Каждый раз, когда мне казалось, что я близко к разгадке, он снова исчезал… Девочка снилась мне. Последние недели я просто перестал приходить ночевать домой. Не знаю, как это выдержала твоя мать…

– Она все понимала, уверен, – он бросил взгляд на дверь, за которой скрылась госпожа Демир.

– Я носил с собой фотографию Зоуи. Я так боялся опоздать. К тому же, она была дочерью моего напарника. Я не мог так подвести его, – он потер лоб.

Демир внимательно слушал отца.

– Я так хорошо помню ее. Всегда буду помнить, наверное. Не знаю, с какой скоростью я мчался тогда в этот дом. Помню только, как гудели сирены полицейских машин в нашей колонне и как пульсировала кровь в моей голове.

Он замолчал, а потом, собравшись с мыслями, продолжил:

– Она тихо сидела на постели и прямо смотрела мне в глаза. Аллах, черные, огромные… Как сейчас помню, на ней было белоснежное новехонькое платье, словно этот ублюдок приготовил ее к приходу гостей, – его голос сорвался, Демир заметил, что за веками его показались слезы. Неджад потер лицо пальцами и продолжил: Она была вся в ссадинах и синяках, в этом треклятом чистеньком платье. Но то, что было в ее взгляде… Не знаю, как это объяснить. Она словно ненавидела меня…

Демир поднял лицо.

– Это было так страшно, Кемран, она была такой маленькой, но глаза были полны отчаяния, злобы, словно ей овладел сам дьявол.

– Да, по имени Айзек Дюваль, – желваки Демира заиграли.

– Она не шевелилась, просто смотрела на меня не моргая. Я долго представлял ее полные радости и благодарности глаза, но этот ее взгляд вобрал в себя весь ад этих девяти недель, всю боль, что он ей причинил… Кемран?

– Все нормально, – детектив облизал губы, чувствуя, как кровь медленно отходит от головы.

– Когда Чак подбежал к ней и схватил на руки… Аллах… Она так страшно закричала, что мне показалось, что сердце мое остановится. Эта боль в ее голосе… Это не похоже ни на что иное… Я слышу этот крик и сегодня. Словно сама смерть завыла из этого маленького хрупкого тельца…

– Сейчас с ней все хорошо. Она здорова. Я позабочусь о ней, – он натужно сглотнул и потер лоб пальцами.

Неджад помолчал немного, возвращая себя из воспоминаний.

– Нужно сообщить Чаку о случившемся. Уверен, он скучает по ней.

– Она не особо-то его жалует, – он взял чашку чая.

– Девочка потеряла отца, а потом и мать. Женщина погибла под колесами поезда, страшная смерть, – он звучно выдохнул. Малышка была вынуждена оставаться с Чаком как с единственным опекуном. Она тяжело переживала потерю, искала виноватых и изводила Доусона днем и ночью. Я помню, как она выпрыгнула из окна спальни на втором этаже их дома и говорила всем, что он сбросил ее, бедняжка. Она сильно ушиблась и несколько месяцев провела в больнице. Она столько раз сбегала от него. Она так и не смогла полюбить его. После похищения она совсем не говорила около полугода. Страшно подумать, что этот зверь сделал с ее психикой, пока мы искали ее… Она не была даже на суде, лежала в больнице, бедняжка… После Чак вынужден был согласится на спец интернат, где ей помогли. Она пробыла там до совершеннолетия. У нее такая непростая судьба, не приведи Аллах, пусть все пройдет.

Демир отставил чашку и задумался.

– Уверен, – господин Демир продолжил, – она стала прекрасной девушкой. Она была таким красивым ребенком. Темные вьющиеся волосы, огромные черные глаза.

– Она замечательная, – Демир задумался о девушке.

– Не грусти, мой лев. Этот человек скоро попадется тебе, он не так хитер, как кажется. И уж точно не так умен, как ты.

– Я посажу его надолго, вот увидишь, – его челюсть напряглась. – Так просто он не отделается больше, я тебе обещаю.

Они еще немного обсудили дело, Демир задал интересующие его вопросы отцу и поспешил домой.

На пороге детектива встретил Уолш, Зоуи видно не было. Демир постучал в дверь спальни и позвал ее, но она не ответила.

Он повернул ручку и застыл.

Она стояла у окна к нему спиной и танцевала. Из-за наушников, она не слышала, как он звал ее. Руки ее были подняты над головой, она ритмично пританцовывала, забавно переставляя ноги. Она крутила головой в такт музыке, отчего длинные темные волосы подлетали из стороны в сторону. Он прислушался: она что-то напевала, мило и невпопад.

Зоуи начала кружиться и вдруг дернулась и застыла, повернувшись к двери лицом и приметив парня. Она сорвала наушники и широко открыла глаза и рот. Щеки ее покраснели. Она выдохнула с облегчением, увидев, что он смеется.

Клянусь, я запомню это на всю жизнь. Я никогда не видела его таким, я даже представить не могла, что он так смеется. Широкая очаровательная улыбка на его лице была такой неподдельно искренней и детской, что я просто как зачарованная дура стояла и смотрела на него. Его глаза сузились, в уголках показались мелкие морщинки, словно он никогда и не переставал улыбаться. На щеках его были ямочки, глубокие и выразительные, они пряталась под черной щетиной. Защемило в груди. Его смех был низким и бархатным, как и его голос. Он в эти секунды впервые показался мне счастливым.

– Как ты могла скрывать такое? – сквозь смех проговорил он. Пожалуй, он очень давно так искренне не смеялся.

– Как ТЫ мог скрывать от меня такое? – она интуитивно приблизилась к нему. Грудь ее еще часто вздымалась от танцев, голос сбивался. Он теперь лишь улыбался, а в глазах еще играли искры. – Никогда не видела ничего подобного! – она подошла совсем близко. – У тебя самая лучшая в мире улыбка, ты понял? Мне сейчас стало так хорошо, – она улыбнулась. – Самое милое, что я видела, – она смотрела ему в глаза. – Господи, это было прекрасно, – она засмеялась.

– Могу сказать то же про тебя, – он не сумел скрыть улыбку.

– Ямочки, у тебя на щеках ямочки, – она вдруг коснулась кончиками пальцев его лица, – невероятно…

– Я не хотел помешать, – он пришел в себя, и смущенно отвел взгляд, – ты не отвечала…

– Все хорошо, спасибо за эти чудесные секунды, это было очень мило. Теперь, когда все снова станет плохо, я буду вспоминать, как ты мне улыбался, детектив.

Его лицо потемнело от этих слов.

– Спасибо тебе за все, – она вдруг потянулась к нему и поцеловала его в щеку. – Ты очень милый, детектив Кемран, – дыхание ее еще дрожало.

Он на секунду застыл от неожиданности.