Практика по брачному контракту. Магия не пригодится!

Я немного растерялась. Во-первых, потому что мне никогда не приходилось выбирать и носить драгоценности. И я не имела понятия о том, как их сочетать. А во-вторых, потому что кулон в виде головы лиса затмил всё остальные украшения в лавке, и теперь они казались блёклыми и невыразительными.

К счастью, мне на помощь пришел ювелир. Старик деликатно подталкивал меня к нужному решению. Почти всё, что я примерила, мне шло. Почти не глядя, я ткнула пальцем в несколько комплектов. Наконец, Эдвин получил несколько шкатулок с драгоценностями, а хозяин лавки – деньги. А я продолжала зачарованно разглядывать черный кулон.

Эдвин, наконец, заметил мой взгляд и покачал головой:

– Тебе мало полудохлой твари в постели, нужно еще нацепить на себя ее подобие?

Он говорил достаточно тихо, чтобы нас не слышал ювелир. Для этого ему пришлось приблизиться, и горячее дыхание обожгло ухо. Я поежилась и опустила взгляд.

Мое внимание к кулону не укрылось от хозяина лавки, и старик с улыбкой произнес:

– У вашей супруги отличный вкус.

– Не для этого города и не для моего рода, – сухо ответил Эдвин. – Где вы взяли это, господин Болман?

– Это последняя работа моего сына, – немного торжественно произнес старик, и в его голосе промелькнули одновременно гордость и горечь.

– Как он? – тут же спросил мой муж.

– Вашими молитвами, господин Рокфосс, ходит и радуется жизни. Рука повреждена и мастером ему больше не быть. Но в таком деле – чудо, что жив остался.

Эдвин невозмутимо кивнул и поймал мою ладонь:

– Идем, Лина.

Я не сдержалась и тихо вздохнула. На лице мужа промелькнуло раздражение, и он настойчиво потянул меня за собой. Разумеется, просить я ничего не стала. И, как только мы очутились на улице, задала совсем другой вопрос:

– Что случилось с сыном господина Болмана?

Эдвин распахнул передо мной дверь кареты и сказал:

– Неважно. Пострадал на охоте.

Я покорно устроилась на сидении и дождалась, когда муж устроится напротив. А затем невинным тоном произнесла:

– Жена твоего брата погибла на охоте, у господина Болмана сын пострадал. Здесь много диких зверей?

– Да, – тут же кивнул Эдвин и выразительно посмотрел на меня. – Так что конные прогулки больше устраивать не стоит.

– Странно, – улыбнулась я. – Жак и Сандро говорили, что места здесь тихие, диких зверей нет. И так легко согласились сопровождать меня на прогулку.

Мой фиктивный муж тут же помрачнел, а я почувствовала удовлетворение. Поймать его на лжи оказалось неожиданно приятно. Правда, никаких оправданий я не услышала. Эдвин уставился в окно, даже не думая мне что-то объяснять!

Но высказать свое возмущение я не успела. Карета остановилась, и супруг предложил мне:

– Пообедаем в Хэлмилэне. Покажу тебе одно интересное заведение.

Его улыбка была вполне искренней, но я была слишком уязвлена и раздражена всем, что происходило вокруг меня. И эти чувства требовали выхода. Так что вместо ответной улыбки я попыталась уколоть его:

– Заведение, в котором заправляет очередная твоя любовница?

Лицо Эдвина перекосило, но отпираться он не стал. Молча распахнул дверь и первым покинул карету. А затем подал мне руку. Мы прошли в трактир, явно предназначенный для людей хорошего достатка. Даже удивительно было встретить его в таком провинциальном городе, как Хэлмилэн. Я в таких местах никогда не бывала, и теперь украдкой глазела по сторонам, разглядывая богатую и красивую обстановку. Эдвин выбрал столик в глубине зала.

В ожидании обеда мы молчали. Я в очередной раз пыталась свести всё концы, но ничего не выходило. А еще я так и не решилась рассказать Эдвину, что знаю о риспи. Правда, пока я совершенно не понимала, как набеги огненных духов связаны с тем, что происходит в семье Рокфоссов. В Академии о них почти не рассказывали. Магистр Веньян рассказал совсем немного. И советовал обходить их десятой дорогой. Но Эдвин, судя по всему, ночью сражался с кем-то из риспи.

А еще им нужен был Кетту, и я совершенно не понимала, зачем. Жаль, что лисенок не умеет говорить. Наверное, он мог бы рассказать мне много интересного.

Мои мысли перекинулись на арбалет. Оружие очаровало меня, и я спросила:

– Кстати, как прошла ночная охота? Если здесь так опасно, дикие звери встречаются… Может, мне тоже положено оружие?

Эдвин саркастично усмехнулся:

– Топор?

Я вспомнила свой жалкий лепет на экзамене. Стало обидно, я опустила взгляд и поджала губы.

– Не волнуйся, – уже серьезно произнес мой фиктивный муж. – Я смогу защитить тебя, что бы ни случилось.

От этого внутри меня проснулась горечь. Будет защищать? Наверное. Если случайно не узнает, кто я.

В этот момент Эдвина отвлекли. Один из слуг поклонился и почтительно обратился к ректору:

– Господин Рокфосс, у дверей вас ждут. Срочное донесение.

Эдвин сразу посерьёзнел и поднялся. На ходу он бросил мне:

– Останься здесь. Я скоро вернусь.

Я проводила его взглядом и закусила губу от досады. Всё время у него какие-то дела. И ничегошеньки мне не рассказывает. В одиночестве я чувствовала себя здесь не в своей тарелке. Привёл меня, а сам ушёл…

К счастью, зал был почти пуст. Только пара пожилых дам у окна, да мужчина лет сорока пяти со скучающим лицом. Чёрные волосы ложились на его плечи, от виска тянулась одинокая седая прядь. Стоило мне задержать на нём взгляд, как незнакомец поднял голову и улыбнулся. Я поспешно опустила глаза, не зная, как вести себя. Не полагается, наверное, замужней леди глазеть на незнакомцев. Правда, Эдвин, нисколько не смущаясь, привёл меня в лавку своей любовницы. Может, стоит ответить тем же и завести новое знакомство?

Я вскинула подбородок и снова посмотрела на мужчину с седой прядью. Тот улыбнулся и отсалютовал мне бокалом.

В этот момент, наконец, принесли обед. Фигуристые служанки сноровисто расставляли тарелки. Как назло – брюнетки, как на подбор. Настроение от этого почему-то испортилось. Только когда они удалились, я нехотя потянулась за ложкой. Но начать обед не успела. Мальчишка в серой ливрее поклонился мне и протянул записку со словами:

– Это вам, леди.

После этого он так же быстро исчез. Я замешкалась, но Эдвин не возвращался, и я рискнула развернуть листок и начать читать.

Глава 8. Предупреждение

«Уезжайте из Хэлмилэна. Эдвин вам не пара. Если не хотите, чтобы вас постигла участь Татианы, Алины, Маргариты и Флоранс, уезжайте».

Хлопнула входная дверь, и я поспешно свернула записку и сунула в карман. Эдвин двигался к столу, и лицо его было мрачным. Как только он сел напротив, я тут же спросила:

– Что случилось?

Ректор смерил меня удивленным взглядом:

– Ничего серьезного. Что тебя так взволновало?

Только в этот момент я поняла, что сердце колотится в груди, а ложку я стиснула так, что костяшки пальцев побелели.

Я постаралась взять себя в руки и ответила:

– Ты ушел, а я никогда не была в подобных местах. Конечно, мне не по себе.

Эдвин снисходительно усмехнулся:

– Прислуга не кусается. Ешь.

Кухня здесь и правда оказалась выше всяческих похвал. Нежнейший сливочный суп с грибами, тонкие ломтики белого хлеба. Я старалась есть медленнее, а Эдвин наблюдал за мной. Иногда на его губах играла легкая улыбка.

– Нравится? – спросил он, когда подали десерт.

– Очень, – кивнула я и подцепила ложкой фрукты и крем с песочной корзиночки.

Ректор улыбнулся так самодовольно, будто собственнолично встал к плите для меня. А мои мысли вернулись к записке. Кто ее послал? Взгляд то и дело тянулся к столу, где совсем недавно сидел незнакомец с седой прядью. Интуиция шептала, что он к этому причастен. Может быть, потому что серая ливрея мальчишки, который принес записку, чем-то напомнила цвет костюма этого господина. Смущала только фраза «Эдвин вам не пара». Она наводила на мысль, что записку послала обиженная любовница ректора.

Но… Татиана, Алина, Маргарита, Флоранс… Последние три имени не были мне знакомы. Но Татиана… Кажется, именно так звали погибшую жену Роберта, одного из старших братьев Эдвина. А значит, мне недвусмысленно угрожали. Интересно, кем были остальные девушки, и почему они тоже погибли? И если спросить Эдвина, то я снова получу пространное объяснение об охоте и пожелание не лезть не в свое дело?

Я продолжала есть, мысленно взвешивая всё варианты. И в очередной раз поняла, что не хочу ничего рассказывать ректору. Ни о том, что знаю про риспи, ни о записке… Но, похоже, настало время попытаться разузнать, что здесь происходит и перестать надеяться на Эдвина.

Всю дорогу домой мы молчали. Эдвин внимательно смотрел в окно, а я раздумывала о том, как узнать хоть немного больше. Когда карета въехала во двор имения, возвращаться в комнату я не стала. Приказала слугам отнести покупки в мою комнату и отправилась в сад. Эдвин не стал провожать меня и пошел к дому.

Я медленно брела по дорожке между розовых кустов, продолжая размышлять. Внезапно путь мне преградила живая изгородь. Среди ветвей показалась ветхая калитка высотой мне по пояс. За ней я увидела заросшую травой поляну. Место почему-то манило меня. По сравнению с остальным садом оно выглядело заброшенным и пустынным, но притягательным. Я осторожно коснулась защелки, но открыть калитку не успела.

За моей спиной раздался звонкий мальчишеский голос:

– Не ходила бы ты туда, сестричка.

Я резко обернулась и обнаружила, что на покосившемся столбе в паре шагов от меня сидит мальчишка. Черная рубашка была ему велика и доходила почти до колен, черные штаны были подвернуты. И волосы его тоже были черными. Челка доходила до кончика носа и полностью закрывала глаза. Испугаться я не успела. Он снова дружелюбно повторил:

– Не ходила бы ты туда. Сулаки не любит гостей в это время.

Только в этот момент я вдруг осознала, где нахожусь. За спиной мальчишки возвышалась башня. Дальний флигель, в который запрещено ходить. Значит, Сулаки живет здесь. Я снова бросила взгляд на поляну и почувствовала, как она меня манит.

 Мальчишка печально сказал:

– Что, тоже тянет туда?

Я оглянулась на него и спросила:

– Тоже?

Он улыбнулся и многозначительно добавил:

– Огонь любит эти цветы.

Я не могла видеть его глаз, но тон мальчишки был настолько красноречив, что я в ужасе отшатнулась и прошептала:

– Ты… знаешь, кто я?

– Знаю, что спит в тебе, – поправил новый знакомый. – И Сулаки тоже знает.

Сердце мое упало. Я обреченно прошептала:

– Сулаки… расскажет кому-нибудь?

– Этого я не знаю, – пожал плечами мальчишка. – Спроси ее сама.

– Ты же сказал не ходить туда, – напомнила я, опасаясь смотреть на притягательную поляну.

– Это днем. Ты можешь войти ночью. Через дверь.

Он кивнул в сторону флигеля.

– Эдвин не позволит мне.

– Эдвин не всегда ночует в своей комнате.

– Кто ты? Как тебя зовут? Сулаки твоя сестра?

– Нет. Зови как угодно. И возвращайся в комнату.

С этими словами мальчишка прыгнул в кусты.

Я огляделась и поняла, почему он сбежал. Из-за угла дома ко мне широкими шагами приближался Эдвин. Он, похоже, не заметил моего собеседника. Ректор поймал меня за руку и потянул за собой со словами:

– Идем. Есть разговор.

– Куда? Какой? – заупрямилась я.

Эдвин остановился и заглянул мне в глаза. А затем иронично произнес:

– Ничего страшного. Через неделю мы приглашены на прием в честь дня рождения жены нынешнего градоначальника. Нужно обговорить несколько моментов.

– Торжественный прием? – напряглась я. – И что там будет?

– Обычный светский раут, – пожал плечами Эдвин. – Танцы, фуршет, много бесполезной болтовни об артейской моде. Так что советую вспомнить, во что одевались твои подруги.

– У меня не было подруг, – буркнула я.

– Значит, однокурсницы.

Перед глазами всплыло ехидное лицо Марьяны Сель. Эдвин снова потянул меня к дому, но я упёрлась ногами в землю и с тяжелым вздохом сообщила:

– Боюсь, в таком случае, у нас есть одна проблема.

Эдвин выпустил мою руку и нахмурился:

– Какая еще проблема?

Я с тяжелым вздохом призналась:

– Наша проблема – это танцы. Я не умею танцевать.

Брови ректора поползли вверх. Он озадаченно переспросил:

– Не умеешь танцевать? А… как же бал в честь начала учебного года? Новогодний бал или бал в честь окончания курса?

– Чтобы туда идти, нужен соответствующий наряд, – напомнила я. – На первом я пыталась слиться со стеной, потому что до стипендии больше напоминала побирушку, чем адептку. А на остальные не пошла, чтобы не позориться.

И чтобы скрыть печать…

Но Эдвин ни в коем случае не должен об этом узнать.

Ректор выругался сквозь зубы. Поразмыслив, он взглянул на небо и приказал:

– Собирайся. Нас ждет прогулка.

– Куда мы поедем? – спросила я.

– Туда, где никто не увидит, что я учу тебя танцам. Моя мать не должна знать о том, что я тебя не на балу в академии заприметил, а на шестой пересдаче экзамена по практической магии. И о том, как ты там выглядела.

Я не стала противиться и покорно отправилась в свою комнату. Стоило мне отворить дверь, как навстречу метнулось черное пятно. Я ойкнула, но успела подхватить Кетту, который прыгнул мне на руки. Я посмотрела на лисенка и едва не выпустила его от неожиданности. Во-первых, потому, что он снова подрос. Теперь я держала уже почти взрослого лиса. А во-вторых, потому что с черной морды на меня смотрели золотистые глаза, подернутые остатками зеленоватой дымки.

– Кетту, ты можешь видеть! – с облегчением воскликнула я.

Меня затопила радость. Каждый день я призывала элементаль и кое-как плела заклинания, чтобы лечить лисенка. Использовала самые лучшие снадобья, которые смогла достать. И всё равно боялась, что ничего не выйдет, и Кетту останется слепым.

Лисёнок тявкнул и лизнул меня в нос. Я погладила чёрную шерстку и спохватилась, что меня ждёт Эдвин. Пришлось ссадить Кетту на постель. Я погладила его снова и пояснила:

– Мне нужно ехать.

После этого я поспешно сбросила платье и облачилась в один из привезенных костюмов для верховой езды. Я хотела по привычке предупредить лисенка, чтобы он не шалил. Но слова замерли у меня на губах. Кетту сидел перед дверью и красноречиво смотрел на меня.

– Хочешь прогуляться? – озадаченно спросила я.

Лис мотнул мордой, словно пытался кивнуть. Поколебавшись, я взяла его на руки и шепнула:

– Закрой глаза. Госпожа Мадлен не должна узнать, что ты вылечился.

Кетту послушно зажмурился, и я направилась к выходу из дома. К счастью, свекровь я не встретила. Во дворе меня ждала оседланная пегая кобыла. Эдвин на соловом жеребце мрачно смотрел на меня сверху вниз. Он подобрал поводья и бросил:

– Надеюсь, ты решила выпустить эту тварь.

– Нет, вывести на прогулку, – парировала я, устраивая Кетту на луке седла.

Мой фиктивный муж помрачнел, но возражать не стал. Только когда мы выехали со двора, я заметила, что к седлу ректора приторочен арбалет. Тот самый. Эдвин заметил мой алчный взгляд и усмехнулся:

– Нравится оружие?

– Нравится это оружие.

Я и правда не могла отвести глаз от арбалета.

– Смотри на дорогу, – напомнил ректор.

Но мне показалось, что мое восхищение немного польстило ему. Мы быстро съехали с тропы. Лошади шли рысью через поля и перелески. Прогулка на этот раз не доставляла мне прежнего удовольствия. Я невольно ждала нападения. Мы проехали по широкой дуге и попали на знакомую дорогу. И только в этот момент я догадалась, что Эдвин старательно объезжал место, где прошлой ночью горел огонь…

Меня одолело искушение развернуть лошадь и пустить ее в галоп. Останавливало то, что конь Эдвина, скорее всего, резвее моего. И Кетту, который сидел на луке седла и водил по сторонам черной мордой. Нельзя позволить, чтобы риспи взяли его след.

Наконец, мы остановились на опушке одной из рощиц. Стройные ряды деревьев изгибались полумесяцем, закрывая нас от любопытных взглядов с трех сторон. С четвертой бежал узкий ручеек, а дальше земля поднималась, образуя холм. Эдвин привязал лошадей к одному из кустов и поманил меня за собой.

Кетту слезать категорически не пожелал. Пришлось оставить его в седле. Кобыла не обращала внимания на лиса, и я смирилась. Ректор бросил задумчивый взгляд на моего питомца и протянул:

– Что-то в нем изменилось.

– Выздоравливает понемногу, – улыбнулась я.

И чтобы отвлечь ректора от Кетту, начала:

– Мы ехали таким странным путем.

Эдвин натянуто улыбнулся:

– Нормальным. Сейчас тебе предстоит сосредоточиться на ногах. Мы пришли учиться танцам.

Я сделала невинные глаза и улыбнулась. Опростоволоситься на приеме у градоначальника мне совсем не хотелось, поэтому я решила отложить выяснение отношений и побыть примерной ученицей.

А Эдвин совершенно неожиданно оказался хорошим учителем. Сначала мы разучивали основные шаги. Ректор показывал медленно, заставляя меня повторять. Старательно разъяснял и разжевывал то, что я не поняла и не запомнила с первого раза. Около часа я шагала по квадрату под счет ректора, отрабатывала движения, пыталась запомнить фигуры танца. Когда я почувствовала, что голова идет кругом, он, наконец, удовлетворенно кивнул. А затем протянул мне руку и сказал:

– Теперь – в паре.

Эдвин встал напротив меня и спокойно произнес, глядя в глаза:

– Руку мне на плечо. Вот так.

Я сделала то, что он просил, а затем ощутила его ладонь у себя на лопатке. Мне казалось, что в танце положено держаться за талию… Хотя выше талии – это лучше, чем ниже, так что повода для жалоб у меня вроде бы нет. Но почему сердце бьется так часто?

Теперь мы шагали уже вдвоем. Я быстро собралась и вспомнила всё, что мы повторяли битый час. Так что волнение отступило, и я поймала себя на мысли, что рядом с Эдвином сейчас мне очень хорошо и спокойно. Всё, что происходило на поляне, было так непохоже на его обычное поведение. Он был сосредоточен на процессе и больше не казался ни равнодушным, ни язвительным. А еще проявлял несвойственное терпение.

Стоило подумать об этом, как я оступилась и закусила губу от досады. Эдвин тут же выпустил меня и с долей раздражения произнес:

– Не делай этого.

– Мы здесь торчим уже пару часов, если не больше, – напомнила я. – У меня уже ноги гудят.

– Что уроки физподготовки в Академии ты прогуливала, я уже понял. Но я говорил не об этом. Ты всё время закусываешь губы. Не делай этого, что за дурацкая привычка?

Я хотела ответить что-то язвительное, но наткнулась на странный взгляд ректора и осеклась. Поколебавшись, я махнула рукой:

– Ну что поделаешь, привычка и привычка. Какая есть. Продолжаем?

Ректор отступил на шаг и взглянул на небо:

– Если мы хотим вернуться к ужину, пора возвращаться.

Я скрестила руки на груди и сердито фыркнула:

– Если поедем прямо, а не по кругу – успеем и так.

Голос Эдвина тут же похолодел:

– Я лучше знаю, где нам ехать.

– Чтобы скрыть от меня что? Ты ничего мне не рассказываешь, Эдвин!

Ректор заглянул мне в глаза и отчеканил:

– Банда поджигателей. Всего лишь. Очень интересно?

Я едва не поперхнулась от возмущения. Банда поджигателей? Как же! А еще у них четыре лапы, хвост и белая морда с красным узором.

– А Сулаки? – не успокоилась я. – Кто она такая?

– Неважно. Она тебя не тронет.

– Это она тебе так сказала? – продолжала распаляться я.

– Именно.

Внешне Эдвин был само спокойствие, но я чувствовала, что он сдерживает свое недовольство. Это разозлило меня еще больше, поэтому до меня не сразу дошел смысл его слов. Но затем я вспомнила мальчишку, которого встретила днем, и меня охватила тревога. Я медленно произнесла:

– А что еще она тебе про меня говорила?

Я смотрела в глаза Эдвина и ожидала увидеть там свой приговор. Но мой фиктивный муж искренне удивился:

– Ничего. Ей нет до тебя никакого дела. Не надо шляться по ночам, и тебя ждут диплом и безбедная жизнь. Хорошая плата за молчание и отсутствие лишних вопросов, не так ли? Это несложно.

– Допустим, – нехотя сказала я. – Но ты не говорил, что меня попытаются убить!

– Больше я не спущу с тебя глаз, – пообещал он.

Возразить я не успела. В этот момент на вершине холма появился всадник.

Глава 9. Новая встреча

Почти сразу я узнала его. К нам скакал Озвик, тот самый парнишка, который сопровождал меня на предыдущей прогулке. Его конь встал как вкопанный у ручья. Слуга скатился с его спины и одним прыжком преодолел преграду. А затем низко склонился перед Эдвином и доложил:

– Нашли еще одну. Всё, как вы и говорили, господин. Здесь недалеко, поедете?

Ректор задумчиво посмотрел на меня. Я улыбнулась, невинно хлопнула ресницами и прошептала:

– Только что ты обещал, что не спустишь с меня глаз, Эдвин.

Он мрачно кивнул и приказал слуге:

– Передай сведения городской страже. Я разберусь со всем позже. Сначала я должен проводить домой свою жену.

Озвик еще раз поклонился и направился к своей лошади. Когда парнишка скрылся за холмом, Эдвин бросил мне:

– Нам тоже пора. Продолжим завтра. И помни, что для всех остальных мы ездим на прогулку. Ни слова о танцах.

Я кивнула и пошла следом за ним к лошадям. Эдвин придержал кобылу, чтобы я смогла забраться в седло и пробормотал:

– Хорошо, что ты хотя бы ездить верхом умеешь.

– Спасибо урокам в Академии, – серьезно ответила я. – Может, уроки танцев тоже пора ввести? Это в твоей власти.

Ректор вздохнул и взлетел на коня. Жеребец сразу же сорвался с места, и мне пришлось догонять. Кетту прильнул ко мне. Тельце лиса казалось слишком горячим. Неужели снова поднимается жар? Я скосила глаза на своего питомца, и увидела, что лис напряженно смотрит в сторону.

– Что такое, Кетту? – спросила я.

Ответ появился сразу же. Среди зелени мелькнуло черное пятно. Эдвин тут же свернул в сторону, чтобы сделать крюк и оставить его за спиной. Меня снова одолело искушение развернуть коня, рассмотреть место пожара и призвать Эдвина к ответу. Но стоило оберегать Кетту, и я покорно повернула следом за ректором.

Во двор мы въехали с первыми лучами заката. Эдвин помог мне спешиться, а затем подхватил арбалет. По дому он шел очень быстро. Мне приходилось почти бежать, чтобы успеть за ним. Кетту я несла на руках, он снова казался горячим. В комнате Эдвин сразу же подошел к тайнику, а я положила ослабевшего лисенка на постель. Пока я обрабатывала снадобьями прикрытые веки Кетту, Эдвин доставал из тайника новую порцию магических болтов.

– На охоту собрался? – улучив момент спросила я. – И что за дичь?

– Чьё-то неуемное любопытство, – ответил он.

– Оно закономерное, – возразила я.

Но ответа не дождалась. Мой фиктивный супруг не удостоил меня даже взглядом и молча удалился.

Ужинать пришлось в компании свекрови. Я старательно глядела в свою тарелку. Судя по надменному виду госпожи Мадлен, Эдвин успел сделать ей соответствующее внушение. И о внуках она больше не упоминала.

К ночи ректор не вернулся, но никого это не взволновало. На мой вопрос о муже госпожа Мадлен только отмахнулась:

– Может быть, в городе заночует. Не впервой.

Я вышла из розовой гостиной, где свекровь любила проводить вечера, и почувствовала, что закипаю. В городе он заночует! Не впервой, значит!..

Только у дверей комнаты я осадила себя. Этот мужчина не принадлежит мне. Нас связывает только брачный договор. И ректор ясно дал понять, что его не волнует репутация… и я ему не нравлюсь. Но почему же так обидно?

Пока я обрабатывала веки Кетту перед сном, мысленно повторяла, что меня волнует только диплом. Нужно потерпеть полтора года. Да и Академии будет не до Эдвина. Потерпеть лето – и диплом в кармане. Главное – выжить… Что-то здесь все-таки нечисто.

С этими мыслями я легла спать.

Меня разбудило конское ржание. Я резко села на постели и повертела головой. Ага, я забыла закрыть окно, и служанка не сообразила. Поэтому и слышно все, что происходит внизу.

Я поспешно вылезла из-под одеяла и выглянула во двор, но никого не увидела. В доме царила тишина, и снаружи я больше не слышала ни шагов, ни цокота копыт. Показалось? Судя по тому, как ведет себя свекровь, среди ночи Эдвин не явится. Заночует у одной из своих любовниц.

Я закрыла створку и вернулась в постель. Привычно потянулась рукой, чтобы погладить Кетту. Но пальцы схватили только пустоту. Лисенка на месте не оказалось. Я тут же коснулась артефакта-осветителя у изголовья кровати. Желтый свет озарил комнату… и я увидела, что дверь приоткрыта, и за ней исчезает белый кончик лисьего хвоста!

Тут меня взяла злость. Я набросила на плечи халат и решительно направилась к выходу. Уж теперь я поймаю этого неизвестного любителя открывать мою дверь по ночам! Вместе с лисенком, пока он не успел уйти далеко.