Полная версия
Из пункта А в пункт Б
Из пункта А в пункт Б
Владислав Николаевич Григоревский
Редактор Валерия Волкова
© Владислав Николаевич Григоревский, 2025
ISBN 978-5-0065-3321-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Аннотация
Жизнь человека – это путь, начало которого всем нам известно. Мы делаем первые шаги в этом мире, ведомые светом надежды и стремления. Но где закончится этот путь – загадка, скрытая за завесой времени. Нам известно лишь одно: финальной чертой становится смерть.
Но что, если смерть – это не точка, а многоточие? Не конец, а продолжение? Что, если даже за гранью жизни человеку суждено вновь и вновь ступать на тропу судьбы, проложенную ещё при жизни? Останется ли тогда у этого пути окончание?
Главному герою этой истории суждено многократно оказаться на грани завершения своего пути. Но каждый раз, когда кажется, что конец близок, он превращается в новое начало. Его дорога – вечная борьба, противостояние, испытание духа. Он сражается не только с врагами, но и с самим собой, с тенями прошлого и призраками будущего.
Эта книга – философское путешествие сквозь смерть и возрождение, где каждая преграда – это шанс осмыслить себя, а каждая битва – шаг к истине. Смелость, отчаяние, надежда и боль – всё это сплетается в одну судьбу, чтобы доказать: конец пути – это лишь ещё один поворот в бесконечности человеческого существования.
Пролог
Пока ещё легкий, в чём-то даже приятный, ветер начинал дуть, неся с собой холод и тяжелые черные тучи. Не пройдёт и часа, как город накроет покрывалом туч, которые добравшись сюда, наконец прольются ливнем. А пока, солнце дарит свои последние лучи тепла, перед тем как окончательно закатится за горизонт из крыш, оставив этот город на растерзание непогоде.
За едва заметным, но при этом стремительным его движением наблюдал старый ворон. Который перед холодной ночью расположился на полюбившейся ему крыше, чтобы погреть свои перышки. Компанию ему составляли несколько голубей, которые галдели без умолку, и то и дело слетали с крыши вниз и возвращались, не на секунду ни умолкая. Но ворон, давно привыкший к ним, не обращал на это ни малейшего внимания, весь его интерес был прикован к человеку, который шатался внизу. Ни в первый раз ворон видел подобных ему людей, что кружили у дома напротив. И обычно они не вызывали столько любопытства у старой птицы. Но этот человек отличался от остальных. Именно по этой причине он и привлек внимание ворона, мудрейшего из птиц. А что такое мудрость, как ни опыт, полученный от любопытства.
Мужчина ходил от одного угла дома до другого, то и дело поднимая голову вверх, внимательно разглядывая дом. Он будто искал вход, и ни как ни мог его найти. Видимо, это и заинтересовало птицу, именно этим он и отличался от остальных. Другие, до него и после, пусть и выглядели потеряно, но всегда знали куда входить. Но не он.
Ворон каркнул, будто желая предупредить человека. Ведь он, как никто другой, знал, что зашедший туда, уже не выходил. За редким исключением. Казалось, что мужчина услышал его крик и направился прочь. Но в следующую секунду он замер у входа, и наконец отыскав его, скрылся в дверном проеме. Дом поглотил его, как и других. Вот только до других ворону не было никакого дела. А этот незнакомец ни просто привлек внимание птицы, но и заставил ворона ещё раз вскрикнуть и сорваться в полет. В этом крике можно было услышать разочарование, если вы, конечно, понимаете язык воронов.
Ворон, сделав пару кругов над домом, сел на дерево, прямо напротив входа в дом. То и дело он вскрикивал и хлопал крыльями, словно сгорая от нетерпения. К сожалению, понять птицу невозможно. Да и не исключено, что и сам ворон ни до конца понимал, чем именно его привлек незнакомец, полагаясь лишь на своё воронье чутье. Тем не менее, он ждал.
Солнце подарило свой последний лучик света и скрылось, погружая город в сумрак. Оставались считаные минуты перед тем, как всё вокруг накроет тьма, которую несут с собой тучи. На границе дня и ночи ворона заставил встрепенуться громкий хлопок, вырвавшийся из утробы старого дома. В очередной раз, издав крик, он взлетел над домом и стал кружить, всё так же пристально всматриваясь на дверь, за которой скрылся незнакомец. Но с каждым новым кругом, его надежда увидеть человека, выходящим, испарялась. Первые тяжелые капли дождя упали на крылья ворона, как бы предупреждая его, что лучше укрыться и оставить всякие надежды. Ворон в последний раз крикнул, сделал ещё один круг и спрятался на чердаке таинственного дома. В этот самый миг, тонны воды обрушились с неба, заглушая все звуки и топя надежду на то, что ворон увидит, так заинтересовавшего его, человека.
Часть первая «Во тьму»
Глава 1
Сверив адрес на бумаге, я посмотрел на дом. Ошибки быть не могло, это именно тот дом. Но он совсем не вписывался в мои ожидания. Себе в голове, я рисовал приличный фасад, яркую вывеску над входом, ведь всё-таки встреча со старым другом должна была состояться в баре. А тут? Обветшалые стены дома старого фонда, он хоть и находился в историческом центре одного из красивейших городов мира, но всё же. Как здесь мог находиться бар? На этой узенькой и глухой улице скорее место для бандитского притона. И где, черт побери, вывеска? Её не может не быть.
Погода оставляла желать лучшего, и, хотя ярко светило солнце, делясь своим теплом, с севера уже надвигались дождевые тучи. Легкая оттепель заставила снег подтаять и образовать мерзкую кашицу. И так, филигранно перепрыгивая лужи на тротуаре, я пару раз прошел от одного угла дома до другого. Три закрытые двери без каких-либо обозначений, и тем более вывесок. Начинало складываться впечатление, что дом попросту заброшен. Вход во двор был перекрыт воротами, и как ни пытался я разглядеть через них хоть что-то, так ничего и не увидел. Решив, что произошла какая-то ошибка, я повернул в сторону от дома и сделал первые шаги прочь, но что-то как будто схватило меня за руку и остановило. На углу здания был спуск в подвал. Я на секунду замялся, сомневаясь, что там может быть хоть какое-то заведение. Внезапный крик ворона заставил меня вздрогнуть и, выругавшись про себя, я всё же решил проверить. Спустившись по лестнице, меня встретила едва открытая дверь, на которой висела небольшая, не больше тетрадного листа, табличка «из пункта А – в пункт Б» – гласили побледневшие буквы на ней.
Дверь скрипнула, словно жалуясь на то, что её потревожили. За ней был узкий коридор, погруженный в полумрак. Свет дарила одна единственная лампочка, которая висела над дверью в конце коридора. Она то и дело мерцала, раздражая глаза. К счастью, проведя не мало времени на поиски этой двери, город окутал вечерний сумрак, и мои глаза быстро привыкли к дефициту света. За этой дверью меня ждала крутая лестница, ведущая вниз. Стоя на её краю, не представлялось возможным разглядеть, где она кончается. Единственное, в чем можно было быть уверенным, так это в том, что она не длинная, последние ступеньки, ведущие вниз, освещались. Держась за стену одной рукой и пригнувшись, чтобы не ударится головой о низкий потолок, я начал медленно спускаться, боясь скатится кубарем, сломав себе шею. Лестница вела в большую комнату, или, если можно так сказать, небольшой зал. Прямо перед лестницей, по которой я спустился сюда, буквально в семи шагах, находилась ещё одна дверь. Справа от неё размещалась барная стойка или что-то очень похожее на неё. Она была срублена из дерева, и скорее всего, из одного. При желании, на грубой обработке получалось даже различить какие-то руны или нечто напоминающее их. Подле неё стояло лишь два стула, без спинок, и не внушавшие надежды на прочность. Все остальное пространство занимал зал. Вид этого помещения был весьма аскетичным, стояло девять столов, причем расположены они были в свободном порядке, а точнее, как попало. Возле каждого стола по два деревянных стула с высокой спинкой. Они, как и вся мебель здесь, были грубо сработаны, будто учениками на уроках труда. Весь зал освещался лишь свечами, при чем, судя по запаху, восковыми. Они находились везде: на барной стойке, на стенах в грубых канделябрах, и даже на столах. Своим мерцанием они заставляли тени, на кирпичных стенах, причудливо танцевать. Черный от копоти потолок, как бы нависал над всем этим и при этом лишал границ вверху. Одним словом, место не располагало к себе, а скорее отталкивало своей мрачностью и средневековым антуражем.
Кроме меня здесь находились еще три человека, двое мужчин, седевшие ко мне спиной за разными столами, и пожилой, что стоял за барной стойкой. Опершись одной рукой на стойку, а другой в бок, он изучал меня, даже не пытаясь скрыть ухмылку пренебрежения. Сальный седой волос спадал на его сильно худое лицо. На столько худое, что казалось, будто на череп просто натянули кожу и приладили, повидавший всякое, парик. И только, глубоко посаженые, серые глаза, которые впились в меня, выдавали в нем живого человека.
– У меня тут – открыл я было рот.
– Вас ждут, по лестнице наверх. – скрипучим и низким голосом проговорил старик, кивком указав на дверь слева от него.
Решив ничего не отвечать, я лишь кивнул и поспешил, лишь бы быстрей скрыться с его глаз. Более тяжелого взгляда я не встречал за свои сорок с лишним лет.
За дверью оказалась железная винтовая лестница, проржавевшая, настолько старая, что возможно видела ещё и царя. Её спираль уводила вверх, освещённая всего лишь парой свечек. Сделав на ней несколько витков, я оказался в длинном коридоре. Как и всё здесь, он освещался всё теме же свечами, которые висели на кирпичных стенах. Его длина могла насчитать, без малого, шагов пятьдесят, что казалось странным, учитывая, что в доме должны быть жилые квартиры, а этот коридор шириной не меньше двух метров должен проходить сквозь них. Возможно, из-за света или ещё чего-либо мне казалось, что по мере приближения к единственной двери, коридор сужался, и я начал тяжело дышать, глотая воздух полной грудью, которую будто сдавливал корсет. Подойдя к двери, я решил опустить вежливость и толкнул её, сразу войдя.
Я очутился в, приличных размерах, комнате с потолками высотой не менее трех метров. Она выглядела скорее, как рабочий кабинет, нежели что-то другое. Левая стена представляла собой большой книжный шкаф с сотнями книг до потолка. Справа, в стене, был вырублен большой камин. Резьба, украшавшая его, плавно сходила с него и покрывала всю стену. Мало сказать, что узор был странным, линии маленькие, средние и большие играючи перевивались друг с другом и создавали вполне различимые контуры животных, людей, зданий, деревьев. Но любая попытка сконцентрироваться на какой-либо фигуре сразу вела к потери каких-либо четких очертаний. Складывалось ощущение, что картина узора не уловимо для глаз постоянно меняется. Но даже беглого взгляда хватило, чтобы это заметить. Перед камином стояло два кресла, в пол-оборота друг к другу, а между ними удивительный столик. Он представлял собой поднос, который держали у себя на плечах две обнаженные женщины, молодая и старая. Стол поразил меня не меньше, чем стена с камином. Он был из мрамора, из цельного куска, если быть точней. И я мог различить каждую морщинку и складку, на столько искусно он был исполнен. Позади меня была обычная кирпичная стена с дверью, в которую я вошел. Впереди же, перед огромным окном стоял большой деревянный стол, за которым спиной ко мне стоял он. Освещал же комнату, лишь горящий камин.
– Здравствуй. – не поворачиваясь, сказал человек у окна.
– Здравствуй, Александр. – узнав голос друга с облегчением выдохнул я.
Александр медленно повернулся и слегка улыбнулся. Его лицо ничуть не изменилось, на меня смотрел тот же молодой парень, что и двадцать один год назад. Тот же густой черный волос, спадающий на плечи, нос с горбинкой и ярко голубые глаза. Хотя, пожалуй, глаза изменились, в них читалась усталость и тоска. Конечно, он изменился, стал выше, плечи расправились и пропала сутулость. Но лицо, лицо осталось столь же молодым, как и в последнюю нашу встречу.
Подойдя, он взял меня за плечи, пристально всматриваясь в моё лицо.
– Ты постарел, мой друг.
И не дав ответить, заключил меня в свои объятья.
– Не могу сказать тебе того же, ты будто совсем не изменился. – улыбнувшись начал я – Будто и не прошло столько лет, ты все так же молод и силен.
– Брось. – махнул рукой Александр и жестом пригласил присесть – Может, хочешь выпить?
– Да, от стакана воды не откажусь, в горле пересохло. – сказал я, устраиваясь в кресле.
– Воды? – удивлено, подняв брови, мой друг заполнил комнату громким смехом – Серьезно, воды? Мы столько лет не виделись, а ты просишь, чтобы я налил тебе воды? И кстати, сколько лет прошло? Будто целая вечность.
Подойдя к столу, он наполнил стакан водой, из стоявшего на нем графина. Протянув стакан мне, и расположившись в пол оборота на кресле на против, он начал пристально разглядывал меня.
– Расскажи, что это за место? – напившись спросил я.
– Это мой дом и работа. Тут я нахожусь все время. Признаюсь, уже не помню, когда последний раз выходил на улицу.
– Дом и работа? – удивился я – На дом это мало похоже. А по поводу работы, сомневаюсь, что это заведение приносит хоть какую-то прибыль.
– Это не просто бар. – Александр перевел взгляд на пламя в камине, и почти шепотом продолжил – Чуть позже мы спустимся, и я все тебе покажу.
Так, сидя и смотря на языки пламени в камине, нас увлекла не спешная беседа. Я узнал, что произошло после того, как он, бросив все, отправился в путь. Его рассказ нельзя было назвать подробным. То и дело Александр умолкал, словно вспоминая детали, но тут же продолжал без них. Еще будучи подростком, он грезил путешествиями и приключениями. И вот, окончив институт, почти сразу отправился в путь. Я помню тот момент, когда мой друг детства, единственный мой друг, пришел ко мне с рюкзаком за плечами, чтобы попрощаться. Тогда мне казалось, что это временно и не пройдет и полгода, как Саша вернётся. Но прошло пол жизни, и вот мы сидим, смотрим в камин, и я слушаю его историю длиною в два десятилетия.
– Первые два года я, можно сказать, бродяжничал, перебивался мелким заработком, ночевал, где придется. Я не жалуюсь, мне нравилось. Я знакомился с новыми людьми, узнавал их истории, делился своей. Увидел половину нашей прекрасной страны. В общем, все было так, как и хотел. Но когда я засобирался домой, то встретил его. Я называл его учителем. Его познания мира и взгляды были настолько не обычны и глубоки, что я стал почти все свое время проводить с ним. Слушать его и постигать тайны миропорядка с ним. Он жил здесь до меня, это было его заведение. После смерти, он оставил мне его в наследство.
Александр замолчал и перевел свой взгляд с камина на меня. В его глазах читалась тоска по дорогому ему человеку.
– Как давно он умер?
– Давно. – сухо ответил Александр, отведя взгляд.
Комнату наполнила тишина. Я не хотел нарушать ее, чувствуя, что моему другу тяжело было все вспоминать, и еще тяжелее рассказывать. Мы просто сидели и смотрели на огонь. Буквально за мгновение до того, как тишина была нарушена, пламя замерло, окрасилось в ярко красный цвет и вспыхнуло, будто в него плеснули масло.
– Пойдем, нас ждут. – вставая, Александр указал на дверь.
Спустившись в зал, мой друг предложил мне сесть за барную стойку. В целом, в комнате ничего не изменилось, так же спиной к выходу сидели два посетителя, погруженные в свои мысли. За стойкой стоял старик, который подмигнул мне и снисходительно улыбнулся. Александр же подсел за стол к молодому парню, которому на вид было не больше двадцати. Он был одет по молодежному стильно, на руке красовались золотые часы.
– Архон, будь добр, расскажи моему другу почему мы спустились. – Не сводя глаз с молодого гостя, обратился к бармену Александр.
– Архон, это я. – скрипучим голосом проговорил бармен – Видите ли, любезный, за моей спиной на верхней полки есть три свечи. Одна из них сейчас горит, а это значит, что хозяину пора спуститься. Я зажигаю свечу, если кто-то из гостей закажет «кровавую Мэри», слышали о таком напитке? Ну, или я сочту, что хозяин сам в праве угостить гостя оным. В целом, моя задача проста, дальше мы просто зрители.
Закончив, бармен кивком пригласил меня повернуться к столику, за которым сидели Александр и юноша.
– Ты не впервой здесь, и я не впервой сажусь с тобой за стол. – проговорил Александр так, чтобы я мог его слышать. Голос его изменился, стал жёстким и низким.
– Да. – ответил парень, не поднимая глаз.
– Почему? Я не привык спускаться к кому-то дважды. Мне кажется, одного раза вполне достаточно, чтобы усвоить урок.
Вдруг Саша вытащил и положил на стол револьвер. Моментом, я почувствовал, как моя рубашка прилипла к телу и пропиталась холодным потом. Признаюсь, по своей натуре я добродушный, даже мягкий человек, и вид оружия меня напугал. А свечи в этот миг будто перестали мерцать, и все в зале застыло в ожидании. Даже воздух стал плотней и перестал двигаться. Мне хотелось что-то сказать, но слова вылетели из головы, а к горлу подступил ком. От напряжения я схватился за стакан, так удачно пододвинутый мне барменом.
– Я не уверен, но думаю, в прошлый раз меня пожалели.
– Освежи память, будь добр.
– Я рассказал Вам, как жестоко обращаюсь со своей невестой. Постоянно её унижаю, изменяю ей, и все чаще начал избивать. Я сломал её, она не хочет жить.
– Действительно, все это ты уже рассказывал. Что изменилось с момента нашей прошлой встречи?
– Я отпустил её – парень, не отрывая взгляд с бокала, который стоял перед ним, сделал паузу и продолжил – она пыталась покончить с собой, сейчас она в больнице. А, я – вновь сделав паузу и подняв глаза – встретил другую. Её я тоже унизил и избил до полусмерти вчера.
Пауза, которая длилась не более пары секунд мне показалась часами. Все так же, крепко сжимая стакан в ладони, я пристально, будто пытаясь рассмотреть что-то, взирал на них.
– Пей.
Парень дрожащей рукой взял бокал и, опрокинув голову, вылил содержимое в себя. Не успев вернуть голову в естественное положение, ему в лицо уже смотрел ствол пистолета. Я попытался ринуться, чтобы остановить друга, но чья-то крепкая рука схватила меня за плечо и пригвоздила к стулу. Хлопок. Раздался выстрел. В глазах моих все начало мерцать, будто свечи, что брали паузу наверстывали упущенное. Сердце пыталось вырваться из груди, и его бешеный ритм выплясывал чечётку на моих висках. А юноша, схватившись за ухо, повалился со стула. Заливая пол кровью, он лежал ничком и скулил.
– Проваливай, сопляк, в следующий раз я вышибу тебе мозги, ублюдок. – Со злостью прохрипел Александр.
***
Я сидел в кресле и пустым взглядом всматривался в языки пламени. В руке все так же сжимая стакан, с которым меня под руку и приволок сюда высокий, смуглый мужчина средних лет. Александр сидел в соседнем кресле и разглядывал свои руки, которые вытянул к камину, словно грея.
– Что это было? – пересохшим ртом нарушил я тишину.
– Мой гость, которого я пощадил, а не отправил на тот свет. – сухо ответил Александр.
– Да? Ну, и что же не отправил? – с ехидством спросил я.
– Он малолетний выродок. Первый раз я пожалел его. Думаю, отстреленное ухо послужит лучшим уроком. В любом случае, если нет, то он вернётся сюда в последний раз.
– Ты не имеешь на это права! Не тебе его судить и, тем более, убивать! – повысил я голос. И залпом выпил содержимое стакана. Это была водка, горло обожгло. И как же оказалось приятно это почувствовать.
– А разве у кого-то есть право убивать? – парировал мой выпад Александр.
– Не знаю. – не нашелся я с ответом и замялся. – Но почему на твои дела закрывают глаза власти?
– Все просто. Тела мы сжигаем и о случившемся попросту никто не знает. Поверь, сюда не заходят случайно, а зайдя, человек знает на что идет. Чаще всего это состоятельные люди: бизнесмены, чиновники, артисты, в общем те, кто наделены какой-никакой властью и славой. Бывают, конечно, исключения, но редко. Это место не найти в путеводителе и здесь никого искать не будут. – меланхолично проговорил он, закуривая сигарету.
– Не понимаю. Но зачем они приходят? – я забрал у него сигарету и затянулся, с непривычки зайдясь кашлем. К тому же, на голодный желудок водка моментально сделала меня хмельным. Признаться, это помогло справиться с дрожью и немного успокоиться. Жестом я попросил наполнить стакан. Бутылка уже стояла на столике между кресел, и мой друг охотно наполнил мой стакан, не забыв и про себя.
– Понимаешь, они устали. Все надоедает, рано или поздно приходит насыщение и всё надоедает. И если есть остатки души, то путь приводит их ко мне, который рассудит и поставит точку или запятую на их пути. Такое дело, нынешнее время забирает вкус жизни, все делается в спешке и в погоне за богатствами, славой и властью. Мы сами превратили жизнь в математическую задачу из пункта «А» в пункт «Б». Только, жизнь – не задача, и пункт от рождения к смерти не надо рассматривать через призму скорости, времени и пространства. Мы всю жизнь уже превращаем в математику, цифры и только цифры нами начинают править. Мы напичкали мир заменителями, променяв живое на искусственное, настоящее на подделку, стоящее на мимолетное, жизнь на существование. – опустошив стакан и вновь закурив, он продолжал. Видно было, что он очень давно хотел выговориться. – И вот, когда эти зажравшиеся, потерявшие совесть, честь, а иногда и рассудок, теряют вкус ко всему, к жизни, и их поглощает собственная тьма, они идут ко мне, чтобы я решил, что дальше, сразу пункт Б или поворот и путь дальше.
– Ты Господом себя возомнил, с чего ты взял, что тебе решать, что дальше? – не унимался я.
– Нет, я не Бог, я всего лишь выполняю его работу.
– Работу? Ты убиваешь людей, не важно каких! Ты…
– Сужу! И лишь потом убиваю, не всегда. – вскрикнув, но затем понизив голос, перебил меня Саша – Я не убиваю просто так, не маньяк, ведь какой. Мне ведают свою жизнь, те, кто пришел сюда. Можешь назвать это исповедью. Вот, только отличие одно, тут за грехи можно поплатиться сразу.
– Богу решать кого карать. Не людское это дело, не суди, да не судим будешь.
– Ну и где же его суд? Все только говорят, что за грехи придется платить, а где, кому и сколько? А тут есть ясность, что заплатить, сколько и кому. Ваш Бог обленился, прощает всех без разбору и кто хлеб украл, и кто двенадцатилетнею девочку, изнасиловав, убил. Хочешь сказать, так и должно быть? Я не согласен, и тех, кто хочет суда, я буду судить и карать, если понадобиться.
– А про себя не забыл? – пытаясь поддеть, буркнул я.
– Нет. – спокойно, докуривая, ответил он. – Каждый раз, когда после встречи с гостем я возвращаюсь в свой кабинет, то заряжаю один патрон в револьвер, кручу барабан и возле виска нажимаю на спусковой крючок. Как видишь, я перед тобой.
– Не все такие. Есть, кто живет по совести. Как быть с ними, по-твоему?
– Ты думаешь сюда приходят такие? Эти двери открыты лишь для тех, кто сам хочет, чтобы их судили. Пойми, наконец, я никого сюда насильно не тащу, заходя сюда, они знают на что идут. И в их праве не заказывать коктейль себе, шанс не велик, что я угощу им. Они знают на что идут, это их выбор. Считай это новой религией для сбившихся с пути праведного, в которой исповедь несет не только прощение, но возможно и гибель. Когда каждый человек будет готов нести сразу наказание за свои проступки и преступления, тогда у Бога и работы не будет. А так, он рано покинул свой пост.
Кабинет наполнила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине. За окном стемнело, оно видимо выходило во двор, потому что свет фонарей не светил в него. Небо затянули тучи и стекло казалось черным зеркалом, в котором отражается весь кабинет. Чернота наполнила и меня. Мой мозг за этот небольшой промежуток времени получил слишком много информации, и истощённый, он отказывался её переваривать. Уставший, я откинулся в кресле и разглядывал стену. Её узоры завораживали меня и увлекали за собой. Они будто показывали мне историю, которую знали и видели лишь они. Историю этого заведения, которому тысячи лет. Тысячи лет наполненные смертью. Я понимал, это лишь мой мозг создаёт картины из узоров на стене. Но то, как они это делали, по-настоящему можно было считать реальностью. Иногда мы с моим другом наполняли стаканы, выпивали, курили и пытались посмотреть друг другу в глаза. Не удавалось. Сколько прошло времени я не знал. Но тяжесть нахождения здесь давила с каждой минутой все сильней.
– Я пойду. – тихо произнес я.
Александр не ответил. Лишь слегка улыбнулся и кивнул, посмотрев мне в глаза. Подойдя к двери, я остановился и, повернувшись, сказал последние слова своему другу, о которых потом буду жалеть ни раз.