Охота на ведьм

Лина Янтарова

Охота на ведьм

Пролог

– Всего доброго, ждем вас снова, миссис Денвер, – дежурно улыбаясь, Ребекка Уолш махнула рукой благочестивой на вид старушке, нагруженной пакетами.

Мысли рыжеволосой красавицы при этом были далеки от дружелюбных: скрипя зубами, Ребекка изо всех сил тянула улыбку, но на дне зеленых глаз зрела ненависть.

«Шевелись уже, старуха, всю душу мне вымотала, – пальцы беспокойно впились в прилавок. – Чтоб ты ногу сломала, дура старая!».

Наконец, дверь за последней посетительницей закрылась – колокольчик, висящий над входом, звякнул и затих. Ребекка со стоном опустилась на стул, вытягивая гудящие от усталости ноги, взглянула на часы – пятнадцать минут десятого. Вот уже как четверть часа магазин был закрыт, но проклятая миссис Денвер никак не могла определиться, какие спагетти взять на ужин, поэтому Бекка не успеет сегодня посмотреть свой любимый телесериал, трансляция которого началась ровно в девять.

Обычно она закрывала магазин пораньше и вприпрыжку бежала домой – их с матерью скромное одноэтажное жилище располагалось в двадцати минутах ходьбы пешком, но Бекка срезала путь, выбирая вместо освещенной дороги узкую тропинку, ведущую через парк. Фрэнк Эббот, ранее – помощник шерифа, а сейчас – сам глава полиции, – частенько ругал ее за отсутствие бдительности, но Уолш только посмеивалась.

Сегодня нужды экономить время не было, однако Ребекка, желая поскорее вернуться домой и рухнуть на кровать, привычно последовала обычным путем.

Густые тени стелились по протоптанной дорожке, будто желая вцепиться в ноги – сбоку по обеим сторонам высились пышные кусты, чьи очертания тонули в темноте. Складывалось ощущение, что весь мир поглотила тьма – осталась только эта тропинка, Бекка и тусклый свет фонаря где-то вдали. И ни единой души вокруг.

Внутри заворочалось беспокойство. Сглотнув, Ребекка приказала себе успокоиться и отогнать иррациональное чувство страха – она тысячу раз возвращалась домой этим путем, и за все время ни с ней, ни с кем-либо другим ничего не случилось. Спрингс – крохотный городок, где все друг друга знают. Здесь даже мелкая кража – событие из ряда вон выходящее, а уж про убийства и насилие и говорить не стоит.

И все же Ребекка ускорила шаг, чувствуя смутное беспокойство. Сзади послышался шум – она инстинктивно обернулась, в панике широко раскрыв глаза, и облегченно выдохнула – никого.

Постояв пару секунд и напряженно вслушиваясь в вечерние шорохи и звуки, которые заглушало ее громко бьющееся сердце, Бекка продолжила путь. До выхода из парка оставалось совсем немного – тревога отступила, сменившись предвкушением от встречи с тарелкой сыра и теплой ванной; даже рыжие кудри Бекки стали подпрыгивать в такт ее шагам задорнее и веселее.

Она почти дошла до фонаря, когда сзади снова раздался шум. На этот раз – отчетливый звук шагов. Страх нахлынул мощной волной, заставляя терять рассудок – не раздумывая, Ребекка бросилась вперед, гонимая ужасом, однако уже через пару шагов кто-то догнал ее и схватил за плечо.

Уолш пронзительно взвизгнула – как молодая свинья, которую вот-вот отправят на убой, – и попыталась вывернуться из чужой хватки, отчаянно дергаясь. Она все еще сопротивлялась, когда на ее голову обрушился тяжелый удар – в глазах потемнело от боли, по лбу потекло что-то теплое. Бекка пошатнулась. Следующий удар заставил ее упасть, безвольно раскинувшись на влажной после дождя земле.

В двух шагах от ее тела продолжал светить фонарь, до которого Ребекке Уолш не суждено было дойти.

Глава 1

Катрин Райт с облегчением ступила на неровную мощеную дорожку, ведущую к дому, и уверенно направилась вперед, волоча за собой внушительных размеров чемодан. После трех часов в душном автобусе хотелось немедленно снять с себя тонкий льняной костюм, неприятно прилипший к телу, и встать под холодный освежающий душ, однако у ее матери были другие планы.

– Кэти, – Аманда Райт, коверкая имя дочери, распахнула входную дверь, словно все утро караулила в прихожей. – Милая моя, как ты добралась? Тебя не укачало в автобусе?

Катрин, которая только-только позабыла о тошноте, сопровождающей ее на протяжении всей поездки, скривилась и вошла в дом. Мама не дала и слова вставить – обернувшись, выхватила чемодан из рук и бодро направилась в сторону кухни, продолжая эмоционально тараторить:

– Надо было позвонить, я бы попросила Фрэнка забрать тебя со станции! Он недавно купил новую машину и его, знаешь, повысили в должности…

Аманда появилась в дверях кухни и подмигнула Катрин, вытирая руки хлопчатобумажным полотенцем.

– Он теперь шериф. Солидная должность в таком юном возрасте, и это я молчу о других достоинствах.

– Если все же соберешься перечислить их все, не забудь добавить и про свадьбу Фрэнка, которая состоится в июле, – сухо ответила Катрин, убирая лодочки на полку.

Ступни болезненно ныли, намекая, что следовало бы выбрать более удобную обувь для возвращения в родной Спрингс, однако Катрин, разумеется, отдала предпочтение элегантным туфелькам на острой шпильке – возможность выглядеть хорошо она всегда ставила выше собственного комфорта.

Наверное, именно поэтому Катрин еще не обзавелась семьей, зато занимала должность директора в магазине одежды, – пять лет назад она и ее лучшая подруга Кэсс решили, что домохозяйки могут выглядеть ничуть не хуже худосочных моделей, поэтому задались целью создать красивую, но удобную одежду, в которой можно будет как отвести ребенка в детский сад, так и забежать на бранч. Сейчас «Kass&R» из крохотного магазинчика в подвале превратился в элегантный бутик, где посетительниц встречали сверкающими улыбками, чашкой свежего кофе и нежнейшими пирожными.

Примечательно, что сама Катрин, в отличие от Кэсс, главной концепции своего же бизнеса не придерживалась, частенько мучаясь в узких платьях и тратя по часу на придание себе достойного вида по утрам.

Она объясняла это просто – одежда в «Kass&R» предназначена для домохозяек, а Катрин ею не являлась – на работе она проводила минимум десять часов в сутки, а также постоянно встречалась с разными людьми, поэтому обязана была выглядеть идеально. Это служило хорошим оправданием для самой себя, потому что в глубине души Катрин осознавала – ее одержимость имеет нездоровые корни, а восхищенные взгляды и комплименты уже давно стали своеобразным наркотиком.

– Боже, какая ты язва, Кэти, – всплеснула руками Аманда. – Проходи скорее, я испекла твой любимый вишневый пирог.

При мысли о еде Катрин снова замутило, несмотря на то, что с момента пробуждения в ее желудке побывала только чашка кофе. Растянув губы в улыбке, она покорно кивнула, понимая, что мама наверняка потратила несколько часов на то, чтобы порадовать дочь любимым десертом.

– Только руки помою, – пробормотала Катрин, сворачивая в ванную.

Здесь ничего не изменилось – сколько бы лет ни прошло, родной дом и Спрингс оставались неизменными: та же раковина со сколотым краем, те же тихие улочки и безмятежная, размеренная жизнь. Главной темой для разговоров являлись чужие отношения да редкая пропажа домашних кошек – Спрингс напоминал мелкий ручей, берега которого были исхожены вдоль и поперек.

Вымыв руки, она расстегнула верхнюю пуговицу на рубашке и, подумав, щелкнула замком массивной позолоченной цепочки, которая хорошо завершала образ, но ощущалась на шее камнем. Запихнув украшение в карман пиджака, Катрин направилась на кухню, откуда уже доносился кисловато-сладкий запах вишни.

– Кофе? – с улыбкой спросила мама, ставя на стол тарелку с огромным ломтем пирога. – Твои вкусы не изменились?

– Да, с молоком и сахаром, – рассеянно ответила Катрин.

Теперь, когда с приветствиями покончено, необходимо было перейти к главной теме – возвращение Катрин в Спрингс.

– Мам, – она подняла глаза на хлопотавшую Аманду, мысленно отметив, что платье из последней коллекции ей невероятно шло. Кэсс – настоящий гений. – Как ты?

– Нормально, – вздохнула Аманда, ставя перед дочерью чашку и усаживаясь напротив. – Это было… Больше неожиданно. Мелисса никогда не жаловалась на здоровье… Хотя мы не были близки, особенно после того, как умер твой отец. Если рассудить, подруг у нее вообще не имелось – разве что Памела Сэнтли, но и с ней Мелисса держала дистанцию.

– У нее случился сердечный приступ, так? – Катрин вонзила вилку в пирог. – Что сказали врачи?

– Доктор Дингер сообщил, что Мелисса обращалась к нему с жалобами несколько месяцев назад, – Аманда подперла рукой подбородок, задумчиво глядя на дочь. – Ты не выглядишь расстроенной.

Катрин вздохнула. Остатки аппетита мгновенно пропали.

– Если честно, я не знаю, что чувствую, – призналась она. – Разумеется, я опечалена смертью тетушки Мелиссы, но в последний раз мы виделись на моем выпускном, а после не общались. Я помню, как проводила время в ее доме в детстве, а потом… Наверное, это моя вина. Мне следовало почаще звонить и узнавать, как ее здоровье.

Аманда пожала плечами.

– Мелисса всегда была замкнутой и странной. Создавалось впечатление, что она не нуждается в общении вовсе. Бывали случаи, когда она не покидала свой дом неделями, так что не кори себя, Кэти. Разве она сама хотя бы раз позвонила тебе, чтобы узнать, как ты устроилась в городе?

– Нет, – Катрин покачала головой, чувствуя, как комок вины в горле понемногу начинает растворяться.

– Вот видишь, – кивнула Аманда. – Думаю, увлечения сказались на ее характере.

– Ты про гадания и все эти магические штучки? – уточнила Катрин.

Мелисса увлекалась эзотерикой – хотя слово «увлекалась» не отражало полной картины действительности. Будучи ребенком, Катрин считала, что тетушка Мелисса – самая настоящая ведьма, поскольку в ее доме сушились травы, шкафы были забиты разнообразными причудливыми склянками и бутылочками, которые Катрин любила перебирать, а в библиотеке стояло полно книг с мрачными черепами на обложках.

– Именно, – неодобрительно сдвинула брови Аманда. Любовь Мелиссы к мистике она не разделяла и находила весьма странной.

Негативное отношение к увлечениям родственницы отразилось и на дочери – по мере взросления Катрин все реже отпускали к Мелиссе, да и она сама не сильно рвалась туда, предпочитая больше времени проводить с друзьями: старшая школа, дискотеки и первая любовь стали куда интереснее чудачеств тетки.

– Ее дом по-прежнему набит всякой чепухой – свечи, травы, амулеты, – продолжила Аманда. – В последнее время Мелисса начала варить мыло на продажу. Наверное, деньги, которые она получила после смерти первого супруга, закончились.

– Он ведь умер весьма загадочно, нет?

О смерти Ричарда судачили даже спустя много лет после его гибели. Катрин хорошо помнила, как мамины подруги шепотом упоминали, что Мелиссе «чудовищно повезло» остаться вдовой через два года после свадьбы.

– Так многие считали, но я придерживаюсь другого мнения, – мама вздохнула. – Ты же знаешь, что все свое имущество Мелисса оставила тебе?

Катрин кивнула, сделав глоток кофе.

– Ты говорила, когда мы созванивались. Что, по-твоему, следует сделать с домом?

Аманда пожала плечами.

– Он теперь твой. Не знаю. Хочешь его продать? Вряд ли в Спрингсе кто-то захочет купить дом Мелиссы, хотя, может, найдется приезжий, да только цена за него будет смешная. Почему ты не ешь?

Катрин немедленно разломала пирог и отправила в рот крошечный кусочек.

– Прости, – не забывая жевать, пробубнила она, – я не очень-то голодна, на самом деле. Значит, ты считаешь, что дом следует оставить? Но за ним нужно будет приглядывать и оплачивать счета.

– Мелисса оставила тебе не только дом, – напомнила Аманда. – Но и все деньги. Не знаю, какая там сумма, но в том, что жила она на широкую ногу и ни в чем себе не отказывала, я уверена абсолютно.

– Ты недавно сказала, что тетушка занялась мыловарением по причине финансовой нужды, – напомнила Катрин, запивая кисло-сладкий вкус кофе.

С третьим кусочком вернулся аппетит – пирог был восхитителен. С румяной твердой корочкой, воздушным тестом и начинкой из цельных вишен; соотношение кислинки и сладости приводило в восторг. Сколько бы она ни ела вишневых пирогов, ни у кого не получалось так, как у мамы – семейный рецепт.

Аманда махнула рукой.

– Это я так, позлословить. Может, Мелиссе просто стало скучно. У Ричарда было столько денег, что она могла до конца своих дней заниматься чем душа пожелает.

– И, тем не менее, ее жизнь закончилась слишком рано. Сколько ей было? Пятьдесят четыре? – Катрин поежилась.

Мысли о смерти всегда пугали ее. Это послужило еще одной причиной отдаления от тетушки – в ее доме многое напоминало о старухе с косой, а сама Мелисса любила повторять о том, что все люди смертны. Правда, с ее уст это больше напоминало угрозу, чем констатацию факта.

– Пятьдесят один, – поправила дочь Аманда. – Очень жаль. Доктор Дингер сказал, что Мелисса могла бы прожить еще долго, если бы следовала его рекомендациям, но она предпочитала пить свои травы и избегать таблеток.

Катрин осуждающе щелкнула языком и отодвинула пустую тарелку.

– Я поднимусь в свою комнату, чтобы переодеться? Полагаю, мне нужно посмотреть на дом. Пойдешь со мной?

Аманда отрицательно мотнула головой и добавила:

– Если ты настаиваешь, я схожу. Но сегодня на ужин заглянет Фрэнк, а я еще должна успеть приготовить лазанью и испечь кексы.

– Ты пригласила Фрэнка? Ушам своим не верю, мама!

– А что тут такого? – защищаясь, повысила голос Аманда. – Разве ты сама бы не хотела с ним увидеться?

– Хотела, но не в первый же день, – сердито заявила Катрин, вставая. – И ты могла хотя бы предупредить заранее.

– Так я и предупреждаю, – одарила Аманда дочь довольной улыбкой. – Заранее. До ужина еще шесть часов.

– Я имела в виду предупредить до того, как ты позовешь его на ужин, – приподняла одну бровь Катрин, выразительно глядя на маму.

– Чтобы ты запретила? Нет уж! В конце концов, это мой дом, Катрин.

Полное имя дочери на ее устах означало, что Аманда злится. Вздохнув, Катрин молча направилась к себе, не видя смысла продолжать спор: во-первых, мама всегда поступала по-своему, во-вторых, Фрэнк уже все равно был приглашен.

Единственное, в чем выразился протест, так это тихое бормотание себе под нос:

– Ты никогда не давала забыть, что это твой дом, мама.

Ступеньки лестницы на второй этаж тихо скрипели под ногами на разные лады, пока она поднималась в свою старую комнату. Здесь, как и во всем доме, все осталось по-прежнему: та же узкая кровать у стены, накрытая оранжевым пледом, те же книги на полке над письменным столом. Примостив чемодан у шкафа, Катрин достала светлые джинсы и голубую рубашку, разложила одежду на кровати и отправилась в душ. После прохладной воды дышать стало значительно легче.

На скорую руку соорудив на голове неаккуратный пучок и выпустив пару каштановых прядей у лица, Катрин провела по губам бесцветным блеском, сбрызнула запястья фруктовыми духами и оделась. После неудобных лодочек белые кеды ощущались на ноге как мягкие тапочки – по крайней мере, по лестнице она сбежала, как в свои восемнадцать, будто бы снова торопилась украдкой улизнуть из дома на свидание.

– Ты забыла ключи, – Аманда вышла в прихожую, бренча связкой. – Тщательно запри дверь, когда будешь уходить.

– Это комплект Мелиссы? – напряженно спросила Катрин, разглядывая брелок, изображающий готический замок.

– Фрэнк забрал их, а потом передал мне.

– Это Фрэнк ее нашел?

– Да. Вечером к нему обратилась Памела, к которой Мелисса обещала зайти утром. На звонки она не отвечала, так что…

Не договорив, Аманда обхватила себя руками и заметила:

– Ужасно. Если бы не Памела, Мелиссу нашли бы только через несколько дней. На похоронах она жутко плакала, винила себя, что не обратилась к Фрэнку раньше – может, Мелиссу бы удалось спасти.

– А это так?

– Смерть наступила ночью, – Аманда покачала головой. – Должно быть, Мелисса хотела обратиться за помощью к соседям – ее нашли в коридоре. Складывалось впечатление, будто она шла к входной двери, но так и не добралась. Пэм ни в чем не виновата.

– Бедная Памела, – Катрин приобняла маму. – Ладно, я пойду. Скоро вернусь.

– Не задерживайся, – крикнула вслед Аманда. – Фрэнк приедет к семи!

Проигнорировав напутствие матери, Катрин вышла на крыльцо и огляделась. Их дом располагался в самом конце главной улицы Спрингса – ей придется пересечь площадь и миновать здание полиции, прежде чем она доберется до особняка Мелиссы, который стоял в отдалении, прячась на окраине леса. Впрочем, тетушка всегда считала это плюсом – она действительно терпеть не могла скопления людей и шум.

Погода выдалась чудесной: весна была в самом разгаре, солнце уже потихоньку пошло на убыль, уступая место свежему ветерку – Катрин с удовольствием подставила ему лицо, идя по тротуару. Мимо с гиканьем пронеслись соседские мальчишки, вдалеке раздался клаксон велосипеда – Спрингс был полон умиротворяющих звуков и безопасности.

До старого особняка с красной кровлей и кремовыми стенами, обвитыми плющом, благодаря чему строение приобрело сказочно-уютный вид, Катрин добралась без происшествий – пришлось дважды остановиться, чтобы переброситься парой слов с любопытствующими знакомыми, узнавшими в ней дочку Аманды Райт, но в целом прогулка принесла позитивные эмоции. Катрин и забыла, каково это: неспешно идти по улице, никуда не торопясь.

Спокойствие в ее душе сменилось легкой тревогой, когда она оказалась перед входной дверью особняка, ранее принадлежавшего тетушке. Ключ вошел в замочную скважину как горячий нож в масло и бесшумно повернулся, однако Катрин не могла избавиться от чувства, что вторгается в чужое жилище без разрешения. Толкнув створку вбок, чтобы солнечные лучи беспрепятственно ворвались в темный коридор, она вошла внутрь и отыскала выключатель.

В доме пахло травами, что напомнило о чае для похудения, который беспрестанно пила Кэсс. Терпкий запах цветов смешивался с горьковатым ароматом полыни – принюхавшись, Катрин различила еще и слабый отголосок лаванды. Сильнее всего запах ощущался на кухне – здесь сушилось множество растений: некоторые из них были разложены на столе, другие висели под потолком. Узрев над окном связку чеснока, Катрин скептично хмыкнула – только вампиров не хватало.

Она прошлась по дому, отмечая, что тетушка не изменила своей любви к роскоши: огромная кровать с балдахином, массивная ванна на ножках, множество зеркал и, конечно, куча статуэток, амулетов и прочей магической дребедени, в которую Катрин никогда не верила. Она не отрицала пользу трав и растений – с удовольствием полоскала горло настоем ромашки и пила клюкву для укрепления иммунитета, но четко видела грань между реальностью и сказкой: хрустальные шары и карты считала шарлатанством, однако тетушка Мелисса никогда никому не гадала.

«И это странно, – внезапно поняла Катрин. – В чем смысл приобретать все эти атрибуты и сушить столько трав? Для себя одной? Тогда тетушка должна была выпивать литры настоев в день».

Как и родной дом, особняк остался почти таким же, каким Катрин его помнила. Потушив свет, она направилась к выходу и налетела на маленький высокий столик, на котором стоял старомодный телефон. Выругавшись, потерла ушибленное бедро, с неприязнью покосившись на старого монстра – ей казалось, никто уже не использует подобные модели.

На всякий случай она подняла трубку – послышались треск и гудение: аппарат исправно работал.

«Почему тетя не попыталась позвонить кому-нибудь вместо того, чтобы идти к двери?», – озадаченно подумала Катрин.

Столик был расположен у двери в спальню – даже если приступ застал Мелиссу в гостиной, то оттуда до телефона все равно было ближе, чем до выхода.

«Надо будет спросить у Фрэнка за ужином, велось ли расследование», – Катрин покинула особняк, заперла дверь и на всякий случай дернула несколько раз массивную ручку.

Сад тетушки на первый взгляд казался заброшенным: растения здесь росли густо и неупорядоченно, переплетались друг с другом, создавая непролазные зеленые джунгли, но именно отсутствие вмешательства придавало ему очаровательный вид. Кое-где земля была разрыта, растения выкорчеваны. Катрин знала, что Мелисса обожала цветы и часть трав для своих настоев выращивала лично, однако никогда не прикладывала особых усилий – растения отвечали ей взаимностью и разрастались со скоростью света.

Здесь были карликовые березы и клены, под ногами рассыпались желтые лютики, белые маргаритки и разноцветная примула; Катрин подняла сорванный бледно-сиреневый цветочек с желтой сердцевиной, поднесла к носу и вдохнула слабый медовый аромат. Попытки вспомнить, когда она в последний раз наслаждалась цветочным запахом, а не тщетно пыталась уловить аромат магазинных роз, ни к чему не привели – покрутив крохотное соцветие, Катрин выпрямилась с тяжелым вздохом.

Может, стоило задержаться в Спрингсе на недельку-другую – только здесь, стоя в саду тетушки, она внезапно поняла, как устала от шумного города и бешеного ритма жизни.

– Вычурная красота всегда привлекает взгляд, но только красота простая способна удержать его надолго, верно?

Катрин вздрогнула. Цветок примулы выпал из ослабевших пальцев и упал на зеленый ковер с вкраплениями алого – ягоды толокнянки смотрелись как брызги крови на темно-изумрудных листьях.

– Простите, вы кто? – в полном замешательстве пробормотала Катрин, разглядывая мужчину, стоящего за изгородью.

Он был достаточно высоким – забор заканчивался на уровне его груди, позволяя разглядеть расстегнутый ворот светлой рубашки и тонкую серебряную цепочку; правую руку мужчина положил на изгородь, демонстрируя длинные пальцы – указательный был украшен кольцом темного цвета.

Украшения отвлекли внимание Катрин от его лица – но ненадолго. Подняв взор выше, она нахмурилась: мужчина был красив – темные, слегка вьющиеся волосы, пронзительный взгляд серых глаз, которыми он в упор смотрел на нее, не стесняясь разглядывать.

Катрин опасалась красивых мужчин. По ее мнению, они слишком испорчены и тщеславны, а облик этого человека кричал об угрозе – как морские твари, имеющие красочную окраску, чаще всего оказывались ядовитыми, так и он выглядел слишком опасным. Что-то в нем настораживало – Катрин скрестила руки на груди, отгораживаясь своеобразным щитом, вскинула бровь, ожидая ответа.

– Я не хотел вас напугать, – вежливо ответил мужчина. – Просто заметил, что вы прошли мимо пышных пионов и выбрали непримечательный цветок примулы.

И, пользуясь ее молчанием – Катрин все еще пребывала в замешательстве, не зная, как реагировать на столь странные высказывания, – продолжил:

– Хотя примула не так уж и проста – ей приписывается множество магических свойств. Одно из них – умение открывать спрятанные под землей клады. В разных мифологиях примулу объединяет одно – она считается ключом, открывающим то весну, то сокровища, то долголетие и удачу.

– Вы интересуетесь растениями?

– Скорее, необычными поверьями, – уклончиво ответил мужчина. – Простите, не представился. Рейган Айден.

Это имя ей ничего не дало – Катрин не смогла вспомнить никого по фамилии Айден в Спрингсе.

– Катрин Райт, – пробормотала она. – Вы не местный?

– Нет. А вы – да, – с уверенностью указал Рейган.

– Конечно, я же вышла из дома с ключами, – усмехнулась Катрин.

– Да нет, просто вы сразу угадали, что я родом не из Спрингса, значит, знаете многих здесь, – обворожительно улыбнулся Рейган. – Хотя и ваше замечание тоже верно. Это ваш дом?

– Теперь – да, – кивнула Катрин, внимательно глядя на него. Ей не нравилось, что разговор приобретает форму допроса – словно бы они задались целью узнать как можно больше друг о друге, но не вытерпела и спросила: – А вы?.. Приехали погостить к родным?

Особняк тетушки располагался на приличном расстоянии от других домов. Ближайшими соседями были Гастингсы – но у них не было ни детей, ни других родственников.

– Можно и так сказать. Так этот дом – ваше новое приобретение?

– Наследство.

– Вы племянница погибшей Мелиссы Квидл?

– Откуда вы знаете? – нахмурилась Катрин, нервно вертя в руках связку ключей.

Айден изящно пожал плечами и усмехнулся.

– Я остановился в гостинице, где на завтрак вместе с яичницей подают свежие сплетни.

– Цисси, – с досадой вздохнула Катрин.

Невеста Фрэнка – хорошенькая белокурая болтушка Цисси, – трудилась администратором в единственном отеле Спрингса, который едва ли оправдывал это звание: на первом этаже располагалось кафе, а сверху сдавалось несколько комнат.

– Она самая. Рассказала о гибели Мелиссы Квидл и упомянула, что вскоре приедете вы, везучая племянница, – Рейган окинул ее любопытным взглядом. – Мои соболезнования.