Пушкин, кружка, два ствола

– Вы подумали, что вместо школы найдете деревянный лабаз, перед которым топчутся школьники в лаптях и онучах, – широко улыбнулась Мария Степановна. – Совершенно неверное впечатление. Школа у нас, конечно, небольшая, но вполне приличная. В каждом классе от десяти до двадцати учеников. Не только россошанские, конечно. Сюда автобусами детвору со всей округи свозят – из Марьинки, из Казанковки, из Черной Пашни. Великая Россошь, можно сказать, местная столица. В определенном смысле вы ничего не потеряли, – неожиданно хихикнув, Мария Степановна прикрыла рот пухлой морщинистой ладошкой. По коже, как полинявшие кляксы, расползались старческие пигментные пятна. – Раньше, конечно, намного лучше было. В семидесятых у нас только девятых классов целых три штуки было. В Марьинке собственная начальная школа была, в Черной Пашне тоже. А сейчас… Мебельную фабрику у нас еще в девяностые закрыли, лесопилку – лет десять назад. Вот люди и разъезжаются. Рыба ищет где глубже, а человек – где лучше. Удивляюсь я, что вы к нам приехать решили. Говорят, какие-то личные проблемы… – в зеленых, не по возрасту ярких глазах старой учительницы блеснул огонек любопытства.

– Да. Полгода назад я развелась с мужем, квартира досталась ему. Я устроилась преподавателем русского и литературы в гимназию, но большая часть зарплаты уходила на оплату жилья, вот и пришлось искать другие варианты. Увидела вашу вакансию и подумала: а почему бы нет? – уже привычно соврала Дина.

– Вот и хорошо! Вот и отлично, что вы решились! – закивала седой головой Мария Степановна. – У нас и платят хорошо, и жилье бесплатное, и коллектив отличный! Вы, главное, на Оленьку Николаевну внимания не обращайте. Она человек сложный, противоречивый – но если вдруг что, то за своих горой! А Ираида всегда навстречу идет. И отгулы подпишет, и премию выбьет под Новый год, и с дровишками поможет. У вас же печное отопление?

– Вроде бы нет… – растерялась Дина. – Квартира на Фрунзе. Двухкомнатная.

– Если на Фрунзе, значит, центральное. Жаль… Топить у нас не торопятся, вечно морозов ждут. Вы бы обогреватель купили, а лучше парочку. К концу сентября ночи холодные, замерзнете вы в квартире.

– Спасибо за совет. Обязательно подберу что-нибудь подходящее, – вежливо согласилась Дина. И подумала, что к концу сентября ноги ее здесь не будет. Неделя на выслеживание вурдалака, пара дней на охоту – и прости-прощай, Великая Россошь.

Дверной звонок задребезжал именно в тот момент, когда закипел чайник. Рваная металлическая трель слилась в дуэте с пронзительным свистком, и Дина чертыхнулась сквозь зубы.

– Да чтоб вам провалиться! Кого там еще принесло?

Из чистого упрямства она все-таки залила чайный пакетик кипятком и только потом пошла открывать.

– Добрый день, разрешите представиться, лейтенант Сумароков, – механически отбарабанил долговязый блондин в полицейской форме. По мере поступления информации в мозг глаза у него округлялись, а светлые брови ползли вверх. – Это вы?

– Не могу возразить, – кивнула Дина. – А это, надо полагать, вы.

– Кто – я?

– А кто – я?

Несколько секунд блондинистый лейтенант Сумароков молча таращился на Дину, потом тряхнул головой.

– Тьфу ты. Совсем вы меня запутали. Давайте начнем сначала. Я лейтенант Сумароков, а вы, надо полагать, Дина Маратовна Белоцкая. Новый школьный библиотекарь.

– Именно так. Дина Маратовна, – оценивающе оглядев лейтенанта, Дина оперлась о стену, скрестив на груди руки. – Чем обязана? Неужели в школьной библиотеке недосчитались полного собрания сочинений Достоевского и в похищении подозревают меня?

– А вы похищали Достоевского?

– Ни в коем случае. Если я захочу погрузиться в отчаяние – просто перечитаю список бумажек, которые нужно заполнить к завтрашнему утру.

– Ну надо же. Я думал, все библиотекари любят Достоевского. Профдеформация, так сказать.

– А все полицейские любят «Шерлока Холмса».

– Шах и мат, – ухмыльнулся лейтенант Сумароков. – Стереотипы – зло.

– Абсолютно согласна. Но если уж вас не интересует Достоевский, то в чем причина визита?

– Да нет никакой особой причины, – двинул широкими острыми плечами Сумароков. Пластиковая папка в его ладонях казалась маленькой – не больше конверта. – Просто узнал, что новый человек в село приехал. Решил, что надо зайти, посмотреть, что и как.

– Вы так ко всем новым жителям приходите? – заинтересовалась Дина. – Или библиотекари вызывают особое подозрение?

– Ко всем, – снова разулыбался Сумароков. – И поверьте мне, это вовсе не трудно. Уезжают из Россоши чаще, чем приезжают.

– Да, мне уже рассказали. Девяностые, экономический кризис, отсутствие работы…

– Но нам еще повезло. Вот Марьинка, скажем…

– И про Марьинку тоже рассказали.

– Какие у вас общительные коллеги.

– Учителя. Делятся информацией, не приходя в сознание.

– Да, наверное… – лейтенант Сумароков замолчал, явно не зная, что бы еще сказать. – Да, кстати! Как ваша машина?

– Отлично. Мой «крузер» и не такое видал. За то и люблю. А как ваша коза?

– Пришла к вечерней дойке, как я и говорил. Принесла намотанный на рог красный носок.

– Откуда она взяла носок?

– Понятия не имею. Но если завтра ко мне заявится их обездоленный владелец и накатает заяву – я с легкостью раскрою дело.

– И получите поощрение?

– И не получу пиз… гхм… втык от начальства, – нежно порозовел кончиками ушей Сумароков. – Может, вы меня в дом впустите? Чайку попьем, я вам о местных жителях что-нибудь интересное расскажу. Неудобно так вот, на лестнице…

– Простите, но у меня не убрано, – с искренним сожалением отказалась Дина. Плечистый и сероглазый товарищ лейтенант однозначно заслуживал чашечку чая – но на кровати сейчас валялся пучок кольев, а на кухонном столе сверкал заточенным лезвием топор категорически не кулинарной формы. – Вчера устала, сегодня рабочий день… Совершенно не успеваю навести порядок.

– Ничего-ничего, извините, – вежливо отступил Сумароков. – Вы же недавно приехали, даже отдохнуть толком не успели. Я к вам как-нибудь на днях заскочу, не возражаете?

– В рамках проведения индивидуальной профилактической работы среди населения?

– Исключительно в рамках. Чай, сахар, лимон, щепотка административного надзора.

– Звучит интригующе, – улыбнулась Дина. – Но сейчас мне действительно нужно спешить. Всего хорошего.

Захлопнув перед носом ухмыляющегося лейтенанта дверь, она немного постояла, прижимаясь спиной к стене. С той стороны царила тишина – значит, Сумароков тоже стоял и, вероятно, бессмысленно таращился на облезлое полотно дерматина. А может, и не таращился. Может, делал в своей папочке записи. Административно-профилактического содержания.

Наконец из-за двери донесся тяжелый вздох, потом кашель, и лейтенант Сумароков затопал вниз. Дождавшись, когда шаги растворятся в гулкой тишине подъезда, Дина отклеилась от стены. Время приближалось к семи, надвигались ранние сентябрьские сумерки, а бродить в темноте по кладбищу – удовольствие сомнительное.

Глава 3. Торжество дедуктивного метода

Кладбище встретило Дину звенящей тишиной. Серые, словно грязная вата, тучи принесли с собой холод и тяжелый, сырой запах осени. Под соснами лежали темные кляксы теней – и казалось, что ночь сочится из влажной земли, словно черная болотная вода.

Стянув на груди тонкий вельветовый пиджак, Дина поежилась.

– А обещали плюс восемнадцать – плюс двадцать. Никому, сука, верить нельзя.

Могилу Любовецкой она отыскала сразу. Под деревянным крестом лежали две подвядшие розовые гвоздики, рядом стояла выгоревшая в ноль дешевая пластиковая лампада.

– Да у тебя, Анжела Дмитриевна, сегодня день открытых дверей.

Повесив вместительную почтальонскую сумку на крест, Дина вытащила из нее пакет, расстегнула зиплок и пошла вокруг могилы, рассыпая перед собой тонкую белую струйку. Соль ложилась на землю снежной мерцающей дорожкой, вызывая смутные ассоциации то ли с зимой, то ли с колумбийскими наркокартелями. Закончив с могилой, Дина перешла к Тарновской, потом к Гольцову. Уже через двадцать минут все свежие могильные холмики были очерчены ровными овалами из освященной соли. Дина лично ходила на Пасху в Свято-Никольский храм, выстояла всю службу, получила в лицо залп ледяной воды и даже причастилась. Но дело того стоило – соль получилась отличная, крепкая, как удар бронетанковых сил. Оставалось надеяться, что Дина не ошиблась с координатами противника.

Естественно, вурдалак сможет выбраться из могилы. Он, конечно, тупой – но не совсем же безмозглый. Выдрать из земли пучок жухлой травы и смахнуть им помеху даже этот некродегенерат догадается.

Но восстановить нарушенный круг уже не сможет, тем самым наглухо демаскируя логово. А дальше уже дело техники.

Еще раз полюбовавшись на ровненькие белые круги, опоясывающие холмики могил, Дина аккуратно застегнула пакет и сунула его в сумку.

На большой перемене в библиотеку пришла очень грустная девочка в лимонно-желтых колготках. Печально вздохнув, она попросила сказку о Русалочке – только, пожалуйста, не такую, как дома, а правильную. С хорошим концом.

– Извини. В книжной «Русалочке» всегда плохой конец, – сочувственно развела руками Дина.

– Жаль. Нам прочитать задали и пересказать. А я не люблю грустные сказки рассказывать.

– Ну расскажи мультик.

– Нельзя мультик, – еще печальнее вздохнула девочка. – Обязательно книжку надо.

– Сочувствую. Но знаешь что? Подожди-ка минуточку, – нырнув в стеллажи, Дина вскоре вернулась с потрепанной тонкой книжкой. – Вот, держи. Прочтешь после «Русалочки», поднимешь себе настроение.

– «Эмиль из Лен-не-бер-ги», – с трудом прочитала сложное название девочка. – А там ведьмы есть?

– Нет.

– А принцы?

– Никаких принцев.

– Это хорошо… Раньше мне принцы нравились, а теперь как-то не очень.

– Полностью одобряю твой подход. От принцев всякого можно ждать, – серьезно покивала Дина. – Чудовищно ненадежные люди. Если представится выбор между конем и принцем – бери коня. Конь точно не подведет.

– Лошадки хорошие, – смутившись, хихикнула девочка. – Я Лена Аляпкина из третьего бэ. Запишите, пожалуйста, на меня книгу.

После пятого урока пришел крайне серьезный молодой человек двенадцати лет от роду, в очках и черном костюме-тройке. Молодой человек вернул второй том «Шерлока Холмса» и попросил третий. Он тихо и вдумчиво сопел, терпеливо дожидаясь, пока Дина разберется с формулярами, и принял черный потрепанный томик двумя руками, как рыцарь – меч. Согнувшись, молодой человек с трудом упаковал книгу в огромный, раздутый, как обожравшаяся пиявка, ранец. Жесткие полы пиджака топорщились и шевелились, как странные черные надкрылья.

– А про вас все неправду говорят, – выпрямившись, молодой человек поправил указательным пальцем очки и пригладил взлохмаченные волосы.

– Это какую же? – заинтересовалась Дина.

– Говорят, что вы с мужем своим развелись.

– И почему же ты думаешь, что это неправда?

– Потому что у вас руки загорелые, а на безымянном пальце светлой полоски нету. Значит, обручального кольца вы не носили.

«Вот же засранец мелкий!» – мысленно восхитилась Дина, из всех сил удерживая на лице доброжелательно-безразличную улыбку.

– А я ранней весной развелась. Вот за лето рука без кольца и загорела.

– Да? Возможно… – многозначительно протянул молодой человек, внимательно оглядел Дину через круглые, как у Гарри Поттера, очки и направился к выходу. – Возможно… – обернулся он от двери. – Я еще об этом подумаю.

– Обязательно подумай, – одобрила Дина. И сделала мысленную зарубку: всегда убирать вещи в шкаф и запирать замок. Хрен его знает, как далеко зайдет этот юный адепт дедуктивного метода. Залезет в сумку, найдет расписанный рунами нож – и объясняй потом директору, откуда такие странные у нового библиотекаря увлечения.

Перед концом рабочего дня в библиотеку заглянула Мария Степановна. Поздравив с успешно пройденным боевым крещением, она положила на стол аккуратно расчерченный тетрадный лист.

– Вот, я набросала вам расписание на следующую неделю и дальше. Во вторник – кружок с младшей возрастной группой. Там детвора до двенадцати лет, им можно сказки почитать или истории какие-нибудь. «Тома Сойера», скажем, по главам. В крайнем случае мультики им включите на компьютере – только хорошие, умные. Ну и разберите потом – характеры героев, мораль, какие уроки можно извлечь. Хотя что это я? Вы же все сами знаете, – кокетливо потупилась Мария Степановна, и Дина, уловив прозрачный намек, шумно запротестовала.

– Ну что вы, что вы! Продолжайте! У меня опыта мало, навыки все растеряла – мне будут очень полезны все ваши советы!

– Да? Ну, если вы не возражаете… – пожилая учительница тяжело опустилась на стул. Дина щелкнула кнопкой чайника, отчего свет в лампочках мигнул и потускнел. – Младшей группы не бойтесь, с ними вы запросто справитесь. Сначала построже себя поставьте, одерните самых шалопутных, чтобы про уважение помнили. А потом начинайте рассказывать. Если сумеете заинтересовать – будут слушать тихо, как мыши. А вот по пятницам, со старшей группой придется серьезно работать. Девочки еще туда-сюда, а мальчики точно на нервах играть начнут. Особенно Гриша Маркушев.

– Это который в детском саду шороху навел?

– Вы запомнили? Отлично! Да, именно он. Маркушев мальчик неглупый, но семья очень проблемная, воспитания никакого… Ираида пообещала ему, что если пойдет в книжный клуб – замнет скандал с детским садом.

– По-моему, Ираида Ивановна переоценивает воспитательный потенциал классической литературы.

– Это вряд ли, – хихикнула неожиданно чистым, совершенно девичьим смешком Мария Степановна. – Просто Ираида страхуется на случай, если по Маркушеву вопросы возникнут: беседы с матерью мы проводили, педагогический совет собирали, теперь вот и культурно-воспитательные мероприятия указать можно.

– Так он же приходить на кружок не станет.

– Ну и отлично! Вам же спокойнее. Поверьте, Маркушев на уроке – источник львиной доли проблем.

– Но… какой тогда смысл? Не понимаю.

– Какая же вы молоденькая еще… – нежно улыбнулась Мария Степановна. – Наивная. Ну посудите сами. По документам мы меры приняли? Приняли. Ученика в учебно-воспитательный процесс вовлекли? Вовлекли. Значит, адекватную реакцию продемонстрировали. А что эффекта она не дала – ну да, такое случается. Даже лекарства не всегда на болезнь действуют. Но бланк назначений для пациента заполнить-то все равно надо.

– Вон оно как… – задумчиво протянула Дина. – Никогда не смотрела на проблему под таким углом.

– И очень зря. Как говаривал мой покойный муж, чем больше бумаги, тем чище жопа. А Павел Архипович, между прочим, умнейшим человеком был. На лесопилке заведующим производственной частью работал.

Вторник сменился средой, среда – четвергом, а вслед за ними наступила пятница. Дни скользили друг за другом, гладкие и одинаковые, как бусины на нитке. Утром Дина отпирала библиотеку и ныряла в душный, пропахший пылью и плесенью сумрак, как в темный прохладный бассейн. Заварив растворимый кофе, она лениво перебирала бланки отчетности и раскладывала по местам сваленные стопками у стены книги, но по большей части просто читала, наугад раскрывая пожелтевшие, исчерканные выцветшими чернилами страницы. На большой перемене в библиотеку заглядывала Мария Степановна, бережно придерживая у груди тарелку с шанежками. В первый день это были шанежки с картошкой, во второй – с творогом и черемшой, в пятницу – с грибами и яйцами. Дина снова заваривала кофе, выставляла на стол вазочку с шоколадными конфетами и погружалась в глубины местных шокирующих новостей – кассирша Лидка из продуктового закрутила новый роман, яйца на рынке подорожали на пять рублей, а в магазине – на три, Зинка Скорошиха вечером видела за забором волков. Может быть, конечно, собак, кто же их в темноте разберет – но может быть, и волков. Поэтому в сумочке обязательно нужно носить громкий свисток и перцовый баллончик.

Дина охала, хмурилась, сочувственно кивала – и чувствовала, что проваливается в какой-то заплесневелый день сурка, в котором понедельник отличается от пятницы только начинкой шанежек.

– Господи, ну наконец-то! – приветствовала Дина лейтенанта Сумарокова, широко распахнув перед ним дверь.

– Ого. Какое пылкое приветствие. Первый случай на моей практике, когда кто-то искренне рад сотрудникам внутренних органов, – широко улыбнувшись, он переступил порог и протянул Дине прозрачную коробку. За хрупким хрустящим пластиком щетинился кремово-розовыми лепестками пышный карамельный бисквит.

– Спасибо, – приняла торт Дина. – Наверное, вы решите, что я избалована столичной жизнью – но черт побери. Как же у вас, в Россоши, скучно.

– А! Так я – ваше лекарство от скуки! Даже не знаю, огорчаться мне или радоваться, – Сумароков задвинул в угол впечатляющего размера ботинки и аккуратно пристроил на крюк ветровку. Без формы он выглядел странно – как плохо загримированный актер, отыгрывающий незнакомую роль.

– Радуйтесь. Не то чтобы мой опыт был так уж велик – но более интересных собеседников я пока в Россоши не встречала.

– Ну надо же! Не думал, что женщин так увлекают рассказы о козах-рецидивистах.

– Как минимум это оригинально.

– Вы думаете? Тогда буду продолжать в том же духе. У меня есть отличная история про изнасилование коровы. Интересует?

– Коровы? В каком смысле – коровы?!

– В прямом. Душераздирающий триллер, вы такого в жизни не слышали, – неловко одергивая пуловер на тощей заднице, Сумароков вошел в гостиную и с любопытством закрутил головой. – Уютненько тут у вас.

– Ага. Совсем как в гостях у бабушки, – торжественно водрузив коробку с тортом на стол, Дина поставила на плиту чайник. – Не квартира, а портал в прошлое.

– Нафталиновая Нарния, – Сумароков скромно пристроился на стуле в углу, подогнув длинные, как у сенокосца, ноги. – Может, вам помощь нужна? Шкаф передвинуть, полки какие-нибудь прибить?

– Нет, спасибо. Пока все в порядке – разрезав торт на правильные равнобедренные треугольники, Дина разложила его по тарелкам. В разломе бисквитных коржей проглядывала до боли знакомая вареная сгущенка. Как будто действительно в прошлое провалилась – лет эдак на двадцать назад. – Так что там с коровой?

– С какой коровой? Ах да, с коровой… Купил, значит, Пашка Варганов себе племенную корову за много денег. И договорился, что повяжет ее с каким-то элитным быком. Покупателя для будущего теленка нашел – прям все серьезно, чуть ли не с заключением контракта. Солидное, в общем, предприятие. Но заборы у Варганова хлипкие, а бык у Сухорукова – решительный. Когда Варгановская корова загуляла, бык прямо через гнилые доски прошел – ну и вперед, к невесте. Прямо на глазах у Пашки любящие сердца и воссоединились. Он-то, конечно, пытался вмешаться – но куда там. Семьдесят Пашкиных килограмм против тонны рогов и мышц, – Сумароков отделил чайной ложкой кусочек торта, положил его в рот и зажмурился, прислушиваясь к ощущениям. – Ты гляди-ка, свежий. Не обманула Лидка.

– Отличный торт, – довольно искренне подтвердила Дина и тоже ковырнула ложечкой крем. Не «Павлова» с клубникой и сливками, но в своем роде очень неплохо. – Так что там дальше с коровой?

– Ну так понятно же, что. Залетела Варгановская корова – или как там оно у скотозаводчиков называется. Только не от племенного быка, а от Сухоруковского Черныша. Покупатели от теленка, естественно, отказались, мужик, с которым про вязку договорились, скандалит – задаток возвращать не желает. И получаются у Пашки от новой коровы не доходы, а одни сплошные расходы. И глубокие, мать его, огорчения. Обычно у нас в рамках решения имущественных споров соседи друг другу морды бьют – но тут, как вы понимаете, дело другое. Пашка ведь на бабки попал, а мордобой дело, конечно, приятное, но совершенно бесплатное. Вот он и додумался. Пришел к нам и написал заяву: такого-то числа такого-то месяца злодейский бык Черныш проник на территорию домовладения и обесчестил корову породы голштинка. Тем самым нанеся Варганову П. А. глубокую моральную и финансовую травму.

– И вы приняли заявление?!

– Естественно, приняли. Куда же деваться. И три месяца потом с бумажками бегали – экспертиза забора, показания свидетелей, алиби Черныша.

– Что-что?

– Алиби. Черныша. Сухоруков, не будь дураком, Федоровичу, пастуху местному, три литра водяры поставил. Так потом Федорыч всеми богами клялся, что в этот день Черныш на выгоне был, с утра и до вечера.

Положив подбородок на скрещенные ладони, Дина не столько слушала, сколько смотрела. Когда Сумароков рассказывал байки, острое сухое лицо смягчилось, а в холодных серых глазах вспыхивали искорки смешинок. С внезапным изумлением Дина поняла, что по переносице и щекам у него разбрызганы капли веснушек, а брови явственно отливают в янтарную рыжину.

– … а местные жители строго следуют закону омерты. Или омерта. Скажите мне, Дина Маратовна…

– Просто Дина, – поплавком вынырнула в реальность она.

– Отлично. Просто Дина, скажете мне, как библиотекарь – менту: слово «омерта» склоняется?

– А почему нет?

– Да черт вас, филологов, разберет. Бариста ведь не склоняется.

– Это пока. Подождите лет двадцать, и просклоняется как миленькое. Так что там по преступлению века? Надеюсь, вы его раскрыли?

– Еще бы. Выдернул из Черныша клочок шерсти и пообещал Сухорукову, что за свой счет оплачу исследование ДНК. Если не дай бог подтвердится отцовство – хрен Сухоруков на своем «уазике» без документов со двора выедет.

– Вы действительно собирались оплатить генетическую экспертизу?

– А черт его знает… – внезапно задумался Сумароков. – За два месяца эти затейники меня до печенок достали. Но, к счастью, не пришлось. Сухоруков признал, что его бык покушался и нарушал, дело передали в районный суд и наступило нам счастье.

– А с теленком внебрачным что было?

– Понятия не имею. Я теперь двор Варганова по километровой дуге объезжаю. Как вспомню – так глаз дергается.

В понедельник Мария Степановна появилась, торжественно выставив перед собой блюдо – но не с шанежками, а с крохотными кексиками, обильно присыпанными сахарной пудрой.

– К вам, говорят, Женечка Сумароков на выходных заглядывал? – невинно поинтересовалась она, раскладывая кексы по блюдечкам. – С романтическими целями?

С некоторым усилием преодолев оторопь, Дина одним глотком ополовинила чашку. Она, конечно, слыхала, что в деревнях сплетни разлетаются быстро… но одно дело слышать, что гепард развивает скорость до ста двадцати километров в час. И совсем другое – с визгом улепетывать от этого гепарда по саванне. Несопоставимые, так сказать, ощущения.

– Откуда вы знаете? – вопросом на вопрос ответила Дина.

– Ну как же. В продуктовом перед обедом Женечка торт покупал – Лида сразу поняла, что для женщины. Родственников у него не осталось, значит, не день рождения бабушки, а романтическое знакомство. Потом Женечкину машину у вашего дома видели. А там из молодых женщин только Маша и Света, но обе давно замужем. А Женя не такой мальчик, чтобы чужую семью разбивать. Значит, остается только один вариант! – торжествующе указала пальцем в потолок Мария Степановна.

– Ух ты. Да вы, Мария Степановна, почище Шерлока Холмса работаете, – искренне восхитилась Дина.

– А как же, милая моя, а как же. Как там было у Дойла? Отбросьте все невозможное. То, что останется, и будет ответом, каким бы невероятным он ни казался. Так что? Как вам наш Женечка?

– Ну-у-у… – задумчиво протянула Дина, соображая, какого ответа от нее ждут. – Очень интересный мужчина. Больше пока ничего сказать не могу. Мы просто один раз выпили вместе чаю. Чтобы составить представление о человеке, короткого знакомства недостаточно.

– Да. Именно. У вас очень здравый подход, – одобрила Мария Степановна. – Сначала познакомиться нужно поближе, оглядеться, в деле проверить. Во всех смыслах слова, – внезапно захихикала, порозовев морщинистыми щеками, она. – Не торопитесь, Диночка, не торопитесь. Женя, конечно, мальчик хороший, я вам его всячески рекомендую – но в таких делах слушать нужно только себя. А не старых скучных учительниц.

– Ну что вы, Мария Степановна! Какая же вы скучная! Да еще и старая! – послушно отыграла сценарий Дина. И попыталась представить хорошего мальчика Женечку Сумарокова – тощего, долговязого, конопатого, усердно пыхтящего под гнетом неподъемного ранца.

Получилось на удивление гармонично.

Круги освященной соли вокруг могил оставались нетронутыми. Дина ездила на кладбище каждый вечер – но результатов не было.

Глава 4. Иванушка-дурачок. В третьей итерации

Поначалу Дина надеялась, что просто неправильно рассчитала интервал. Вурдалак еще не успел проголодаться. Но к исходу десятого дня размокшая от холодной утренней росы соль лежала все такими же ровными кругами… а значит, никто из могил не вылезал. Просчитанная и выверенная схема дала сбой.