Тайны на кончиках пальцев

Анна Тивен

Тайны на кончиках пальцев

Пролог

Вечернее солнце, медленно опускаясь за горизонт, окрашивало небо в нежные оттенки розового и золотого. Свет пробивался сквозь заснеженные ветви деревьев, создавая волшебные узоры на земле. В этом уединенном уголке небольшого городка, где жизнь текла размеренно и спокойно, в одном из старых типовых домов, украшенных цветущими геранями, жила я – Алиса.

За своим утренним ритуалом – медленно смаковать чашку ароматного кофе у окна, наслаждаясь видом просыпающегося города – я часто отдавала дань воспоминаниям, сегодня же я вспоминала летние дни своего детства.

В этом безмолвном мире, полном загадок и тайн, я чувствовала себя странной и одинокой. Ведь я всегда отличалась от других, я имела странную особенность, способность узнавать тайны через прикосновение, о которой я мало что узнала. Я до сих пор не знаю откуда она у меня, как ею управлять. Я лишь продвинутый пользователь, по крайней мере, мне хочется думать так.

Люди часто говорят, что предметы хранят память. Ветхий деревянный стул будто помнит тепло тех, кто на нем сидел. Старый перстень, передаваемый из поколения в поколение, скрывает в себе истории любви, предательства и надежды. Для меня это было больше, чем метафорой. Ведь я точно знала.

Когда-то я была уверена, что пройдут годы, но я научусь управлять этим даром, познаю все его грани. Все это будет когда-нибудь в будущем, но на тот момент самым главным было научиться жить с ним. Со временем я поняла, что не управляю этим даром. Книга в библиотеке могла показать мне, как кто-то украл ее много лет назад. Чужой шарф на автобусной остановке погружал в мир мимолетного романа, который оборвался предательством. Даже пожатие руки могло взорвать мое сознание вихрем чужих воспоминаний.

Я могла узнать историю любого предмета или человека, к которым прикасалась. Иногда это было просто ощущение – смутный образ, отголосок давних эмоций. Иногда это было, как взрыв – поток картин, голосов, запахов, который накрывал меня с головой. Это было красиво. И страшно.

Все началось в детстве. Когда мне было шесть, я взяла в руки мамину старую брошку. Всего на секунду. И вдруг увидела, как дедушка – тот, кого я никогда не знала, – дарит ее ей в день, когда она сказала, что ждет меня. Он плакал, хотя улыбался, а мама выглядела счастливой. Я рассказала ей об этом. Тогда я еще не знала, что не должна. Мама побледнела, забрала брошку, а затем смотрела на меня так, словно я была чужой.

Люди боялись меня, хоть я и старалась держать дар в тайне. Они чувствовали, что я «не такая». В школе обо мне шептались: «Она ведьма», «Странная», «Лучше держаться подальше». Каждый раз, когда я пыталась кому-то рассказать, мне не верили.

Но больше всего мне причиняли боль мои родители. Они не принимали меня, не понимали, пытались лечить. Спустя годы бесполезных попыток сделать меня нормальной, первым сдался отец, он ушел, не сказав ни слова. Я больше его не видела, мама рассказывала, что он живет где-то за границей, у него новая семья.

Мама держалась долго, я только замечала, что со временем она все больше отстранялась от меня, словно возводила толстую стену между нами. Когда мне исполнилось восемнадцать, она сообщила, что выполнила свой материнский долг передо мной и больше ничем мне не обязана. Я все поняла, тихо собрала свои вещи и ушла. Она действительно старалась и я ей за это была благодарна.

В детстве я мечтала, что кто-то поймет меня. Кто-то, кто не боится своих собственных историй, кто не убегает от своей боли, кто готов увидеть меня такой, какая я есть. Может быть, тогда мой дар перестал бы быть таким тяжелым для меня. Может быть, я перестала бы быть одна.

Я не знала, что стоило лишь немного подождать, и судьба даст мне шанс. Да, я нашла такого человека, хоть и не сразу, но он стал моим единственным другом – Даниил, он принимал меня такой, какая я есть.

Он всегда говорил:

– Алиса, ты не странная. Ты видишь то, что другие боятся увидеть. Это делает тебя особенной.

Я всегда хотела быть нормальной. Хотела обнять друга, не зная, какие у него тайны. Хотела взять в руки красивую вазу в магазине и просто подумать: «Какая она красивая», а не видеть, как она разбивалась о пол десять лет назад. Хотела прикоснуться к человеку – просто так, чтобы почувствовать тепло, а не груз всех его сожалений и боли.

Но этого не было.

Я жила с этим. И хотя мои руки иногда тянулись к вещам, а сердце – к людям, я чаще всего их удерживала. Потому что я знала: не все истории должны быть увидены и рассказаны.

Глава 1.

В маленьком, уютном кафе с едва уловимым ароматом ванили царила тихая утренняя суета. Бариста за стойкой мастерски вырисовывал узоры на латте, официантка в белоснежном переднике подавала теплый пирог к столу в углу, а в воздухе висел мягкий гул разговоров.

И вдруг дверь открылась.

Шагнувший внутрь мужчина мгновенно привлек к себе все взгляды. Высокий, широкоплечий, но с грацией, которая была скорее свойственна хищнику, чем человеку, он двигался так, будто весь мир вокруг принадлежал ему. Его кожаная куртка, одетая совсем не по сезону, идеально сидела на фигуре, подчеркивая силуэт, словно выточенный из камня. Темные волосы небрежно лежали, как будто он провел по ним рукой всего секунду назад, а челюсть с лёгкой щетиной добавляла его образу дерзкой небрежности.

Но больше всего завораживало его лицо. Глубокие, как океан, глаза цвета грозового неба скользили по залу, словно изучая каждого, кто оказался в его поле зрения. Они задержались ненадолго на каждом столике, но без злобы или высокомерия – в его взгляде читалась легкая усмешка, как будто он знает что-то, чего не знает никто другой.

Когда он улыбнулся краем губ, обнажив белоснежные зубы, кто-то за соседним столиком выронил ложку. Пожилая женщина у окна замерла, забыв, что читала, и поправила очки, словно желая убедиться, что не смотрит на героя кинофильма.

Да, да, это мой друг Даниил. И вот представьте, когда такая реакция на него всегда и везде, как находиться с ним рядом мне, самой обычной не примечательной девушке – волосы каштанового цвета, чуть вздернутый нос и легкая россыпь веснушек на лице.

А ведь когда-то и он был невзрачным мальчишкой, который безумно меня раздражал. Как сейчас помню…

Это было самое обычное утро в новом классе. Учитель представил мальчика, который переехал из другого города, и сказал, что его зовут Даниил. Он выглядел взъерошенным, с чересчур прямым взглядом, будто бросал вызов всему миру. Я сразу почувствовала, что он мне не нравится.

– Садись рядом с Алисой, – указал учитель на свободное место рядом со мной.

Даниил не сказал ни слова, только плотно сжал губы и со скрипом придвинул стул.

– Привет, Даня, – сказала я, стараясь говорить приветливо, хотя и не очень хотела.

– Ага, видимо, у тебя проблемы со слухом, я Даниил, а не Даня, – буркнул он и отвернулся.

Вот так все и началось. Даниил всегда ворчал, а иногда откровенно поддевал меня. Если я что-то рисовала, он говорил: «Это что, лошадь? Или, может, корова?» Если я правильно отвечала у доски, он фыркал.

– Почему ты меня ненавидишь? – однажды спросила я в отчаянии.

– Не ненавижу, – пробормотал он. – Просто ты… слишком правильная.

Это было странное обвинение, но меня задело.

Прошло несколько недель. Мы продолжали держаться на расстоянии, но однажды все изменилось.

Это случилось на перемене. Я сидела в углу и что-то рисовала в тетради, как вдруг заметила, что Даниил стоит у окна, ссутулившись. Его лицо было напряженным, а глаза будто потухли.

– Даниил? – позвала я, забыв, что он мне не нравится.

Он вздрогнул и быстро стер ладонью лицо.

– Чего?

Я поколебалась, но подошла ближе.

– Ты плачешь?

– Нет. Просто соринка в глаз попала, – огрызнулся он, но голос его дрожал.

– Что случилось? – спросила я тише.

Даниил смотрел в окно, не говоря ни слова, а потом вдруг выдохнул:

– Мама уехала в командировку. На три месяца. Я… скучаю.

Я не ожидала такого признания. Он всегда казался крепким орешком, который ничто не могло сломить.

– Это… грустно, – сказала я, не зная, что еще можно сказать.

Он резко повернулся ко мне.

– Ты что, жалеешь меня? Не смей!

– Нет, – покачала я головой. – Просто понимаю.

И это была правда. Я сама помнила, как папа уезжал в другой город, и как было одиноко.

Даниил смотрел на меня еще несколько секунд, а потом вдруг улыбнулся – впервые, по-настоящему.

– Может, сходим в футбол поиграем? – предложил он, будто ничего не произошло.

Я улыбнулась в ответ.

С того дня все изменилось. Мы больше не поддевали друг друга, а вместо этого начали проводить время вместе. Даниил оказался не таким уж ворчливым – он просто привык защищаться. Он стал открываться мне, он был смешливым и задиристым. Мы стали лучшими друзьями: вместе играли, делились секретами и защищали друг друга, если кто-то пытался нас обидеть.

А я поняла, что иногда стоит дать людям второй шанс. Даже если с первого взгляда они кажутся невыносимыми.

И сейчас этот сногсшибательный мужчина подплывал к столику, и каждый его шаг словно отмерял время. Каблуки его ботинок мягко звучали по деревянному полу, но казалось, что даже музыка в кафе стала тише, словно весь мир замер, отдавая дань его появлению. А я активно делала вид, что книга в моих руках безумно интересная.

– Алиса, милая, ну почему каждый раз так? – начал он с улыбкой, усаживаясь за столик. – Ты читаешь книжки, а не ждёшь меня в предвкушении?

– Потому что я знаю, что ты снова опоздаешь, – ответила я, не поднимая глаз от книги. – И что ты снова принесешь с собой аромат какого-нибудь очередного «удачного» свидания.

– Неужели ты думаешь, что я мог бы опоздать ради какой-то женщины? – подмигнул он.

– Ты и ради кофе однажды опоздал, так что да, думаю, мог бы.

Я наконец подняла на него взгляд и едва заметно улыбнулась. Я знала его слишком хорошо, чтобы всерьез обижаться.

– Ну что, как прошла неделя? – спросила я, убирая книгу в сумку.

– О, это было феерично! Ты помнишь Светлану, ту, что танцевала фламенко на вечеринке у Михаила?

– Ту, которую ты сравнил с огненной стихией? Помню.

– Так вот, оказывается, у неё есть сестра-близнец. И угадай, с кем я вчера ужинал?

– С обеими?

– Нет, я всё-таки джентльмен. Только с сестрой. Хотя, признаюсь, мысли были… – он хитро улыбнулся, но встретил мой строгий взгляд и развел руками. – Ладно-ладно, не буду углубляться в подробности.

– Спасибо, – сухо ответила я, подзывая официанта.

– А у тебя что нового? – спросил он, пока тот ставил перед нами по чашке латте.

– Ничего. Всё по-старому. Работа, книги, немного прогулок. Я посмотрела парочку фильмов, о которых ты мне говорил.

– Ты серьёзно? Алиса, сколько можно сидеть в своей раковине? Выходи в люди! Я вот думаю, может, сходим вместе в клуб, развеешься?

– Нет, спасибо. Я не хочу идти в клуб, не хочу встречать там “замечательных людей”, смотреть как ты распустишь свой павлиний хвост и отправишься покорять очередных дев. Давай ты свою охоту оставишь без моего внимания.

Даниил громко рассмеялся, чем привлёк внимание нескольких посетителей.

– Как же я люблю тебя за твой сарказм, Алиса. Если бы мы не были друзьями…

– Если бы мы не были друзьями, ты бы даже не знал, что мне нравится сарказм, – перебила я.

– Справедливо, – кивнул он.

Продолжив беседу, как всегда, с лёгкой долей подначек и теплотой, которую понимали только мы двое, я незаметно окунулась в ностальгию. В этом маленьком кафе, в наших еженедельных встречах, было что-то постоянное, что-то родное, несмотря на контраст наших характеров и образов жизни.

Даниил был успешным адвокатом, его жизнь была похожа на реку, переполненную весенним половодьем: она стремительно несется вперед, закручивая тебя в водоворотах событий, блестя на солнце яркими брызгами и маня своей непредсказуемостью.

Ну а я работала писателем, ведь это идеальный способ зарабатывать для таких, как я, ведь мне не нужно было каждый день встречать людей и бояться случайно узнать чьи-то сокровенные тайны. В поисках вдохновения, я любила гулять по стихийным барахолкам, а также часто посещала один небольшой антикварный магазин, который назывался просто “В духе истории”.

Наши жизни были настолько не похожи друг на друга, но нам удавалось как-то найти общие точки соприкосновения. И мы всегда знали, что мы опора и поддержка друг для друга, не смотря ни на что.

После встречи в кафе, мой путь лежал через парк к антикварному магазинчику, я шла не спеша и наслаждалась редким солнечным светом. Я любила зиму за её тишину, за то, как снег скрывал под собой грубую реальность мира. Впрочем, для меня никакой снег не мог утаить прошлого, если оно оставалось запечатанным в вещах.

Я толкнула тяжелую деревянную дверь магазина, и меня встретил запах старой бумаги, пыли и едва уловимой нотки лаванды. Солнечный свет пробивался сквозь толстые стекла старинного окна, вырезая на полу причудливые узоры из теней. Колокольчик над дверью мелодично звякнул, предупреждая хозяина о посетителе.

Магазин был лабиринтом из витрин, стеллажей и маленьких столиков, заставленных всевозможными сокровищами прошлого. Каждый предмет казался живым, напоенным историями, которых никто не знал. Никто, кроме меня.

Я осторожно прошла между стеллажами, стараясь не касаться случайных вещей, чтобы не выдернуть из них спрятанные воспоминания. Запах старого дерева, пыли и времени висел в воздухе. Мой блокнот-дневник, как всегда, лежал наготове – кожаная обложка потерлась, страницы внутри пестрели чернилами и фотографиями. Этот блокнот был чем-то вроде моей карты сокровищ, но вместо золота и драгоценностей он содержал обрывки тайн, заключенных в старинных вещах.

Тайны открывались мне не сразу, не полностью. Это больше похоже на захватывающий сериал – чем дольше и чаще я держала вещь, тем больше фрагментов тайны раскрывалось мне, постепенно, по кусочкам, складываясь в одну историю.

На прилавке я заметила медный подсвечник с замысловатыми узорами. Едва мои пальцы коснулись его, сознание пронзило острое ощущение страха и боли. Перед глазами промелькнули тени:

Женщина, держащая подсвечник в руках, мужской крик, потом резкий удар.

Я поспешно убрала руку, сердце учащенно билось.

Я достала блокнот и записала первое:

“Подсвечник. Медь. Орнамент: листья дуба. Тайна: убийство или несчастный случай? Женщина в синем платье. Мужчина кричит. Год: предположительно 1890-е”.

Достав из сумки маленький старый «Полароид», я щелкнула снимок подсвечника и приклеила его к записи. Теперь он был частью моего архива.

Некоторые тайны были почти безобидны: потерянные вещи, неразделённая любовь, утаенные письма. Другие – тяжелыми, мрачными. Иногда я ловила себя на мысли, что в моем блокноте слишком много тьмы. Но отказаться от поиска я не могла. Каждая разгаданная тайна давала мне ощущение завершенности, как будто я помогала прошлому обрести покой.

Раньше я почти ненавидела свой дар, боясь любого нечаянного прикосновения, но Даниил помог мне примириться с ним, помог посмотреть на него под другим углом. Он объяснил, что с этим даром у меня каждый день могло быть новое захватывающее приключение, новая тайна, я могла помогать людям, могла получить источник вдохновения. Было только одно правило: я должна все рассказывать Даниилу, ведь только он, по его словам, способен возглавить это приключение, помочь с разгадками, ну и, конечно же, контролировать, чтобы я не попала в неприятности. И я прониклась, я стала практически одержима разгадками новых тайн, словно все внутри меня требовало: ЕЩЕ.

В дальнем углу магазина я заметила старую трость с серебряным набалдашником в форме совы. Вещь выглядела необычно, и я почувствовала необъяснимое притяжение. Протянув руку, я коснулась холодного металла. Перед глазами вспыхнуло:

Мужчина в сером костюме стоит у вокзала, вокруг холодный туман, он уходит в неизвестность, оставляя письмо под скамьей…

Запись в блокноте пополнилась:

“Трость. Серебряный набалдашник: сова. Тайна: потерянное письмо. Станция с большим часами. Конец XIX века. Чувство – сожаление и одиночество”.

Я сделала фото трости, но задерживаться в видении не стала. Эти тайны были для меня чем-то вроде квестов, которые я могла пройти до конца. Иногда я возвращалась, чтобы найти подсказки, или посещала места, связанные с вещами. И каждый раз находила ответы.

На сегодня с новыми тайнами достаточно и теперь я искала только одно. Я знала, что предмет моего поиска находится здесь, в этом магазине. Я чувствовала это, как слабое покалывание на кончиках пальцев.

– Кого я вижу? – голос старика прозвучал неожиданно, и я вздрогнула. Из-за прилавка выглядывал худощавый мужчина с седыми волосами и лукавой улыбкой – он просил называть себя Станиславом.

– Доброе утро, Станислав! Как поживаете?

– Доброе! У меня все отлично, но тебя ведь интересует не это?! Недавно был привоз новых интересных вещичек, не хочешь взглянуть? Или ты ищешь что-то конкретное?

– Я… ищу одну вещь. Думаю, я справлюсь сама, спасибо, – сказала я, внимательно изучая его лицо.

Старик кивнул, будто понимал больше, чем следовало.

– Тогда я вам не помешаю, Алиса. Только будьте осторожны. У нас тут не только прошлое… иногда и будущее мелькает.

Я не обратила внимания на странные слова, слишком поглощенная поиском, тем более, что Станислав любил говорить загадками.

Остановившись у стеллажа с фарфоровыми фигурками, я вытянула руку. Тонкие пальцы скользнули по покрытому пылью ободку зеркала в бронзовой раме.

Мгновение – и мир вокруг вспыхнул.

Я оказалась в маленькой комнате. Перед зеркалом стояла молодая женщина в старинном платье и закалывала волосы жемчужной шпилькой. Её лицо было сосредоточенным, но в глазах блестели слёзы. За дверью раздались голоса, дверь резко распахнулась, и в комнату вошёл мужчина с хищным выражением лица, в руках он держал тяжелый подсвечник. Женщина испуганно обернулась… В тот же миг зеркало рассыпалось осколками, и сцена исчезла.

Я отдернула руку, едва не потеряв равновесие. Мое сердце билось так громко, что казалось, оно перекрывает все звуки вокруг. Это я уже видела, странно, ничего нового нет. Может быть, дело в разбитом зеркале, оно больше не могло хранить дальнейшие фрагменты этой тайны.

– Нашли? – голос старика раздался у меня за спиной.

– Это зеркало… – прошептала я, не глядя на него. – Чья это вещь?

Старик молчал долго, так долго, что я наконец повернулась. Его глаза смотрели прямо на меня, и в их глубине плескалась тень тревоги.

– Это не просто зеркало. Оно хранит не только воспоминания. Оно запирает судьбы, – ответил он. – Все, что я знаю о нем, так это то, что зеркало стало свидетелем трагедии. Его привезли из поместья “Лунный берег”, где много лет назад произошла трагедия: богатая наследница была найдена мертвой вместе со своим женихом перед разбитым зеркалом.

Я сглотнула, не в силах оторвать взгляд от тусклой бронзы. Мне нужно было узнать, что именно произошло, но я понимала, что здесь я больше ответов не найду. Значит, следующий шаг – архив, ведь он не раз меня выручал.

Все еще раздумывая над этой загадкой и следующими действиями, я автоматически попрощалась со Станиславом, вышла из магазинчика и направилась в парк.

У самой аллеи я заметила мужчину. Он стоял у деревянной скамейки, словно выжидая чего-то. Высокий, с темными волосами, собранными в хвост, он выглядел неуместно среди тихих прогулок местных жителей. Его взгляд остановился на мне.

– Простите, – обратился он с лёгким акцентом. – Вы случайно не видели здесь перстень? Я кажется, потерял его.

Я замерла. Пальцы непроизвольно сжались на ремне сумки. Я всегда избегала таких ситуаций, случайных знакомств, но взгляд мужчины был настойчивым.

– Нет, не видела, – сказала я коротко.

Мужчина помедлил, затем кивнул. Его глаза сверкнули странной тенью, будто он уже решил для себя, что я совру.

– Если всё же увидите, скажите мне, – добавил он, доставая из кармана визитку.

Я взяла её, стараясь не задеть его пальцев. Однако на бумаге остался слабый след, который я почувствовала кожей, как электрический разряд, заставивший меня выронить ее.

Я подняла визитку, глядя на изящный золотой тисненый узор и имя: “Виктор Роман. Историк”. Ни номера, ни адреса, только электронная почта. Странный мужчина, странная просьба. Но сильнее всего меня беспокоило то, что я почувствовала, едва прикоснулась к визитке.

Образы вспыхнули перед моими глазами, словно яркая кинолента:

Мраморный зал, освещенный свечами, мужчины и женщины в темных плащах, чьи лица скрыты под масками. На руке мужчины стоящего в центре – перстень. Огромный, с кроваво-красным камнем. Он поднял руку с перстнем над головой, произнося слова, которые я не смогла разобрать, но от которых меня пробрал озноб. Затем – внезапный удар. Шум, крики, чьи-то тени.

Всё исчезло так же резко, как и появилось.

Я открыла глаза и поняла, что визитка опять лежит на земле. Я выронила ее, дрожащими пальцами схватившись за перчатки. Странный мужчина уже ушел.

– Что это было? – прошептала я.

Глава 2.

Я шагала домой в легкой растерянности. Ветер трепал мои волосы, а в памяти то и дело всплывало странное видение.

Когда я пришла домой, уютные стены с книгами и аромат кофе, который я поставила на автомате, постепенно возвращали меня к привычной реальности. Я сняла пальто, отбросила шарф на кресло и села за письменный стол. На полке рядом замерцал свет от ночника, создавая в комнате мягкий полумрак.

Лист бумаги, что лежал передо мной, был наполовину исписан. Всегда любила использовать именно бумагу, а не ноутбуки или планшеты. Есть что-то романтическое именно в бумаге – скрип ручки по плотной поверхности, запах свежих чернил, словно история, написанная тобой, обретает душу.

Я взяла ручку, глубоко вдохнула и начала писать. Строки ложились одна за другой, будто кто-то нашептывал их в ухо. Герои обретали свои голоса, сцены разворачивались с неожиданной ясностью. Я не заметила, как прошло два часа, и только стук старинных часов заставил меня поднять голову.

Улыбнувшись, я отложила ручку. Текущая глава заканчивалась словами, которые резонировали в голове: “Иногда истории находят нас, а не мы их”.

Теперь можно было позволить себе передышку. Я разогрела оставшийся с утра суп, включила легкую джазовую музыку и занялась уборкой.

В какой-то момент я подошла к окну и замерла, глядя на улицу. Фонари заливали дорогу желтым светом, и ничего необычного не происходило. Но на душе остался легкий налет тревоги – словно в мою жизнь вошел кто-то или что-то, и это еще даст о себе знать.

На следующее утро я проснулась с четким ощущением, что должна что-то сделать. Это не было осознанием или озарением – скорее, тревожным зудом, подталкивающим к действию.

Едва солнце пробилось сквозь серую пелену облаков, я накинула пальто и направилась в городской архив.

Архив располагался в старинном здании с высокими окнами и скрипучими дверями. Внутри пахло пылью и временем. За узкой стойкой сидела женщина в очках с толстыми линзами, погруженная в чтение, и лишь мельком посмотрела на меня, когда я попросила доступ к старым газетам.

– Ищете что-то конкретное? – спросила женщина лениво, даже не отрывая взгляда от своего журнала.

Я замялась, но затем тихо произнесла:

– Возможно, публикации о… странных происшествиях. Конец двадцатых годов прошлого века, поместье “Лунный берег”.

Женщина вскинула бровь, но ничего не сказала, только провела меня вглубь зала, к рядам пожелтевших подшивок.

Час за часом я перелистывала страницы. Сухие статьи о событиях того времени, политические споры, реклама, некрологи… И вдруг мой взгляд остановился на заметке, которую я едва не пропустила.

Пожелтевшие страницы хранили тягостные подробности.

Я взглянула на фотографию поместья “Лунный берег”, прикрепленную к одной из старых статей. Полуразрушенное здание, увитое плющом, казалось почти живым. Мне бы хотелось увидеть его своими глазами.

Я сделала копию статьи и еще раз перечитала ее за чашкой кофе в небольшом кафе напротив архива, ну а после прикрепила ее в своем блокноте к заметке о зеркале.