Оллвард. Разрушитель судеб

Среди деревьев тянулся арочный свод, от которого то и дело расходились витые лестницы. Некоторые уходили наверх, прямо на сторожевые башни, возвышающиеся над ветвями. Другие ныряли под древесные корни, образуя проход к скрытым ото глаз подземным покоям. Поселение не было защищено стенами – его окружал один лишь лес Каслвуд. Корэйн не назвала бы Сирандель крепостью. Он, скорее, напоминал одинокий, затерянный среди дикой природы храм.

– Ваш дом прекрасен, – тихо сказала Корэйн. Ее слова шли от души.

Кастрин ответил ей искренней улыбкой.

Наконец, они оказались на террасе: она была приподнята над пронизанной корнями землей и выглядела достаточно широкой и плоской, чтобы служить пиршественным залом. «Или тронным», – вдруг осознала Корэйн, сделав резкий вдох.

В дальнем конце зала каменные деревья переплетались, создавая неровную стену, в которой между ветвями виднелось еще больше разноцветных стеклышек. Резные корни изгибались, образуя величественный трон. Подняв голову, Корэйн поняла, что вместо живых деревьев видит каменный потолок. Она даже не заметила, как оказалась в настоящей комнате. Ее окружали стражи в пурпурной броне, выстроившиеся по всему периметру. Они выглядели грозно, но не настолько, как Древний, восседавший на сирандельском троне.

– Ваше Величество, – произнесла Корэйн, и ее голос эхом разнесся по просторному залу с высокими потолками.

Не мешкая ни мгновения, она преклонила колено перед правителем Сиранделя.

Лорд Вальнир, поджав губы, наблюдал за ней со своего трона. Он не двигался, зато взгляд его желтых глаз следовал за пригнувшейся к земле Корэйн.

Внешностью он напоминал Кастрина – такой же высокий и стройный, словно ивовое дерево, с белоснежной, как фарфор, кожей и длинными рыжими волосами с серебристыми прядями. Весь облик бессмертного поражал королевским величием. Каждый его палец украшало кольцо с драгоценным камнем, но короны на голове не было. С его плеч ниспадала мантия, скрепленная застежкой из золота и аметиста. Моргнув желтыми глазами в обрамлении темных ресниц, он осмотрел Корэйн с макушки до пят. В тусклом лесном свете, проникающем через цветное стекло, он создавал странное впечатление. Он казался хищником, диким и хитрым, как лис – символ Сиранделя.

Он медленно наклонился вперед. Теперь на его фигуру падал более яркий свет, и Корэйн заметила на шее шрам, едва различимый под воротом мантии. Розоватый рубец выделялся на фоне бледной кожи и опоясывал его горло, точно цепь.

Правитель не держал при себе оружия – по крайней мере, его видно не было. У него на коленях лежала лишь тополиная ветвь с серебристой корой и золотыми листьями, трепетавшими на иллюзорном ветру.

– Встань, Корэйн ан-Амарат, – произнес он. Его голос звучал мягко, ровно и немного хрипловато. Корэйн задумалась, не связана ли эта хрипота со шрамом на его шее. – И чувствуй себя как дома.

Она подчинилась, усилием воли заставляя себя не дрожать. Хотя ей довелось противостоять Эриде и Таристану, сохранять спокойствие, стоя перед правителем Древних, было почему-то непросто.

– Благодарю вас за радушный прием, – с трудом вымолвила Корэйн. Она отчаянно хотела, чтобы рядом был Эндри. Он бы хорошо знал, как себя вести в тронном зале величественного лорда. – Но, боюсь, я не смогу здесь задержаться.

Вальнир озадаченно нахмурился.

– Вечно вам, смертным, ни на что не хватает времени.

Несколько мгновений Корэйн хранила молчание, а затем поднесла руку ко рту, пытаясь сдержать смех.

Вальнир бросил на Кастрина растерянный взгляд.

Корэйн только сильнее рассмеялась. Это была единственная передышка, которую она могла себе позволить. Короткое бегство от злого рока, нависшего над всеми ними.

– Прошу прощения, Ваше Величество, – сказала она, стараясь успокоиться. – Нечасто я слышу шутки о собственной неминуемой смерти.

Вальнир нахмурил брови.

– Я подразумевал не это.

– Понимаю, – ответила она, а затем добавила более суровым тоном: – Домакриан из Айоны относился ко времени так же.

В зале воцарилось тяжелое, как туча, молчание.

Восседавший на троне Вальнир покачал головой. От его бледного лица отхлынули последние кровинки.

– Значит, он погиб.

– Я не знаю наверняка. – Корэйн подавила надежду, отчаянно сражающуюся за жизнь в душе. – Но только смерть или оковы могли удержать его от того, чтобы последовать за мной.

Из горла правителя вырвалось низкое рычание. Корэйн увидела, как блеснули его зубы, и не удивилась бы, окажись у него во рту звериные клыки.

– Погиб так же, как Роуэнна, как Маригон, как Арберин, – прошипел он, сжимая руку в кулак. Из-под маски бессмертной невозмутимости прорывалась дикая ярость. – Сколько видэрийской крови уже пролилось ради этого дрянного мира, и все понапрасну!

– Его гибель не будет напрасной, пока я жива, Ваше Величество. – Выпрямив спину, Корэйн потянулась к ножнам у нее за спиной. – И пока храню последний оставшийся в Варде Веретенный клинок.

Стражники Вальнира вложили стрелы в луки столь быстро, что смертные глаза Корэйн даже не зафиксировали движения. Готовые выстрелить в любую секунду, Древние наблюдали, как она достает Веретенный клинок и как от его лезвия отражаются разноцветные блики.

Сурово нахмурившись, Вальнир посмотрел на меч долгим, полным ненависти взглядом, а затем пожал плечами и подал стражникам знак опустить оружие.

Корэйн положила меч на каменный пол. Драгоценные камни на рукояти сияли словно раскаленные угли в печи.

– Вижу, вам знаком этот клинок, – произнесла она. – И вы понимаете, что он означает.

Древние умели очень быстро бегать, но внушали гораздо больший ужас, когда решали двигаться неспешно. Именно так и поступал сейчас Вальнир. Он поднялся с трона и медленно направился к Корэйн, сжимая в руке тополиную ветвь, золотистые листья на которой вздрагивали при каждом шаге. Он двигался крадучись, словно длинноногий зверь, и не сводил презрительного взгляда с Веретенного клинка. Из его горла снова вырвалось шипение.

Корэйн пришлось сделать над собой усилие, чтобы побороть желание сбежать. Все инстинкты предостерегали ее: перед бессмертным королем она была не более чем добыча перед хищником.

– Я знаю этот меч лучше, чем ты можешь себе представить, – сказал он, и в его широко открытых глазах сверкнула злость. Но он смотрел не на Корэйн, а на Веретенный клинок. – Несколько месяцев назад нас посетила принцесса Айоны и принесла нам скорбные вести. Сказала, что мои родичи погибли и что мир находится на грани разрушения. Она попросила, чтобы наши воины присоединились к ней. Хотела, чтобы в войну вступило все поселение.

– А вы повернулись к ней спиной, – нахмурилась Корэйн.

– Лучше повернуться спиной к одному, чем ко многим, – рявкнул тот.

Корэйн снова захотелось сбежать, но она не поддалась страху.

– Ее тоже больше нет, – тихо сказала Корэйн, и Вальнир отшатнулся от ее слов, словно от удара. Его лицо исказила болезненная гримаса. – Принцесса Рия погибла в огне Джидаштерна.

Правитель бросился к своему родичу так быстро, что его фигура на мгновение стала лишь смазанным пятном.

– Это правда? – спросил он, направив на Кастрина золотистую ветвь, как копье.

Не мешкая ни секунды, тот упал на одно колено и скорбно склонил голову.

– Мы не добрались до города. Нам было приказано отыскать Корэйн и вернуться вместе с ней в Сирандель. – Он бросил на Корэйн полный боли взгляд. – Но Джидаштерн пылает на горизонте, а гончие Инфирны разбежались по всему Варду.

Корэйн подождала, пока Вальнир сполна осознает смысл этих слов. Правитель снова посмотрел на меч. В его глазах читалась скорбь, сквозь которую проступала неистовая ярость.

– Еще одно Веретено сорвано, милорд, – проговорила Корэйн.

Вальнир не отводил взгляда от клинка.

– Если твои слова правдивы, такого больше не случится, – выдохнул он. – Если перед нами последний в этом мире Веретенный клинок, а ты – его обладательница, значит, нам не стоит больше бояться Таристана из Древнего Кора.

– Я всем сердцем хочу, чтобы так оно и было. – Корэйн вздохнула и, хотя все ее инстинкты кричали об опасности, шагнула к правителю. – Но мой дядя действует не в одиночку. Он слуга Того, Кто Ждет, желающего разрушить этот мир и присвоить себе обломки.

Вальнир остановил ее жестом руки.

– С помощью Веретен, да. Об этом говорила Рия, и Изибель тоже – когда вся эта сумятица только начиналась. Тем не менее Таристан не сможет сорвать новые Веретена без меча, который теперь находится в твоих руках. Если мы не дадим твоему дяде завладеть клинком, мир будет в безопасности. – Его глаза странно сверкнули. – А еще лучше уничтожить его, – прорычал правитель. – И тогда ни один новый завоеватель, в чьих жилах течет кровь Древнего Кора, никогда не представит угрозы ни одному из миров.

Бросившись вперед, Корэйн встала между Древним и Веретенным клинком. Она вытянула вперед руку, словно в одиночку могла остановить Вальнира, если бы тот решил прибегнуть к решительным действиям.

К счастью, бессмертный застыл на месте.

– Ты желаешь сохранить его? – Прищурив глаза, он посмотрел на Корэйн. На его лице отражалась смесь замешательства и ярости. – Зачем? Хочешь использовать сама?

Корэйн лишь фыркнула от досады.

– Таристан уже успел причинить этому миру вред. Я закрыла два Веретена, но еще два по-прежнему вскрыты. Одно в Джидаштерне – там, куда никому не добраться. Где еще одно, я не знаю. Если бы знала, уже давно была бы там. Открытые Веретена будут разъедать этот мир. Они словно трещины, которые расползаются по стеклу, пока оно не треснет. И тогда Тот, Кто Ждет…

– …перестанет ждать и начнет действовать. – Вальнир развернулся, и подол его длинной мантии скользнул по полу, взметнув вихрь из палых листьев. Он направился обратно к трону, со вздохом опустился на него и положил ветвь на колени. – Расколотый Король Асандера завоюет этот мир, как завоевал множество других.

Корэйн стиснула зубы от волнения и нахмурилась.

– Множество других? – эхом повторила она слова правителя.

Вальнир посмотрел на нее спокойным, невозмутимым взглядом.

– Думаешь, Тот, Кто Ждет впервые пытается завоевать и поглотить мир?

Волна жара прокатилась по лицу и шее Корэйн.

– Нет. Я своими глазами видела Пепельные земли, сэр, – ответила она, стараясь придать голосу строгости, чтобы он соответствовал выражению лица Вальнира.

Перед ее внутренним взором предстал разрушенный мир, вход в который пролегал через Веретено в храме. Земли, полные пыли, жара и смерти. Земли, где ничто не могло вырасти. Ничто не способно выжить. Одни лишь ожившие трупы переползали друг через друга под кровавым небом и истощенным солнцем. «Сколько миров постигла эта страшная судьба? Сколько еще миров падет после того, как будет разрушен наш?»

Взгляд Вальнира едва заметно изменился – стал более задумчивым и в нем как будто появилась толика уважения. Он поднес руку к шее и провел длинными пальцами по застарелому рубцу. Корэйн вздрогнула, внезапно осознав, что именно оставило у него на коже эту метку.

Это был не клинок.

Петля.

У Корэйн голова пошла кругом. «Кто в этом мире – или любом другом – посмел бы повесить короля Древних?»

– Расскажи мне о своем путешествии, Корэйн ан-Амарат, – наконец произнес Вальнир, глядя на нее все тем же безучастным взглядом. – Поведай эту историю всем нам.

Усталость лежала на плечах Корэйн тяжкой ношей, грозясь вот-вот раздавить ее. И все же ей нельзя было проявлять слабость. Принцесса Рия старалась склонить Вальнира и его сородичей на свою сторону, но ее попытки окончились поражением. Корэйн знала, что не может позволить себе такую роскошь, как неудача.

Она заговорила так быстро, как только могла, словно хотела обогнать собственную печаль. Она произносила эти слова уже столько раз, что они отлетали от ее языка.

– Мою мать зовут Мелиза ан-Амарат, она капитан «Бурерожденной», но на просторах Долгого моря ее знают под прозвищем Кошмарная Мэл. – Лица Древних оставались безучастны. Грозная репутация ее матери не производила особого впечатления на бессмертных, живущих в лесной глуши. – А моим отцом был Кортаэль из Древнего Кора, принц по праву рождения и наследник давно погибшей империи.

В глазах Вальнира, его стражников и даже Кастрина промелькнула искра узнавания. Корэйн поморщилась и прикусила губу.

– Я знаю, что жители этого поселения – ваши родичи – погибли вместе с моим отцом, когда было сорвано первое Веретено.

Древние не привыкли к скорби и не умели ее выражать. Но при упоминании погибших Вальнир заметно помрачнел.

– Вам должно быть известно, что Домакриан выжил и отправился в путь, чтобы найти меня, а принцесса Рия пустилась на поиски союзников, посещая одно поселение Древних за другим.

Но еще меньше правитель привык к чувству вины. Сгустившись, оно проступило на лице Древнего, и Корэйн вдруг показалось, что он вот-вот надует губы, как рассерженный ребенок.

Она продолжила:

– Я не поверила Домакриану, когда он рассказал, кем был мой отец. Потомком Древнего Кора. Рожденным Веретеном. Одним из детей Перепутья, как и все вы. И уж тем более не поверила в то, что в моих жилах тоже течет кровь Древнего Кора и что я наследница древней империи. И новая владелица Веретенного клинка. Я подумала… – Ее голос дрогнул от нахлынувших воспоминаний. – Я увидела в этом возможность покинуть клетку, в которой меня держала мать. Мне хотелось увидеть мир.

Вальнир приподнял рыжую бровь.

– И?

Она едва удержалась от того, чтобы не фыркнуть.

– Я успела увидеть слишком многое в этом мире.

«И в других мирах тоже».

Корэйн говорила и говорила, изо всех сил стараясь не замолкать. К тому моменту, когда она закончила, у нее пересохло в горле, а сердце грозило выскочить из груди. На нее заново обрушилась вся та боль, что она пережила за время путешествия.

Вальнир встревоженно нахмурился, и в его глазах промелькнула жалость.

– Ты совершила много славных подвигов, Корэйн ан-Амарат. Даже слишком много по меркам большинства людей. – Он провел белой рукой по лицу, а потом снова коснулся шрама. – Сегодня вечером мы вознесем молитвы за Домакриана, Рию и всех твоих погибших спутников. Кто еще пал в Джидаштерне? Трекийские воины? Твои Соратники?

– И джидийцы тоже, – хрипло ответила она, чувствуя, что голос начинает ее подводить. – И Древние из Ковалинна.

Вальнир, не вставая с трона, отшатнулся назад. Его лицо напряглось, и он обеими руками сжал хрупкую ветвь, лежавшую на коленях.

– Из Ковалинна? – прошипел он.

– Они приплыли на помощь. Высадились на берег неподалеку от Джидаштерна и присоединились к нам, – пояснила она. – И сделали это как раз вовремя.

«Как раз вовремя, чтобы попасть на бойню вместе с нами».

– А кто был их предводителем? – спросил Вальнир так громко, что затряслись камни. – Разумеется, не Дириан. Он ведь еще совсем ребенок.

Корэйн покачала головой.

– Во главе отряда стояла мать правителя. Ее звали Эйда.

Вальнир вскочил на ноги, и его желтые глаза наполнились горячими злыми слезами. Он сжимал в кулаках ветвь, держа ее перед собой, словно щит.

Солнечные лучи падали на его рыжие волосы, подкрашивая серебристые пряди алым, как кровь, цветом. Корэйн вдруг поняла, что этот образ ей знаком. Вальнир напоминал Древнюю, которую она встретила на берегах Зоркого моря. У леди Эйды были другие глаза, но такие же рыжие волосы и бледная, как молоко, кожа. «А ведь они на одно лицо», – подумала Корэйн, и кусочки мозаики сложились воедино у нее в голове.

– Эйда из Ковалинна. Эйда – одна из Древних, изгнанных из Глориана вместе с нами. – Правитель дышал тяжело и прерывисто. Корэйн видела, как поднимается и опускается его грудь, прикрытая парчовым одеянием. Когда он заговорил снова, его слова напоминали звериный рык: – Она выжила?

– Я не знаю, Ваше Величество…

Ее прервал треск, как раскат грома прокатившийся по залу, когда правитель разломал тополиную ветвь пополам. Золотистые листья разлетелись по сторонам, усыпав каменный пол, а по поселению пронесся свирепый порыв ветра, от которого будто бы пошатнулся весь мир.

Корэйн отшатнулась, когда Кастрин прыгнул вперед, протягивая руки к правителю.

– Милорд! – крикнул он, но Вальнир остановил его резким движением.

– Я откладываю ветвь, – произнес правитель Сиранделя, сотрясая воздух громогласным голосом.

Корэйн почувствовала в его словах биение магии, похожее на взмахи птичьего крыла. Они эхом разнеслись по залу, и все Древние как один преклонили колено. Казалось, правитель опустил их на землю мощью своей власти.

Затем Вальнир вытянул опустевшую ладонь, скрючив длинные пальцы.

– Я беру в руки лук, – сказал он.

Эти слова звучали как окончание заклинания или молитвы.

Из тени появилась стражница. На ней было больше доспехов и брони, чем на остальных Древних, а в руках она держала огромный тисовый лук. Корэйн ожидала увидеть на нем драгоценности или изящную гравировку, но черную древесину идеально изогнутой рукояти ничего не украшало. Одна лишь тетива, безупречно покрытая воском, поблескивала на солнце, тая в себе смертельную опасность.

Не сказав ни слова, Древняя преклонила колено у ног Вальнира и протянула лук.

Несколько мучительных мгновений правитель просто смотрел на оружие. У Корэйн сжалось горло, а сердце забилось так громко, что бессмертные, без сомнения, слышали его стук.

– Мне бы хотелось, чтобы тебя ждал более легкий путь. Жаль, что тебе придется пойти именно этой дорогой, – сказал Вальнир, встретившись с ней взглядом. Его пальцы сомкнулись на рукояти, и он поднял оружие высоко в воздух.

– Но я пройду ее вместе с тобой. И она приведет нас либо к гибели, либо к победе.

Глава 6

Волк у дверей

– Эрида —

Эрида знала: если она хочет выжить, то простой народ должен ее обожать, а придворные – уважать. Но поддерживать хрупкое равновесие между любовью и страхом было непросто. На своей первой коронации она играла в ту же игру. Тогда Эриде едва исполнилось четырнадцать, она была еще совсем ребенком, когда поднялась на трон величайшего королевства этого мира. Она облачилась в зеленые шелка и золотые драгоценности, присвоив цвета флага своей страны. Лучшее, что она могла сделать, чтобы выглядеть старше и увереннее. Она хотела показать, что готова стать первой королевой Галланда.

Теперь она напоминала богиню и была достойна трона императрицы.

Зеленый шелк уступил место золотистому платью и броне того же цвета – Эрида старалась поддерживать баланс между образами королевы и завоевательницы. Нагрудник походил на украшение: металлические пластины были подогнаны по фигуре и увешаны сияющими драгоценными камнями, которые переливались всякий раз, когда она делала вдох. Талию обвивал пояс, инкрустированный самоцветами, чьи цвета соответствовали королевствам, находящимся под ее властью. Изумруд символизировал Галланд, рубины – Мадренцию, темно-пурпурные гранаты – Сискарию, а аквамарины цвета морской волны – Тириот. Ее мантия, сшитая из золотой парчи и отделанная бархатом, сияла подобно солнцу.

На ее пальце, отражая красноватый солнечный свет, сверкал изумруд Галланда. Он сиял ярче всех остальных драгоценных камней.

Эрида дышала ровно и глубоко, собираясь с мыслями, пока ее корабль подплывал к гавани, а городской шум все сильнее нарастал. Он походил на рокот далекого водопада – настойчивого и неустанного. Эрида приподняла подбородок и закрыла глаза, позволяя ему накрыть себя с головой.

Преданность. Почитание. Поклонение.

«Вот как чувствуют себя боги, да?» – подумала она.

Когда Эрида открыла глаза, мир показался ей расплывчатым пятном, полным буйных цветов и звуков. Она не обращала ни малейшего внимания на собравшихся у нее за спиной придворных, среди которых были и почтенные лорды, и военные командиры. Эрида думала лишь о ступенях, которые ей предстояло преодолеть. Ей нельзя было споткнуться, нельзя ни торопиться, ни идти слишком медленно. Она даже не замечала омерзительные запахи Аскала.

Ее галера была велика, чтобы зайти в порт Странников, поэтому они причалили к Флотской гавани вместе с другими кораблями галлийского флота. Расположенные по кругу доки были достаточно глубокими и широкими, чтобы вместить двадцать огромных военных судов, словно лошадей в стойлах. На палубе каждого из них собрались моряки. Они вытягивали шеи, пытаясь хоть одним глазком взглянуть на свою великолепную королеву.

Эрида величественно и осторожно спускалась с корабля. Служанки придерживали ее юбки и длинную мантию, пока она шла, высоко подняв голову и обратив взгляд вперед. Ее лицо превратилось в идеальную, прекрасную маску.

В преддверии прибытия в столицу разгорелись жаркие споры о том, как именно королева проедет через город. Карета была самым безопасным вариантом, но тогда народ не смог бы увидеть лица Эриды. Поездка на паланкине заняла бы слишком много времени. Лошадь могла испугаться толпы и скинуть королеву на булыжную мостовую.

Поэтому у причала ждала колесница. Золотая, под стать наряду Эриды, с изображением ревущего льва на щите, укреплявшем передний борт. Один из личных гвардейцев королевы терпеливо дожидался ее, держа в руках поводья, пристегнутые к удилам шестерки белых боевых скакунов.

Эрида забралась на сиденье позади возницы, позволила служанкам поправить ей юбки и подняла руку, приветствуя собравшихся на улицах и в проулках людей, а также тех, кто выглядывал из окон и высовывался из-за оград на набережных каналов. Восседавшие на скакунах гвардейцы выстроились вокруг колесницы. Затем поводья дернулись, повозка пришла в движение, резко накренившись вперед, и Эрида потеряла равновесие, но всего на мгновение.

Она снова почувствовала себя невестой, только теперь ее ждала свадьба с самой судьбой.

Они ехали по Божественному пути – самому широкому проспекту в городе, вымощенному гладким известняком. Вдоль дороги выстроились солдаты столичного гарнизона, чтобы сдерживать толпу, среди которой находились как простые люди, так и представители знати. Поскольку стояла зима, большинству горожан неоткуда было взять цветы, но богачи бросали на дорогу розы. Алые, словно капли свежей крови, лепестки взмывали в воздух перед колесницей королевы. Гвардейцы же бросали в толпу монетки, приводя людей в неистовый восторг. Все собравшиеся скандировали ее имя снова и снова, пока у нее не закружилась голова.

– Львица! – кричали некоторые.

– Императрица! – восклицали другие.

Эрида упивалась их любовью, упивалась своей властью.

Казалось, статуи ее предков, стоявшие на разных платформах и пьедесталах, следили за ней. Она знала каждого из них по имени. Был среди них и ее отец.

Памятник Конраду Третьему, высеченный из белого мрамора, отличался идеальным сходством с образом короля. Эрида заказала его сразу после смерти отца, поручив работу самым искусным скульпторам во всем мире. Это меньшее, что она могла сделать в те дни, когда смотрела на его хладное тело.

Пока колесница проезжала мимо, Эрида не сводила со статуи взгляда, изучая недвижное лицо и невидящие глаза отца. Даже сейчас, когда она ликовала от своих побед, при виде этого памятника у нее щемило сердце.

«Я стала той, кем ты желал меня видеть. – Вот что ей хотелось сказать отцу. – Я стала завоевательницей».

Как бы страстно она ни желала поговорить с отцом, как бы отчаянно ни тянулась к нему всем своим существом, каким бы могуществом ни обладала, он был для нее недосягаем. Смерть не подвластна никому: ни ничтожной букашке, ни даже императрице. И все же Эрида тянулась и стремилась к нему, надеялась хоть на мгновение ощутить, что он любит дочь и гордится ею.

Но чувствовала лишь пустоту.

Колесница проехала по мосту Верующих, а затем обогнула величественную башню Конрады. В этом храме, построенном прадедом Эриды, возносили молитвы всем двадцати богам Варда.

В глубине души Эрида понимала, что эти боги фальшивка.

Истинным божеством был тот, чей облик был высечен не из камня, а из тени.

– Впусти меня, – шепот неустанно отдавался где-то на границе ее сознания. Он постоянно выжидал. – Впусти меня, и я сделаю тебя величайшей королевой, какую когда-либо увидит этот мир.

Они продолжали путь, оставив Конраду позади. Эриду ждала тройная коронация, но сейчас ее мысли были сосредоточены на Новом дворце. Он уже виднелся далеко впереди, возвышаясь над другими зданиями, словно каменный зверь. Он стоял на острове посреди Аскала, как отдельный город внутри столицы.

Когда они въехали на мост Отваги, внизу под которым шумели воды Гранд-канала, сердце Эриды забилось быстрее. Ей доводилось пересекать его тысячу раз, но сейчас все было иначе. По обе стороны моста выстроилась сотня солдат из дворцового гарнизона, а их поднятые к небу мечи образовали нечто похожее на стальной туннель.