Гермес в PR, или как я продавал мифы кинофестивалей

Я на мгновение замолчал. Конечно, я пытался придумать, как с этим разобраться, но это все звучало настолько абсурдно и странно, что мне стало… страшно.

– Вы тоже смотрели «Чужие среди нас», где инопланетяне захватили землю и переоделись в людей? – спросил я в надежде, что нашел собеседника по вкусу.

– Нет, не видела такого. Я телевизор смотрю, и типтоп. – Она пожал плечами, отмахнувшись от идеи.

– Нет, Саша, пойми! – Светлана Николаевна повысила голос, ее глаза стали на мгновение зловещими. – Ирина Викторовна… – она огляделась, как будто кто-то мог подслушать, и чуть не прошептала, – она… не человек!

Я вскинул брови, готовясь к очередной порции абсурда. Но не успел ничего сказать, как в дверь вошел Валера.

– Кто не человек? – спросил он с ухмылкой, будто знал, о чем речь. – Иришка? Конечно, не человек! Она Дьявол!

– Не черт она, посмотри, рогов же нет, – с недовольством возразила Светлана Николаевна. – А вот глаза указывают на р-е-п-т-и-л-о-и-д-а! – она произнесла это слово с таким выражением, что я на секунду задумался, а вдруг она что-то имеет в виду другое?

Я не мог сдержать смех. Слушать их было как смотреть какой-то странный фильм.

– Да ну, какой из Ирины Викторовны рептилоид! Она даже не похожа на ящерицу! – воскликнул я, почти рассмеявшись им в лицо.

Валера пожал плечами, будто не понял, в чем проблема.

– Я тебе так скажу. Мне по барабану, рептилоид она, или демон, огненный Ифрит, трахтибидох, анунак или франкмасон! – сказал он, не замечая, как это звучит. – Главное – видеть ее не могу. – Он указал на окно и добавил с хмурым выражением лица, – Вон она идет.

Мы все замолчали, уставившись в направлении, куда он показывал. Ирина Викторовна действительно шла по двору, на нее никто особо не обращал внимания. Однако мне стало немного не по себе. Я не знал, смеяться ли, или начинать сомневаться в своей адекватности, потому что на фоне этой сумасшедшей дискуссии ее привычное поведение выглядело совсем не таким уж нормальным.

Светлана Николаевна шептала, как будто она была готова раскрыть великий секрет:

– Смотри! На ее шею, на свету! Видишь? Это же… измененная структура кожи!

Я поскорее отвернулся, чувствуя, как меня охватывает легкая паника. Мне действительно не хотелось зацикливаться на этом, но подозрения, как иголки, начали подкрадываться ко мне в разум.

Валера, в свою очередь, продолжил:

– Она мне фильм из детства напоминает, «Люди в черном» – вот вам и тайные инопланетяне. Ну только, конечно, без мощных пушек и черных костюмов.

Но тут, как нарочно, Ирина Викторовна остановилась перед нами. Глядя на нас, она слегка удивилась, словно ожидая вопрос.

– Всем доброго утра, – произнесла она, и я вдруг заметил, как ее глаза были слишком яркими. Не то чтобы это было что-то уж сверхъестественное, но ощущение, что она что-то прячет, стало усиливаться.

– Доброе утро, Ирина Викторовна! – мы все почти синхронно ответили, а Валера, не теряя свою линию, едва заметно улыбнулся, как будто готов был сказать что-то дерзкое.

Но Ирина Викторовна прошла мимо, не обращая внимания на наши подозрения, и исчезла в кабинете. За ней осталась только легкая тень, которая заставила нас еще пару секунд молчать.

– Вот, видишь, что я тебе говорила? – почти торжествующе произнесла Светлана Николаевна. – Я тебе не зря говорила!

После того как Ирина Викторовна прошла мимо нас, я почувствовал, как странное чувство растет внутри меня. То, о чем говорила Светлана Николаевна, теперь казалось не таким уж нелепым. Я не мог весь день отвести взгляд от Ирины Викторовны, которая, перемещаясь по коридорам, странно поднимала плечи, как будто скрывала что-то под одеждой. На обеде я начал нервно переминаться с ноги на ногу.

– Эй, ты чего? – Валера заметил, что я тоже стал странным.

– Ты видел, как она двигается? Она же как-то… неестественно ходит.

– Бляха муха, надо Максу рассказать, что Иришка теперь у нас НЛО.

– Не знаю… – я наконец выдохнул. – Но я только что заметил. Она… странно моргает. Иногда как будто вообще не мигает, а просто щурится. И ходит как-то, ну, будто не в этом теле.

– А вода, вы видели? ОНА постоянно пьет! – подкралась Светлана Николаевна с интонацией, будто ей это вообще не нравилось. – Знаешь, что это значит? ОНИ же всегда жаждут. Вода – это как энергетический напиток для них! Пьет ее постоянно и без усталости, а кто так будет пить, как не рептилоид?

Я вздохнул, переводя взгляд на Ирину Викторовну, которая стояла возле кулера, наливая себе очередную порцию воды. Теперь, когда я присмотрелся, мне это показалось действительно необычным. Она подходила к кулеру с таким спокойствием, словно процесс питья был ее обязательной частью рабочего дня.

– Что, тоже увидели, наконец?! А я говорила!

– Вы серьезно? – я переспросил с удивлением, ощущая, как начинается легкая паника. – Но как же? Это же просто… ну, может, ее жажда замучала, сейчас летом жарко.

– Может, – ответила Светлана Николаевна, понижая голос до шепота. – Но ты заметил, как она двигается? Как будто она… будто ее мышцы не могут расслабиться нормально. Она как будто прокачивает каждый шаг… Смотри на ее руки! У нее пальцы… ну, они как-то слишком длинные! Неужели ты не заметил?

Я застыл, прижав руку к глазам, будто пытался избавиться от мысли, которая, как паранойя, все больше затмевала мою реальность. Действительно, ее движения стали еще более странными. Пальцы ее рук вытягивались немного длиннее обычного, когда она брала воду из кулера. И каждый ее шаг был настолько четким, что это даже казалось неестественным.

– Да не, не может она быть рептилоидом! Вы все точно придумали, Светлана Николаевна!

Но не успел я сказать больше, как Валера, словно по инерции, начал что-то шептать:

– Ексель-моксель, а ведь ты права. Я как-то тоже заметил. Смотрю! А эт не просто какая-то там фигня. Я ведь видел, как она недавно по коридору шла… Не заметил, что когда она с кем-то разговаривает, ее глаза как будто немного подсвечиваются? Ну, не настоящие глаза, а как бы… у нее как будто слои глаз! Ты видел?

– Я уже не знаю, что я видел, но такой насмотреностью я обладать не хотел.

После того как все случилось, в голове осталась тяжелая, мутная тишина. Все вокруг казалось смазанным, а мои мысли как будто плавали в густом мареве. Я как-то невольно заметил, что уже второй день подряд пью воду – много воды. Чистую, свежую, с хрустящими пузырьками, которая мгновенно испаряется, будто организм жаждал ее целую вечность. Неужели я рептилоид? Наглотался воды, как змея на жаре? Вот теперь еще лягушкой-квакушкой или палтусом стану.

Не могу сказать, что задумывался о причинах. Казалось, так и должно быть. Вода, как нечто необходимое и естественное, с каждым глотком наполняет меня, но с каждым же разом чувство жажды только усиливается. Я снова в офисе, смотрю на Ирину Викторовну, которая сидит за своим столом, перебирает какие-то бумаги. Ага, она снова пьет кофе. Почему она всегда пьет? Это что, какой-то новый секретный тренд? Ребята, давайте пить больше воды, чтобы стать рыболюдьми!

И вот тут мне приходит осознание. Минутку! – как будто что-то щелкнуло в мозгу. Это как в «Тени над Иннсмутом»! Рыболюди, которые постоянно пьют воду, а потом начинаются всякие странные вещи. Я что, тоже начал превращаться в одного из них? Могу ли я вскоре поехать на рыболовную базу, чтобы покопаться в водорослях и получить скидку на ловлю сомов? Почему мне так захотелось петь песенку о Великом Водном Мире, сидя в своем офисе?

Я посмотрел на Ирину Викторовну, которая неустанно пьет, как будто она в этом что-то понимает. Я, конечно, собирался задать ей вопрос: "А у Вас, случайно, есть секретный рецепт превращения в рыболюдей?" – но что-то внутри меня напряглось. Я налил себе еще один стакан воды и начал потихоньку ощущать, что с каждым глотком, как в какой-то комедийной сказке, я становлюсь кем-то иным. В следующий раз я, наверное, начну искать морского конька в своем шкафу, чтобы не чувствовать себя одиноким.

Кажется, в воду что-то добавили! Она вызывает только еще большую жажду. Солей насыпали? Я заметил, что один из сотрудников пьет, как мне казалось, слишком много.

А вдруг, вода делает нас рептилоидами? Точно, это было очевидно! Надо бросать пить!

Выйдя на улицу подышать, я встретил Максима.

– Я слышал, что ИВшку раскрыли! Я позвонил охотникам за привидениями!

– Им-то зачем? Она не призрак и не лизун, а рептилоид! И, возможно, я тоже становлюсь рептилоидом… или даже рыболюдом.

– Фига ты даешь! А это освобождает от участия в фестивале? Тогда и я буду Акваменом!

– Ага, иди воды попей! И никаких монтажных склеек! Только дно и танцы рыб.

Пока я размышлял о том, как писать релизы плавниками, Светлана Николаевна, сидя на вахте, продолжала свою любимую тему про рептилоидов:

– Нет, ну вы видели? Моргание… вода… Она что-то скрывает. Я же говорила!

Именно так, наверное, рождаются настоящие мифы. Или это все правда?

В этот момент вернулся Максим, держа в руках старую потрепанную газету.

– Смотри, что покажу, – сказал он с азартом.

Я взглянул на заголовок:

“Как я встретил вашу инопланетяншу. Загадочная история деревни…”

– Погоди, это про тебя, Максим? – удивился я.

– Да, – кивнул он, усмехаясь. – Я сам испытал опыт из “Секретных материалов”. Знаешь, истина где-то там.

– Когда это было?

– В детстве, – начал Максим. – Нам тогда почудилось, что мы видели что-то странное. Зеленый человек… или, может, он был в желтом?

– И что? Он пил воду? – подколол я.

– Кто его знает, – пожал он плечами. – Мы маленькие были. Но все нам поверили. Даже журналисты приезжали, и вся деревня отправилась искать инопланетян.

– И нашли?

– К сожалению, нет. Но я до сих пор надеюсь.

– Это же было недалеко отсюда, да? – спросил я. – Вдруг они и правда среди нас?

Максим улыбнулся.

– Возможно, все. Давай искать вместе?

Глядя на эту газету и слушая Максима, я вдруг ощутил странное сомнение: а может, эти новости о загадочных жителях деревень – не вымысел? Может, и мне стоит попробовать их приставки?

А теперь начинается то, ради чего я и написал эту книгу. Настоящая сумасшедшая арка! Не говорите, что я вас не предупреждал! То, что последует, – не для слабонервных! Если бы я снимал фильмы, это, вероятно, выглядело бы именно так.

Глава 6. Киногид занудных ботанов, увлекающихся античностью

Я толкнул дверь кабинета Ирины Викторовны и тут же ощутил, будто попал в музей античности, смешанный с кинозалом. На ее столе лежали книги о мифах Древней Греции, DVD с фильмом «Спартак», распечатанные кадры старых лент. Все это выглядело так пафосно и немного театрально, что я невольно напрягся.

– Садитесь, – сказала она торжественным голосом, указав на стул перед собой. – Это серьезный разговор.

Я осторожно опустился на край стула:

– Конечно, Ирина Викторовна.

Она выдержала эффектную паузу, прежде чем торжественно заявить:

– Нам нужно кардинально перестроить нашу базу данных кинозвезд.

Я моргнул, пытаясь осознать услышанное:

– Простите, как?

Ирина Викторовна вдохновенно продолжила, словно уже репетировала эту речь перед зеркалом:

– Каждую кинозвезду мы классифицируем по архетипам из древнегреческих мифов. Вот, например, Джордж Клуни. Очевидно – Зевс. Величие, харизма, молнии обаяния!

– А Киану Ривз? – вырвалось у меня, хотя я все еще не понимал, к чему она клонит.

Она, не раздумывая, выдала:

– Гефест. Скромный, молчаливый, но творец. “Матрица”? Это же чистое ремесло богов!

Я изо всех сил старался понять ее логику:

– Но… зачем?

Ирина Викторовна подняла взгляд к потолку, словно черпая вдохновение из воздуха, и после долгой паузы сказала:

– Когда я была маленькой, мама повела меня на фильм “Спартак”. Это был черно-белый кинозал. Люди в античных туниках сражались за свободу. Я тогда впервые почувствовала, что мир можно упорядочить. Четкие роли, идеалы, героизм!

Она сделала паузу, чуть склонив голову, а потом продолжила:

– С тех пор я поняла, что кино – это не просто развлечение. Это идеология.

Я попытался подобрать слова:

– И теперь… мы упорядочим кинозвезд?

Ирина Викторовна посмотрела на меня с энтузиазмом, которого я давно не видел у нее в глазах:

– Да! Представьте: Том Круз – Гермес. Быстрый, ловкий, везде успевает. Хью Джекман – Арес, воинственный, брутальный, “Логан”! Одри Хепберн – Афина, олицетворение мудрости и стиля.

– А Дженнифер Лоуренс? – рискнул я спросить, чувствуя, как меня засасывает в ее безумие.

Ирина Викторовна задумалась. Это был первый раз за весь разговор, когда ее энтузиазм слегка поугас.

– Вот тут сложнее… Возможно, Артемида? Независимая, воительница… Хотя нет. Подумайте об этом.

И именно в этот момент я понял. Все ее поведение – это попытка восстановить некий идеальный порядок, вдохновленный детским впечатлением от фильма. Поэтому она требует, чтобы пресс-релизы были «эпическими», а отчеты подписывались фразами вроде “Я – Спартак”. Теперь это даже казалось… милым.

Но как я объясню коллегам, что теперь мы будем классифицировать актеров как богов Олимпа.

Кабинет Ирины Викторовны преобразился. Стол утопает под горами книг по мифологии, распечатками с кадрами фильмов, схемами, маркерами и кружками с недопитым кофе. На доске раскинулась хаотичная, но при этом грандиозная система: «ДиКаприо – Прометей, до "Оскара" – Сизиф”, “Кейдж – Пан”, “Питт и Джоли – Троянская война”, “Рассел Кроу – Геракл”. Все выглядит как заговор, достойный иллюминатов, но с оттенком богемной креативности.

Я стою с маркером в руке, словно на пороге гениального озарения:

– Ирина Викторовна, если ДиКаприо после "Оскара" – это наш Прометей, то почему Николас Кейдж – просто Пан? У него ведь тоже есть драматические роли, “Свинья”, например… Хотя, подождите… Может быть, он Дедал? Постоянно что-то строит, а потом все летит к черту!

Ирина Викторовна оживляется, как будто только что услышала самую важную мысль в своей жизни:

– Точно! Кейдж – Дедал! Все время изобретает какие-то проекты, а потом они разваливаются, как «Призрачный гонщик 2»! Запиши, это прекрасно!

Я делаю пометку на доске. В этот момент в кабинет заходит Вакулина – бодрая, с неизменной улыбкой и кружкой свежего кофе.

– Доброе утро, коллеги! – радостно приветствует она нас, но ее взгляд тут же цепляется за доску. Улыбка медленно сменяется выражением искреннего недоумения.

– Эээ… А что это вы здесь устроили? Новый фестиваль? “Фестиваль Спартака”? – наконец решается она уточнить.

Ирина Викторовна, не отрываясь от книги по мифам, торжественно поднимает голову:

– Мы создаем античную базу данных звезд. Инновационный подход к систематизации кинематографа через архетипы! Это настоящая революция в мире PR!

Вакулина осторожно делает глоток кофе, явно пытаясь разобраться, шутим мы или все это всерьез.

– Эм… понятно, – говорит она, задумчиво изучая доску. – А почему Брэд Питт подписан как Ахиллес?

Я закатываю глаза, явно устав от столь очевидных вопросов:

– Ну, он же снимался в «Трое»! Да и вообще, герой: успешный, но с трагическим финалом. Все логично!

Ирина Викторовна кивает, подтверждая мою мысль:

– Вот именно! Это символическая связь, Вакулина! Стыдно не знать!

Вакулина переводит взгляд с доски на нас. Она по-прежнему сомневается, шутка ли все это, но решает подыграть, чтобы не разрушить эту… мифологическую гармонию.

Вакулина прищуривается, оглядывая нашу сумасшедшую доску.

– Ну тогда… Мерил Стрип… это… Гидра?

Мы с Ириной Викторовной переглядываемся. Тишина. Напряжение растет.

Ирина Викторовна неожиданно хлопает ладонью по столу:

– ГЕНИАЛЬНО!

Я на мгновение задумался, стоит ли добавить, что она сама немного похожа на Мерил Стрип. Но решил придерживаться концепции:

– Да-да! Каждый раз, когда кажется, что она уже снялась в своей лучшей роли, появляется новая! Чем больше фильмов – тем больше легендарных образов!

Ирина Викторовна, сияя от восторга, торжественно заявляет:

– Абсолютная актерская многоголовость! Гидра Голливуда! Записывай!

С энтузиазмом добавляю “Мерил Стрип – Гидра” на доску. Вакулина, все еще думая, что это розыгрыш, на секунду задумывается, потом неуверенно продолжает:

– Эм… Ну тогда… Том Харди – это… Цербер?

Мы с Ириной Викторовной замерли, переваривая услышанное

.

– Почему? – одновременно спросили мы, чуть наклонив головы.

Вакулина делает шаг вперед и уверенно объясняет:

– Ну… «Темный рыцарь», «Безумный Макс», «Веном»… он всегда такой… многоликий, мрачный, с двойным дном!

Ирина Викторовна хлопает в ладоши:

– Великолепно! Это не просто база данных. Это… Пантеон Голливуда!

Я, уже погруженный в вихрь безумных идей, с фанатичным блеском в глазах добавляю:

– А что, если… если мы начнем соотносить не только образы, но и биографии звезд с мифами?

Ирина Викторовна мгновенно подхватывает мысль:

– Да! Да! ДиКаприо был Сизифом, получал номинации на “Оскар”, но все никак не мог довести дело до конца, а потом стал Прометеем, когда наконец добыл… огонь признания!

Я киваю, мозг уже лихорадочно перебирает ассоциации:

– А Джек Николсон – это Посейдон! Его вечная холодная харизма – как океан!

Вакулина осматривает доску с интересом:

– А Кристофер Ли?..

Я отвечаю не раздумывая:

– Хронос! Вечное присутствие во всех эпохах кино, его голос – как грохот времени!

Ирина Викторовна делает шаг назад, любуясь доской, где хаотично пересекаются имена, стрелки и подписи. Она словно озвучивает лозунг нового проекта:

– Это не просто концепция. Это Эпос Современности!

Пауза. Все смотрят друг на друга, не веря, что доска заполняется мифологическими аналогиями с такой стремительностью. Смех стихает, а на стенах висят гигантские древнегреческие фигуры и их осмысленные, но все более запутанные интерпретации

.

Ирина Викторовна, как мудрая жрица, наполняет воздух своей уверенностью:

– Нам нужен свежий взгляд! Давайте позовем кого-то, чтобы он проверил, все ли правильно расписано. Я, конечно, не сомневаюсь в этом… – она прищуривается и бросает взгляд на Вакулину, – но пусть люди тоже подумают. Одна голова хорошо, а Лернейская гидра… о, это совсем другое дело!

Вакулина, не выдержав паузы, подпрыгивает с таким восторгом, что кажется, будто она только что открыла философский камень:

– Ирина Викторовна! Господи, как Вы правы!

Кабинет напоминает музей: атмосфера напряженная, а доска с легендами стала мозаикой мифов и метафор, как карта Голливуда, только вместо звезд – боги и титаны. На столе, покрытом книгами по мифологии, лежат детали сценария, которые никто точно не понимает. Теперь это не просто работа, а настоящий квест по лабиринту исторических аллюзий. В кабинет зашла руководительница Вакулиной.

Ирина Павловна, заикаясь от важности сказанного, раздувает щеки:

– У меня сын мифологию в пятом классе проходит… А вы что устроили?

Пауза. Мы с Ириной Викторовной переглядываемся, и в глазах мелькает что-то вроде "а что дальше?"

Ирина Павловна кидает строгий взгляд на Вакулину, словно на ученицу, нарушившую все законы логики:

– Ирина Викторовна, вы чего это моих сотрудников эксплуатируете? Вакулина вчера полдня сидела. Еще и Сашу взяли! Вы же знаете, он у нас – великий фантазер! Он вам сейчас такое начудит! Скажет, что французская новая волна – это экранизация «Калигулы».

Я, не отрывая глаз от блокнота, без тени смущения отвечаю:

– Мне, если честно, больше «Я, Клавдий» понравился…

Ирина Павловна, не выдержав, закатывает глаза, а Ирина Викторовна вдруг оживляется, как если бы я только что разгадал загадку всей Вселенной с восторгом, как шаман, который готов начать ритуал:

– Вот поэтому я тебя и позвала! Твой подход к историческим аллюзиям – это то, что нам нужно! Записывай, Саш, запиши, мне нравится эта идея!

Я, поддакивая, сразу достаю блокнот и начинаю писать, но с явным сомнением в глазах:

– А почему именно? Французская новая волна – это Калигула, потому что… много пафоса? Очень цепляет, слишком гротескно?

Ирина Павловна хлопает по столу, как будто я только что нарушил святой закон:

– Не пишите ничего! Я пошутила!

Но Ирина Викторовна уже на своей волне, как старый римский император, не обращая внимания на реалии:

– Записывай, записывай! И еще! Коммод – это Коппола! Мы забыли классификацию режиссеров! Надо добавить Римскую империю в нашу мифологию! Ведь режиссер, он как царь, как император кино!

Я, иронично улыбаясь, словно я тоже в этом мифе:

– Да-да, Ирина Викторовна! Прямо как вы! Ой… То есть, я не это хотел сказать… Просто аналогия такая…

Пауза. Все замолкают. Я быстро пытаюсь спрятать лицо за блокнотом, но Ирина Викторовна, как истинный скромный правитель, с гордостью кивает и говорит:

– Нет-нет, ты все правильно говоришь. Я – руководитель, моя роль схожа. Это объективно так!

Вакулина, заметив, что ситуация рискует стать слишком пафосной, решает разрядить обстановку:

– Девочки, мальчики… Может, чайку? Я конфеты принесла. Кто хочет?

Все, даже Ирина Павловна, облегченно выдыхают, и кабинет наполняется ароматом чая, но доска с мифологическими схемами стоит, как памятник безумному творческому хаосу.

Я решаю, что нужно пересмотреть «Спартака», чтобы вдохновиться и быть как Ирина Викторовна, и отступаю к себе в кабинет. Вдруг ко мне подходит Максим, с улыбкой, полной загадки.

Максим, словно сдав экзамен по философии:

– Ты че, Санек, сидишь тут? Что смотришь?

– «Спартак».

Максим, со смехом в глазах:

– Футбол?

– Нет, фильм про восстание гладиатора Спартака. Точнее неизвестно, кем он был на самом деле, но…

Максим смеется, как человек, который понимал ситуацию:

– А, Ирина Викторовна домашку задала?

– Нет, при чем тут это? – отвечаю, слегка удивленно.

– Пошли на обед, – предлагает Максим, не давая мне времени на раздумья.

– Одержимость монтажеров обедами меня просто умиляет, – отвечаю я, продолжая иронизировать. – Говорят, они на обедах только и обсуждают Ирину Викторовну.

Максим смеется, но я продолжаю:

– Не, я поел уже. Ты иди, а мне еще режиссера надо посмотреть.

Проходит Валера, услышав нашу болтовню, и останавливается, готовый поделиться свежими инсайтами

– Максим, ты идешь? Я тебе щас такое расскажу! Ты слышал, что там учудила Иришка?

– Римская Империя в полном разгаре! – Валера развел руками, как величественную статую. – Посмотри, киноОлимп какой! А Саню заставила «Спартака» смотреть!

Я с улыбкой отвечаю:

– Да нет, я сам хотел. Не заставляла меня, – с иронией добавляю, – просто решил попробовать, каково это быть гладиатором на полях киноарен!

Валера подмигивает, а Максим, смеясь, хлопает меня по плечу. Ситуация немного разряжается, но я все равно продолжаю думать о том, как Ирина Викторовна в своем стиле захватила весь процесс, будто она – настоящий Император! А точнее Императрица!

Глава 7. Собрание, где решаются судьбы мира сего

Ирина Викторовна неспешно вышла в центр зала, как Остап Бендер, которому не нужно было никуда спешить, ведь каждый ее шаг был победой. Она остановилась, резко развернулась, и, скрестив руки на груди, начала проговаривать:

– Други мои, если бы вы только знали, как я горжусь тем, что сегодня мы здесь, и как скоро мы покорим этот фестиваль, словно античные герои! Но помните, как говорил сам Аристотель: "Тот, кто не рискует, тот не пьет шампанское!" А мы не просто пьем шампанское, мы будем строить целый олимпийский дворец!