«Призрачного лейтенанта»

– Тогда откуда татуировка? И вещи у тебя странные. Кто ты такая?

– Студентка я. Родители у меня в наркомате работают, – не стала врать девушка.

– Из старорежимных, стало быть? А я-то смотрю, что не наших кровей. Эх, столица! – осуждающе вздохнула хозяйка.

В чем Дарья корила столицу, было непонятным. Может, Москва виновата, что давала возможность существовать не только пролетариату и идейным коммунистам, но и простым людям? Снова эта классовая ненависть.

– Выгоните? – догадалась Еремина.

– За кого ты меня принимаешь? – даже обиделась хозяйка.

– Народ разный бывает, и ежели мы всех будем гнать и по тюрьмам сажать, то кто страну поднимать станет? Оставайся, еды и крова на всех хватит.

Катя вышла во двор, чтобы снять белье. Собака радостно завизжала, виляя хвостом. Скрипнула калитка и к дому проследовал коренастый мужчина в форме железнодорожника. Он остановился у порога и с интересом посмотрел на городскую девушку. Мужчина нырнул в дверной проем. В срубе послышались радостные возгласы, а затем крик девчонки. Так могли кричать только от боли, но не от радости. Еремина поспешила внутрь. Семейка склонилась над плачущей девочкой.

– Что случилось? – не поняла Еремина причины такого поведения Раи.

– Утюгом обожглась, – прояснила ситуацию мать. Москвичка бросила одежду на кровать.

– Дайте миску и холодной воды, – по-деловому приказала гостья. Она поливала место ожога холодной водой, при этом свободной рукой поглаживая пострадавшую по голове.

– Бинт имеется?

Как ни странно, но требуемый материал был ей предоставлен. Перебинтовать руку девчушки особого труда не составляло. Катя уловила пристальные взгляды взрослых, наблюдавших за ее умелыми действиями.

– Я в медицинском институте учусь, – поспешила она пояснить наличие профессиональных навыков.

– Кто это? – пришло время поинтересоваться главе семейства.

– Пассажирка разбомбленного скорого поезда из Бреста, – пояснила хозяйка.

– Сама из Москвы. Документы сгорели, – словно оправдывалась Дарья Петровна.

– Приняла ее у себя. Пусть поживет.

Муж по этому поводу и не возражал. Как только Рая успокоилась, хозяйка начала суетиться, собирая на стол и попутно докладывая последние новости. И без того суровое лицо Ивана Афанасьевича, именно так звали хозяина дома, все больше хмурилось.

– Дарья, уезжать тебе с детьми надо, – объявил глава семейства.

Женщина, обескураженная таким заявлением, присела на лавку.

– Чего это ты надумал? Куда уезжать?

– В эвакуацию. Сейчас об этом только и речь, – ответил Иван Афанасьевич.

– И куда же я с детьми? Тебя-то не отпустят.

– Не отпустят. Сама знаешь, где работаю. А ты поезжай. Я уже обо всем договорился. Сегодня вечером отправляют эвакуационный поезд. Я с начальником поезда договорился, и он вас пристроит, – раскрыл свои планы мужчина.

– Без тебя не поедем. Дом на кого оставим?

– Даш, ты не понимаешь. Это война. Я коммунист. Вас никто не пощадит и другого шанса у меня не будет. Я машинист и нас в любую минуту могут отправить с эшелоном вглубь страны. Каково мне будет там, если вы останетесь в Полоцке? Не ровен час, немец сюда ворвется, – приводил хозяин свои доводы.

– Типун тебе на язык! Разве Красная Армия такое позволит? – не сомневалась в мощи РККА Дарья Петровна. Наверное, муж знал немного больше, поэтому он ничего не ответил, а лишь с сожалением посмотрел на жену. Катя осмелилась вставить словечко.

– Конечно, уезжайте. Война будет долгой и жестокой. Здесь оставаться нельзя.

– Вот видишь, и гостья твоя дело говорит, – поддержал ее мужчина.

– Легко сказать. На кого я это все брошу? Столько лет добро наживала и теперь бросай?

– Дарья Петровна, о детях подумайте. Враг никого жалеть не станет. Что там враг? Такие негодяи, как этот Пашка Круглов, к вам первой придут, – агитировала женщину Еремина.

– Что уже появлялся этот гаденыш? – недовольно поинтересовался железнодорожник.

– Приходил, – вздохнула она.

– Ждет, не дождется когда немец в город войдет.

– Вот видишь Даш. Уезжать надо, – настаивал муж. Женщина нервно теребила фартук.

– А четвертого места у твоего начальника поезда не будет? – спросила она, посматривая в сторону гостьи. Иван Афанасьевич понял, куда она клонит.

– Нет, Дарья, я еле за вас троих выпросил, – отрицательно ответил машинист. Проблеск надежды, вспыхнувший в душе Ереминой, погас. Не закончив трапезу, Дарья Петровна начала собирать вещи. Процесс очень ответственный. Необходимо взять в дорогу все необходимое, но так, чтобы это не было большой поклажей. В доме поднялся шум. Забегали дети, стала нервничать и сама хозяйка. Катерина вышла во двор. Следом за ней появился и Иван Афанасьевич. Он достал папироску и закурил. Было видно, что человек переживает.

– Все правильно, – остановилась возле него Катюша.

– Немцы сильно наступают?

Вопрос провокационный. Мужчина затянулся, выпустил струйку дыма и пристально посмотрел в сторону девушки.

– А ты как думаешь? – вопросом на вопрос ответил хозяин.

– Думаю, что да, – уверенно ответила Катя.

– А ты теперь куда? – спросил Афанасьевич.

– Не знаю, – пожала Катя плечами.

– У меня ни денег, ни документов. Кому я нужна? Где-нибудь пересижу, а там видно будет.

– Оставайся и живи, если хочешь, – кивнул он на дом.

– Я Дарье не говорил, тебе скажу. Моя бригада погонит эшелон вглубь России. Не знаю, вернусь ли обратно. Ключи оставлю. Харчи в погребе. На первый случай хватит, а там определишься сама.

– Спасибо вам! – поблагодарила москвичка за такое предложение.

В доме побыли недолго. Соседям никому о своем отъезде не говорили. Дарья Петровна провела для Кати краткий инструктаж, где хранятся продукты, где брать воду, какие кастрюли использовать. Потом присели на дорожку. Хозяйка всплакнула. Детишки тоже нервничали. Проводила их Екатерина, как родных людей. И знала то их совсем ничего, а словно родственники стали. А ведь если верить бабушке, то в Полоцке где-то жила и ее прабабка с семьей. Она особо, так глубоко не интересовалась родственными связями, а ведь такие знания могли и пригодиться. Так и осталась одна в доме. Не телевизора, ни радио! Да и какой тут телевизор, если от каждого шороха вздрагиваешь. Вон ночью сторожа убили. Так и к ней могут заявиться подобные Пашки Круглову. Из таких недовольных и получались полицаи. Она загодя решила подготовиться к ночи, чтобы потом поменьше на улицу выходить. Натаскала дров из сарая, сходила по воду. Правда, здесь не обошлось без лишних вопросов. Бдительные соседи заметили чужого человека в хате Волковых. Пришлось представляться дальней родственницей. Поверили или нет, не важно, главное, чтобы отстали. Весь день провалялась в постели, периодически выглядывая в окно на улицу, да вышла собаку покормить. Ночью город ожил. Забегали в небе лучи прожекторов и затявкали зенитки. По дороге промчался грузовик, осветивший своими фарами всю большую комнату в избе. Прошлепали чьи-то ноги в тяжелых сапогах. Мимо дома прошли какие-то женщины, которые громко разговаривали. Затем затрещали вдалеке ружейные выстрелы. Катя сидела на кровати, поджав в коленях ноги и прислушиваясь к ночным звукам. Залаял Шарик во дворе, и неизвестный посетитель постучал в окно. Она обомлела от страха. Дар речи пропал начисто. Мужской голос кликал хозяев. Катька молчала, трепеща от страха, как осина на ветру. И так практически целую ночь. Заснула под утро. Разбудил настойчивый стук в дверь. Шарик неистово лаял на незваного визитера.

– Кто там? – перепуганным голосом спросила она.

– Милиция, открывайте!

Этим попробуй, только не открой. Звякнула щеколда и Катя сделала шаг на освещенный солнцем двор. Перед ней стоял мужчина в синих галифе, белой гимнастерке и белой фуражке с голубым околышем. На поясе широкий ремень с кобурой, а через плечо перекинута портупея. Он держал в руке листы бумаги с какими-то списками. На улице напротив их дома стоял грузовик с людьми в кузове.

– Волкова Дарья? – спросил страж закона.

– Нет. Еремина Екатерина.

– Не понял? Вы кто такая?

Катька сразу же подумала на сердобольных соседок. Не иначе они сдали.

– Я их дальняя родственница из Бреста.

– Где Дарья Петровна?

– Уехала к матери в деревню, – соврала Катя.

– А ее муж, Волков Иван Афанасьевич? – не отставал милиционер.

– На работе. Он железнодорожник, – отчитывалась постоялица.

– А у вас документы имеются?

– Нет у меня документов. Сгорели в поезде. Я под бомбежку попала и еле живая осталась. Какие тут документы?

– Странненько. Надо бы уточнить вашу личность, – заинтересовался ей представитель закона.

– Петя, ты долго там? – крикнули от грузовика.

– Хозяев дома нет. Тут только гражданочка без документов. Надо бы ее проверить, – крикнул милиционер в сторону грузовика.

– Тебе, что делать не чего? Какой у нас приказ? Если никого нет дома, бери ее, – распорядились из автомобиля.

– Еремина Екатерина, согласно распоряжению районного совета Полоцка, гражданские лица привлекаются для сооружения фортификационных сооружений для защиты города. Вы подлежите мобилизации. Даю вам три минуты на сборы. С собой иметь лопату. Мы вас ждем у машины, – распорядился страж порядка.

Три минуты это много или мало? Она открыла шкаф и схватила первую попавшуюся кофточку хозяйки. В сарае нашла лопату и, закрыв дом, уже забиралась на борт полуторки. Здесь находились такие – же, как и она добровольцы. Автомобиль покатил к следующему дому. Так собрав приличное количество мобилизованных, полуторка направилась за город. Подобная машина здесь была не одна. На местности находились военные инженеры, которые в доступной форме объяснили, что необходимо делать. Копать противотанковые рвы для городской девушки показалось убийственным мероприятием. Это было не просто тяжело, а очень тяжело. Но здесь никто не роптал, понимая, что вырытый ими ров сможет остановить врага. Такого большого количества идейных людей, собранных в одном месте, она не видела никогда. Силы быстро покинули ее. На ладонях образовались мозоли. Хотелось, есть, но кормить здесь никто не обещал. Самые умные, прихватили с собой узелки с едой и в небольшие перерывы между работой, смогли чего-нибудь пожевать. Больше, чем есть, Катя хотела отдохнуть. Отбросить в сторону лопату и упасть на землю, чтобы просто полежать. Такой роскоши предоставлять никто не собирался. Люди работали с полной самоотдачей и пониманием того, что они делают. Возвращались после захода солнца. Катя затащила за собой лопату и бросила ее прямо возле стены дома. Шарик почему-то не выбежал ей навстречу. Его вообще не было. Возле будки валялась цепь с ошейником.

– Сбежал! – подумала Катюша. Открытая дверь в подвал заставила ее насторожиться. При ее отъезде она была явно закрыта. Еремина сунулась в подвал и поняла, что ее ограбили. Вынесли все продукты. Захотелось просто завыть от усталости, обиды и несправедливости. Идти в милицию и написать заявление? Но, кто она такая и на каких основаниях проживает в этом доме? Начнут копать насчет документов, и это может вылиться ей в еще большие неприятности. Она вошла в дом, кое-как умылась и, перекусив остатками борща, приготовленного еще Дарьей Петровной, упала, не раздеваясь на постель. Утром встала пораньше. Наверное, чувствовала, что будет повторение вчерашнего. Их впрочем, об этом заранее предупредили. Доела последние съестные припасы и сумела выкроить для себя две вареные картофелины и кусочек хлеба. Машина приехала примерно в тоже время. Милиционер поставил галочку напротив ее фамилии. Еремина попыталась пожаловаться ему на ограбление подвала, но толи таких случаев было масса, толи сотруднику правоохранительных органов некогда было заниматься такой мелочью, в общем, ее жалоба пролетела у него мимо ушей. На второй день назначенный инженером бригадир, смилостивился над девушкой и вместо рытья противотанкового рва, ее поставили помощницей к группе мужчин, натягивающих колючую проволоку. Занятие тоже не подарок, но лучше, чем копать землю. На объекте людей было так много, словно муравьев в муравейнике. Рыли противотанковый ров, окопы для будущих позиций, устанавливали проволочные заграждения. Этой колючей проволокой она исколола все руки. Мало того, что таскать с напарником моток колючки дело не легкое, так еще и милиционер увязался за ней словно собачонка. Откуда приехала, фамилии родственников в Бресте, при каких обстоятельствах попала под бомбежку? Все ему надо было знать. Шпионку из нее сделать хотел или просто проявлял бдительность? Не зная ситуации, которая сложилась на данный момент, а проще сказать, не зная ничего о быте и нравах советских людей проживающих на этой территории, было не мудрено своими сбивчивыми показаниями дать основания для подозрений. Если бы он отозвал Катю в сторонку и стал задавать свои вопросы, то Еремина однозначно провалилась. Помог инженер, который попросил милиционера не мешать процессу строительства. Если у него это дело безотлагательное, то можно Еремину в отделение вызвать и там допросить обстоятельно. Катька всегда почему-то думала, что советские люди боятся представителей силовых комиссариатов и не смеют им противоречить, но инженер оказался не из пугливых. Представитель закона не стал перечить, но Екатерину из поля зрения не выпускал. Встречаться с ним в отделении, Еремина сильно не хотела. Он быстро поймет, что девушка не та, за кого себя выдает. Катя продолжала заниматься своим делом, размышляя, как ей ускользнуть от сотрудника милиции. От этих раздумий она и пропустила появление пары немецких самолетов. Сначала послышался непонятный гул, а затем кто-то истошно завопил: « Воздух!» Люди бросились с криками в разные стороны. Началась паника. Ее напарник, бросив свой конец кола, на который был нанизан моток колючей проволоки, метнулся к ближайшему окопу. Еремина пребывала в полнейшем ступоре. Девушка, словно статуя, застыв на одном месте, смотрела, как самолеты приближаются в ее сторону. Пулеметы на крыльях брызнули ярким пламенем, направляя на землю потоки свинца. Она видела эти огненные трассы, которые двигались к ней. Руки опустились, и Катя от страха закрыла глаза, не в силах даже закричать. В тоже мгновение ее что-то сильно ударило, и она покатилась кубарем на землю. Рядом с ней лежал молоденький милиционер.

– Дура! Давай быстрее в окоп! – закричал ей в лицо мужчина. Он дернул ее за руку, помогая встать, и толкнул в сторону укрытия. По земле пробежала хищная тень пролетевшего над их головами «Мессершмита». Катька упала на дно окопа, закрыв голову руками.

– Мама, мамочка! – шептали ее губы перепачканные глиной. Парочка истребителей еще покружила над ними, расстреливая по горожанам весь свой боезапас. Когда гул самолетов стих все стало оживать. Послышались людские голоса, стоны и причитания. Катюша поднялась в полный рост, вытряхивая из волос комья земли. А где же милиционер, который спас ее от смерти? Осмотрелась по сторонам и увидела…. Его из-за белой гимнастерки не увидеть было невозможно. Парень лежал на животе, широко раскинув руки в стороны. На спине, по гимнастерке расплылись два алых пятна. Второй «Ме 109» успел все-таки достать милиционера. Катька упала на колени перед сержантом и перевернула его на спину. Сотрудник был мертв.

– Но как же так? – не понимала Катюша. Только что он задавал ей неудобные вопросы и теперь лежит у ее ног мертвый. Выходило, что милиционер ценою собственной жизни спас ее. Почему? Струйки горячих слез потекли по ее перепачканному землей лицу. Судя по крикам рабочих, убитых и раненных было несколько человек. Налет авиации противника не мог остановить рабочего процесса. Какой-то товарищ в пиджаке, по-видимому, работник горкома партии, дал распоряжение снести всех убитых в одно место. Он сразу же организовал машину для отправки раненных людей в Полоцк и теперь собирался разобраться и с погибшими. Мужчина, заметив шоковое состояние Ереминой, подошел к девушке.

– Гражданка, грамоте обучена? – строго спросил он. Вопрос сам по себе глупый Кто в ее возрасте не владел грамотой? Возможно, он спросил это только для того, чтобы привести девушку в чувство.

– Конечно, – подтвердила студентка. Он сунул ей в руки листок бумаги и карандаш.

– Запишите фамилии убитых, – попросил партийный функционер. Мужчина по-деловому организовал опознание тел, диктуя Ереминой исходные данные. Катя аккуратно записывала на листочке всю информацию.

– №1 слесарь завода Ворожеев Николай Владимирович, – заполнила студентка первую строчку. Вторым был рабочий того же завода Симченко Виталий Анатольевич. Когда грузили в полуторку тело сотрудника милиции, мужчина в пиджаке вытащил из нагрудного кармана его гимнастерки удостоверение. Теперь она знала, кому была обязана жизнью. Сержант милиции Решетняк Петр Ильич. Такое имя было у спасителя. Если бы она попала в его руки после работы, то вряд ли бы обрадовалась такому знакомству. Машина увезла в Полоцк тела погибших горожан, и работа продолжилась с удвоенной силой. Теперь она на собственном опыте прочувствовала, что значат слова о тяготах и лишениях советского народа в борьбе с немецко-фашистскими оккупантами. И это ведь только вершина айсберга. Когда смотришь документальные кадры, то формально выражаешь сочувствие людям, возводящим фортификационные заграждения, да сложно им было, но когда сам целый день помахаешь лопатой, то все предстает в ином свете. Особенно трагично, то, что еле приволоча ноги домой не знаешь, что поесть. Последняя краюха хлеба была съедена в обед. Осталось парочку луковиц, но разве их можно есть просто так? В Москве мать все время жаловалась, что Катя была слишком требовательна к пище, что создавало много хлопот для родительницы. Сейчас она бы была рада и черствому кусочку хлеба. Завтра она ни куда не поедет. У нее просто не было на это сил. Надо раздобыть где-нибудь еду. Денег понятное дело нет, и ничего не купишь. Милостыню никто не подаст. Значит надо, что-то продать. Она перевернула и без того скудный гардероб семейства Волковых в поисках вещей подходящих для продажи. Отложив парочку из них, умылась и легла спать. Ночью опять стреляли. Утренний визит трудовой бригады переждала, спрятавшись в огороде. Здесь к своей радости обнаружила небольшую плантацию огурцов. Это весомое подспорье к ее рациону. Прихватив намеченные вещички, отправилась на рынок. Как ни странно, но он работал. Возможно, продавцов значительно поубавилось, но они все равно были. Катя никогда не торговала и даже не представляла, как это делать. Она всегда относилась к бабулькам, предлагающим свою продукцию, с некоторым пренебрежением. В 90-е в стране было нелегко, но родители занимали достаточно высокое положение, чтобы не бедствовать. А здесь надо торговать самой и чем? Поношенными вещами! Как унизительно и стыдно. Она робко предлагала прохожим, бывшую в употреблении одежду, а те смотрели на нее так – же, как и она в свое время на бабушек. Катя не знала в этой жизни ничего, ни сколько стоили продукты, ни какую цену просить за свой товар. Она просто банально хотела кушать. К ней прицепилась какая-то крестьянка, которая внимательно рассматривала вещи, проверяя их на прочность и целостность и постоянно, что-то скороговоркой рассказывая на белорусском языке. Катюша не понимала тетку. За этим торгом со стороны наблюдала дамочка в модно пошитом платьице, шляпке и с сумочкой в руках. Наверное, интеллигентка какая-то, подумала про себя Еремина. Женщине в шляпке надоело слушать щебетание колхозницы, и она потянула к себе москвичку. Случилась небольшая перепалка между женщинами за право общения с клиентом. По тем выражениям, которые использовала дамочка в этой словестной битве, Еремина поняла, что сильно поспешила отнести ее к разряду интеллигенции. Обменявшись в сторону, друг друга яркими эпитетами, женщина полностью завладела инициативой, заставив противника отступить на прежние позиции.

– Вы хотите это купить? – обрадовалась Екатерина. В ответ она удосужилась пренебрежительной улыбочки.

– Оставь это для себя, милочка. Я вижу, тебе нужны деньги?

– Очень! – прижала Катя к своей груди товар.

– А у тебя красивые сережки, – заинтересованно произнесла модница. Еремина поняла, куда клонит незнакомка. Это был подарок матери на ее совершеннолетие. Дорогая вещица в плане воспоминаний. Но есть так хотелось! Ведь еще неизвестно чем ее история закончится? Возможно, она больше никогда не увидит свою мать. Руки сами потянулись к мочкам ушей. Дамочка взяла в свои руки украшение, внимательно рассматривая его.

– Они золотые, с драгоценным камешком, – попыталась Катюша набить цену товару.

– Хм. Интересная вещица. Беру.

Покупательница даже не спрашивала их стоимость. Может и правильно делала, потому-что Еремина ее и не смогла бы назвать. Дамочка открыла сумочку и отсчитала девушке некоторое количество слегка помятых банкнот. В руках москвички оказались большие купюры, так не похожие на те, которыми они пользовались, а подарок матери перекочевал к моднице. Катя стояла в задумчивости, рассматривая денежные единицы.

– Дорогуша, я бы на твоем месте спрятала деньги, тут много желающих присвоить их себе, – дала совет покупательница. Ее слова вывели Катю из оцепенения. Она окинула взглядом разношерстную толпу, снующую по базару, и заметила Павла Круглова, который с товарищем стоял у прилавка и плюхал семечки. Причем этот Паша смотрел именно в ее сторону. Серые штаны заправлены в голенища сапог. Сам в косоворотке и мышиного цвета пиджаке. На голове кепка. Чтобы охарактеризовать такой типаж человека было достаточно одного слова, урка. Катя вспомнила, что Дарья Петровна говорила, что он недавно освободился из мест заключения, поэтому первое впечатление соответствовало действительности. Еремина опустила глаза и направилась к продавцам. Она сумела купить буханку хлеба и кусок сала и заметила, как деньги почти закончились, толи ее обманула дамочка, заплатив слишком мало, толи цены на продукты были слишком высоки, а может, сработали сразу два фактора. Получив заветный провиант, она быстрым шагом поспешила домой. В избе она нарезала сало тоненькими ломтиками и положила его на кусочек черного хлеба. А тут еще пару огурцов на грядке нашлось. Вкуснотища! Ни какие московские деликатесы не шли в сравнение. У нее осталось немного денег, и в голове девушки родилась шальная идея попытаться уехать из Полоцка. По всей вероятности через пару дней здесь будут уже немцы, и тогда будет поздно. Она не сумела добраться до вокзала. Картина, которая предстала перед ее глазами, как только она покинула трудовые окраины районного центра, повергла ее в шок. По главным улицам города минуя мосты через Западную Двину, тянулась нескончаемая колонна беженцев. Телеги, велосипеды, тачки, просто идущие пешком изнеможенные усталостью люди. Женщины, дети, старики. Стар и млад, с запыленными лицами и страхом неизвестности в глазах, двигался подальше от границы. Периодически колонну людей обгоняли грузовики с солдатами в кузове. Кто-то был раздет, кто в шинели. Одни с оружием, другие без него. Многие военные передвигались с окровавленными бинтами на теле. Это понятное по книгам слово отступление, в жизни имела куда более удручающий вид. Смысла идти к вокзалу, не было ни какого. Там царила подобная картина. Сегодня Катерине стало по- настоящему страшно. Неужели этому хаосу не будет конца?

Ночка выдалась не лучше. Она сквозь занавеску на окне заметила фигуры мужчин, которые стояли возле ее избы. Один даже попытался заглянуть в окно. Катя села на кровати и укуталась одеялом по самое горло. Ей было очень страшно. Чуткий слух уловил стук калитки и шаги во дворе. Потом был приглушенный разговор и непонятный шорох у двери. Ереминой стоило огромного усилия воли подняться с кровати и пройти босыми ногами к выходу. Снаружи в щель между дверной створкой и лудой просунулось лезвие ножа, которое медленно поднималось к защелке. Явно кто-то желал проникнуть в дом, и явно не с благими намерениями. Катя живо представила рожу уркагана Паши, который, так пристально за ней наблюдал на базаре. Не надо было, и догадываться, чем бы этот ночной визит закончился для девушки. Когда нож достиг дверной защелки, Катя, что есть силы, прижала ее, не давая ночным гостям открыть дверь. С той стороны кто-то нервно сопел прикладывая большие усилия, но Катерина так вцепилась в этот кусок железа, что все попытки незваных гостей оказались тщетными. Спас ее звук милицейского свистка. В городе несмотря ни на что, оставалась Советская власть и ее правоохранительные органы продолжали работать. Нож убрали, и послышался топот быстро удаляющихся ног. До рассвета она просидела в полудреме, просыпаясь от каждого шороха. Оставаться самой в этом доме становилось опасным. На этот раз грузовик с рабочими промчался мимо. Никто не стал терять времени, разыскивая девчонку для привлечения на работы. Беженцы из соседних районов стали расползаться по городку в поисках воды, еды и временного крова. Подобные люди уже толпились и у колодца, из которого Катя брала воду. Завидев девушку, молодая парочка спросила о крове, хотя бы на пару дней, чтобы собраться с силами перед дальней дорогой. Катя пустила беженцев в дом, а сама пошла, искать способ покинуть этот город. Снова эти люди, телеги и мычащие коровы, которых вели на поводке хозяева. Этот вид и звук, создавал впечатление безысходности. Однако в центре города чувствовалась какая-то организованность. Вот прошел отряд красноармейцев, прошагали мобилизованные на работы жители Полоцка, протарахтел допотопный гусеничный трактор, тянущий за собой полевое орудие. Полоцк продолжал жить! Внимание Кати привлекло к себе трехэтажное здание из красного кирпича, наверное, еще дореволюционной постройки. Возле него суетились люди в белых халатах и постоянно подъезжали фургоны с раненными бойцами. Ноги сами принесли Катюшу к этому дому. Как раз подъехал очередной грузовик. Санитары стали помогать выгружать раненных солдат. Возле полуторки стоял высокий статный мужчина в военной форме с петлицами медицинской службы. Он осматривал всех прибывших, распределяя их по корпусам.