Нищий барин

Блин у неё все мысли об этом, что ли? У меня в этот раз и намерений-то таких не было. Просто и дворовая девка, имени которой пока не знаю, и Матрена моя ходят в приличных одеждах. А уж Мирон – так тот иной раз сам барином выглядит.

– Значит так! Выбери себе два платья, если надо – перешьешь. Дома ты можешь ходить в чем угодно, а тут мне замарашки не нужны! – с напускной суровостью говорю я.

Вихрь по имени Ефросиния умчался из комнаты в один момент. Только толстые русые косы взметнулись вентилятором. И ведь что интересно – никаких супер шампуней сейчас нет, а волосы у девицы длинные, блестящие – таким любая модель из будущего позавидовала бы.

– Вот! – передо мной стоит уже не вихрь, а столбик испуганной от неожиданно свалившейся на неё радости девушка.

В руках действительно два платья. Отмечаю, что вид у них почти не ношенный, но как по мне, великоваты они ей будут. Ну, ничего, велико – не мало, можно ушить. Даю Фросе обещанные два рубля. Ассигнациями, конечно, нечего баловать.

Готовя ужин, Матрена расстаралась. Более того, поставила передо мной настоечку, а сама зырит – буду пить или нет. Не желая разочаровывать интриганку, я наливаю полную стопку, вернее, почти что стакан, и… подаю Мирону, который по какой-то своей надобности возится в данный момент в гостиной.

– Благодарствую, барин, – в пол кланяется тот.

Выпил одним махом сто пятьдесят грамм и закусывать не стал! Тут я с ним солидарен – закуска градус крадёт! Второго моего дворового нет – допивает подаренную мною бутыль и отходит от конфликта с Кожемякой, наверное. Ну, или жену лупасит. Ума не приложу, чем мои пейзане занимаются при свете лучины? Это у меня свечи во всех комнатах горят, а все улицы в полной темноте.

Вспоминаю про обещание, данное батюшке и, вздохнув, иду выполнять его. Благо, рядом тут.

Темнеет, но в церкви светло. Прямо над головой висит огромная люстра со множеством свечей. Интересно, а как они свечи зажигают? С любопытством оглядываю внутреннее убранство храма. Церковь ещё не освящена, но уже всё, что нужно там есть, в том числе и небольшой четырехугольный столик, покрытый парчой, на котором лежит икона. Хрен знает, кто там изображён, я пока не силен в познаниях на эту тему.

Стою перед отцом Германом на исповеди. Форма исповеди, как я помнил из прошлой жизни, тоже может быть произвольной, поэтому решительно приступаю к делу:

– Господи помилуй!

Вижу, что Герман еле заметно морщится. Да и пусть!

– Грешен я…

И начинаю перечислять свои грехи, коих накопилось немало: гнев, чревоугодие…

Батюшка слушает меня внимательно и сам подталкивает:

– А было ли любодеяние?

Сразу рассказываю, как меня сосед пытался соблазнить Прасковьей, но я отверг этот соблазн! Или «любодеяние» это другое что-то означает? Тьфу, плаваю! Надо закругляться скорее.

Вижу, Герман удивлён, видно раньше я каялся в том, что не мог удержаться от соблазнов.

– Было ли сребролюбие? – опять вопрос от попа.

Тоже отвергаю и рассказываю, что, наоборот, имею замыслы помочь своим крепостным материально. Герман смотрит на меня ещё более удивленно и недоверчиво.

– Не залеживался ли в постели утром и не пропускал ли в связи с этим утреннее молитвенное правило? Не садился ли за стол, не помолившись, и не ложился ли спать без молитвы? Знаешь ли наизусть самые главные православные молитвы: «Отче наш», «Иисусову молитву», «Богородице Дево, радуйся», молитву к своему Небесному покровителю, имя которого носишь? Не произносил ли без надобности имя Божие?

– Нет, Нет, Да, Нет – отвечаю я, вспоминая дела давно минувшего референдума. Удивляюсь, что ответил не так, как рекомендовали. Там было точно наоборот: «Да, Да, Нет, Да».

Поп сыпет вопросами дальше…

– Правильно ли совершаешь крестное знамение, не спешишь ли при этом, не искажаешь ли крестное знамение? Не отвлекался ли при молитве на посторонние мысли? Читаешь ли Евангелие, другие духовные книги? Носишь ли нательный крестик и не стесняешься ли его? Не используешь ли крестик в качестве украшения, что грешно? Не гадал ли, не ворожил? Не скрывал ли перед батюшкой на исповеди свои грехи из-за ложного стыда, а затем недостойно причащался? Не гордился ли перед самим собой и перед другими своими успехами, способностями? Спорил ли с кем-либо только ради того, чтобы взять верх в споре?

«Да иди ты в жопу!» – уже злюсь я, но исповедь, наконец, заканчивается отпущением моих грехов.

Уже во дворе своей усадьбы ко мне неслышно подходит Мирон.

– Я баньку истопил.

Напугал, зараза, темно же.

– А давай свою баньку! – решаю я.

– Катерину звать, спинку потереть? – добивает меня в спину вопрос от Мирона.

Катерина, походу, та самая молодая девчонка из моей дворни. Вот и имя её узнал! Это что же, я её того… Она же страшненькая!

«Хотя, фигурка у неё ладная, да и темно в бане… Грехи отпустили, можно заново начинать грешить… Не согрешишь – не покаешься!» – нашёптывает мне коварное подсознание.

– Один пойду! – не ведусь на его уговоры я.

В бане темно, как у негра в …, но вскоре появляется Катерина с подвесной лампадкой, или как эта штука называется? Меня не стесняется, руками уже теребит ворот платья, расстегивая пуговицы на нем. И когда я отсылаю её назад, вид имеет разочарованный. А что, женщинам тоже секс нужен!

Уходя, Катя оставила кусочек хлеба с крупной солью. А стопочку принести забыла! А что Суворов говорил? «После бани укради – но выпей!» Хотя выпить у меня есть что – кваса кувшин стоит в предбаннике, и я его уже пригубил. Странно, что холодным он оказался, ведь, до холодильников ещё далеко. Вроде, я про ледник какой-то слышал в моем поместье. Надо бы поузнавать.

– Леша, полночь скоро, смотри не усни! Банник замучает, – слышу голос Матрены со двора. – Катюха, ты хлеба баннику поднесла?

– Поднесла, – говорит неудовлетворённая девица.

Тут я понимаю, что хлеб предназначался не мне, а этому мифическому существу. Но меня, взрослого мужика из будущего, этой хренью не напугать.

А париться я люблю и умею. Баня пар держит хорошо, и я получаю настоящее удовольствие от процесса. Собственно, здесь имеются сама баня и две комнатки – одна парилка с полатями и вторая – предбанник, где квас стоит.

Матрена стучалась два раза, упрашивая выйти, мол, уже насиделся в жаре. Наконец, чую, что молодое моё тело получило нужную нагрузку. Выхожу в предбанник, нахожу кувшин с квасом и пью прохладный напиток с удовольствием. Затем открываю входную дверь – во дворе стоит Матрена с полотенцем и свечами. Ждёт меня.

– Как ты такой жар терпишь, мне и тут горячо? – вздыхает она.

Вдруг из-под лавки, а затем и из бани, вылетает с противным воем некое существо!

«Вот ты какой, банник!» – в первый момент подумал я, а потом понял – кошка это! Животное резво запрыгнуло на забор и исчезло, вильнув хвостом! Блин, откуда кошка? Или кот? Не видел я в деревне у себя ни одной.

– Господи! – орет Матрена, бросив полотенце и начав размашисто креститься подсвечником. – Лешка банника из бани выгнал!

– Что ты орешь? Кошка это была, – возмущаюсь я такой средневековой дикости. – Пока дверь закрыта была, выйти не могла, открыл – удрала.

– Леша, это Обдериха была! Она кошкой оборотиться может! – тихо скулит взрослая, и вроде ничего не боящаяся Матрена.

– Кто? – не понял я.

– Банница! Не банник у нас, а банница была! Ой, надо на чистый четверг черную курицу найти! – бормочет моя домоправительница.

Поднимаю полотенце, вытираюсь насухо и, надев штаны, топлес иду в дом. Не хочу знать, зачем этим диким и темным людям курица, причем непременно черная. Но знания настигают меня в спину.

– Задушим и, не ощипав перьев, под порог бани закопаем, – сообщает вселенной свои черные в отношении птицы с редким окрасом замыслы Матрёна.

«Вот и живи теперь с этим», – глумится взрослое мышление внутри тела молодого барина, не верящее ни во что подобное.

Глава 10

Глава 9

«А, может, я попал в другой мир, где водятся эти банники? Может, и магия тут есть?» – размышлял я перед сном и даже попытался наколдовать что-нибудь. Ясно, что это глупости – кошка там была! Наверное…

Уснул, конечно, так ничего и не намагичив. Снились бабы. И те, что были, и те, которые, надеюсь, ещё будут. Та же Фрося снилась в новом платье, коротком, причем. А коленки у неё ладные, округлые. Проснулся со стояком. Половой вопрос надо срочно решать!

А ещё скоро освящение церкви и большой праздник церковный – Святая Троица. Именно в этот день хотят освятить нашу культовую постройку. Надо ждать гостей из Костромы – сам архиерей прибудет. Кстати, не мешало бы мне туда, в Кострому, наведаться. Но конь один… была бы ещё бричка цела. Но что-то с ней неладно, а в карету одного коня запрягать – моветон. Верхом я, вернее, тушка барина, тоже умею, но ещё не пробовал. Из нехорошего – после праздника почти сразу же начнётся Петров пост. Правда, рыбу есть можно будет, ведь апостол Петр, в честь которого этот самый пост, был покровителем рыболовов. Это мне Герман рассказывал, не я такой умный.

Да, блин, с это религией и так куча забот: перед освящением будет вечерня, потом всенощное бдение, потом ещё литургия… аж семь дней подряд! И ведь никто не поймет, если я не буду соблюдать все эти, дурацкие с моей точки зрения, правила. Ох, житиё моё!

– Пес смердящий! – услышал я голос Мирона во дворе.

Оказалось, Мирон ругал Гришку и его жену, послушно пришедших получать свое наказание в виде розг. Настроение с утра было благодушным, и я уже хотел простить своих крестьян, но побоялся, что местные осудят меня за такое человеколюбие. И потом, как в армии говорил наш ротный: «Куда солдата ни целуй – всюду жопа!» Так и тут с моими крепостными. Тем не менее, наказание я им уменьшил – десять розг жене и двадцать Кожемяке. Благодарили искренне!

Утром пришли Фрося и Тимоха. Даю задание Тимохе осмотреть бричку. Вообще, у него обязанностей сейчас немного – одна лошадка у меня осталась, так что, мой конюх и возчик в одно лице не перерабатывает. Фросе даю новое задание – крупу перебрать. Натурально! Золушка, мля. Сидит девушка, гречу прошлогоднюю шелушит. Вообще-то, не я дал задание, а моя Матрена. Она сегодня смотрит на меня с огромным уважением и не перечит ни в чем.

Моя вчерашняя эпическая победа над Обдерихой уже обросла слухами и сейчас я беседую со встревоженным попом Германом.

– Молитовку прочитал перед баней, как положено, а мои дуры решили умаслить нечисть, хлеба там принесли, соли крупной, – с удовольствием сдаю женский пол усадьбы я.

– Что ты, Лексеич! – всплеснул руками поп. – Что я только не делал, а девки на Святки так и продолжают гадать! Хоть пори их!

– А как гадают? – любопытничаю я.

– Известно как – подходят к бане вечере, открывают дверь и задирают юбку! – пояснил поп, зажёвывая домашнее пиво редиской.

– И что? – живо интересуюсь я, ведь известно, что нижнего белья молодежь сейчас не носит, и если сидеть в бане, то можно насмотреться видов!

– Если банник коснётся ноги мохнатой рукой – у девушки будет богатый жених, если голой – бедный, а если мокрой – пьяница, – пояснил Герман.

– Да ладно! – поразился я.

– Известно, бабы – дуры! – резюмировал служитель культа.

Хорошо так посидели с отцом Германом. Оказывается, и культурная жизнь есть в русской деревне!

Потом взялся за планирование своего бюджета. Что я понял из маминых записей? Я не банкрот, но нищий! Может и вправду кого ещё продать из сельчан? Но это средства производства! А вот с барщины на оброк можно перевести. Хотя… вот если мои денежные запасы в утках подсчитать… Утка по семь копеек идет!

– Смотрел я твою бричку. Поправить можно, но кузнеца в деревне нет, – вечером жаловался мне Тимоха.

– Коня угробил, сволочь, – ругнулся я.

– Пороть его надо! – поддержала меня Матрена глухой фразой из-за стенки.

– И нищета задолбала! – жалуюсь я таксисту.

– Ты же хотел купить там своим крестьянам живности, чтобы не голодали, – напомнил Ара.

– На коня или вола каждой семье денег не хватит. По овце всем купить могу, по два десятка куриц. Но что курица? На один раз пожрать, и то мало будет, если семья большая, – жалуюсь я. – Реально я могу им помочь на неделю, или на три, а чтобы там прям средства производства им дать – это не в моих силах!

– Гуся дашь? – кивнул на остатки обеда Тимоха.

– Пороть! – повторила стенка голосом Матрёны.

– Да бери! А если кто будет мне перечить, то ночевать будет в бане, – негромко говорю я.

Меня услышали – раздалось громкое «Ох!» и бормотание молитвы.

– У тебя лес большой, кстати. Его продать можно! Правда недорого – в Костроме лес дешёвый, – предложил мой товарищ по попаданству.

Про лес свой я тоже уже посмотрел в маминых записях – есть, и много. Но разный. Самый ценный – сосновый, его продавать жалко, однако ценность это немалая – триста десятин. Вообще, у меня тысяча сто десятин пахотных земель, покосы заливные – тридцать десятин и ещё суходол какой-то – двести! И леса много! Кроме соснового, березовый и дубовый понемногу. Всего пятьсот десятин. Опять-таки непонятный мне «выгон» – там у меня цифра в пятьдесят десятин стоит. Усадебная – двадцать, прочая – тридцать. Итого, у меня около двух тысяч десятин земли. Для примера, у моего соседа Елисея, который был у меня с визитом, столько же земли, но народу раз в десять больше! Озерцо у меня, кстати, имеется небольшое.

Земли много, а крестьян мало, откуда взяться доходам? Смотрю записи мамы и вижу, что мы с трехсот душ в былые годы скатились до сотни. Продали большую деревню пятнадцать лет назад этому самому Велесову, когда папа на войну ушёл. С Наполеоном. Что интересно, я в теле Лешки по-французски шпарю бегло – жила у нас училка из Франции. Померла лет пять назад.

Собираюсь к своему сельскому старосте. Имя его – Иван, имеет коня, семь коров, вола и много прочей живности в хозяйстве. Двадцать пять десятин сеет. Мог бы и вызвать, но мне интересно посмотреть, как он живет. Иду с Мироном и Тимохой. А как иначе – идти-то не знаю куда! Но всё оказалось рядом, добрались быстро.

Высокая ограда, по виду новая – дерево ещё не потемнело. Мощные ворота. Стучим. Нам открывает калитку парень лет двадцати, который меня узнал, и сразу в поклон. Уважительный. Открываются ворота. Вроде минута всего прошла, как мы постучались, а уже из дома бежит тетка лет сорока пяти, не иначе жена старшины (может, и помладше она будет, тут трудно возраст, особенно у женщин, угадать) с хлебом и квасом в руках, а следом выскакивает девица, рыжая, как солнце, неся графин со стопками! Вот это сервис! Двор не меньше моего, с хозяйственными постройками, да и сам дом выглядит ухоженным.

Открывается дверь дома и по ступеням спускается мужик. Бородатый по здешней моде, в расшитой узорами рубахе, в кожаных сапогах. Ну, чисто барин!

Кланяется мне в пояс.

– Здрав будешь, Алексеей Елексеевич, – немного перевирает моё отчество дядька.

Сзади довольно крякает Мирон и язвительно хмыкает прожжённый армянин Тимоха.

– Никак ждал меня, Иван Митрофанович? – восклицаю я.

– Два месяца жду! Господь милостив, вот сподобился барина увидеть, – ещё раз отвешивает поясной поклон Иван.

Это он щас на что намекнул? Что я два месяца бухал?

Заходим в дом. На пороге мне подносят чарку водки, или что там прозрачное в графине плескается? Закусываю хлебом и кусочком сала.

– Не гневайся, барин, нет в том моей вины! Корчма-то государственная, как я могу мужикам запретить туда ходить? – отвечает Иван на мой упрёк в поголовном пьянстве в деревне. – Сейчас нас батюшка окормлять будет, он и наставит на путь истинный!

– Такой наставит, – подтверждает Тимоха, вспоминая лютый нрав батюшки.

– А по второму вопросу? – буравлю взором старосту я, ибо, второй вопрос для меня даже важнее первого.

– Да с удовольствием! Завсегда рад услужить! Только не обижайся, Лексееич, сам за кучера буду, – недобро косится он на Тимоху.

Есть у моего старосты приличная бричка, а мне край башки надо в Кострому попасть: продать кое-что, купить, да, возможно, к блудным девкам зайти. Организм требует.

– Тогда с утра и поедем! – даю команду я и собираюсь на выход.

– Слышь, шеф! Возьми и меня с собой, а? Дома жена и дети, в усадьбе Мирон замучил приказами. А я тебе коня помогу выбрать! – ноет таксист-кучер.

– Ты? Коня выбрать? – насмешливо смотрю я.

– Ей богу, не вру, проснулась у меня память Тимохи этого, а он хоть и шельма ленивая был, но коней любил. Да спроси у Мирона, я за твоим конём ухаживаю лучше, чем за родным ребенком! – горячится Тимоха.

– Ну, поехали, – нехотя соглашаюсь я.

Едем мы с ночевкой, так как до Костромы около пяти часов в один конец. Староста приехал за нами рано, часов в шесть, ну тут все так встают, с солнышком вместе. Все, кроме меня. Я – барин, к тому же обычно пьяный, могу и позже встать. Бричка у Ивана заметно лучше моей сломанной. Четыре колеса, спереди одно место для Ивана Митрофановича, сзади могут и трое поместиться, если не шибко толстые попы у них. Из минусов – это полное отсутствие крыши, но этим при хорошей погоде меня не напугать. Вместимость небольшая, а нам и не товар возить в ней. А вот отсутствие рессор – это плохо! Ведь трясет на местных дорогах немилосердно.

Белогривый молодой конь старосты несет почти двести килограмм груза с приличной скоростью. Кругом однообразный пейзаж – поля да лес. С удивлением обнаружил, что я спал, несмотря на тряску. Меня растолкали уже у «Северных ворот», так они сейчас называются. Солнце в зените, а значит, дорога заняла пять-шесть часов. Проехали заставу – каменные обелиски с орлом. Кострома уже губернский город и крупная торговая пристань на Волге, вот только сколько тут сейчас живет народу – не знаю.

Заезжаем на приличный постоялый двор, ночевать тут придётся. Сейчас забронируем, так сказать, номера, пообедаем, у нас собой провизия имеется – и на рынки, коих в городе много. Хотя сначала надо в «церкву зайти», как сказал Иван. Она тут тоже рядом – «Всехсвятская» называется. Вопреки моим ожиданиям в городе большинство построек каменные, как, например, эта гимназия для мальчиков, расположенная на Всехсвятской улице. А вот постоялый двор – деревянный, уже потемневший от времени. Тем не менее выглядит солидно.

Ставим бричку во дворе, заходим внутрь и натыкаемся на что-то типа ресепшена. Не подсказывает память название. Отдельные здания на огороженной территории – это конюшня, баня и трактир. Прежде чем заплатить, иду смотреть самые дорогие номера. Для себя, конечно. Для Ивана и Тимохи и одного хватит на двоих, за пятнадцать копеек в сутки. Я же взял номер за восемьдесят копеек: приличный, двухкомнатный, с ванной и отхожим местом. Ванну за отдельную плату надо заполнять. В номере также имеются камин, кровать, диваны. Мини-бара, жаль, нет.

Глава 11

Глава 11

Иван отпросился по своим делам, да он нам с

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.