Рычаг богатства. Технологическая креативность и экономический прогресс

РИС. 4. Два изобретения, совершивших революцию в средневековом сельском хозяйстве: колесный плуг и хомут. Источник: Часослов Симона Бенинга Da Costa Hours. Брюгге, 1515.

Ключевую роль в эволюции сельского хозяйства сыграли тяжелый плуг и внедрение трехпольной системы. Только совместный гений Марка Блока (Bloch, 1966) и Линна Уайта (White, 1962) позволил историкам вполне осознать значение тяжелого плуга, или карруки. Древний плуг, применявшийся в средиземноморских экономиках, лишь процарапывал в земле борозду деревянным или железным острием (лемехом), который взрезал и размельчал почву, предотвращая испарение влаги и способствуя тому, что содержащиеся в почве минералы выносились на поверхность посредством капиллярного эффекта. Такой aratrum плохо подходил для тяжелых и влажных глинистых почв на равнинах к северу от Альп. Тяжелый плуг в своей окончательной форме перемещался на колесах и был оснащен ножом, резавшим почву вертикально, лемехом, резавшим ее горизонтально, и отвалом, переворачивавшим срезанные куски почвы и оставлявшим глубокую борозду. Тяжелый плуг позволил освоить обширные плодородные земли, которые в римские времена оставались неиспользуемыми или обрабатывались с помощью примитивной подсечно-огневой техники. Хотя некоторые римские плуги имели колеса, конструкция тяжелого плуга полностью сложилась лишь к VI в. (White, 1962, p. 53)[19]. Тяжелый плуг создавал необычно длинные и узкие борозды, характерные для европейских открытых полей. Однако влияние такого плуга было особенно значительным вследствие того, что он требовал упряжки волов в качестве тягловой силы[20]. Огромные расходы на обзаведение ими могли себе позволить лишь немногие крестьяне, и отчасти в попытке решить эту проблему фиксированных издержек средневековое общество создало полукооперативную организацию, которую иногда называют манориальной системой.

Необходимость в тягловых животных для пахоты создавала техническую проблему, которую европейское сельское хозяйство пыталось решить столетиями: чем кормить скот. Решение, найденное в раннем Средневековье, сочетало три элемента, хотя не все они обязательно применялись одновременно. Во-первых, при новой трехпольной системе севооборота, медленно распространявшейся по Европе в раннем Средневековье, одна треть пахотных земель оставалась под паром и использовалась как пастбище: скот и кормился на ней, и в то же время удобрял ее своим пометом. При трехпольной системе каждый земельный надел по очереди использовался под пар, под озимые посевы и под яровые посевы. Во-вторых, на поля, отводившиеся под посевы, после жатвы тоже выпускался скот – этот обычай был известен как «право общего выпаса» или vaine pâture. В-третьих, деревня обычно содержала отдельный общий выгон, не участвовавший в севообороте и игравший роль пастбища. Право общего выпаса и наличие общего пастбища означали, что отдельные крестьянские наделы не могли разделяться изгородями, и потому эту систему иногда называют системой открытых полей. Такая система представляла собой не столько техническое изобретение в строгом смысле слова, сколько блестящее организационное решение технической проблемы, хитроумно сочетавшее права частной и общественной собственности. Внедрение трехпольной системы позволило расширить возделывание дополнительных культур помимо основных, таких как пшеница и рожь. На втором поле нередко выращивали овес (идеальный корм для лошадей), ячмень (использовавшийся как промышленное сырье и как продукт питания) и бобы (важная добавка к рациону). Ни одна из этих культур не была новой, но их распространение опиралось на постепенную замену двуполья трехпольем в регионах к северу от Альп.

Второй областью, в которой раннесредневековая Европа добилась больших успехов, было использование энергии в таких ее видах, как кинетическая и тепловая энергия. Кинетическую энергию можно извлечь из мускульной силы (включая людскую), источником которой является солнечная энергия, преобразуемая в живых организмах, или из неодушевленной силы – такой как сила текущей воды или ветра, непосредственно создаваемая энергией солнца. Сила ветра использовалась для мореплавания, но других способов ее утилизации Запад не знал вплоть до начала строительства первых ветряных мельниц в XII в. Но в сфере гидроэнергии радикальные усовершенствования начались гораздо раньше. В эпохи Меровингов и Каролингов (VII–X вв.) по всей Европе строились все более крупные и совершенные водяные колеса. Средневековые мастера, создавшие более эффективное наливное колесо, одновременно освоили и усовершенствовали трансмиссию как для горизонтальных, так и для вертикальных колес, что позволило строить колеса и на быстрых, и на медленных реках. Средневековые инженеры достигли большого прогресса в сооружении плотин, позволявших контролировать расход воды, а также направлять воду на лопасти колеса. Для преобразования вращательного движения колеса в возвратно-поступательное движение молотов, дробилок и сукновальных станков использовались сперва кулачки, а затем кривошипы. Кулачок был известен и в древности, но, очевидно, никто не пытался применять его в сочетании с водяным колесом. Кривошип же, по всей вероятности, представляет собой средневековое изобретение. В результате водяное колесо превратилось из узкоспециального устройства для помола муки в универсальный источник энергии, способный работать на любых реках. Примерно к 1100 г. водяные колеса снабжали энергией сукновальни, пивоварни (где с их помощью изготовлялось пивное сусло), лесопилки, приводили в действие падающие молоты, кузнечные мехи, дробилки для коры, точила, применялись для волочения проволоки и трепания пеньки. В «Книге судного дня» (1086 г.) к югу от реки Северн в Англии насчитывается 5624 водяных мельниц – примерно по одной на каждые 50 домохозяйств. В отличие от своих римских предков, средневековые люди были окружены водяными машинами, делающими за них самую трудоемкую работу[21]. Пусть водяное колесо было изобретено не в средневековой Европе, но именно там оно распространилось в масштабах, неслыханных в прежние эпохи. Как отмечает Линн Уайт, средневековая Европа, возможно, являлась первым обществом, строившим свою экономику не на горбах рабов и кули, найдя иные источники энергии.

РИС. 5. Главные типы водяных колес: подливное (а) и наливное (б). Источники: (a) Arthur Morin, Experiences sur les roues hydrauliques à aubes planes, et sur les roues hydrauliques à augets (Metz and Paris: Thield 1836), pl. 1, Fig. 5. (б) [Jacques] Armengaud, Moteurs hydrauliques (Paris: Baudry et Cie. and Armengaud Aine, n. d.), pl. 14.

Прогресс наблюдался и в сфере использования мускульной энергии. Лошадь тысячелетиями служила человеку и на войне, и в мирное время, но ее эффективность резко повысили три новшества, появившиеся в столетия, последовавшие за гибелью Рима. Первым из них была подкова. В древности для защиты лошадиных копыт применялись гиппосандалии, но появление подковы было бесспорным усовершенствованием. Подковы были особенно полезны на влажных почвах, преобладающих к северу от Альп, и для тяжелых лошадей, получивших распространение в позднем Средневековье. Подковы предохраняли конские копыта от контакта с почвой, из-за которого они отсыревали, быстро изнашивались и растрескивались. Точный момент появления подков остается дискуссионным вопросом, поскольку археологические свидетельства в данном отношении неоднозначны, но нет никаких сомнений в том, что к IX в. применение подков вошло в широкий обиход и его влияние на экономику ощущалось по всей Европе. Подковывали также вьючных лошадей и мулов, что вело ко все более активному использованию лошадей для коммерческих перевозок. Вторым важным новшеством было изобретение стремян, в первую очередь пригодившихся на войне, хотя мирные наездники тоже их оценили[22]. Сделав верховую езду более предсказуемой и удобной, стремена еще больше повысили значение лошади в европейской транспортной системе. Наконец, третьей важной инновацией стал современный хомут. В начале XX в. отставной французский кавалерийский офицер Ришар Лефевр де Нотт написал исследование, в котором сравнивалось использование лошадей в древности и в Средние века. Согласно Лефевру, греки и римляне применяли упряжь из двух ремней, обхватывавших брюхо и шею лошади. Ошейник, обхватывавший горло, при нагрузках сдавливал яремную вену и трахею животного, мешая ему дышать. Путем экспериментов Лефевр де Нотт выяснил, что сила лошади, запряженной таким образом, использовалась не более чем на 20 %[23]. В раннем Средневековье люди перестали с этим мириться, найдя простой способ покончить с такой растратой ценной энергии. Решение проблемы было найдено благодаря изобретению нагрудного ремня и хомута, крепившегося на плечах лошади. Оба этих приспособления устранили нужду в ярме, тем самым позволяя избежать главного недостатка римской упряжи. Нагрудный ремень появился несколько раньше хомута, но к IX в. и то и другое было уже более-менее известно. В результате лошади постепенно стали играть важную роль в сельском хозяйстве и в грузоперевозках. Упряжь дополняли другие достижения в гужевой технологии. В раннем Средневековье начала применяться упряжка лошадей цугом (когда они запрягались в ряд друг за другом, а не бок о бок). В XI в. появилось дышло – деревянный шест, соединявший хомут с телегой или с бороной. Тем самым в начале Средних веков были исправлены самые элементарные ошибки в эксплуатации мускульной силы животных, совершавшиеся высокоразвитыми цивилизациями Средиземноморья в течение столетий. Эти инновации согласно одной недавней работе (Langdon, 1986, p. 19) открыли путь к «существенному и даже крупномасштабному использованию лошадей в качестве универсальной тягловой силы». Значение этих новшеств дополнительно подчеркивается тем фактом, что в конце XI в. 70 % всей энергии, потреблявшейся английским обществом, обеспечивали животные, а остаток – водяные мельницы (ibid., p. 20).

РИС. 6. Древнейшее изображение лошадиной упряжки, относящееся примерно к 800 г. Источник: Трир, Apocalypse, Городская библиотека, MS. 31, fol. 58r.

В чем состояла роль этих технологических изменений, сделавших лошадь главным источником энергии для средневековой экономики? Лошади все шире применялись в сельском хозяйстве – в первую очередь для пахоты, – но их влияние на производительность сельского хозяйства не вполне ясно. Важное значение в сельскохозяйственном производстве по-прежнему имели волы, не вполне вытесненные лошадьми. Действительно незаменимой, помимо войны, лошадь оказалась в сфере сухопутного транспорта. Возросшая скорость и дальность передвижения конских повозок, в сочетании с совершенствованием конструкции самих повозок, стали ключевыми факторами, способствовавшими возрождению сухопутных перевозок и торговли на средние расстояния. Таким образом, здесь мы также имеем превосходный пример того, как шумпетерианский экономический рост становится основой для смитианского роста.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

См. аналогичное заявление, нечастое для экономистов: Kamien and Schwartz (1982, p. 216). Кэмиен и Шварц тоже рассматривают технические изменения как «трюк», позволяющий получить «и то и другое» в знаменитой ситуации выбора из двух альтернатив, описанной Сэмюэльсоном. Эти авторы проводят анализ главным образом с точки зрения современного рынка с его систематическими научно-исследовательскими и опытно-конструкторскими работами. Макклоски (McCloskey, 1981, p. 117) указывает, что промышленная революция должна была стать «горьким разочарованием для ученых, воспевающих нищету», и называет догму об отсутствии бесплатных завтраков «забавной чепухой».

2

Выражение не совсем удачное, поскольку Адам Смит выделял прибыль от торговли, полученную за счет разделения труда, специализации и соответствующего прироста производительности. Стандартная выгода в модели торговли, предложенной Давидом Рикардо, основывается на сравнительных преимуществах и не зависит от специализации в понимании Смита. Последний подчеркивал, что спрос ограничивает специализацию, в то время как модель Рикардо не зависит от размеров рынка.

3

См. недавние обзоры: Thirtle and Ruttan (1987); Baldwin and Scott (1987); Coombs et al. (1987); Wyatt (1986).

4

Строго говоря, общество, для которого определяется это множество, должно включать в себя все человечество. Но в том случае, когда оно разделено на изолированные части, вероятно, имеет смысл несколько ограничить это множество с тем, чтобы можно было говорить о независимых изобретениях.

5

Напротив, на ранний период железного века (с 1100 по 500 гг. до н. э.), помимо освоения производства железа, приходятся также изобретение большинства плотницких инструментов (токарного станка, пилы, гвоздей), ножниц, косы, топора, кирки и лопаты, создание ручной мельницы (для размола зерна и руды) и усовершенствования в конструкции кораблей и повозок.

6

Первый из подобных крупных проектов, Самосский акведук, был построен Эвпалином из Мегары около 600 г. до н. э. Он подавал воду из озера в город по туннелю длиной примерно в милю и диаметром в 8 футов.

7

К тому моменту, когда смотрителем водопровода стал Фронтин (сочинения которого написаны в 97–104 гг.), многие дома в Риме имели горячее и холодное водоснабжение. Такое хитроумное изобретение, как свинцовые трубы, позволяло экономить дефицитный строительный материал, но вполне могло оказывать серьезное негативное воздействие на здоровье населения. Интересно, что римские авторы вполне осознавали проблему отравления свинцом, но к их предупреждениям не прислушивались и угроза свинцового отравления была вновь осознана лишь в эпоху Бенджамина Франклина (K. D. White, 1984, p. 164–165).

8

Эта репутация является не вполне заслуженной, поскольку цемент использовался еще в Малой Азии до того, как стал известен в Риме. Однако римляне достигли таких успехов в его применении и так строго контролировали его качество, что вполне могли считаться авторами этой технологии. Характерной особенностью римского строительства было использование водостойкого цемента, в наши дни известного как «пуццолан» – он изготовлялся из вулканического пепла, добывавшегося под Неаполем.

9

Затраты на перевозку товаров по суше оставались примерно в 20 раз выше, чем стоимость их транспортировки морем (Greene, 1986, p. 40).

10

Широко известна история о том, как Архимед помогал строить боевые машины в тщетной попытке защитить свои родные Сиракузы от римской армии (Hacker, 1968). Другими инженерами, внесшими важные усовершенствования в конструкцию катапульт, были Ктесибий (III в. до н. э.) и Филон Византийский (около 180 г. до н. э.).

11

Некоторые исследователи, включая Прайса и Кардуэлла, считают, что побочным результатом использования астрономических инструментов стало случайное изобретение часов, позволившее измерять время. Эта теория убедительно опровергается в Landes (1983, p. 54–57).

12

Примеры использования блоков встречаются и в более ранние эпохи. По-видимому, подобное устройство было известно уже ассирийцам в VIII в. до н. э.

13

Жатка, изобретенная галлами и называвшаяся vallus, по сути представляла собой повозку с укрепленными на ее передней кромке заостренными зубьями, срезавшими колосья. В последний раз она упоминается Палладием в V в., и ее последующее исчезновение может свидетельствовать о том, что она была не очень эффективной (K. D. White, 1967; 1969). В античную эпоху также были изобретены римский серп и длинная британская коса (K. D. White, 1984, p. 49–50). Однако римские серпы встречаются так редко, что их датировка долгое время ставилась под сомнение (Lynn White, 1972, p. 149).

14

Антипатр из Фессалоник в 85 г. до н. э. сочинил следующую эпиграмму:

«Бросайте работу, женщины, мелющие муку.Можете спать допоздна, даже если венценосные петухи возвестят зарю.Деметра велела (речным) нимфамВзять на себя ваш труд,И те, прыгая вниз с вершины колеса,Заставляют крутиться его ось и спицы,Которые вращают тяжелый вогнутый нисарийский жернов».(цит. по: Usher, 1954, p. 165).

15

Даже Витрувий, самый оригинальный из античных авторов, затрагивавших вопросы механики, и прекрасно осознававший влияние изобретений на уровень жизни, рассматривает механические устройства лишь в последней из десяти книг своего труда «De Architectura», да и та почти наполовину посвящена описаниям военных машин. Более того, он добавляет: «Существует бесчисленное множество других механизмов, распространяться о которых нет нужды, ибо они встречаются на каждом шагу: это жернова, мехи, повозки, одноколки, токарные станки и тому подобное» (Vitruvius, Book X, ch. 1, #5; 1962, p. 279).

16

На этих кораблях также имелся насос с ковшовой цепью, конструкция которого, по мнению некоторых исследователей, включала маховик и ворот. Линн Уайт (Lynn White, 1962, p. 106) считает такую интерпретацию археологической фантазией.

17

Сенека отмечал, что если смотреть на текст сквозь стеклянный шар, наполненный водой, то буквы выглядят крупнее и отчетливее (цит. по: De Camp, 1960, p. 274).

18

Так, римлянами было вновь изобретено центральное отопление, явно использовавшееся в юго-западной Анатолии в 1200 г. до н. э. Сенека сетовал на то, что «многие открытия, сделанные прежними поколениями, ныне утрачены» (цит. по: De Camp, 1960, p. 180, 275).

19

Точное время появления колесного плуга на равнинах Северной и Западной Европы остается предметом дискуссий. Факты, подтверждающие мнение Линна Уайта, оспариваются другими исследователями – в особенности это относится к отвалу. См., например: Wailes (1972).

20

Колесный плуг, описываемый Плинием, тянули восемь волов. В Средние века в плуг обычно впрягали от четырех до шести волов.

21

В XI веке в Европе даже появились приливные мельницы (в окрестностях Венеции, на юге Англии и на западном побережье Франции), представлявшие собой первую в истории попытку использовать энергию несолнечного происхождения (Minchinton, 1979). Хотя этот источник энергии никогда не имел большого значения, он служит характерным примером средневекового стремления задействовать все доступные ресурсы неодушевленной энергии. См.: Derry and Williams (1960, p. 252–253) и Gimpel (1976, p. 23).

22

Согласно знаменитому, но спорному утверждению Линна Уайта (White, 1962, p. 28), стремя послужило непосредственной причиной возникновения феодализма. Если это мнение верно, то оно представляет собой замечательный пример технического детерминизма. Стремя на столетия обеспечило всаднику бесспорное превосходство над пехотинцем, вызвав необходимость оснащать и вооружать крупные рыцарские армии. Вследствие нехватки как лошадей, так и железа всю экономическую систему пришлось перестраивать под финансирование таких армий. Однако эта теория подвергалась критике, и вполне возможно, что феодальное общество имело и другие корни.

23

Попытку объяснить такую неэффективность античной упряжи предпринимает Ландельс (Landels, 1978, p. 176–177), но ущербность его аргументации самоочевидна. Он отмечает, что древние колесницы были небольшими и легкими, и потому от тянувших их лошадей не требовалось больших усилий. Но при этом он сам ставит лошадь позади телеги: колесницы были легкими из-за невозможности запрячь лошадь в тяжелую колесницу. Нидхэм (Needham, 1965, p. 314) подчеркивает, что неудовлетворительность древней упряжи часто осознавалась уже в античные времена, и приводит список неудачных попыток заменить ее. Однако не следует забывать, что использование лошадей в качестве тягловых животных зависело и от возможности обеспечить им адекватное питание и разводить достаточно больших и достаточно сильных лошадей (Barclay, 1980, p. 109). Более того, Спрайтт (Spruytte, 1977) утверждает, что древняя конская упряжь была не такой неэффективной, как считается. Согласно его точке зрения, в античную эпоху были известны две разные упряжи: упряжь с ошейником (при ее использовании нагрузка приходилась на плечи лошади) либо упряжь со спинным ярмом (в этом случае лошадь тянула повозку грудью, а усилие принимал на себя нагрудный ремень). Спрайтт полагает, что Лефевр де Нотт спутал оба типа упряжи, что и привело его к неверному выводу о неэффективности античной упряжи. Кроме того, не следует преувеличивать важность изобретений, какими бы значительными они ни были. Лефевр де Нотт считал, что хомут являлся главной причиной исчезновения рабства, но эта теория не получила широкого признания. Другое его утверждение – о том, что тяжелый сухопутный транспорт в античную эпоху мало использовался и не играл большой роли – также весьма спорно, так как де Нотт недооценивает значения волов как тягловых животных (Burford, 1960).