Mister Х и история о…

История эта, полная загадок и сюжетных поворотов, показывает, как деньги и власть могут стать движущей силой, способной изменить саму суть истории. Все закулисы мировой политики, материал мировой тайной власти, в том числе и пресловутые масонские ложи – всё это становится фоном для невероятной истории о финансах и власти.

Первым этапом грандиозного плана была мистификация Михаила-меченого, вторым – демарш Бори-барабанщика, третьим – крушение мини-башен близнецов. В итоге после получения ключей от ворот храма начала осуществляться уже другая задача – полный захват страны, экспроприация собственности и декларация ключевых направлений развития подконтрольного общества.

Этот процесс тоже был поделён на этапы. Первым этапом была операция с «Голдбуром».

На Пасху прямо в альтернативном храме «Христа Спасителя» нового патриарха всея «Загпрома» Алексия Мельника предали анафеме. А уже из другого мира он отправил заявление о сложении с себя полномочий херувима, и бесконтрольный пакет акций «рябчики с шампанским», расписанный на разных чертей, был предан очищению от сглаза. Этот ритуал показал столь высокую степень благонравности, что сразу стал главным в последующих обрядах Миропомазания.

Если вы будете консолидировать хлеб насущный, очень грамотно работать с челядью, использовать нагайку и печи Бабы Яги, то, конечно, можно повернуть избушку к себе задом и немного опустить. Это, конечно, при условии, если вам приемлемы проходы по тёмным закоулкам финансовых схем. А вот если маг и чародей сидит у вас в клетке, то он будет рад сперва станцевать рок-н-ролл и предать всё для него святое, а после вымолить индульгенцию сношать в стаде иных орков, дабы совершённый над ним обряд инициации кольцевания был не столь аморальным для его совести.

Дабы понять лучше мой эзоповский язык, необходимо прокатиться на спирали американских горок по истории, которая по большей части и связана с историей США – или с историей, на которую влияли США.

Массированный захват активов по всему миру шёл поэтапно: Первая мировая война, переворот, возглавляемый Лениным, Великая депрессия, Вторая мировая, образование социалистического блока, развал социалистического блока. Основной задачей была консолидация интеллектуальной собственности внутри «крепости», роль которой до поры до времени выполняют США.

В пору СССР возникло много новых современных элементов желаемой собственности. И эти активы стали вожделенным пирогом для лакомства. Захват сети «Евроваркина» стал лакмусовой бумагой для определения намерений центрального Комитета Глубокого Бурения.

После бомбардировки Хиросимы и Нагасаки основное закабаление мира уже было достигнуто. Социалистический лагерь был закабалён другой ветвью и по факту выведен в офсайд – в плане конкуренции он заодно стимулировал развитие, ибо угрожал убийством. Идея была оставить государства, отказавшиеся от капиталистической модели экономики, чахнуть до созревания. Звучит несуразно, однако регресс ваш и есть созревание для кого-то. Было (и, пожалуй, есть) немного маргиналов, которых, впрочем, «нагибали» небольшой группой коммандос. Эта задача, по факту – операция по поглощению мира, – завершилась окончательно через пару поколений после того, как республики союза ССР решили жить отдельно от общего союза. Я использую именно эту терминологию и обозначение, ибо ходит из уст в уста ложное утверждение о том, что якобы СССР развалили. Поясняю: в каждой конституции СССР, а их было четыре, была статья, согласно которой каждая республика могла самостоятельно выйти из союза.

Так вот, когда они всё захватили, то столкнулись с проблемой. А проблема была такова: захватывать больше было нечего. Теперь нужно было понять, как выйти из этой ситуации. Нужно было дать возможность создавать новое. Для чего? Ну правда, наивный вопрос. Чтобы кто-то сделал работу за вас, и можно было потом захватить сие.

Однако этому противостоит другой процесс. Бизнесмены не хотят создавать «генераторы капитала», априори зная о цели их поглотить тайными боронами валютных фабрик. Система заходила в тупик, тем более что созданная спецслужбами система эффективна только для захвата собственности, но абсолютно разрушительна для её устойчивости, тем более развития.

Для этого нужно в массы вбросить разные идеи и завуалировать происходящее теми или иными благими целями. Вот по этой причине предлагаются всякие программы инновационного развития, а если этого мало, на случай, если обещанное не получается – а по факту из-под кнута и всего лишь силой желания оно и не получится, – об этом обещании забывают. Выбивают его из сознания хуком слева – некой сумасбродной левой идеей наподобие звёздных войн или достижения коммунизма к определённому сроку. Хотя было бы достаточно и простого обещания осуществления коммунизма. В итоге система время от времени впадает в стагнацию. В капиталистическом мире подобное именуется словами «дефолт» и «кризис». А в диктатурах – революцией и переворотом.

А единственный выход преодолеть стагнацию – внешняя экспансия. Только как, раз планета уже захвачена? Захватывать Луну, Марс, другие миры?

А раз это пока невозможно осуществить, да и захватывать-то там нечего и не у кого, решено было периодически устраивать экзамены на знание формулы «разделяй и властвуй», то есть плодить фантомных врагов (которые имели реальные прототипы) и время от времени повышать градус противостояния.

Для опричников Великороссии эта мотивация была в такой установке: на Западе есть активы, и не какие-то «рога и копыта», а высокотехнологичные IT-гиганты. Даже маленькая щепотка от них – это бюджет России. Только вот для получения их нужны финансовые ресурсы. Ведь нельзя же весь бюджет распилить! Есть, конечно, накопленные капиталы, и отчасти они уже там – в банках, где обслуживаются эти IT-гиганты, но их всё равно мало. Для сравнения: капитализация Apple Inc на 2024 составляет 4 триллиона долларов, это в тысячу (!) раз больше, чем у Газпрома. А первые строки рейтинга индекса Доу-Джонса составляют не промышленные синдикаты, а производители сигарет, жвачек, конфет, газировки и тому подобного.

Тут нужно немного пояснить о состоянии подноготной в российском экономическом пространстве. Нужно учесть, кто реально всем владел, даже если капиталы приходили инвестициями извне. Всем этим процессом управляла бухгалтерия Конторы. Конечно же, она пыталась осуществить внешнюю экспансию. Однако подобные действия возможны были только по санкции уже той Конторы, которая вела бухгалтерию там. Там, где и были по юрисдикции все эти офшоры. И в этом ключе закидывание удочки «Северсталью» с целью купить Arcelor в 2006 году и еще более поздняя (2009 год) история с несостоявшейся покупкой Opel – звенья одной цепи и стремление действовать независимо наперекор конторе с лейблом АНБ. В итоге, как мы знаем, сделки провалились. Что касается Arcelor, Лакшми Миттал внушил больше доверия контролёрам электронных границ, нежели глава ядерной державы с подручным денежным магнатом. А в случае с Opel Automobile GmbH вроде бы и правительство страны-эмитента актива было подмазано, однако Биг Босс в лице General Motors отказался от продажи ради сохранения секретов технологии.

Поэтому опричная дружина пошла рефлексировать, ублажая себя получением новых ништяков внутри цирковой арены под именем Родина. А внутри страны не нужно было особо уметь преумножать капиталы бизнес-методами. Тут нужно было хорошо уметь работать с компроматом, вычислять страхи людей: членов совета директоров, чиновников, журналистов. И попутно формировать общественное мнение: настраивать воображение потенциального электората на наличие угрозы, придумывать и усиливать страхи. С учётом развития средств массовой информации, в том числе практически индивидуальных в виде социальных сетей, и позиционирования перед западными бонзами, это оказалось программой, заставившей двигаться в определённой траектории всё общество, всю страну. В том и есть квинтэссенция и секрет так называемого развала СССР и последующей приватизации.

Глава 8: Кризис и ставки

Как-то состоялся диалог в башне со звёздами.

– А чем он интересовался у вас? Как бы сказать, у вас с ним разные профили, что ли. Или?..

– Вы знаете, и меня это удивило. Вроде он служивый. Однако это не может служить запретом.

Особист посмотрел на него вопросительно.

– Я в том смысле, что может же человек на досуге делать ставки.

– Делать ставки?

– Да. Это криминал?

– Какие ставки? У него и выход в сеть-то почти регламентирован.

– Так у него и не меньше прав, нежели у тех, кто его контролирует.

– Это он вам сказал?

– Что-то вокруг да около. Я предположительно так расшифровал его периферийные темы, всё что-то такое.

– Хорошо. Чего именно он хотел? Чем непосредственно интересовался? Расскажите пожалуйста.

– Да, в общем, всё о бирже и прогнозах. О том, как влияют события прогнозов и вне прогнозов на котировки.

– Прогнозы, в смысле, экономические?

– Да.

– Подробней, попрошу вас.

– Вы знаете, что означает событие «чёрный лебедь»?

– Вроде, непредсказуемое или неожиданное явление.

– Вот нечто такое.

– Он… немного не пойму.

– Он интересовался, как влияют неожиданные события на рынок акций.

– А-а. Уже тепло.

– Тепло?

– Да. Не могу вам всё рассказать. Всю суть моего интереса.

Он чуть замялся.

– Безусловно, вы интересный собеседник, и рассказали бы много чего мне интересного, но, увы, я под колпаком, и сам ставлю колпаки.

– Понимаю. Вы так выражаетесь о контроле от вас и контроле над вами?

– Да, это на нашем профессиональном сленге.

– И всё же что произошло с нашим знакомым?

– С ним пока не очень-то и произошло. А вот натворил он…

Он опять не договорил, нервно мотнул головой.

Профессор вздохнул.

– Не буду вас пытать, – он мило улыбнулся.

– А что вы скажете, если я вас приглашу на встречу, проводящуюся под эгидой нашей организации, с группой международных чиновников в сфере управления, безопасности и по линии Министерства иностранных дел? Для… – он опять замялся. – Да вообще-то это будет не обсуждение, – сказал он, говоря сам с собой. Потом посмотрел на профессора, остановив на нём взгляд, – а вы можете очень даже мне помочь. Если не против.

Служитель науки в ответ молчал, выдерживал уже свою недосказанность.

– Вы могли бы склонить… вернее, открыть глаза замшелым скептикам на мою версию.

– О чём же речь?

– Я об этом вам потом рассказу. Введу вас в курс дела. На стартовом этапе мне нужно вас прогнать по нашей базе, уж извините за рабочую риторику. Вторым этапом я открою на вас уровень допуска. Следующий кластер сделки – вы будете ознакомлены с ситуацией в целом. Поверьте, она очень важна.

Они изучающе направили взгляды друг в друга. Казалось, служивый рассматривает нечто в глубине зрачков собеседника.

– Суть задумки такова, – произнёс он чуть тише, не отводя своего цепкого взгляда: – Вы должны обоснованно, с примерами и доводами, рассказать не только о влиянии событий на экономику, но и кто и как их создавал, пользовался, и есть ли у людей… – он опять использовал недосказанность, – ну, не знаю, может, психологическая или генетическая склонность к этому, – военный вздохнул. – Мне нужна долгая история, издалека. Что-нибудь с историей рода, племени, национальных черт. Понимаете, там будут многочисленные иностранные гости. Надо их убедить. Надо их склонить к догадке и версии о следственной причине. Причём причина следствия исходит из причин, которые социальными методами и методами анкетирования, теми, которые приняты за научную основу, не выявить.

– Да чего же? Я теряюсь в догадках.

– Не торопитесь, пожалуйста. Я уже и так вам обязан.

На это уже он удостоился вопросительного взгляда.

– Вы меня навели на мысль, – сказал особист и приподнял брови, чем ввёл профессора в ещё более озадаченное положение. – Ладно, сделаем, так, – продолжил он, – вы сможете через неделю озвучить нам лекцию на тему?

– Например, смогу. В чём же всё-таки суть?

– Такая же тема, как и сейчас, но более углублённо. Что-то типа: Иванушка родился и рос на просторах русской равнины, поэтому у него душа нараспашку, вот он и любит быструю езду, крепкие напитки и большие ставки, – он сдержанно улыбнулся после сказанного, в то время как учёный был серьёзен и выражал недоумение. – Заодно и про великие громадины коммунизма, – досказал свой логический ребус рыцарь плаща и кинжала.

– О, вы Маяковского поклонник.

– Школьный курс. Вспоминаю, как он мне ломал лаконично настроенный на Лермонтова мозг своей кривой рифмой.

– Кстати, у обоих влияние Кавказа, – профессор подмигнул. Особист не слишком проявлял эмоциональность и прежде, и всё же подмигнул в ответ.

– Так что же, придёте?

Задумчивый взгляд в сторону. Короткое молчание специалист человеческих натур разрядил вопросом:

– Что же такого совершил этот тайный субъект, коли к его личности и деянию столь пристальное и детальное внимание аж на таком уровне?

Теперь молчанием вооружился вопрошаемый.

– Вы говорите, будут многочисленные иностранные гости? – конкретизировал своё любопытство профессор.

– Мы ещё не уверены, кто это или что это, если по предыдущему вопросу. Могу открыть следующее: он, или они, устроили вириальный ядерный Армагеддон. Ни взрыва тебе, ни радиации, если не считать только, что кто-то потерял миллиарды, уверенность в своей власти и цвет волос. И теперь всё это может воплотиться в реальных действиях – перерасти в горячую фазу. А случиться такое может по причине убеждённости некоторых личностей, за которыми стоят структуры, подобные той, что породила меня, а может и нашего таинственного Зорро, в организации этого «чёрного лебедя» нами. Поэтому ваша задача состоит в том, чтобы убедить их в реализации такого плана, сперва локально у индивида в голове, сугубо по его личным качествам, причём имеющим генетические основы, они ведь такую интерпретацию любят. А уже потом перевести их в эшелон логических рассуждений по реализации именно такого варианта событий в зависимости от имеющихся возможностей.

Учёный после глубокого вздоха ответил:

– Надо их убедить? Значит, многочисленные иностранные гости, говорите… Без лукавства, сочту за честь.

– Договорились. Только сперва вы проведёте лекцию для меня.

Условие, поставленное работником спецслужбы, немного озадачило учёного, судя по выражению лица.

– Вы же должны понимать, что ответственность за продукт, которым мы приправим серое вещество мозга слушателей, несу всё же я. Поэтому сперва, в лучших традициях, – он хитро улыбнулся и подмигнул, – блюдо должны попробовать и повар, и доверенная личность.

– Ещё больше меня заинтриговали, – ответил собеседник, подёргивая свою реденькую бородку на манер старика Хоттабыча. Оценив полученное предложение как определённую обязанность, он кивнул одобрительно.

Офицер вручил ему визитку, и они попрощались.

Глава 9: Вначале был гром, а после молния

Расставание их было недолгим. К своему удивлению, учёный обнаружил таинственного агента неизвестной масти у себя на кафедре уже через пару дней. Не показывая своего удивления, он прочёл лекцию и по завершению направился к выходу из аудитории. Таинственный гость последовал за ним. Лектор, не оборачиваясь, дошёл до своего кабинета и, уже прокрутив ключ в замке на один виток, услышал за спиной, чуть поодаль от себя:

– Может, всё-таки проведёте для меня мастер-класс на открытом воздухе?

– Весьма, весьма, – сдержанно произнёс профессор, крутя ключ в обратную сторону. Потом обернулся и, оглядев гостя с ног до головы, сказал: – Я только возьму себе напиточек, – и снова стал отворять дверь. Получил улыбку одобрения и, уже войдя в помещение, спросил: – Вы как?

– Если только ноль градусов. Я подымлю, с вашего позволения.

– О боженьки, аж с моего, – ехидно, но без хамства произнёс хозяин кабинета. Он взял свою коронную фляжку, вышел, затворил дверь. Мимо шедшему аспиранту, весьма учтиво поприветствовавшему научного гуру, поручил просьбу: – Бутылку минералки и два пластиковых стакана, будь любезен, принеси в палисадник. Мы будем в беседке.

Тот одобрительно кивнул, бросил взгляд на мужчину рядом, и продолжил следовать по своему пути.

Учёный муж повёл гостя во внутренний периметр научного объединения. Придя на место, отпил вальяжно порцию своего эликсира, а потом налил в стаканы минералки. Предложил один гостю, посмотрел на часы и без вступления повёл тему:

– Мировая история богата событиями, которые ставили под угрозу не только экономическое состояние государств, но и их физическое существование. Надеяться на «конец истории» и бескризисное развитие цивилизации ещё рано.

Есть статистика поведения индекса S&P-500 (фондовый индекс акций 500 самых крупных компаний США) во время всевозможных политических и военных кризисов. Самые большие просадки индекса происходили во время глобальных потрясений США и всего мира: более 20% индекс потерял во время аннексии фашисткой Германией Чехии и Франции, более 10% – во время войны США в Корее, Арабо-Израильского конфликта 1973 года и терактов 11 сентября в США. Все остальные многочисленные мировые кризисы давали просадку по индексу менее 10%.

Знаменитый Карибский кризис начался 14 октября 1962 года, и уже на следующий день началось семидневное снижение индекса S&P-500, которое составило 6,6%. Достигнув дна просадки, индекс активно развернулся вверх и полностью восстановился за последующие девять дней, за квартал вырос на 23%, а за год – на 36%.

В 1914 году, сразу же после того, как Австро-Венгрия предъявила ультиматум Сербии, на рынках начались панические распродажи бумаг. В ответ на это друг за другом стали закрываться торговые площадки – сначала в Европе, затем и в США. За несколько дней до начала Первой мировой закрылись все крупные мировые биржи. Но уже спустя несколько месяцев они вновь стали открываться, причём без особых потерь. В итоге к концу войны промышленный индекс Доу-Джонса, на тот момент единственный биржевой индикатор, вырос более чем на 105% по сравнению с показателями декабря 1914 года.

Доу-Джонс отражал и ход Второй мировой. В самом начале войны на американском рынке произошел бум инвестиций на фоне нейтральной позиции США. Однако в период активного захвата Германией европейских стран индекс обвалился на 25%.

По итогам Второй мировой войны Доу-Джонс вышел с приростом почти на четверть от показателей сентября 1939 года.

Хотя большинство конфликтов, локальных и мировых, происходили далеко от границ США, и их влияние на экономику Америки вызвало даже положительную динамику, однако биржевые индексы США тоже падали весьма существенно. Было такое как после атаки на Перл-Харбор, так и после теракта 11 сентября. И всё же бывало и такое, когда они падали не менее низко без войн и даже общеизвестных причин.

С началом военных действий между Россией и Украиной S&P-500 начал терять стоимость. Скатился ко дну, оттолкнулся и пошёл в рост. В итоге индекс восстановился. Однако по сей день он не смог пробить исторический максимум. Та же история и с российскими индексами. IMOEX так и не восстановил потерянное. Аналогичная ситуация вначале была и с индексом фондового рынка Казахстана.

Эхо военного конфликта сбило его курс аж на 27,2%. Зато потом он пошёл в рост и даже достиг не только довоенных значений, но и обновил исторический максимум.

Конфликт на Ближнем Востоке зеркально отразился на фондовом индексе Израиля – индекс снизился на 12,2%.

«Покупай под звуки пушек, продавай под звук трубы». Эта поговорка – прямая установка инвестору во время военных конфликтов.

После внезапного вторжения Ирака в Кувейт в 1990 году индекс Доу-Джонса упал на 6,3%, а за первые четыре недели ожидаемой операции «Буря в пустыне» в том же году вырос на 17%.

В реакциях индексов на крупные военные конфликты я выявил любопытную закономерность. Когда конфликту предшествовал период нарастания напряжённости, вместе с ним происходило снижение котировок. При этом начало активных боевых действий приводило к росту рынка. Так было не только с «Бурей в пустыне» – первой войной США с Ираком, – но и со второй Иракской войной 2003 года, а также во время войны во Вьетнаме.

Резкое начало военных действий валит котировки. Примером этому могут служить войны в Корее или нападения Ирака на Кувейт в 1990-м. Также рынок упал после нападения на Перл-Харбор.

Однако есть ещё более усугубляющее влияние на весь экономический вектор и, конечно же, особенно биржевой. Это случаи, когда над миром возносился дамоклов меч ядерного Апокалипсиса.

И такие вроде бы зажигательные шутки, как известная шутка президента Рейгана, могут привести к реализации сюжета из фильма «Терминатор».

Как-то он с утра, видимо, после бодуна, ибо в трезвом уме такое ляпнуть, ещё и президенту, это знаете ли, не признак большого ума…

– Я знаю эту шутку. Вернее, высказывание. Действительно, за такие шутки нужно по репе давать.

Они взаимно улыбнулись, и он процитировал президента США под номером 40, Рональда Рейгана, когда тот перед выступлением по радио, не зная, что он уже в эфире (а может и зная), ради шутки (по его утверждению) произнёс: «Мои соотечественники американцы, я рад сообщить вам сегодня, что подписал указ об объявлении России вне закона на вечные времена. Бомбардировка начнётся через пять минут».

– О да.

– Мне ситуация напомнила инцидент с радиоспектаклем «Война миров».

– А-а. Да, есть что-то общее. Рейган ведь был актёром. Я даже смотрел криминальный боевик с его участием.

– А фильм Кэмерона?

– Тоже тема, «Вспышка слева».

Служивый выразил мимикой удивление познаниям учёного в области узкоспециализированных команд военного спецназа при ядерном взрыве. Профессор же совершенно безэмоционально смотрел на него, и его взгляд выражал, что его внешность библиотечного сурка весьма обманчива. Подмигнув панибратски офицеру, он процитировал вступительный текст из второго «Терминатора»:

– Три миллиарда человеческих жизней оборвались 29 августа 1997 года. Выжившие в огне ядерной войны назвали её Судным днем. Но впереди их ждал новый кошмар: война против машин…

– Хм, – шмыгнул в ответ работник спецслужбы и, пытаясь скрыть иронию, поделился своим мнением: – Вся планета помнит Джона и Сару Конноров, но мало кому известны имена людей, чьи выдержка и самообладание помогли предотвратить настоящую глобальную катастрофу.

– Темой я владею отчасти, и всё же не драматизирую особо.

– Весьма зря. И девяносто пять процентов человеческих особей так же беспечны. А всё могло быть иначе.

– Вы уж простите, таково мое мнение и… – он молча уставился на собеседника.

– Весьма зря, – повторил в ответ офицер. – Поверьте, ситуация и сейчас накалена.

– О-о, в этом я не сомневаюсь. Но…

– Да что ж вы так! Уверяю вас, человечество пережило целый ряд инцидентов, которые могли закончиться его истреблением. Причём к ядерной войне могли привести как технические сбои, так и банальное разгильдяйство. И даже такой неординарный случай, такое событие, как вспышка на Солнце.

– Магнитные бури, вы хотите сказать?

– Есть желание послушать? Расскажу.

– Ну раз вы меня приглашаете на арену, то и подковать извольте уже.

Они поддержали взаимное одобрение согласия мимическими сигналами лицевых мышц.

– Карибский кризис, который уже стал банальной легендой, вас, наверное, не интересует.

– Ну а что там уже? Чёртова дюжина? Мистика?

– Хм, насчёт тринадцати дней? Вы явно оптимист. А холодная война могла обернуться горячей, то есть ядерной.

– Чёрная суббота, – с долей фатализма в голосе произнес учёный. – Так обозвали этот день.

– А-а, вы о том, как наши сбили самолёт-разведчик U-2 над Кубой?

– Современное поколение мало что об этом знает. Да и обо всём событии. И уж тем более о трагизме ситуации для человечества.

Они молчаливо обменялись многозначительными взглядами.

– Вы не против, если я закурю? – спросил военный, скорее больше из чувства такта, нежели ради самого позволения.

Учёный улыбнулся вежливо в ответ, кивнул одобрительно.

– Тогда, в 1962 году жаркого двадцатого века, бородатый Фидель хотел быть факиром с ядерным грибом, а ныне, в 2026-м, бульбаш с Белоруссии желал поджарить прибалтов тактическим ядерным. Теперь же чужеродный интеллект… – он иронично сконцентрировал взгляд на учёном, – хочет отменить полёты.

– Отменить полёты?

– Неспроста ведь было предупреждение об опасности электромагнитного импульса. Даже учебный взрыв над Атлантикой отключит электронные сигналы на сотни километров. Самолеты попадают. В смысле, упадут.

– А-а, вот где собака зарыта. Как-то я об этом не подумал. И всё же, думаю, не в этом была цель.

– В чём была цель, уже многие поняли. Но не все поняли, кто в этом котле варился.