Жемчужины и грёзы

Среди этих любопытствующих кого только не было. Одни ехали за мифическими неуловимыми китами, другие за особыми деликатесами из морепродуктов, а третьи просто выбирали Вальберген в качестве перевалочного пункта. Редко кто-то целенаправленно ехал сюда, чтобы поглядеть на местные ландшафты. Городок с репутацией захолустья отчаянно пытался выбраться из трясины, но мало кто делал что-то для этого.

Кавалера любил это место, несмотря на те неприятные изменения, которые стали происходить здесь с приездом новых жителей и туристов. Они постоянно шумели и мешали работать, задавали дурацкие вопросы и часто донимали местных. Поначалу это казалось даже забавным, но затем превратилось в надоедающую особенность. Люди стали не слишком аккуратно пользоваться ресурсами, оставляя много мусора и загрязняя море.

Маленький и уютный Вальберген начал превращаться в какое-то подобие этих больших шумных мегаполисов. Шум не стихал на улицах, блага цивилизации то и дело угрожали уютному местечку. С приходом связи, радио и других новшеств основная масса населения стала испытывать недовольство. Моряки не жаловали новые технологии, даже пытались противостоять им. Однажды команда одного из кораблей пробралась в здание радиорубки и устроила диверсию. Никто не пострадал, кроме единиц оборудования на десятки тысяч. Это был протест, воля людей, которые были здесь хозяевами.

Вальтер хорошо помнил, как они с отцом взяв факелы направились на главную площадь Вальбергена, чтобы с десятками других несогласных изъявить свою волю. Власти были сильно напуганы и даже пошли навстречу. Правда переговоры не кончились ничем вразумительным, стороны остались при своём, разве что несчастное здание типографии они всё же сожгли. Крови не было, моряки не желали её проливать. Они лишь пытались показать, что их город не намерен терпеть всё, что ему навяжут. Громкие заявления не на шутку напугали приехавших людей. Многие тотчас решили, что здесь небезопасно и покинули Вальберген за считанные дни. Некоторые же остались, но меньше требовали и всё больше пытались не выделяться.

Технологии не ушли из города, однако их главенство было поставлено под угрозу. Новый порядок был таков, что каждый подобный объект отныне согласовывается с жителями города. Каждый год для таких согласований стали выбирать одного из опытных моряков. Однажды от лица народа выступал и отец Вальтера. После той встречи в городе всё же появились некоторые технологические улучшения. Однако касались они теперь производства. Промысел сильно вырос, стал развиваться и гигантские партии выловленной рыбы и морских гадов теперь заготавливали в больших масштабах и возили на продажу.

Казалось, что у города началась новая жизнь. Теперь приезжавшие жители стали чтить традиции, не мешая остальным заниматься своими делами. Чёткая структура управления позволила регулировать разные процессы внутри города и налаживать связи. Даже самые консервативные старики стали признавать, что стремительно обогащавшийся город нравился им куда больше, чем раньше.

Возник даже особый праздник, который посвятили примирению сторон. Его назвали днём мира и согласия. Пошла традиция отмечать его разными празднествами за большим столом, с массовыми гуляниями и даже представлениями. Моряки охотно рассказывали морские байки про разную нечисть и сказочные уловы. Дети слушали это с удовольствием, а взрослые смеялись. Некоторые даже пытались спорить, мол «не бывает пятитонных китов» и в таком духе. Те дни Вальтер хорошо запомнил, они остались внутри него, заложив фундамент его личности – сильной, но способной меняться и двигаться вперёд.

14

Лучи солнца пронзали всё насквозь, и Вальтер проснулся. Вставал он всегда рано, раньше многих, чтобы успеть сделать каждое запланированное дело. Его день начинался с парочки упражнений на ноги и спину. Так он оставался в хорошей физической форме и легко выдерживал долгие морские вылазки. Порой приходилось несколько дней подряд без конца бороться со стихией. Такие плавания изматывали, однако давали ценный опыт и часто оборачивались крупным успехом. В лучшие дни улов мог быть таким, что он мог безбедно жить несколько месяцев. Проданное неплохо расходилось по окрестностям, а оставшееся Вальтер предпочитал заготавливать в качестве солений.

День не казался примечательным. Постепенно всё вокруг озарялось светом, открывая небу побережье городка. Вальберген по утру ничем не отличался от любого другого морского поселения, однако Кавалера любил это место. Здесь прошли все годы его насыщенной жизни, здесь он начал свой путь и был настроен идти по нему, не сворачивая и не боясь трудностей. Без отца была нелегко, но Вальтер точно знал, чего хочет и двигался навстречу новому. Так бы хотел папа, так бы он посоветовал сделать.

Прогуливаясь по скромному двору своего дома, Кавалера приметил рядом с берегом приятный силуэт. То было не вековое дерево с изящными ветвями, и не фигура статного животного. На берегу стояла девушка. Вальтер ещё не знал её, но почувствовал, как сильно хочет узнать. Чуть отряхнувшись от садовой пыли, он отправился в сторону берега. Закрыв калитку, парень не спеша побрёл по узкой тропе.

Проходя десятки камешков и обвивающих их растений, Вальтер в очередной раз убедился в том, что природа здесь особая. Чем ближе был силуэт, тем сильнее возрастало любопытство. Особа на берегу совсем не напоминала местных барышень. Скорее её можно было назвать их антиподом. Она так изящно ступала по песку, выверяя каждый шаг, подобно цапле, что Вальтер с лёгкостью бы поверил, что она танцовщица или даже балерина. Правда вживую их он не видел, лишь на фотографиях в детстве.

Отец любил привозить из дальних поездок разные снимки увиденных красот. Чаще всего на них мелькали различные артисты, дававшие громкие номера прямо посреди улицы или же какие-то красивые виды, которые запали старшему Кавалера в душу. Вальтер всегда с нетерпением ждал отцовского возвращения из таких поездок, чтобы поскорее увидеть новые снимки – новые запечатлённые чудеса. На них всегда все улыбались, словно никаких проблем вокруг не было. В этом мире не случалось ссор и скандалов, напротив же, тут было тихо и спокойно. Среди этих фотографий ребёнок чувствовал себя в безопасности и в случае чего мог достать их. Рассматривая отцовские приключения, Вальтер рос, оставляя в прошлом пройденные этапы. Чем старше он становился, тем более осмысленно разглядывал лица людей на фото. Они будто говорили с ним, рассказывали свои маленькие истории. Уже зная, как устроен мир вокруг, юноша тем не менее со всё тем же детским восторгом поглощал новые кадры.

Последнее фото, которое он увидел, запечатлело огромную рыбу, которую продавали на одном из рынков. Она достигала почти метра в длину и покрывала половину роста рыбака. Его худые пальцы держали её с такой силой, что сомнений, что именно он её поймал, не могло и возникнуть. Сильная хватка бывалого человека – вот что поразило отца Кавалера, став венцом коллекции снимков.

Больше всего в памяти отпечатался взгляд старика, который явно выражал отчаяние. Последняя надежда – продать эту гигантскую рыбину, чтобы выжить, прожить несколько месяцев, чтобы ещё немного понаблюдать за светом, играющим на глади моря. Костлявые пальцы, державшие её, одновременно пугали своей дряблостью и при этом вызывали сильное чувство. Отец мальчика был горд видеть этого человека. Рыбу у него он так и не купил, однако попросил попозировать для фотографии, потом оставив тому горсть последних монет, которые у него были припасены. Сильное сожаление поглотило душу созерцавшего ту картину. Но Кавалера жалел не об этом поступке, а о том, что в его кармане не обнаружилось чуть больше монет для этого удивительного рыбака.

Девушка продолжала эффектно переступать с ноги на ногу, рисуя руками в воздухе какие-то причудливые узоры. Каждое движение казалось отточенным – отрепетированным, словно танец. Будто перед тем, как прийти сюда, она тщательно разучивала каждый шаг. Лебединый силуэт выбивался из общей картины неказистого морского пейзажа. Та часть моря, к которой примыкал Вальберген, не походила на обустроенные пляжи для туристов. Здесь в песке торчали разные поржавевшие штурвалы, распиленные якоря и порванные сети. Здесь могло понравиться разве что мальчишкам, которые без конца бегали в поисках клада, изображая моряков или даже пиратов.

Но женская красота словно возвышалась над этим серым и невзрачным местом. Она, как купол небесного света, освещала эти песчаные берега, пролетая в нежном танце мимо них. Ещё секунда и вспорхнёт ввысь, присоединившись к тем бесчисленным стаям, что летят в поисках нового пристанища. «И как этому прекрасному лебедю пришло в голову остановиться в их неприметном захолустье» – с улыбкой размышлял Вальтер.

15

Вальтер поравнялся с девушкой и теперь мог её хорошенько рассмотреть. Светлые волосы красиво спадали на плечи, при этом они были немного короче, чем у Кавалера. Девица кружилась в нарядном платье, с цветными узорами. Как только она начинала танцевать, её движения казалось подхватывают нарисованные линии. И отточенные шаги не прервались даже тогда, когда Вальтер стоял уже совсем близко. Она будто не замечала его или же делала вид. Впрочем, возможна девушка настолько увлеклась, что позабыла о том, где находится и что делает. Ответ последовал в ближайшие секунды.

– Доброе утро! – произнесла девушка, не изменив позы.

В этот момент она делала очередной круг вокруг себя, чем повеселила своего нового знакомого.

– Доброе! Позволите узнать ваше имя?

– Позволю. Елена моё имя.

– Очень красивое. Но совсем непохоже на скандинавское.

– А это разве плохо?

Девушка продолжала сохранять невозмутимый вид, несмотря на какую-то неловкость происходящего. Морской шум на фоне словно невидимый оркестр аккомпанировал их беседе.

– Не думаю, что плохо.

– У меня греческое имя. И я сама оттуда.

– А меня зовут Вальтер. Фамилия Кавалера. Имя у меня немецкое. А вот фамилия нет. У отца была испанская кровь.

– Скажите Вальтер Кавалера, а вы хороший кавалер? – произнесла Елена вдруг остановившись.

Не дав Вальтеру и пары секунд на ответ, девушка рассмеялась. Таким нежным, но искренним смехом. Не тем, каким обычно притворно хихикали богатые особы на королевских банкетах, а скорее таким кротким и кокетливым «хи».

Парень немного смутился, но затем тоже улыбнулся. Неожиданная порция смеха не входила в его утренний завтрак. В этот момент он оглядел её. Совсем босая, с длинными тонкими ногами. Она казалась такой, что можно было подумать, что любое дуновение ветра унесёт её. Тонкие пальцы ещё сильнее убеждали Вальтера в том, что перед ним иностранка голубых кровей. Быть может даже дочь короля или вроде того. Впрочем, их уже осталось не так много, так что вряд ли. А может воображение просто играет с ним?

– Я моряк, живу здесь неподалёку. Так что сомневаюсь, что смогу дать фору важным джентльменам из высшего света. Но в некоторых вопросах всё же их превосхожу.

– Это, например, в каких? – Елена заинтересованно уставилась на нового знакомого.

Вальтер поразился тому, как она ходит по песку без обуви. Любой камень повредит такие изящные ноги. И о чём она думает!

– Не знаю, как у вас в Греции, а у нас в Вальбергене всё просто. Я беру гарпун, снасти и плыву туда. Где-то через пару километров начинается самое интересное. Разная живность, обитающая там, ждёт своего часа, чтобы попасть в мои сети.

– Я никогда даже рыбу сама не ловила. Это сложно? Скажите, вы ведь явно разбираетесь.

Вальтер выдержал паузу, пытаясь понять, что именно происходит. Девушка определённо ему нравилась, но он не знал, как лучше себя повести. Нужно было произвести хорошее впечатление, но избежать излишнего бахвальства. Хотя если она заговорила с ним, простым рыбаком, то видимо и правда заинтересована в общении. Правда Вальтер ничего не знал о Греции и, конечно, не был там.

– Рыбу? Забавно. Здесь в Вальбергене нет людей, которые этого не умеют. Но отвечая на ваш вопрос – это не трудно.

– Значит решено. Вы научите меня.

– Так сразу?

– А как иначе? Мне хочется этого сейчас. Потом уже потеряю интерес! Вы что отказываетесь?

– Я? Да нет. Просто мы только познакомились.

– Если нужно время на подготовку к рыбалке, то скажите. Я приду, когда нужно.

– Елена, совсем не в этом дело. Думаю, я даже смогу вас научить. Только давайте не будем так торопиться.

– Ой, простите. Я такая глупая. Привыкла что сразу всё получаю.

– Ничего, вы привыкнете и к другому.

Они обменялись улыбками. Лёгкий ветер, пришедший с моря колыхал волосы обоих. По песку пробегали мелкие насекомые, которые деловито куда-то спешили. Утро понемногу сменялось днём. Море по-прежнему что-то шептало своим неразборчивым мокрым голосом.

– Так, когда мы станем учиться рыбачить? – поинтересовалась девушка.

– Завтра на это же месте, в это же время. Так будет удобно?

– А сколько сейчас? Я не знаю.

– Будем считать, что сейчас позднее утро.

Они вновь обменялись улыбками. В голове каждого что-то промелькнуло, но ни Елена, ни Вальтер, ещё не могли ручаться, что это были чувства. Скорее они лишь ощутили приятное взаимное тепло от разговора. Словно каждый из них первый раз пробовал новое блюдо, наслаждаясь вкусом, но ещё не зная, захочется ли ему вновь заказать его же.

16

2004. По телу Хайме пробежала дрожь, все эти мысли, что в последнее время донимали его… Они будто объединились воедино, в один неприятный ком, который катился за ним по пятам. Вальберген с каждой секундой лишь сильнее пугал его своими странными правилами и не менее странными жителями. Зелёные глаза Лу правда немного успокаивали его. Девушка тоже не выглядела воодушевлённой, но по крайней мере он ей доверял.

Хайме вдруг оцепенел. Его тело будто пробили гигантской стрелой, и он не в силах ничего сделать стоял, как замороженный. В окне здания неподалёку он видел образ. И без труда узнал эти черты, эти тонкие руки и изящные пальцы. Там наверху, из темноты ему явился образ. В своём лучшем платье пред ним предстала Мария. Его мать.

Он долгое время не мог даже пошевелиться. Что здесь происходит? Она ведь мертва 19 лет. Он сам видел, как её руки навсегда обессилели, а глаза перестали моргать. Столько мыслей вмиг пронеслось в его голове, пробило на эмоции словно плотину. Кажется, сейчас он задохнётся. Хайме побледнел. В руках по-прежнему была сильная дрожь. Он боялся даже рассуждать об этом. Что происходит? Как это возможно? Почему она здесь?

Лу вздохнула и покачала головой. Она подошла к нему и попыталась привести в чувство. В её взгляде читалась тревога. Девушка не понимала, что с ним и аккуратно похлопала того по плечу. Хайме не реагировал, она повторила действие. Убедившись, что и это не помогло, Лу достала фонарь и посветила ему прямо в лицо. Парень дёрнулся и, кажется, пришёл в себя. На его лице появился испуг, по лицу текли капли пота, мешавшие обзору. Хайме неловко вытер их рукой и покосился на девушку.

– Что с тобой? Ты в порядке? Стоял как вкопанный. Я подумала, что тебе плохо.

– Я видел её.

– Кого? О ком ты? – девушка ничего не понимала и кажется ей передалась его тревога.

– Маму. Она, она была там… Наверху, в окне. Ты разве не видела?

– Что? Здесь?

– Я думал она мертва. Но она была там. Я клянусь тебе. Пойдём, поднимемся туда.

Девушка взволнованно оглядела его, сейчас он говорил вполне серьёзно, да и не выглядел как помешанный, в отличие от тех нескольких минут прострации. Может он и правда не врёт? Его жёлтые глаза… Почему они такие? Ведь у всех здесь зелёные. Странно.

– Мы поднимемся туда. Но я ничего не видела. И мне совсем не хочется тебя расстраивать, но там никого нет.

– Так не может быть. Я видел. Это было здесь, в реальности.

– Я не стану ничего больше говорить. Пойдём и ты сам убедишься.

Хайме расправил ворот своей куртки и полный разных противоречивых теорий направился к дому, где он видел силуэт матери. Девушка отправилась следом, оглядывая всё вокруг, их всё ещё не должны были видеть. Слишком опасно. Эта Карла, она их точно выдаст, если заметит. Или Ларс. Правда вот ему это, наверное, незачем.

Они подошли к дому вплотную, оказавшись перед внушительным двухэтажным зданием. Деревянный фасад выглядел просто, но при этом величественно. Резные ставни и окна выделяли это здание на фоне многих прочих. Внезапно девушка оттащила его в сторону, показав жестом, что нужно сидеть тихо. Из дома вышли двое мужчин, которые громко обсуждали крупный улов. Один из них раскинул руки, чтобы показать другому размеры рыбины. Второй, смотря на это лишь громко смеялся, видимо не очень-то верил. Затем один из них громко выругался: «Да где эта чертова жемчужина. Моряк мне голову оторвёт, если узнает, что я нашёл её и потерял».

Наконец моряки скрылись из виду и Лу просигналила, что можно двигаться дальше. Их вылазка становилась всё более опасной. Девушка взволнованно посмотрела на Хайме и спросила:

– Ты уверен, что хочешь этого? Тут очень опасно. Если мы вовремя не уйдём, то попадёмся кому-нибудь на глаза.

– Я должен туда подняться. Должен проверить сам. Мне давно ничего так не хотелось.

– Что ж, я помогу тебе. Но просто помни, что если хочешь поскорее уйти отсюда, то нужно торопиться.

– Идём, я готов пойти на это.

Девушка открыла дверь, и они оказались в просторном доме. Девушка зажгла свет и перед ними открылся довольно внушительный коридор. На стенах висели разные портреты. Каждый в своей резной рамке и на одинаковом расстоянии. Стена, несмотря на неровности, была хорошо покрашена – кажется краску обновляли недавно. Свет падал на портреты и Хайме не смог удержаться от того, чтобы рассмотреть их.

На первом красовался молодой парень с небольшими усами и высоко посаженными зелёными глазами. В его взгляде читалась серьёзность, даже какая-то угрюмость. Смотря на него Хайме, ощутил сильное желание поскорее оторвать взгляд, перейти на следующий. На втором портрете был мужчина постарше. Снова зелёные глаза. Грубоватые черты выдавали в нём моряка, хотя на фото он был одет в приличную деловую рубашку. Всё дело во взгляде, в нём читалось какое-то внутреннее мужество, скрытая сила, которую невозможно как-то получить. Она будто сама собой следовала за ним, делая его образ ещё более суровым.

Хайме заметил, что девушка отвела взгляд.

– Что с тобой?

– Ничего. Нам надо идти. Ты ведь торопишься. Эти портреты нам ничего не дадут.

– Ладно, ты права, идём.

Пройдя до конца коридора, они увидели лестницу. Она по всей видимости вела на второй этаж. Перила были украшены жутковатыми узорами с звериными мотивами. Пугала их инородность, словно каждый из них вырвали из другого интерьера, причём грубо и не слишком заботясь о визуальном облике. На ступенях были свежие следы. «Значит те двое, наверняка, поднимались сюда, может догнать их и спросить, не видели ли они её?» – подумал парень.

Хайме уверенно шагал по ступеням, стараясь при этом уделять время рассматриванию убранства вокруг. На стенах висели небольшие полки, где красовались свечи и разные небольшие предметы, вроде часов, бус или очков. И зачем они это всё так разложили? Хотя да, это красиво, спору нет.

Хайме вдруг заметил, что девушка отстала. Он обернулся и увидел, как та, спустившись вниз подошла к тому самому портрету. К тому, от которого так стыдливо отвела глаза. В этот миг Хайме всё понял, осознал, почему она так неохотно вошла в этот дом. Она тоскливо проводила руками по фотографии, что-то говорила еле слышным голосом. Сейчас Лу выглядела совсем по-другому. Думая, что Хайме ничего этого не видит, она тихонько ревела, стирая пыль с дорогого сердцу портрета её отца.

17

На втором этаже интерьер не слишком отличался. Те же загадочные решения в оформлении, которые восхищали смелостью и отталкивали. На полу был расстелен длинный парадный ковёр, который вероятно использовался для торжественных мероприятий. Хайме заключил, что вполне возможно здесь проходили серьёзные мероприятия, разные приёмы и деловые переговоры. Он легко мог представить на этом месте толпу жителей города, стоящую в очереди на приём к чиновнику.

В одной из комнат он видел силуэт и нужно было найти в какой именно. На вид они ничем особо не отличались, даже наоборот казалось, что их нарочно выполнили в одном стиле. Каждая представляла собой просторный зал, с дорогими стульями, широкими полотнами картин (которые порой занимали целую отдельную стену) и круглыми столами, за которые могли поместиться все желающие (хотя очевидно сейчас таковых не было).

В одной из комнат Хайме приметил мокрые следы. Моряки явно сидели здесь и о чём-то беседовали. Один, судя по отпечаткам ходил кругами вокруг стола и обронил что-то блестящее. Поддавшись соблазну Хайме, наклонился и поднял предмет, от которого исходил свет. То была небольшая и изящная жемчужина.

Хайме повертел вещицу в руке, такая хрупкая и красивая. Похоже моряки нашли её в одном из своих плаваний. Он спрятал ту в кармане, чтобы потом показать Лу, а может и сберечь, как память об этом странном месте. Какой-то неестественно белый цвет даже немного пугал его. Наверное, он просто не видел таких чистых жемчужин вживую. Или же свет, падавший от открытого окна, немного приукрасил обычную, по сути, морскую безделушку.

В детстве Хайме заметил, что мама не любит носить украшения, как другие женщины, которых он встречал на улице или, когда видел мам других детей. Тогда мальчик просто не знал, что у них не хватало на это денег, а сейчас, спустя столько лет осознавал, тоскливо думая о том, как матери нелегко пришлось с ним одним. Отец где-то был, но вскоре перестал с ними контактировать, исчез будто и не существовал вовсе.

Хайме бы сейчас пошёл в любой ювелирный купил там хорошее украшение, скажем подвеску или колье, а потом приехал к матери. Торжественно надел бы на её шею и увидел искреннюю улыбку. Она бы смеялась и говорила, что ей ничего не нужно и что можно пойти и вернуть, пока ещё не поздно. Дорогие вещи, наверное, ей никогда их не дарили. Всё это могло бы произойти, но этого не произошло. Потому что её больше не было. И он был один.

В соседнем зале никого не оказалось, никаких следов, ничего. Следующие два такие же пустые, ни единого намёка на чьё-либо присутствие. Такое огромное и пустое здание, и при том заброшенное, забытое всеми, как и весь этот город.

Может ему просто померещилось? Может морской воздух плохо влияет? Как она могла быть там? Ведь он своими глазами видел… Быть не может! Зачем он обманывает себя? Для чего?

Тут в зал зашла Лу, которая выглядела как обычно. Никаких следов слёз, она всё спрятала внутри себя – словно никаких страданий не испытывала. Но Хайме видел ту молчаливую сцену.

– Здесь никого нет. Мы никого не найдём. Я осмотрела всё вокруг.

– Думаешь мне это привиделось? – со всей серьёзностью спросил парень.

Он надеялся получить от Лу какое-то подтверждение, хоть что-то, что бы прояснило ситуацию.

– Я ничего не видела. Но я готова поверить тебе. Здесь случаются странности. И чем дольше ты здесь пробудешь, тем сильнее это заметишь.

– Что, если это была другая женщина. Может того же роста и похожая внешне?

Хайме достал из бумажника маленькое, уже пожелтевшее фото, которое вытащил из какого-то документа матери на память и вручил его в руки Лу.

Девушка с интересом рассматривала фотографию, которая, несомненно, удивила её. Лу притихла и какое-то время просто проводила пальцами по фотографии.

– Что это за бумага?

– Обычная фотобумага.

– И почему цвета такие яркие?

Часы на стене вдруг пробили очередной час.

– Разве яркие? Они уже совсем не такие как были. Я бы сказал, что такое фото не имеет никакой ценности. Я храню его лишь потому, что это напоминание о ней.

– Ты, наверное, меня разыгрываешь. Я не видела такого никогда. Такое качество и цвет такой.

– У вас что нет подобных фотографий?

– Нет, я впервые вижу такие.

«Что тут происходит. Что это за место?» – подумал Хайме и выдохнул.

– Послушай, Лу. Скажи мне, может я чего-то не понимаю. Что с этим местом? Где мы?

– С этим местом давно что-то не то.

– Это я уже понял. Мне нужно что-то более конкретное. Я хочу знать. Это всё розыгрыш?

Лу взволнованно посмотрела на Хайме и помотала головой. Она правда ничего не знала, не понимала. И как он мог так грубо её спросить.

Парень чуть остыл и ощутил, как тишина вокруг буквально сверлит его насквозь. Нужно успокоиться и здраво поразмыслить.

– Извини, это было грубо. Я не хотел. Просто всё в этом городе похоже на сон. Какой-то кошмар.

– Ты должен уйти и как можно скорее.

– Ты не сердишься на меня?

Хайме ощутил, что боится потерять единственного союзника в этом опасном городе. Девушку, которая всё это время бескорыстно ему помогла.