Лучшие годы

– Я в порядке. А вот… – Небольшая пауза, скорее больше для отдышки, нежели для знакомства.

– Марк. Ни черта не понимаю, но жив, – когда бок перестало разрывать при каждом вздохе, он осмелился задать вопрос, который терзал его сильнее любых ожогов на коже: – Раз теперь мы в безопасности, вроде, ответьте мне наконец: что здесь происходит?

Новая жизнь – новые правила

– У тебя разве не было татуировки?

Рука Карен дернулась и кислотно-зеленый ноготок прошел через капроновую ткань чулка. Только этого не хватало.

– Планирую делать. – Девушка даже не развернулась к собеседнику. Только распрямила спину, поправляя задравшуюся майку. Поднялась с кровати, как и полагается, элегантно, тихо, не бросая взгляда на того, кого после надеется не увидеть. С этим человеком ей явно было не по пути, лучше оставить немедленно. Может, заодно и сменить цвет волос, чтобы не нашел ее? А то зеленые волосы – черта довольно яркая. Хотя кого обманывать – если она и сменит свой образ, то он станет только эффектнее.

Парень беспомощно барахтался в кровати, пытаясь выпутаться из вороха одеял и подушек. Карен натянула на себя сброшенную на спинку стула одежду и оставила прощальное послание: смешок и воздушный поцелуй. Незачем ее провожать или угощать завтраком – все равно вскоре большая часть города уснет. А даже если на нее нападут и убьют – не велика потеря. Зато очнется в любимой кровати рядом с кофемашиной и ноутбуком. Стабильная унылая жизнь с яркими вкраплениями из гардероба.

Бодрящий городской воздух и вычищенные до блеска улицы. Если не вспоминать, что было прошедшей ночью, вполне себе обычный пейзаж, хотя у Карен при виде утренних тротуаров к горлу подступал комок последней съеденной еды. События за пару минут до полуночи – жуткое напоминание, в каком месте она вынуждена теперь жить.

Закутавшись в кардиган, она направилась вдоль дома. Брать машину совсем не хотелось – на улице как раз начинало приятно пригревать солнышко, которое днем, скорее всего, и вовсе заставляло молиться на автоматы с водой. Да и водила она не важно, прочитав только несколько статей в интернете и запомнив принцип переключения коробки передач. Странное ощущение: ты ведь все равно никого не задавишь насмерть, но водить уверенно не получалось.

Цокот каблуков достиг книжного магазина. Как всегда, внутри пусто. По утрам уж точно. Приятное местное правило: отсюда много книг не украдут. Все либо читают онлайн, либо возвращают потом на место – чтобы дома не скапливалось много новых вещей.

Половица магазина скрипнула достаточно сильно, чтобы привлечь внимание. Никого. Девушка подошла к щитку и нашла нужный рубильник. Старые лампы с характерным скрежетом замигали, превращая магазинчик то ли в старую книжную лавку, то ли в декорацию для фильма ужасов.

Карен посмотрелась в витрину магазина – совсем не пыльная, вычищенная до той степени, что в отражении она могла отчетливо рассмотреть металлический шарик пирсинга на брови. На двери свеженькая табличка с часами работы: «Будем рады видеть вас в любой день с 8:00 до 23:00». Похоже, где-то этот магазинчик пользовался популярностью.

Гордо выпрямив спину, размеренным шагом Карен направилась вдоль стеллажей. Словно важный владелец этого богатства, она проводила ревизию. Классика, подростковая литература, фантастика и фэнтези, немного литературы на иностранном… Стенд «Новинки недели».

На самом деле, главное место, ради которого каждый раз и совершался утренний шопинг. В большинстве случаев – художественная литература. Раз в пару месяцев там появлялся неплохой нон-фикшн. При лучшем исходе, о причинах того, как прожить жизнь, чтобы не жалеть о ней перед смертью. В духе, «сто вещей, которые надо сделать до двадцати». Интересно, а она читала такие книги раньше?

– Что значит, я умер?

Истошный крик, чужой для этого города. Рука Карен дрогнула, перескочив с одного корешка на другой. Что там? Дополненное издание Стивена Хокинга? Сойдет на пару вечеров, за дверью все равно скрывалось шоу куда интереснее.

Любопытство само обращало Карен в куклу, которую ей приходилось играть на публике. Книгу быстро сунуть в небольшую сумочку, которая внутри всегда больше, чем казалась снаружи. Перед выходом обязательно поправить прическу, чтобы каждый волосок держался на своем месте в зеленом хаосе. Все, что угодно, лишь бы не показывать себя настоящую. Ту, которой она была до смерти.

– В нашем отделении ада пополнение? – Полуночник, явно он. Перепуганный парень в нелепой одежде, которую натягивали на своих жертв обитатели Опиума. Карен с трудом удержала дрожь, когда она представила, что могла бы попасть в свою первую ночь к этим сектантам.

Она даже обрадовалась, когда увидела новенького. Еще ясный взгляд, с нотками страха, живыми эмоциями внутри, а не тем суррогатом, с которым живет большинство людей в этом мире. Те, кто начинают свой путь, думают, что жизнь преподнесла им джекпот. Вот только еще никто не понял, как им воспользоваться. Может, этот парень будет поумнее.

Карен склонилась к Марку, который переводил дыхание на обочине, и повернула его лицо к себе. Голова послушно повернулась к ней, будто на шарнире. Шея казалась витиеватым узором из волдырей и глубоких красных дорожек, которым в будущем предстояло стать рубцами.

– Оставь его, он только пришел.

Она уже видела этих ребят. Мельком, есть личности, которых невозможно было избегать. Политики, ведущие, актеры, певцы… В их мире, ими были те, кто делал самую противную работу – помогал тем, кто этого не хотел.

– Нат и Эллио.

– Эллиот, – поправил парень. Он протянул руку Марку, предлагая подняться, но тот отбил ладонь от себя.

– Ответьте уже мне, где я оказался!

Нетерпение вышло из Марка звериным ревом, от чего кожа на шее вытянулась в ряд тонких струнок и заставила парня сжаться от боли.

– Ты умер, дорогуша, – констатировала Карен и поправила съехавшую с плеча сумку. – Просто умер.

Может, ей и не стоило этого говорить. Судя по лицам парочки, точно не стоило – они ведь были подготовлены, обучены, прямо преисполнены желания спасти всех новичков и придать их жизни смысл. Если бы еще кто-то придал смысл жизни их самих.

Марк продолжал таращиться на всех участников дикой беседы.

– Что вы несете?

– Тише, мы все говорим правду, – перетянула на себя диалог Нат. – Марк, ты сейчас в мире, куда попадают после смерти. Все мы. Потому ты мог заметить здесь некоторые странности, когда только проснулся.

Некоторые странности. Карен закатила глаза и фыркнула, сдув то ли яркий локон волос с лица, то ли абсолютно неподходящее описание их жизни:

– Например то, что всем будто разом вкололи убойную сыворотку молодости.

Готовая к нападкам со стороны неприкосновенных волонтеров, Карен уже подготовила пару других колкостей, но Марк кивнул. А парень быстро соображал. Или был слишком доверчив.

– Это я заметил. И сообщения у вас не доходят. Мои аккаунты в соцсетях пропали.

– Такой вот у нас мир. Ни секунды на отправку глупых смс или обнаженки.

Карен пообещала позже ущипнуть себя за очередную попытку спрятать себя настоящую, но иначе она не могла. Разучилась.

– Да, этот мир совсем другой, – вступилась Нат, присаживаясь рядом с Марком. – Тут есть свои правила. К счастью или к сожалению. Например, все те, кто умер, появляются в полночь. Ты ведь тоже оказался внезапно в каком-то месте в полночь?

– Я проснулся у себя дома, но… – Свои дрожащие пальцы он запустил в спутанные волосы. И усмехнулся. – Но я ведь не мог умереть. Не мог.

– Извини, но мог. Как и все мы. Ты не помнишь, как это случилось?

Помнил, это точно, Карен не сомневалась. К чему все эти сюсюканья, все равно парень уже пережил все самые страшные моменты своей жизни. Пусть теперь будет готов переживать и самые страшные моменты после нее. Здесь как с плаваньем: хочешь научиться – прыгай в воду.

– Я ехал с друзьями в машине в бар… – это был даже не голос, хриплая тень последней смелости, которая оставалась в теле парня. Многие вовсе лишались дара речи, когда понимали, что умерли. По крайней мере, о таком помнила сама Карен. Такой когда-то была и она сама.

Марк резко встряхнул плечами, отгоняя от себя новую реальность:

– Постойте, я не мог умереть. Это бред. У меня завтра свадьба.

Молчание. И без того тихое утро стало более давящим, уменьшающим количество воздуха в легких. Карен пробирало до кончиков пальцев дискомфортом от всей ситуации, в которую она сама влезла. А ведь ее никто так не опекал, когда она появилась – ее поручили нерадивому волонтеру, которого на следующий же день отключили от доступа к «Судьбе». Так что приходилось осваиваться самой – выяснять, рыскать, пытаться найти вещи, которых уже нет, как и смысла в них в целом. Хотя надо оставаться честной: один помощник все-таки нашелся.

– Раз ты тут один, значит, твои друзья выжили. И невеста тоже. – Слова Нат не сработали – пустота в глазах. Взгляд Марка, как бы глупо ни звучало в их ситуации, был абсолютно безжизненным. Лицо побледнело под цвет одежды, от призрака его сейчас отличала разве что раны на шее и рука Нат на плече. – Это сложно принять, знаю. Но у нас тоже есть свои преимущества.

– Например?

– Нет старости, бедности. – Впервые Нат была рада, что ее перебили. Она бы не смогла настолько убедительно врать, в отличие от Карен. – Можно зайти в любой магазин и взять, что пожелаешь.

– Сомнительная замена близким людям, – заметил Марк и обхватил голову руками. Разум взрывался от новой информации и необходимости забыть фрагменты старой. – Что со всем остальным? Карьера? Университет? Путешествия?

Крохотная надежда была обречена, когда Эллиот в ответ прикусил губу.

– Прости, солнце, мы все просрали.

Он улыбнулся. С натяжкой, подняв один уголок губ, спрятав губы за ладонями, но Карен заметила эту искру, которую стоило пытаться разжигать дальше.

– Считай, что у тебя появилась возможность начать жизнь заново.

– Да, – Нат так бодро закивала словам Эллиота, что Карен начала волноваться за ее вестибулярный аппарат. – Как компьютерная игра. Проходишь ее еще раз с новыми возможностями. И новым уровнем сложности.

– Не припомню, чтобы я выбирал этот уровень, – промямлил Марк. – И я слишком хорошо помню, как хорошо было на прошлом уровне.

– Спасибо, ты помнишь не все. Обычно это спасает.

– В смысле «не все»?

– Только самые яркие воспоминания из жизни, их обычно мало.

Марк озадаченно потер макушку, будто где-то в волосах мог найти решение появившейся задачи.

– Это шутка, да? Я все помню.

– Да ладно? – вырвалось у Карен. В лучшем случае, у человека здесь было десятка два воспоминаний, которых не хватит и на скудную короткометражку. В худшем, воспоминание о смерти.

– Первое слово и время в подгузниках не опишу, но остальное… Вспомнил, после пыток. – Марк отвел руку к карману, который прежде был на его джинсах, и похлопал себя по бедру. Карен протянула ему сигарету с зажигалкой.

– Ментол. Тонкие. Стереотипно, но что есть. – Он закурил без промедления, даже не глядя на фирму. Аккуратность ему явно не помешала бы. – Интересная у «Опиума» терапия, конечно. А главное, действенная. Впервые слышу о подобном эффекте.

– Опиум? Те сектанты?

– Ага, они обитают у нас в церквях. С религией здесь ситуация хуже, чем с трудоустройством.

Очередная затяжка. Сигарета почернела почти до губ парня, свалив пепел ему на колени.

– Давай мы тебя проводим домой. Я и Эллиот поможем освоиться в этом мире, Марк. А Вы… – Нат вдруг поняла, что не знает имя экстравагантной собеседницы. И в принципе впервые обратила внимание на ее внешний вид.

– Карен, давай на «ты».

Кто-то вообще еще обращается на «Вы»? Хотя Карен сейчас интересовало другое – она всегда трепетала, когда кто-то в ее окружении пытался не подать вида, что ее рассматривают. С замедлением, фиксируя каждую деталь ее образа, как мазки на холстах великих художников.

– Карен. Можешь не говорить никому о Марке и его памяти, пожалуйста?

– Могу постараться. – Еще кто-то ей будет ставить условия. Она наклонилась к Марку, придерживая край непослушной юбки, и чмокнула в краешек уха. Румянец заиграл на щеках и у Марка, и у Эллиота. Отличная компенсация потраченного времени. – Не умри тут со скуки, красавчик.

– Ни семьи, ни работы, ни учебы, ни хобби. Чем тут тогда заниматься?

Карен не ошиблась, парень и правда быстро соображал. Значит, привыкнуть к новому порядку будет куда сложнее.

– В этом-то вся и проблема.

Капучино, латте и «экспрессо»

– У тебя бывает свободное время?

– Я не ты: работаю, чтобы жить, а не наоборот.

Нат фыркнула, вдохнув неприятное облачко корицы на шапке кофе. Прошла неделя, как Марк пытался смириться со своей смертью, и Нат должна была признать – он был лучшим ее подопечным за все время. Не считая Эллиота, конечно. Ни криков, ни скандалов, даже ни единой попытки самоубийства. Ему сразу объяснили, что теперь это бесполезно.

– Корицу стоит добавлять перед молоком, – девушка недовольно потерла нос, стараясь не чихнуть.

– Личную жизнь надо ставить первее работы, – парировала Шарлотта. – А по поводу кофе, я все равно собираюсь послезавтра перейти на другое место. Может, в этот раз подольше, на месяц.

– Тебе не нравится местный поток клиентов?

– Нравится, но все не то. А они, как назло, стали постоянно заходить именно сюда. Одни и те же.

– Дай угадаю. Включая бывших?

– Именно… – протянула Шарлотта. Разговоры о прошлых отношениях тормошили воспоминания и проводили острыми коготками по самым ранимым местам внутри. Дело было даже не в драматичных расставаниях или размытом макияже на подушке. Проблема была в потерянном времени и силах. Попытка найти идеального партнера – это нервы при подготовке к встрече, томительное ожидание с пестрыми картинами счастливого будущего, где не надо будет менять работу, часы, перетекающие в дни, ожидание звонка… И снова ничего. Снова собирать разбитые кусочки надежды, склеивать их, пинцетом прикладывать друг к другу, подбирая подходящее место, пока наконец все не сойдется, чтобы быть готовой снова найти нужного человека. Потому что так надо. Потому что иначе не было смысла во всем этом дурацком существовании, которое тянулось слишком долго. Если б еще после каждого расставания получалось полностью восстановиться.

– Знаешь, Нат, мне кажется, я тут проживу полноценную сотню лет, и так будет правильнее, – выпалила она. Кофейня была пуста, ее бы никто не услышал, а Нат… Она была ее бывшим наставником, частым посетителем. Даже в те абсурдные времена, когда Шарлотта устроилась в суши-бар, ненавидя рыбу, зато поглядывая на местного повара. Да и просто это была Нат – подруга, которая получила эту должность за то, что с ней можно быть собой.

– От чего вдруг возникли глобальные изменения? А как же цель найти любовь всей жизни?

Шарлотта встряхнула короткие светлые волосы. Кудри непослушно упали на лицо – так она всегда делала, чтобы подумать, на миг создать личное пространство.

– Нет в моей цели жизни логики. Посуди сама, вот найду я себе парня. Он станет женихом. Потом мужем. А потом я исчезну, потому что достигла счастья. Радость для меня, боль для него. Или исчезнет он. Тот же сценарий, но наоборот. А финал один – личная трагедия.

– Сюжет для пьес Шекспира, – скажи эти слова кто-то другой, Шарлотта бы давно закончила разговор. Но в общении с Нат не было запретных тем. В их безумном мире настоящим сокровищем считалось найти хотя бы один уголок, где можно было оставаться честным. – Я думала, твоя цель – полная семья.

Шарлотта заметила, как Нат сжала кружку кофе двумя руками. Верный признак, что внутренний шарик с тревожностью в очередной раз лопнул. Типичная Нат – переживает за любую мелочь, словно из-за нее случится конец света.

– С детьми, – продолжила девушка, растянув окрашенную бордовой помадой улыбку. – Хотелось бы, но сама понимаешь. Если цель моей жизни дети, то торчать мне тут до самого столетия.

Колокольчик над входной дверью с режущим ухо звоном оповестил о новом посетителе, и, следуя всем правилам приема, Шарлотта спрятала лицо за ладонями.

– До открытия еще час. Даже на улице пока светло!

– Спокойно, это Марк. Мой подопечный.

Внутренний инстинкт быть приветливой со всеми новенькими в их городке. Никто не знает, где встретишь свою судьбу. Подправить воротник блузки, расправить складки на юбке и грозно глянуть на Нат, которая с осуждением смотрела на повторяющуюся в очередной раз процедуру.

– У нас в кофейне знаменитость?

– Лучше бы я ею не был, – отмахнулся парень и бросил на стол телефон экраном вверх. – Тридцать семь сообщений за день. Ты говорила, что днем все спят, а живут – ночью.

– Почти все спят, – Нат подняла вверх указательный палец. – Кто-то не боится полуночи и пытается жить, как до смерти.

– Я смотрю, ты уже усвоил основные правила, – хихикнула Шарлотта, бросая косые взгляды на Марка. Худой, хорошо одевается, ухоженный. Искусанные ногти, но это незначительный недостаток. Люди и не такое творили на нервной почве в первые дни. А вот от красного пятна на шее, обрамленного волдырями, с трудом удавалось отводить взгляд и мысленно не жалеть парня. Хотя даже с ним Марк успешно прошел первое испытание Шарлотты – можно знакомиться ближе.

– В полночь появляются новенькие, их зовут полуночниками, забота о них ложится на плечи волонтеров. Всем, кто живет здесь, на вид лет двадцать. Нет денег, так что пицца «Четыре сыра» теперь всегда в свободном доступе. И последнее, самое хреновое. – Марк потянулся к зудящей коже, но отдернул руку. Еще не хватало, чтобы гнойная масса волдыря вытекла прямо при девушках. – Врачей точно нет? Или хотя бы аптек?

– К сожалению. Ни больниц, ни полиции, ни пожарных. У всех остались запоминающиеся моменты из жизни да навыки, полученные до двадцати лет. Вряд ли кто-то в этом возрасте закончил медицинский. А соваться в аптеки все равно, что ходить в церкви.

Раздраженность Марка сменилась короткой дрожью.

– Прости, не хотела. – Она коснулась похолодевшего запястья – никакой реакции, словно он ненадолго погрузился в транс. – Земля вызывает Марка, прием. Если очнешься, сделаю тебе кофе.

Сработало. Парень заморгал так часто, что все его окружение походило на сменяющиеся кадры диафильма.

– Флэшбэки, – слова будто были выдавлены из легких. Марк наконец опустился на стул, продолжая шевелить губами.

– Уже извинилась, не драматизируй, – фыркнула Шарлотта. – Смирись, но придется теперь с этим жить…

– Я не про ожоги. Про фразу. Я точно где-то слышал ее раньше…

– Распространенное выражение, – заметила Нат и проверила время на телефоне. – В любом случае скоро начнут приходить посетители. Марк, познакомься – Шарлотта, сегодня она будет твоим управляющим, а ты остаешься на сутки в кофейне.

– Мне придется работать бариста? Вы за жизни людей не боитесь?

– Уже нет, – с легкостью ответила Шарлотта, из-за чего Марк разразился смехом, пока ожог на шее не напомнил ему о своем существовании.

– Нельзя так шутить, меня как будто снова пытали!

– Привыкай, здесь юмор только черный. Иначе никак не выжить.

Нат поднялась с места и уже развернулась в сторону выхода:

– Тем не менее, Марк, тебе надо найти что-то, что может понравиться тебе в новом мире. Попробуй начать с работы здесь. Не понравится – будем искать другое место. Шарлотта посоветует, как это лучше сделать – она часто меняет сферу деятельности.

– Работа с людьми, значит? А если вообще не зайдет? Придется сидеть дома и умирать от скуки?

– Найдем что-нибудь, не волнуйся, опыт есть.

– А чем ты займешься в это время?

– Посплю немного, мне тоже нужен отдых.

Нат пожала плечами, пожелала напоследок удачи и сменила табличку на двери на «открыто». Стоило ей только удалиться, как Шарлотта цокнула языком.

– Врет и не краснеет. Опять будет всю ночь работать или рисовать.

Фраза сказана одновременно с упреком и жалостью. Это были слова человека, которому явно хотелось помочь, но он не знал как.

– Ладно, Марк, вот твои первые два задания. Если ты не справишься, ты…

– Покойник? – не сдержался парень

– В точку! – Еще один дополнительный балл в копилку Марка за чувство юмора. – Давай теперь серьезно. Я выдам тебе фартук и бейдж. Тебе надо выбрать, что на нем написать.

– Что ты имеешь в виду?

– Новая жизнь – новое имя. Много кто его меняет.

– Даже ты? – он прищурил глаз, сканируя Шарлотта на честность.

– Даже Нат. Кто-то еще и возраст отсчитывает не с двадцати, а с одного. Подходит к тебе бородатый громила, который утверждает, что ему три года. Бред, да? Все равно протянут тогда только до восьмидесяти.

– Останусь Марком. Не хочу становиться другим человеком. Какое второе задание?

Грациозной походкой девушка прошла за стойку, достала одноразовый картонный стаканчик с водой и поставила его перед Марком.

– Запомни, если кто-то из гостей попросит «экспрессо», можешь плеснуть ему эту воду прямо в лицо.

***

Если бы усталость была человеком, то в тот день от нее бы пахло кофейными зернами с нотками пота. После пятнадцатого заказа Марк даже перестал ощущать прежде успокаивающий аромат. Только спешка и попытки запомнить все: сюда добавить молоко, здесь посыпать шоколадом, а вот тут нарисовать кривой смайлик на стакане. Ему не приходилось привыкать работать с бешеной скоростью – когда умудряешься начать работу по специальности, еще не окончив учебу, тебя по умолчанию считают человеком, который и статью напишет, и всем обед закажет. Но как раз прошлый опыт не давал сосредоточиться на настоящем.

– Напомни, в чем разница между капучино и латте? – прошептал он во время смены, приготовив уже по десятку каждого из напитков.

– В надписи маркером на закрытом стаканчике, – отозвалась Шарлотта.

Ей работа давалась с естественной легкостью, как навык, который изучаешь с детства. Сделать напиток, принять заказ, отказать в очередной попытке взять больше одного стаканчика, и даже объявить о перерыве стоящим в очереди людям.

– Бариста тоже люди! – Подтверждением милого объявления становилась табличка: «Технический перерыв. Длительность неизвестна. Подождите, не умрете».

Марк с трудом находил слова, чтобы выразить восхищение способности девушки думать о себе, а не о клиентах.

– За нами все равно никто не следит. Тут даже менеджеров нет. Поверь, зарплаты тоже не лишат. Люди работают только по той причине, что иначе они не найдут, чем себя занять. От скуки и не такое сделаешь.

При всей заинтересованности к Марку, девушка дала ему право на личное пространство. Создавая иллюзию порядка за стойкой, она не переставала сканировать действия парня. Даже если не для личных целей, то для понимания, как он справляется с жизнью. Во время смены она даже не успела узнать о нем больше информации: чем занимался раньше, с кем жил, как проводил свободное время. В интерфейсе «Судьбы», приложении волонтеров, наверняка можно было найти заповедь: «Не упоминай всуе детали жизни людской». Но как можно было этого избегать, когда перед тобой тот, кто еще не забыл ее?

Как опытный работник, Марк снял фартук перед перекуром. Затянулся на улице – то ли свежим воздухом, то ли сигаретным дымом. И погрузился в телефон. Шею он не сгибал, та не прекращала тревожить его ни на минуту, потому телефон он держал на вытянутой руке перед собой. Шарлотта даже пожалела, что у нее нет бинокля. Так хотелось узнать, о чем он может писать, читать или думать. Ведь Нат права – он держался слишком хорошо для покойника, который все помнит.

Он вернулся в кофейню с натянутым спокойствием. С таким родители объясняют детям, что их любимый хомячок сейчас спит мирным сном после попытки достать из-под холодильника засохший сухарик. Или говорят, что все хорошо, и целуют в лоб перед сном, выключая оповещения о кредитной задолженности в шестизначную сумму. Шарлотта не помнила этого, но ощущала горькое чувство, читая о воспоминаниях из жизни других в чатах. Одним словом, от Марка так и веяло трауром.

– Даже не вздумай говорить, что ты в порядке.

Слова девушки пригвоздили его к месту и свели брови к переносице.

– Ладно, не буду.

Все было слишком просто. Он даже не стал возражать, отнекиваться, делать глупый вид и улыбаться. Содран еще один заусенец, от чего на руке у ногтя виднелось пятнышко крови. Хотя бы такой способ справиться с болью. Шарлотта попросила его сесть.

– На пол. Там грязно, но атмосфернее.

Он не стал сопротивляться. Сел по-турецки и устремил взгляд вдаль, ожидая допроса. Но его не последовало. Вместо этого Шарлотта одна за другой перетащила литровые бутылки с сиропами на пол – почти прозрачные, зеленоватые, отдающие цитрусом, где-то и вовсе пустые, но теперь их сладкое содержимое переливалось в хаотично расставленном порядке по разным местам кофейни.