Морские рассказы о главном

– Тише шепчет она. Не надо слов. Обними меня крепче, как только можешь. Я хочу запомнить тебя таким, каким ты есть сейчас.

Короткая ночь пролетела незаметно и быстро, пришло время расставания. За какой-то малый промежуток времени вроде и привыкли друг к другу, как родные стали…

– Приезжайте завтра вечером… Вернее, уже сегодня. Будем ждать вас.

– Постараемся. Но сначала надо хотя бы в Сплит добраться вовремя, к рабочему дню, а там видно будет.

Напоследок расцеловались. Уходить совсем не хотелось. Наверное, у каждого случались такие трогательные встречи, яркие события, на которые даже не рассчитывали, и которые исчезали в самый неподходящий момент. Так и у нас получилось.

Попрощавшись, мы вышли к морю навстречу ночи.

– Ну давай, веди, Сусанин, до Трогира. Пешочком или как? – спросил я, еще не догадываясь, какой путь нам предстоит.

– Пойдем пешком по берегу моря – срежем несколько километров. Так ближе будет, – ответил он.

– Тебе виднее.

Ночь выдалась тихая, изредка нарушаемая стрекотом кузнечиков и цикад; в стороне угадывались сады и кукурузные поля. Небольшое облачко закрыло луну, стало совсем темно. Маленькая тропинка, вьющаяся по-над берегом, проглядывалась с трудом. Шли молча, то и дело спотыкаясь об острые невидимые камни. Но вскоре песчаный берег стал переходить в скалистый, а тропинка, поднимающаяся на возвышенность, проходила у самого края, что было довольно опасно для движения.

– Слушай, а другого пути нет? – спросил я. – Не дай бог упадешь вниз – костей не соберешь.

– Да, согласен, днем здесь удобней идти. Может через сады наискосок пройдем?

– Давай попробуем… А если кто там живет? Ненароком разбудим, что тогда? – спросил я.

– Спят все, это мы – полуночники.

Темень, хоть глаз выколи! Мы свернули в сторону и в нерешительности остановились. Неподалеку, среди деревьев, виднелся небольшой дом с остроконечной крышей и палисадником. В одном из окон горел слабый свет. Приятель приложил обе руки к губам.

– Гав-гав! – вдруг пролаял он.

– Ты что, сдурел? – шепотом спросил я.

– А вдруг здесь собаки? Вот и проверяю, есть они или нет.

– Какие собаки? Тут даже забора нет. Это тебе не наша деревня с петухами да коровами.

Медленно, стараясь идти как можно тише, мы вошли в сад, огибая дом стороной. И тут, как назло, из-за туч выглянула луна во всей своей красе. Две крадущиеся фигуры на ее фоне светились как на ладони. Давно я таких острых ощущений не испытывал. Разве что в детстве, когда с мальчишками в деревне воровали груши у соседей. Кому расскажешь, не поверят: в чужой стране, ночью, по садам да огородам, как партизаны, пробирались домой!

Где-то через час мы вышли к окраине города и спустя некоторое время, сидя на автовокзале в ожидании автобуса, со смехом вспоминали наше приключение. В отель мы добрались вовремя, успели переодеться, принять душ и сходить на завтрак. Полусонным, я ходил по горячей палубе судна, спускался в машинное отделение, залазил в цистерны, проверял покраску внутренних переборок и чувствовал себя к обеденному перерыву варенным, как рак. Спать хотелось ну очень сильно.

После обеда мне передали папку документов, где указывалась время и объем приемо-сдаточных работ по испытанию механизмов и оборудования по заведованию. Сроки приемки судна поджимали, мы отставали от графика строительства, поэтому испытания планировались круглые сутки. Бегло просмотрев бумаги, я понял, что в два часа ночи намечается запуск насосов и проверка автоматики, а уже в шесть утра – опрессовка масляных цистерн. «Программа на весь месяц! Господи, когда же спать? И никаких выходных, не говоря уже о планируемой вечерней поездке к нашим подружкам, – понял я. – Придется впрягаться по полной, отдохнули и будет». Вот так вот всегда, все хорошее быстро и незаметно заканчивается и начинаются настоящие трудовые будни.

Это касалось всего комсостава. Иногда ночью по три-четыре человека нас отвозили на судно и только к утру, а бывало и к обеду, возвращались обратно. На борту выдавали ланч-пакеты с едой и водой, чтобы можно было перекусить, не отрываясь от работы.

Все, что происходило раннее с нами – походы в кино и на пляж, гулянья под луной – осталось далеко позади. Впереди ждали швартовные и ходовые испытания судна в море. Хотя я все-таки урвал свободное время и поехал туда, где месяц назад, сидя ночью у моря вместе с симпатичной девушкой, любовался звездами. Но, как говорится, в одну и ту же реку дважды не войдешь: в сентябре стало прохладней, накрапывал мелкий неприятный дождик, и все теперь казалось чужим, даже пляж – мрачным и неуютным. С шумом накатывались небольшие волны на берег, оставляя белую пену на мокром песке. И в то ж время, пока я бродил по знакомым местам, сердце отдавало грустью. Но потом мягкая волна утешения плеснула в душу. Разве встречи и расставания существуют не затем, чтобы потом снова и снова встречаться с новыми людьми и окунаться в новые события? Ведь все это так, не правда ли?

Хорошие были времена, скажу я вам, вспоминаю о них с улыбкой. Особенно о людях, оставивших особый след в моей душе; о приятных, незабываемых встречах; о молодости, которой я наслаждался полной грудью, не думая ни о прошлом, ни о будущем и когда жил только настоящим. Тогда я не спешил и не торопил события, поскольку впереди была целая жизнь.

Рано утром просыпаюсь от шума голосов, доносившихся со спортивной площадки. Я открываю настежь окна, вдыхаю свежий воздух, одеваю теплый спортивный костюм, выбегаю навстречу наступающему дню, на ходу размышляя о бренности бытия и текущих насущных проблем простого пенсионера. Иногда меня охватывает нестерпимая тоска по тем временам, хочется бросить все и бежать туда в далекое прошлое полное любви и молодости. Но время вспять не повернешь, как и саму жизнь. И это правильно.

Чемоданчик

В бархатный сезон в Батуми погода, как правило, теплая и безветренная, без изнуряющей жары, с ночной прохладой. Солнце уже не так греет коричневое от загара тело, толпы отдыхающих давно разъехались по своим городам, и теперь можно спокойно посидеть на берегу пустынного пляжа, полюбоваться разноцветными красками вечерней набережной, послушать рокот прибоя и ощутить на себе соленый привкус набегающей морской волны. В этот период некоторый дискомфорт приносят частые и обильные дожди, продолжающиеся иногда всю неделю, но рано или поздно дождь прекращается, и солнце вновь выглядывая из-за туч, окутывает город своими яркими лучами, отражаясь разноцветными бликами в больших лужах.

В один из таких сентябрьских дней судно, на котором я тогда работал, пришвартовалось у нефтеналивного причала. Стоянка предполагалась на двое суток – вполне достаточно, чтобы немного расслабиться, пообщаться с семьей, встретиться с друзьями, да и вообще, походить по твердой земле. Жизнь в этом маленьком курортном городке протекала медленно, лениво и размеренно, с ощущением уверенности в завтрашнем дне. При желании встретиться с кем-либо из друзей, достаточно было пройтись вечером по приморскому бульвару. Выпьешь кружку пива в одной из забегаловок или просто посидишь на скамейке у бамбуковой рощи, рядом с играющими под музыку фонтанами, – обязательно знакомое лицо увидишь. Поэтому я не удивился, когда встретил своего давнего школьного товарища возле бара у Летнего театра.

Привет-привет, сколько лет, сколько зим, давно не виделись… Обнялись, вспомнили школьные годы, – как в туалете курили и убегали с последних уроков погонять мяч в ближайшем пустыре, – посетовали, что время летит слишком быстро. Идем себе потихоньку, гуляем не торопясь, разговариваем о жизни. Цветные клумбы благоухают ароматом; наслаждаемся природой и малиновым закатом солнца. И тут черт дернул меня сказать, что завтра ухожу каботажным рейсом в Одессу, а потом в Туапсе.

– Слушай, это же так здорово, что мы с тобой встретились именно сегодня! – воскликнул товарищ. – Тут, понимаешь, такое дело: у маминого брата в Одессе день рождения через пару дней, круглая дата намечается. Ты не мог бы передать ему небольшую посылку? Сделать приятный сюрприз, так сказать.

– А почтой нельзя отправить? – спросил я.

– Посылка долго идет, а там мандарины, апельсины, мягкая хурма – может все попортиться. Да еще две бутылки Киндзмараули, не дай бог, разобьются от тряски, обидно тогда будет.

– Ну не знаю. Стоянка намечается короткая, тем более город плохо знаю, разве что только центр, – пытался я как-то выкрутиться из щекотливой ситуации.

– Будь другом, выручай! Одна надежда на тебя. Добраться из порта несложно, адрес я подробно напишу. Они тебя встретят дома, отблагодарят, люди гостеприимные.

– Ладно, – сдался я. – К восьми вечера встречаемся возле проходной, передашь свой подарок. Только чтобы не тяжелый был!

Посылка оказалась небольшим старым фибровым чемоданом из прессованного картона, со ржавым замком и треснутой дерматиновой ручкой, для пущей надежности перевязанным крест на крест толстой веревкой. Приятель долго тряс мою руку и хлопал по плечу, обещая золотые горы при очередной встрече в Батуми.

На следующий день мы вышли в море. Погода, как это часто бывает, неожиданно ухудшилась, небо заволокло темными тучами, пошел мелкий неприятный дождь. Порывистый ветер гнал небольшую, но злую волну, которая монотонно била о борт судна, заставляя его все сильнее покачиваться из стороны в сторону. Изредка нос форштевня, зарываясь вниз, погружался полностью в воду, и тогда главный двигатель ревел от натуги, пытаясь всеми силами вырваться на свободу. Судно дергалось и скрипело под тяжестью обрушившейся на него многотонной водяной махины. Пришлось сбавлять обороты и идти малых ходом.

К вечеру погода немного успокоилась, и пришло сообщение об изменении рейса: сначала заход в порт Туапсе, а уже потом пойдем в Одессу. На тот момент нам было без разницы куда идти: каботажные рейсы, похожие один на другой, были для нас обыкновенной рутинной работой. А о чемодане, лежащем за рундуком, я, честно сказать, и вовсе забыл. Не до него было.

По приходе в Туапсе, пользуясь кратковременной стоянкой, старший механик затеял чистку парового водотрубного котла. Досталась эта грязная и неблагодарная работа мне и еще двум мотористам. В течение всего дня щетками и скребками мы очищали от накипи и сажи поверхность топки и водяной барабан с трубками. Внутри котла жара была неимоверная – пот заливал лицо и глаза. Свободного места было так мало, что мы складывались в нем в три погибели и передвигались на четвереньках. В конце работы, грязные, как трубочисты, и уставшие до изнеможения, с трудом вылезли наружу и, отдышавшись, пошли в душевую, где больше часа выковыривали сажу из ушей и носа и отмывали въевшуюся грязь всеми моющими средствами, что нашли на судне. В большей степени это удалось. Однако черные обводы, словно женская тушь, под глазами и ресницами красовались на лице еще долго.

Спустя несколько дней мы благополучно подошли к Одессе и бросили якорь на внешнем рейде в ожидании постановки к причалу. Из-за большого наката волны рейдовые катера, занимающиеся перевозкой моряков, безмолвно стояли в порту в ожидании улучшения погоды. Пользуясь случаем каждый из членов экипажа проводил свободное время как мог. В основном, отсыпались да в курилке резались в домино и нарды. Телевизор из-за дальности от берега работал плохо. По вечерам электрик опускал за борт самодельную люстру, тускло освещающую поверхность воды, и тогда любители рыбной ловли пытались поймать мелкую ставридку. Виднеющийся вдали ночной город, отражаясь на темной воде, тысячами огнями, магически манил и завораживал своими яркими красками.

Наконец ранним утром судно пришвартовалось к знакомому причалу. Можно было размяться и прогуляться по городу. И тут мой взгляд упал на злосчастный чемодан, уныло стоящий в углу каюты. «Надо отвезти его прямо сейчас, с утра пораньше, чтобы к обеду возвратиться обратно, – подумал я. – Ну а потом весь день буду свободен».

Пока шел к проходной, в голове крутился один-единственный вопрос: поймать такси или поехать на автобусе? В кармане брюк лежало пятнадцать рублей, которые я планировал потратить с пользой и для удовольствия, поэтому прикинул: чемоданчик не тяжелый, много места не занимает, – и решил, что поеду на автобусе, заодно сэкономлю пару тройку рублей. Тем более что вечером договорились с приятелем пойти в ресторан.

Возле проходной не было ни одной машины. «Вот и хорошо. По крайней мере, если что случится – не буду себя корить», – порадовался я и бодро направился к автобусной остановке.

Место, куда надо было добираться, находилось на противоположной стороне города, сначала предстояло ехать автобусом до центра города, дальше пересесть на троллейбус и потом немного пройтись пешком. День намечался жаркий и безветренный. Яркое солнце карабкалось по безоблачному небу, нагревая металлические коробки проходящего мимо автотранспорта. Во время пересадки, не сообразив сразу, куда ехать, сел не в ту сторону. Пока суд да дело прошло немало времени. Чертыхаясь, заскочил в переполненный троллейбус. Вспотевший, злой на самого себя, кое-как пролез к окну и оглянулся по сторонам.

Тесно прижавшись друг к другу, разношерстная публика развлекалась байками о трудностях семейной жизни. (Одесса есть Одесса! Уникальный город.) Толпа медленно колыхалась и покачивалась в такт движению троллейбуса, совсем как на волне морского прибоя. Успокоившись от пережитого волнения, зажатый со всех сторон, я прикрыл глаза и с досадой подумал: «Вот надо мне было связаться с этим чемоданом? Будь он неладен…»

– Молодой человек, я прошу вас, не дышите мне на очки! Они так вспотели, что я ничего не вижу, – обратилась ко мне довольно симпатичная женщина с соблазнительными пухлыми плечами.

С каждым потряхиванием троллейбуса она все сильнее прижималась ко мне, вдавливая мое тело к стенке троллейбуса. Большая и тяжелая грудь, как две спелые дыни, призывно выпирала из бюстгальтера. Лет ей было примерно за тридцать. По моим тогдашним меркам, уже взрослая тетя.

– Извините за неудобство. Перепутал транспорт, заблудился немного, поехал в другую сторону… – пытался оправдаться я, одновременно переставляя чемодан как можно удобней между ног.

Женщина посмотрела на меня с нескрываемым интересом.

– Сразу видно, что вы приезжий моряк, к тому же интеллигентный на вид… – сказала она и поправила прическу. – Вот только ваш чемоданчик истоптал мои туфли. Вы не могли бы его немного сдвинуть в сторонку?

Я продвинул поклажу еще глубже под себя и постарался дышать как можно тише, в сторону окна. Капли пота струйкой стекали по лицу и шее до самых пят. И тут, к своему стыду, я ощутил, как в моем молодом организме медленно и уверенно поднимается волна приятного, но запретного желания. Как бы я не пытался отвлечь себя на другие темы, связанные с работой и недавним штормом на море, ничего не помогало, хоть тресни. Ощущение возбуждения от близости горячего женского тела становилось все сильнее и сильнее.

Почувствовав мое состояние, она наклонила ко мне голову и тихо прошептала:

– Я все понимаю: вас и вашу молодость… Но не до такой же степени! Вы страстно дышите в самое ухо, и мне от этого становиться щекотно. А когда мне щекотно, я возбуждаюсь. Оно вам это надо?

От ее слов я густо покраснел, как нашкодивший ребенок, попавшийся врасплох. Со смущением взглянув в ее игривые глаза, я вдруг понял, что она просто смеется надо мной, неопытным юнцом! Тогда я был слишком молод, чтобы понять, когда женщина флиртует, а когда недовольна чем-то. Я даже не догадывался, что эта зрелая женщина с шикарной грудью и упругими бедрами намного слаще любой неопытной молодой девчонки. При определенных обстоятельствах, моя попутчица с удовольствием преподала бы мне урок настоящих отношений.

Тем временем, она загадочно улыбалась и чуть склонив голову продолжала смотреть на меня. Теперь уже ее дыхание стало частым и порывистым, а лицо покрылось испариной. Я чувствовал, что еще немного, – и она начнет смеяться, то ли от возбуждения, а может надо мной, таким робким и неуклюжим. А мне было не до смеха. Толпа зажала нас так, что было не вздохнуть, ни выдохнуть.

К счастью, на следующей остановке пора было выходить. Мятого и взъерошенного от пережитых страстей, с шутками и прибаутками меня вытолкнули к солнцу и свежему воздуху. Широко открывая рот, и дыша полной грудью, мое тело выпало на улицу, как оглушенная рыба на мокрый песок. Двери троллейбуса с шумом захлопнулись. В окне мелькнула знакомая женская фигура. Хотелось на прощание помахать ей рукой, но троллейбус исчез за поворотом, будто его и не было.

Заглянув в свою бумажную шпаргалку, я радостно обнаружил, что идти оставалось совсем недолго. «Цель близка! „Азохен вей и танки наши быстры“, – почему-то пришли на ум слова из старой еврейской песни. – Так, вон детский сад, а напротив, через дорогу, должно находиться нужное мне старое кирпичное здание. А ты боялся, что не найдешь!»

Ручка чемодана окончательно сломалась, пришлось обхватить его двумя руками и прижать к груди. А пока шел, вспоминал, как первый раз оказался в Одессе.

После мореходного училища меня и еще двоих выпускников направили работать мотористами на судно, стоящее в здешнем порту. Вечером прилетели в аэропорт, куда идти – толком не знали, но у товарища был адрес то ли дальней родственницы, то ли близкой знакомой его мамы, точно помню. И вот мы ночью нагло вваливаемся к ошарашенной незнакомой женщине, долго и упорно объясняем, что она приходится родственницей нашему приятелю и было бы неплохо, если мы переночуем у нее. Когда она наконец поняла, кто мы и откуда, то долго хохотала, хватаясь за живот. К нашей радости приняла нас как полагается: накормила, напоила и уложила спать. Правда рано утром женщина нас растолкала.

– Так, ребятки, мне надо на работу, так что давайте одевайтесь и бегом на судно. Море ждет вас, – улыбнулась она. – Семь футов под килем желаю вам.

Перед уходом всех по-матерински обняла, расцеловала и перекрестила. Казалось, совсем недавно это было, а – надо же! – пару лет уже прошло.

Проходя мимо стеклянной витрины магазина, боковым зрением я взглянул на свое отражение. Да, с таким потрепанным внешним видом в обнимку с задрипанным чемоданчиком, можно проканать за мелкого воришку. Как же меняется человек в зависимости от ситуации!

Наконец долгожданный кирпичный дом предстал передо мной во всей своей красе. С чувством выполненного долга я медленно поднимался по лестнице в надежде, что скоро расстанусь с чемоданом раз и навсегда.

Время между тем близилось к полудню. На площадке третьего этажа пахло свежим борщом и чесноком с салом. Я судорожно сглотнул слюну, замер на несколько секунд, а затем кротко нажал на дверной звонок. «Если позовут в гости, сразу попрошу попить воды, в горле совсем пересохло. А если еще и накормят, то вообще здорово будет: с обедом-то на судне пролетел. Может, еще и стопку нальют?» – замечтался я.

Никто не открывал. Я нажал на кнопку звонка еще раз и с досадой подумал: «Вот будут дела, если никого дома нет!» Но, прижавшись ухом к двери, услышал какие-то невнятные шорохи. «Не хотят открывать что ли? – недоумевал я. – Или звонок не работает?» Стал стучать кулаком.

– Откройте дверь! Посылка пришла! – крикнул я в замочную скважину.

– Слышу, слышу! Не надо так громко кричать, – послышался голос из глубины квартиры.

В дверном проеме показалась грузная фигура кучерявого мужчины в мятых брюках и с подтяжками на голое тело. Очки с толстой пластиковой оправой и огромными линзами придавали его лицу глупый вид школьного ботаника.

– Вам кого надо? – спросил он, подозрительно окинув взглядом меня и стоящий рядом чемоданчик.

Я только открыл рот, чтобы рассказать о своих приключениях, как он замахал рукой.

– Можете не отвечать, и так все понятно. Дорогая, иди сюда, – обратился он, видимо, к своей жене. – Ты только посмотри на этого негодного мальчишку, еще неделю назад мы ждали наш чемоданчик! Эти скоропортящиеся продукты мы должны были давно скушать и забыть. А что стало с ними сейчас? Я не знаю, и никто не может знать. Даже боюсь его открывать! – Он приподнял чемодан и немного встряхнул его; послышалось бульканье жидкости в бутылках. – Хорошо, что вино уцелело.

– Левушка, ты только не нервничай и не делай ему скандал, а то, не дай бог, тебе будет больно, – донесся из соседней комнаты голос женщины.

– Некрасиво поступили, молодой человек, – продолжил мужчина, – сразу видно, что вы не живете в Одессе. Я имею вам кое-что сказать, но мое больное сердце не позволяет этого сделать.

– Много не говори, а то вспотеешь, – заволновалась женщина. – Оно тебе надо, так нервничать, когда борщ стынет?

Я попытался что-то сказать в свое оправдание, но понял, что толку от этого не будет никакого, поэтому молча смотрел на него, как удав на кролика.

– И не смотрите на меня так, будто я вам рубль должен. Я себя хорошо знаю, а вы думайте про меня, как хотите. В следующий раз приходите вовремя, – нравоучительно сказал именинник и захлопнул за собой дверь.

Я вышел на улицу и с облегчением вздохнул: будто тяжелый груз сбросил с плеч. Возле дороги, в сторонке, увидел пустое такси с водителем и твердо решил: «Все, хватит экономить на мелочах! Поеду в порт на такси, как белый человек». Я подошел к машине и спросил:

– Вы свободны?

Водитель внимательно и оценивающе посмотрел на меня, подмигнул и улыбнулся.

– Уже год как свободен! Развелся с женой и не жалею.

– Я спрашиваю: такси ваше свободно?

– А вот такси занято, – ответил он и, сделав небольшую паузу, небрежно закурил сигарету. – Клиента жду.

«Тоже мне, артист хренов. Они все тут с ума посходили от своих идиотских шуточек», – раздраженно подумал я и побрел на автобусную остановку.

К обеду, конечно, не успел: приехал на судно поздно. Но не жалел об этом. Не впервой. Зато вечером с приятелем оторвались в ресторане по полной программе. Заказали запотевший графин столичной водки, пару бутылок пива, горячие блюда, закусок всяких, у швейцара купили из-под полы пачку американских сигарет, – гулять так гулять! – а музыка играла и играла без передышки. Как говорится, танцуют все.

За соседним столиком сидели молодые девушки, у одной из них был день рождения. Познакомились. Я выбрал именинницу (а может она меня, это было не столь важно). Высокая, стройная, с огромными глазами, стрижка – каре с челкой, юбка в обтяжку, – она произвела на меня огромное впечатление. Только приобнял за талию и понеслось, забыл обо всем на свете; ощущение полной эйфории и всеобщего восторга не покидало ни на минуту. В медленном танце мы все сильней прижимались друг к другу, и этот сказочный миг казался вечностью.

А потом наступила ночь, пришло время расставания, мы всей гурьбой поехали в порт, где возле проходной допили из горла бутылку шампанского. Там же, на скамейке, среди одиноких деревьев страстно целовались, как в первый и последний раз в жизни. Голова кружилась от ее волнующих губ и учащенного дыхания. Звезды на небе размеренно качались и хитро подмигивали, как старым и добрым знакомым. Совсем рядом плескалось море, будто во сне оно что-то бормотало словно сердилось на кого-то.

И вдруг, неожиданно для всех нас, в порту рявкнул гудок отходящего от причала парохода. Потом еще раз, долго и пронзительно.

– Наше судно отходит! – заорал приятель. – Давай бегом, может, еще успеем!

Толком не попрощавшись с девчатами, мы как ненормальные вылетели через проходную и изо всех сил рванули к нашему судну. Казалось, еще немного и сердце разорвется от напряжения. Но когда мы подбежали к своему причалу, на наших глазах отходил не наш пароход, а соседний.

– Эх ты! «Отходит», «отходит»… Каких девушек потеряли! – с досадой сказал я. – Ладно, пошли поспим немного. Утром на работу.

Мы молча поднялись по трапу и разбрелись по своим каютам. Из открытого иллюминатора доносились ленивый шорох волны и голоса докеров с опустевшего причала. Легкое дуновение ветра коснулось моего лица и наполнило каюту запахом смолы и сухими водорослями. Ночной порт вызывал особые чувства, тревожил и волновал воображения. «Вот и все. Праздник закончился, не успев по-настоящему начаться», – подумал я с грустью. Но такова морская жизнь, и от нее никуда не денешься.

За день произошло столько всякого неожиданного и интересного, что пресловутый чемоданчик ушел далеко на задний план. Не вспоминал о нем ни разу, будто его и не было вовсе. И только спустя много лет, когда давно уже завязал с морем (теперь оно лишь изредка снится по ночам), чемодан неожиданно всплыл в памяти, как некий старый, загадочный сундучок, набитый светлыми воспоминаниями о чем-то неуловимо грустным и смешным, что заставило вновь улыбаться и мысленно переворачивать страницы моей молодости.

Тогда я подумал: почему бы не подарить себе маленький кусочек счастья, не почувствовать его еще раз, хотя бы на минуту, на миг? И, кажется, мне это удалось. В течении жизни все меняется, мы стареем и многое уходит от нас навсегда, но память остается такой, какой она была много лет назад и это радует.