Грани человечности. Современный уральский роман

Короче говоря, парень пребывал в затруднительном положении, а девушка продолжала рассказ, непрерываемый Игорем, даже не замечая, что тот молчит и внешне не выражает никаких эмоций.

– Мамина подружка (я сама слышала) недоумевала и по части алиментов. Какого черта, спрашивала она, не обратишься в суд и не взыщешь с козла? Хорошо, гадёныш, устроился; дети, говорила она, все его – пусть содержит. Мама лишь грустно вздыхает и разводит руками. Мама у меня гордая. Она бы, не побрезговав, приняла от нашего отца помощь, но, как я понимаю, не в результате принуждения, а по велению отцовских чувств. Горжусь, что мать не выцарапывает те крохи, а отец и рад: по его мнению, нашел дурочку. Она в ближайшем магазинчике фасовщицей прирабатывает – всё деньги.

Девушка вздохнула и с грустью добавила.

– Судьба… Жаль маму… Чем могу помочь? Лишь тем, что освобождаю от одного голодного рта… Уехала в Екатеринбург. Подала документы в пединститут

– По призванию или?..

Девушка усмехнулась и с сожалением покачала головой.

– Скорее, «или»… Шансов сдать экзамены и быть зачисленной было в два раза больше, чем, например, в наш универ7. Как говорят авиаторы, это было вынужденное приземление. Для моей мамы важно было, чтобы ее старшая дочь стала дипломированным человеком, а кем по профессии – не имело значения. Я же руководствовалась еще и тем, что, если в учебе буду стараться, то без стипендии не останусь. Вот и стараюсь. Мама понимала и понимает, что на стипешку в таком дорогом городе не выжить, поэтому обещала кое-что подбрасывать… Я отказалась. Ведь на ее шее оставалось еще двое.

Девушка помолчала, разглядывая бабушек, невдалеке копошащихся, судя по всему, с любимыми шумно озорничавшими внуками. Чтобы воспользоваться образовавшейся паузой, Игорь сказал и, похоже, в очередной раз невпопад:

– Сочувствую…

Девушка встрепенулась, резко повернулась к нему и, не скрывая неудовольствия, спросила:

– Это кому?! Маме?

Игорь, смутившись, опустил глаза.

– В том числе, Света.

– Не нуждается! Она – героическая женщина! Она из числа тех русских баб, о которых писал ненавистный тебе Некрасов: коня на скаку остановит, в горящую избу войдет. – Светлана недовольно отвернулась и стала разглядывать образовавшийся транспортный затор на плотине. – Мама из последних сил тянет и говорит, что и их отправит в вуз за дипломами… Пунктик у нее такой… Кому-то и что-то хочет доказать.

Игорь тихо произнес:

– Достойна восхищения.

Светлана бросила на парня короткий, но теперь потеплевший взгляд.

– Затеяв эту тему, я не хотела и не хочу, чтобы жалели, – ни меня, ни маму. Не нуждаемся! Да и жалость унизительна. – Убежденно и с нотками сарказма в голосе добавила. – Выкарабкаемся… Без участия волонтеров.

– Прости… Не хотел обидеть…

– А я хочу тебе объяснить некоторые вещи, которые, возможно, тебе непонятны, развеять иллюзии, если они возникли.

Игорь кивнул.

– С радостью…

Игорю не дано было досказать. Потому что был прерван на полуфразе.

– Во-первых, как сам видишь, Игорь, я из бедной семьи и к тому же с дурной наследственностью (по линии отца, конечно).

Игорь, набравшись храбрости, возразил:

– Зато природой наделена достоинством…

Она, изображая из себя наивную простушку, спросила, хотя явно угадывала, что он имеет в виду.

– Ты о чем?

Игорь ни за что не поверит, что он первый у нее обожатель. Исходя из сего убеждения, твердо и с необыкновенным пафосом ответил:

– О твоей божественной красоте!

– Фи! Не преувеличивай! – будто, впервые слышит из мужских уст, притворно воскликнула девушка и практично добавила. – На хлеб не намажешь… Да и не вечна она. Еще несколько лет и потускнеет; спадет, выражаясь словами Есенина, как «с белых яблонь дым». – Игорь попытался уверить подругу в обратном, но та решительно возразила. – Глупости! Кажется, Бальзаку принадлежат слова: если хочешь увидеть образ подруги через двадцать лет, взгляни на её мать. Понимаешь? – Игорь, не разделяя сего мнения, отрицательно замотал головой и намеревался выдвинуть контраргумент, чтобы вступить в спор с классиком французской литературы, но ему не позволили. Девушка не склонна была к диалогу, во всяком случае, сейчас, поэтому свернула на другую тему, точнее, вернулась к прежней, которая, очевидно, тревожила намного больше, чем её нынешняя красота. – Времени свободного нет, точнее, есть, но не про мою честь. Вот, и в летние каникулы. После сдачи сессии лишь на день съездила домой и вернулась. Хозяйка в ультимативной форме потребовала: или работает всё лето, или прости-прощай; претенденток на ее место вагон и маленькая тележка. У меня же… Другого выбора не было, как принять ультиматум. Впереди – заключительный учебный год. И придется сильно попотеть, чтобы выйти на защиту диплома подготовленной. Короче, не до развлечений. Да и «жирку» надо к зиме подкопить… Ты меня понимаешь?

Парень согласно кивнул, но понимал девушку, по правде говоря, лишь отчасти. Верно, без того самого «жирка», то есть, без приработка, когда в семье нет достатка, не обойтись, но зачем объяснять так подробно? Не дитя малое, способен понять. Он понял и объяснил, когда сказал чуть раньше, что бедность не порок. Итак, зачем столь долгий разговор и ради чего? Что пытается ему растолковать? Или, может, хочет от чего-то, пока неведомого ему, предостеречь?

Парень с недоумением поднял брови, когда услышал от Светланы этот вопрос:

– Игорь, ты удивился, когда я назначила день и время для нашей встречи?

Не в его правилах было отвечать встречным вопросом, однако, не будучи возможным (в силу природной деликатности) прямо ответить, чуть-чуть прикинувшись туповатым, спросил:

– Нет, Света… А чему я должен был удивиться?

– Ну, как же… Понедельник, середина рабочего дня… Создала тебе проблемы…

– Вот о чем… Не стоит об этом думать… Попросил дать отгул… Главный инженер, учитывая тот факт, что задерживаюсь допоздна на работе и выхожу в выходные, пошел навстречу, предположив, что мне понадобился понедельник для каких-то личных нужд

– Прости. Не думай… Это не девичий каприз.

Парень кивнул.

– Понимаю, сейчас еще больше понимаю.

Светлана, улыбнувшись, слегка коснувшись ладонью его чисто выбритой щеки, что, наверное, могло означать величайшее проявление девичьей нежности, тихо произнесла:

– Какой ты… Твоей деликатности остается лишь завидовать…. Я не такая…

Игорь отчего-то, тяжко вздохнув, покачал головой.

– Это возрастное.

– Ну-ка, милый друг, отсюда поподробнее, – весело сказала она, – ты про кого?

– Только про себя… Юность, которой свойственно не церемониться и особо не заморачиваться по части деликатности, осталась где-то там, в далеком, покрытом туманом, прошлом.

– Ну-ну, Игорь, как любит выражаться, будучи простолюдинкой, моя мать, – не городи огород. А… М-м-м… Кстати, сколько тебе лет? Не рановато ли причисляешься к старичкам?

– Однако и далеко уже не юноша.

– Тем не менее, сколько?

– А ты угадай.

– Гадалка из меня ни к черту. – Светлана встала, подбоченилась, внимательно, будто впервые видит парня, окинула пристальным, несколько озороватым взглядом, хмыкнула и с притворно задумчивым выражением своего милого лица вернулась на парковый диванчик. – Так-так… Дай подумать… Что мне известно? Только то, что в дни путча ты был на третьем курсе политеха… Правильно?

Игорь, смеясь, поощрительно сказал:

– Правильной дорогой идете, сударыня!

– Тихо! Не сбивай с панталыку глупенькую девчонку, – потянулась к голове и взъерошила густые мягкие русые волосы парня. – Значит? Было тебе двадцать один год, а мне семнадцать и я только что подала документы в пединститут… Получается… Спустя прошедшие с той поры три года… Мне сейчас двадцать один, что, надеюсь, не вызывает ни у кого сомнения, то… Приблизительно двадцать четыре! Права, да?

– Не совсем, Светик.

– Но я так старалась, что от проделанных арифметических действий (согласись, для всякой девчонки это сфера высшей математики) чуть мозги не вскипели.

– Ошибку допустила не в подсчетах, а в логике. Ты не могла знать, а потому не учла того, что перед политехом я отслужил срочную, по ряду причин, уволился в запас не в декабре восемьдесят восьмого, а лишь в июне следующего. И поступил лишь в девяностом. Из этого следует, что в августе девяносто первого я перешел на второй курс, а не на третий. Прибавь три года и будет искомая цифра – двадцать семь.

– Не велика разница.

– Как сказать.

– Как не скажи, но до роли старичка еще долго лямку тянуть.

С той стороны плотины упали на них лучи заходящего солнца, окрасив их лица розовыми бликами. От воды потянуло свежестью.

Девушка встрепенулась, посмотрела на крохотные часики на руке, в серебряный браслет которых (Игорь заметил) вправлены три небольших бриллиантина.

Парень ревниво подумал: «Подарок поклонника… И кто же он?» Не спросил. Посчитал, что не вправе задавать подобные вопросы; для него преждевременно.

Светлана вскочила, воскликнув:

– Ах, Боже! Уже семь. Заболтались. На работу пора, к восьми.

Игорь засуетился.

– Сейчас… Поймаю мотор… Далеко ехать? – Светлана не ответила, притворившись, что вопрос не расслышала.

Они поднялись по мраморной лестнице, возле памятника основателям Екатеринбурга притормозил таксомотор. Игорь замешкался и Светлана, опередив, открыла дверцу, и шмыгнула в салон, тотчас же захлопнув за собой дверцу.

– Но я провожу!

Девушка отрицательно мотнула головой и послала воздушный поцелуй. Парень услышал ее единственное прощальное слово:

– Позвоню!

Парень долго стоял на месте, растерянно глядел в след удаляющейся машины и ничего не понимал.

Глава 6. После стихии

последовал крах

Грабеж средь бела дня

Минуло несколько месяцев. Подходил к концу холодный и ветреный декабрь 1995 года. Вовсю властвовали8 среди россиян законы рыночных отношений: одни всюду торговали всем и вся, а другие покупали, точнее, присматривались к кусачим ценам. Словом, это была стихия, в которой очевидны были два противоречия: а) царство изобилия на товарном рынке; б) абсолютное отсутствие денежной массы у населения. Картина, собственно говоря, была совершенно обратная той, которую люди наблюдали в конечной фазе советской власти, а именно: советские люди имели огромные сбережения на банковских счетах, но потратить их не могли. Тогда даже в знаменитом ЦУМе, что на Вайнера, вместо, например, телевизоров или холодильников, на первом этаже стояли размалеванные фанерные щиты, сообщающие тому, кто случайно забредет: данного товара нет в наличии и неизвестно, когда поступит.

То была не единственная экономическая задачка, которую, ломая голову, пытался разрешить обычный советский человек.

Окончательно добил обычного советского человека, лишив даже призрачной надежды, последний глава правительства СССР Павлов9

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Вскоре, надо заметить, Вонсовский возглавит Уральское отделение Академии наук СССР и станет Героем Социалистического Труда. Совпадение событий или нечто закономерное для советской поры? Однозначно лишь, например, то, что для представления к званию Героя надо было быть непременно членом КПСС (здесь и далее – примечания автора).

2

На тот момент командующий войсками Закавказского военного округ, во второй половине 1989 года Игорь Николаевич Родионов был переведен в Москву, где возглавил на какое-то время Академию Генерального штаба. Кстати, он стал прототипом одного из персонажей любовного романа «Извивы судьбы».

3

Известный на весь мир политический оппозиционер, ставший впоследствии первым мэром Санкт-Петербурга.

4

Эти стихотворные строки принадлежат автору романа.

5

В настоящее время Уральский Федеральный университет имени Б. Н. Ельцина.

6

Именно так называют в Екатеринбурге это историческое место.

7

Девушка имеет в виду популярный у молодежи в те годы Уральский государственный университет имени Горького.

8

Выражусь точнее: это была лишь робкая попытка властвования; это было нечто среднее между социализмом и капитализмом, иначе говоря, полурынок – ни то, ни сё, а когда что-то делается на половину, то понятно, что в результате всё обращается в маразм.

9

Прославившийся еще и тем, что безоговорочно встал на сторону путчистов и стал одной из видных фигур в пресловутом ГКЧП.