Л+Б. Одна на планете

– Бригаду реанимации! Четверо пострадавших!

Второй неподвижный, третий… Медбратья – пластичные роботы – принимали форму тележек, на себя грузили тела. Где мама? Мальчишка метался меж скошенных стеллажей, способных в любую минуту упасть, придавить многотонными расшатанными контейнерами. И понял: мама придавлена железными кладовщиками. В момент возгорания, роботы бросились к хрупкой женщине, хотели закрыть, спасти. Но взрыв повалил всех с ног, и оплавленные доброхоты из спасателей стали губителями.

Борис поднял маму на руки, он бежал, он кричал как безумный:

– Заполнить четыре ванны! Запустить программы критической постожоговой реанимации!

А потом упал на колени, опустил бездыханное тело в густой ледяной дриак, желтый, непроницаемый. И все-таки не заплакал. Ему, командиру судна, наполненному всевидящей контролирующей мозготроникой, нельзя проявлять малодушие, на секунду нельзя сомневаться в эффективности новых методов.

Встроенный в стену доктор уже писал красными буквами над каждым кюветом степень повреждения организмов, выносил прогнозы возможного постепенного выздоровления. Пять медбратьев приняли форму пульсирующих осьминогов, опустили в дриак шланги щупалец, заводили сердца, вводили в вены медикаменты.

А шестой вернулся в исконный базовый вариант – сделался человеком с аптечкой в грудной коробке. Подал Боре сладкие капсулы с быстрым успокоительным, поддержал добрым ласковым словом, премудро запрограммированным на случай страшной трагедии. Теперь от него не отделаешься. Постоянно будет ходить за единственным уцелевшим, проявлять заботу, спасать от гнетущего одиночества.

Последние славные роботы… Ремонтники, кладовщики, все расплавились – все пытались спасти бесценные грузы. У Мозгютера не было выбора. Опасаясь серии взрывов в тлеющих упаковках, он раздвинул шлюзы погрузки, и жадный голодный вакуум засосал в себя стеллажи, опасный груз, безопасный, и свалившихся с ног работников, даже тех, кого можно исправить.

– Необходимо срочно передать ближайшим обходчикам информацию об аварии, – напомнил Центр корабля малолетнему командиру. – Я пошлю запрос на двоих опытных звездолётчиков, в связи с временным продолжительным бездействием экипажа.

Борька сжал кулаки:

– Возражаю! Сворачивай на Брутелло! Ты способен вести звездолет по знакомой накатанной трассе и в помощниках не нуждаешься. Передай спасателям сведения о капсуле с дочерью командира, Арсеньевой Лизаветой, летящей к Двуглавым монстрам. Обходчики не должны терять драгоценное время на ненужные отклонения. А мы не имеем права заниматься поисками: вдруг запасов лекарства не хватит в последние дни полета?

Мозгютер задумался и сделал вывод: несовершеннолетняя девочка нуждается в помощи взрослых куда больше, чем он, многоопытный. И нехотя согласился.

Конец света и как с ним бороться

«Опасная ситуация! Станция разгерметизирована! Жизнь людей и маракасков в опасности! Немедленно покиньте помещение станции! Немедленно покиньте помещение станции!» – жужжало тревожно, настойчиво, и грубый противный Борька пихал кулаком в бока: «Просыпайся, Лизка, скорее!» Лизавета сама старалась поднять тяжелые веки, но снова и снова проваливалась в омуты сновидений. «Вставай, тебе говорят!» – закричал сердитый мальчишка и с размаху плеснул в лицо ведро холодной воды.

Девочка привскочила, в непонятках крутя головой.

– Скорее, скорее, скорее! – суетливо кричали диски и в спину ее подталкивали, поближе к краю кровати. Все вокруг ревело, дрожало! Со стен, с потолка отрывались тяжелые плиты обшивки, с грохотом падали на пол, поднимали фонтаны брызг! Весь пол был залит водой. Вода снесла двери спальни, тяжелыми, мутными волнами поднималась все выше, выше! Доставала до одеяла!

Лизавета взвилась на подушки и отчаянно закричала в свой ужасный последний час! Вдруг глухой подземный толчок поднял кровать на дыбы! Пол спальни с треском разверзся, девчонка слетела вниз, и холодный водоворот затянул бессильное тело в бездонную рваную трещину… И сердце еще стучит, и умишко мечется в ужасе, но нечем больше дышать…

Ее жизнь решали мгновения и отчаянный взмах руки. Но один из зависших роботов подставил к детской ладони металлическую скобу, и пальцы вцепились в железку, как схватились бы за соломинку. Р-И рванул резко вверх, голова утопающей вынырнула, закружилась, трясясь и отплевываясь. Тут другой догадливый робот поднырнул ко второй руке, напару Лизоньку вытянули. Десяток дисков цепочкой бросилась к человеку, приподняли и уложили животиком на себя.

На секунду Лиза зависла под вздрагивающим потолком. Вода уходила в трещину, но прибывала в дверь, и от двери уж осталась тонюсенькая прощелина!

– На выход! – пискнула девочка, набираясь отчаянной храбрости. Вдохнула побольше воздуха, закрыла глаза и рот, и руки с двумя Р-И протянула вперед ныряльщицей.

И диски не подвели. Не разрывая цепи-самолета, внедрились в тугой соленый поток, вынырнули под сводом Мозгютерного зала, позволили человеку сделать выдох и вдох. И новое погружение, долгое и опасное через разбитые землетрясением шлюзы…

Когда Лиза открыла глаза, чтоб возрадоваться спасению… Под ней простирался бескрайний взволнованный океан. Не было больше гор, не было больше суши – превратились в морское дно… Злые волны, ветер да тучи к горизонту от горизонта…

Но вершина горы Паракрут возвышалась над пенными водами. На ней приютилась стайка изумрудных двуглавых птиц, похожих на наших грачей. Мокрые, обессиленные, собрались в дрожащую кучку, спасая птенцов под порывами слабеющего урагана. Осторожно, стараясь не уронить, роботы усадили Лизавету на скользкий камень. Птицы вроде бы заартачились, зашумели, захлопали крыльями, но тяжелый удар волны им напомнил: в беде все равны. Красноклювый птенец трусливо юркнул девочке под колени, другой прижался к ногам, покрытым густыми мурашками. Как-никак, а друг друга грели.

– Что ж-же д-делать т-теперь, что д-делать? – стучала зубами девочка. Не по росту мужская пижама леденила и липла к телу.

– Нам надо найти ракету, – подал голос один из роботов, с тигренком Брыком на крышке. Тот самый, сообразительный, что первый подал скобу помощи.

– К-капсула ут-т-тонула…

– Вряд ли, – заверил Брык. – Капсулы не потопляемы, качается на волнах. Дай мне свой страховой браслет, а то меня не послушает.

Помедлив немного, Лиза стянула с руки браслетик, прикрепила к Р-И зажимами. Будто голой совсем осталась без привычной подсказки-поддержки. Четыре диска сверкнули, понеслись к четырем горизонтам, просматривая поверхность. Они могут назад не вернуться. Вчера ночью на стенке питания было сто сверкающих мордочек. Это девочка сразу заметила: десять столбцов по десять. А сейчас летают вокруг… тридцать шесть отважных помощников! Пять дюжин канули в бездну! Без зарядки погибнут и эти, превратятся в куски металла, безжизненные, бесполезные. Кто спасет ее, кто догадается? От горькой, пронзительной правды Лизе стало еще страшнее.

Бездна жадно лизала пятки леденящими языками, поднималась, дышала утробно, отнимала у мокрых франов, встрепанных, грустно куркающих, полоски сухих камней. Они не умели плавать, прижимались все ближе, ближе, подпрыгивали на плечи, на руки, на колени, птенцы искали спасения меж вогнутых спин родителей. И Лиза, глотая слезы, гладила их испуганные зелененькие головки. Как будто бы успокаивала. Как будто бы напоследок кормила малыми крохами безнадежного оптимизма. Смотрела по сторонам, ждала, поджимая ноги…

Но что это?! Вдалеке… Точно, точно! В багрянце восхода крутобокой Дуэньи-1 мелькнул силуэт тонкой капсулы! Ближе, ближе!

– Мы спасены! Мы живы! – шептала девочка, в волнении прижимая к груди промокшего птенчика. Испуганные головки пищали, клевали дрожащие, ходуном ходящие плечи, но Лиза не замечала ни дырок в рубашке, ни боли. Ракета замедлила ход и низко пошла над водой. На ее блестящей обшивке отдыхали Р-И, все четверо. Девочка поднялась, замахала друзьям ладошкой…

Гора под ногами дрогнула и с грохотом обвалилась! Франы метнулись в небо, диски бросились вниз. Елизавета отчаянно заколотила руками, ногами в ледовой влаге и, чудо!, не утонула! Схватилась за скобы и плавно, словно продрогший ангел, влетела в нутро ракеты. Птицы бросились в теплый салон, толкая «ангела» крыльями – они умирать не хотели! И диски сразу заметили у шкафа «кормящую стенку», примагнитились, перемигиваясь.

– Прикажете совершить посадку на безопасном участке суши? Или перейти в состояние орбитального полета? – осведомился бортовой Мозгютер. Голосом самым обыденным.

– На орбиту! – воскликнула Лиза, стягивая рубашку, вода текла с нее ведрами. – Здесь нет безопасных мест!

И вдруг осеклась. Вспомнила мамин урок космической биологии: «Не причиняйте намеренного вреда животным и растениям миров, где вам предстоит побывать. Слишком многих погубите мимоходом. Само по себе внедрение инородного разумного существа в закрытую биосистему другой планеты уже причиняет вред. Старайтесь сводить его к минимуму».

Девчонка даже смутилась. Мама же их просила: «Следуйте этим правилам всю жизнь, по зову сердца, по велению совести».

Пролетела всего неделя, а Лиза успела забыть! Как будто бы предала любимого человека.

– Отменяю предыдущую команду. Приказываю подыскать подходящее место для высадки птиц.

Ракета поднялась на незначительную высоту. Девочка сухо обтерлась, переоделась в теплый спортивный костюмчик, достала шприц из аптечки, загнала укол в ягодицу. Спасибо врачу экспедиции, заботливой тете Мирочке, она разносила по капсулам запасную одежду и лекарства. Препараты все непростые, убивают микробы и вирусы пяти известных планет. Никакая зараза с ними не страшна.

– В пределах бывшего материка Бараданк, где обитали франы, суша не обнаружена, – равнодушно доложил Мозгютер.

До Лизы дошло не сразу. Но на электронной карте вдруг начали исчезать горы и реки, леса и пустыни единственного на Монстрах континента, разлапчатого, огромного, в два раза больше Евразии. Бараданк закрашивался синим. Этой ночью, метаясь и плача, тонули миллионы живых существ, стирались гигантским ластиком миллиарды лет эволюции.

И Лиза горько заплакала, прощаясь с прекрасным миром, о котором читала книги и смотрела множество фильмов, где мечтала взрослой работать, изучать двуглавых зверюшек. Одно утешало, чуть-чуть: на Монстрах не было своего разумного существа. А люди и маракаски не строили здесь поселений, опасались сейсмической активности планеты. Правильно опасались, оказывается.

И франы затихли грустно, как будто вдруг осознали последствия катастрофы. Опустили головки, нахохлились, взглядом спрашивали: что же нам делать?

– Приказываю найти большой остров, покрытый растительностью. Там начнете новую жизнь, – подбодрила птичек девочка.

Оказалось, не так-то просто. Острова, конечно, встречались, но какие-то неполноценные. То лысины, присыпанные песочком, то пустые грозные скалы. Особенно удручали вершины новейших гор, только-только поднявшихся со дна океанских впадин. Средь камней, средь поникших водорослей, извивались большие рыбы и диковинные существа, не успевшие улизнуть в спасительные глубины. Их клевали горластые стаи «чаек» и «буревестников». Вот кто стал в эту ночь победителем в отчаянной схватке со смертью. «Наверное, так всегда… – невольно подумалось Лизе. – В любой войне, в любой катастрофе кто-то страдает, а кто-то обогащается». Это был ее первый суровый самостоятельный вывод. Постигая реалии жизни, девочка начинала взрослеть.

Остров все-таки обнаружился, кругленький и заманчивый, покрытый цветущей растительностью вечнозеленых тропиков. Видно, бури и сотрясения обошли этот край стороной. Даже птицы заволновались, запрыгали, закричали, нутром почуяли землю. Капсула сбросила скорость и плавно пошла на посадку.

Рисунок Марины Петровой с помощью нейросети.

Вдруг гигантский ихтиодрак выскочил над волнами, со свистом метнулся в воздухе! Свирепый морской удав с чудовищными челюстями по обе стороны туловища! Обвил на лету ракету, зажал могучими кольцами, до дрожи, до треска обшивки! Две морды вгрызлись в добычу, лобовое стекло уперлось в голодное горло зверя! Огромные желтые зубы пробили иллюминаторы, вошли в кабину клинками! Девчонка заверещала, свалилась на пол, руками защищая бедную голову. Мозгютер палил непрестанно из всех десяти орудий, но снаряды не пробивали бронированные наросты. Двигатели ревели, ракета дергалась в воздухе, держала тонны захватчика. Еще чуть – и свалится в воду!

– Открыть дверь для выхода дисков! – раздался Лизин приказ, и группа сверкнувших Р-И высыпала наружу, выбрасывая на ходу циркулярные пилы кинжалов.

Девчонка глаз приоткрыла: уж она не кричала, точно. Оказалось, прозрела не зря. Корявая черная лапа успела сунуться в щель и протискивалась все дальше! Птицы метались в ужасе, Лиза юркнула в дальний угол, прижалась, дрожа и рыдая. Лапа схватила кресло, сдавила, словно бумажку, бросила, отползла. Крючья пальцев с когтями-кинжалами выискивали опору, слепо шарили по кабине, круша облегченные дверцы пристегнутых к стенкам шкафчиков, подбиралась к укрытию девочки…

Снаружи отважные роботы бросились к головам, с налету били в глаза, пытались кромсать шеи пилами. Лиза видела: все бесполезно. Ударами черных лап (как много их у него!) дракон отбрасывал диски, и они пропадали в море, поверженные, изуродованные! Капсула опускалась, вот-вот морское чудовище затянет ее в глубины! Вот-вот корявые когти вонзятся в мягкий живот!

В порыве слепого отчаяния, девчонка прыгнула в сторону, схватилась за ножку кресла и со злою, неведомой силой, стала бить жесткой палкой по лапе, по пальцам, по перепонкам! Чудовище заревело от нежданной пронзительной боли, потянуло ногу наружу, но кисть с тремя черными пальцами застряла меж сомкнутых створок. Дракон резко дернул, рванул, окровавленная культя мелькнула пред Лизиным взором, дверцы щелкнули и закрылись. Лишь огромная черная ласта запрыгала по салону в последних, предсмертных судорогах.

– Я вспомнил! Оставьте головы! Рубите ноги в суставах! – зазвенел за бортом Лизин голос. Диски бросились выполнять, со всех сторон полетели оторванные клешни! В ту минуту решилась битва. Чудовище заметалось, выплюнуло ракету, расслабило мертвую хватку бронированных колец и кровавым поверженным змеем скользнуло в пучину моря.

– Победа! – вскричали Р-И, довольные, ошалевшие, и тоже бросились в волны, полоскать кровавые пилы.

Корпус капсулы, глухо дрожа, подтянулся на недоступную для хищников высоту, Мозгютер считал потери. И девочка вся дрожала холодной нервозной дрожью.

– Возьми себя в руки, – ласково молвила няня-браслет. – Успокойся и приберись.

– Н-не м-мог-г-гу… Я ш-шлепнусь с-сейчас.

– Не шлепнешься. Ты – курсантка школы будущих космонавтов, сильная духом, выносливая.

Каждое слово – в цель. Именно сильной духом, несгибаемой, неустрашимой честолюбивая Лиза рисовала себя в мечтах. Но предполагала, мечты осуществятся не скоро, годиков через десять. Оказалось, время пришло.

– Впустить роботов! Выпустить птиц! – приказала хрипя, через силу.

Диски влетели скопом, отряхнулись балованными щенками, разбрызгивая по салону соленые радуги брызг. Подхватили корявую лапу, поместили скорей в сушилку. Объявили, что это первый охотничий Лизин трофей. От мысли, что будет второй, «охотницу» передернуло.

А пернатые снова нахохлились.

– Ну что же вы, улетайте, – уговаривала девчонка, – прелестненькое местечко, уголочек для райских жителей.

Франы ей почему-то не верили, с сомнением отворачивались. Лиза глянула в иллюминатор… Ни уголка, ни рая… Безграничные синие воды… А над бездной мечутся стаи обездоленных пестрых птиц.

– Многочисленные поломки в двигателях, – довершил удар Мозгютер. – Потеря шестнадцати модулей с горючим, аккумуляторами, солнечными батареями и передающими антеннами. Мы не можем подняться на орбиту, не можем дрейфовать по орбите, не можем лететь на ближайшую станцию на Камиле.

«Оно и естественно, – вяло соображала девочка. – Животное подавилось широким носом ракеты, зато откусило и скушало приставные модули в хвосте».

– А на что мы способны?

– В наличии рабочий контейнер с небольшим запасом горючего. Оба двигателя требуют ремонта. Мы сможем лететь на небольшой высоте не более двухсот километров.

Лиза кинула взгляд на карту. Суши поблизости не было. Конечно, ракета плавает, но суровый опыт показывал, насколько это опасно.

За окном пернатые стайки покричали, посовещались и сплоченной дружной компанией ринулись на восток. Самый крупный и толстый фран тоже выбрался на свободу сквозь разбитый иллюминатор и недолго летел за ними, куркая и оглядываясь. Он явно звал за собой.

– Я вспомнил! – воскликнул диск с мордашкой мышонка Мурзика. – Я работал в этих краях, полагаю, лет сорок назад в исследовательской экспедиции. Аспиранты с Земли изучали, как можно использовать в дело энергию землетрясений. Птицы чувствуют землю! Они летят к крупному острову, сто восемьдесят километров на восток.

– Дважды ложная информация, – насмешливо выдал Мозгютер. – Планета была открыта тридцать лет назад, в 2482-ом году, капитаном Денисом Чудаевым. Отважный космопроходец сразился с блюдоцефабром, поэтому и решил: перед ним планета Двуглавых монстров. Лишь через десять лет в горах поставили базу и организовали сбор информации о живых существах и природных богатствах. Лет сорок тому назад ноги аспирантов тут не было. К тому же, в указанном секторе суши не было никогда.

И пролистал в доказательство светящуюся карту по годам.

– И все-таки я настаиваю! – не унимался Мурзик. – В мою задачу входил контроль над зверьем в лесах и выходцами из океана, чтоб ученые жили спокойно, хищников не боялись. Вспомнил же я особенности ихтиодрака Лебедева, благодаря чему мы одержали победу! Только у этого вида лапы нежные и болезненные. К тому же, легко отрываются, стоит по ним ударить. А без лапок зверь не вояка, лежит себе в глубине, ждет, когда новые вырастут.

– Когда ты ударил по лапам, ты подражал командиру! – возразил, обличая, Мозгютер. – Ты даже кричал ее голосом.

Стая птиц терялась у горизонта. Толстый фран вернулся назад и с упреком сказал:

– Курр-рракки!

«Он не уверен в себе, – сообразила девочка. – Он жил далеко, на суше, в этих краях впервые. Если мы потеряем стаю, мы потеряем ориентир».

– Птицы мигрируют по островам миллионы лет, они знают, где ближайшая земля, – поставила «командир» точку в споре. – Направление на восток!

Машина, набитая интеллектом, решила не пререкаться. Вскоре капсула догнала пернатых проводников и преследовала их издали, стараясь не распугать. Фран-вожак важнецки устроился на самом носу корабля, одобрительно хлопал крыльями и раскатисто курру-куркал.

Девочка прибралась, осколки иллюминаторов и пластмассовые щепки покидала не в океан, а в мусоропровод, там им дорога в топку. Пользы никакой, зато заповедь «Не насори» соблюдена.

И все пыталась понять, что означал этот спор? Роботы и Мозгютеры начинены одинаковой информацией, среди них не может быть разногласий. На планету Двуглавых монстров роботов привезли в начале девяностых годов прошлого века, в комплекте с оборудованием станции. Но Мышонок-то «вспоминает» события семидесятых! В глубинах электронной памяти восстанавливается стертая информация? Дядя Тим им с Борькой внушал на уроках роботоведения: «Стертая информация проявляется в критических случаях, если необходима для выживания человека или робота». Как раз, чем денек богат.

– Кто подтвердит слова Мышонка Мурзика ?

Диски растерянно заморгали желтыми огоньками.

– Я подтверждаю, – отозвался Тигренок Брык. – Я смутно помню ученых Лебедева Дмитрия, Гордеева Андрея и доктора с Брутелло Малю Ка Реоллу. Они жили в кластмассовом доме на острове Счастливого обретения. Мы с вами туда направляемся.

– И я уверена: остров, размерами вдвое меньше Мадагаскара, стоит на гранитной подошве, гасящей любые землетрясения. Наполнен зверьем и растительностью, благоприятен для жизни человека и маракаска, – откликнулся третий свидетель, Дюймовочка.

Роботы врать не умеют. Роботы ничего не путают. Роботы ценятся за недостижимую для расхлябанной человеческой памяти точность. Но каждый ребенок знает: в географии Двуглавых монстров нет такого названия – Счастливое обретение!

– Подключитесь к Мозгютеру и восстановите сведения в хронологическом порядке, – приняла решение Лиза.

Не покидая кормящей стенки, диски начали дистанционно загружать в интеллектуальный Центр информацию. Девочке показалось, искусственный интеллект печально вздохнул и отвернулся. На электронной карте появился большущий остров, похожий на головастика. На его вертлявом хвосте роботы изобразили домик и поставили точные координаты.

– Исследователи расположились с краю, а не по центру, чтоб присутствие чужеродных не исказило естественный образ жизни птиц и зверей, – пояснил скромно Мурзик.

Мозгютер презрительно хмыкнул. Но через минуту признался:

– Вижу землю!

Лиза бросилась к монитору, увеличила изображение. В самом деле, у горизонта, на высоком скалистом плато вставала стена деревьев! Фран-вожак покинул насиженное место и торжественно несся вперед! И диски заликовали озорными довольными школьниками: «Наша взяла!»

Но тут подвел правый двигатель, начал бренчать и простреливать. Левый тянул добросовестно, из последних слабеющих сил. Ракету трясло, вертело, кидало в разные стороны! Лизавета вцепилась в трубу, изолирующую провода, и крепко стиснула зубы. Командир не должен кричать! Командир не должен бояться! Птицы вылетели наружу, но не бросились к острову. Беспокойно, заботливо куркая, франы порхали рядом, будто горячим призывом, взмахами сильных крыльев толкали вперед и вверх летающее гнездо.

Так вместе и добрались. В указанных координатах, где деревья были пониже, под ветвями мелькнула крыша. Лизавета не верила до последнего. Капсула совершила аварийную посадку и болезненно завалилась на бок в высоком кустарнике.

***

Так Борис остался один, в тишине витых коридоров, залитых мерцающим светом. В одиноком глухом лабиринте, где все дороги вели к электронным ваннам с дриаком. К желтым лицам любимых людей, заслоненным плотными масками с подаваемым кислородом. К отчужденно закрытым векам – искусственный сон снижает чувствительность к острой боли, способствует выздоровлению.

Боря верил доктору в стенке, дающему полный отчет по каждому из обгоревших. Сердцебиение ровное, ток крови нормализуется. У мамы срастаются кости. У папы спина покрывается тонкой розовой пленкой – основой будущей кожи. У дяди Вити растут оторванные три пальца. Постепенно они с тетей Леной избавляются от обугливания.

Электронный док уверял: когда звездолет достигнет космодрома Агар-Умиро, больные заговорят, откроют глаза, поднимутся. И полностью восстановятся в отделении для землян в медицинском центре Брутелло.

Борис «позабыл»: не каждый выходит живым из пожарища. Внушал себе, встанут все. Твердил, твердил заклинанием. Не позволял сомнениям плести логичные доводы, доводить себя до отчаяния.

Позже, на телевидении, невежи хвалили мальчика, как он ловко вел тяжеловоз, без подсказчиков, без помощников. Борис кивал, соглашался. Разве мог он сказать всю правду? Разве мог объяснить, что корабль шел сам, по накатанной трассе, и в советах юнца не нуждался?

А пацан работал за роботов, заменял собой десять ремонтников. Под командованием Мозгютера, день-деньской копался в системах подачи протонного топлива, двигателей, гравитации, круговой очистки воды, сети электропроводки…

За Лизу переживал, постоянно о ней тревожился.

Боялся нарушить тонкую, едва уловимую связь, которая, мнилось Боре, объединяет всех: покрытых дриаком в ваннах, худенькую девчонку, одинокую в звездном сумраке, и его, усталого, спящего рядом с ваннами на матрасе. Чтобы нити не разрывались. Чтобы слабые силы больных не таяли, не уходили в зону невозвратимости. Цеплялись за силу мальчишки, питались его энергией…

Как голову ни ломай, все равно ее не сломаешь

Дикий лес – не зона для пикников. Даже если лесок разросся вокруг человеческого жилья, огороженного частоколом. Здесь водятся дикие звери, съедобные и кровожадные, порхают в цветах насекомые, диковинные и ядовитые. А о гадах ползучих Лиза старалась не вспоминать.

Диски сразу сообразили: надо включить ультразвук, чтоб зверюшки и насекомые скоренько разбежались. Надо выкосить буйные травы выше мужского роста, надо выпилить все деревья, чтоб спасатели разглядели дом и упавшую капсулу скоро и беспроблемно. Отдали себе приказы и бросились выполнять.

И Мозгютер не растерялся. Уточнил координаты нового места крушения, отправил сигналы SOS и занялся мелким ремонтом, на который способна техника без участия человека. Восстановил стекла иллюминаторов и обшивку внешней брони, выдал Лизе новое кресло, извлеченное из запасника. А двигатели, извините, требуют сервисного обслуживания.