Западня

Его голос оставался таким же спокойным, словно он обсуждал погоду или делал заказ в ресторане, но каждое слово било по мне, как кнут.

– Решение за тобой, мне не нужна строптивая рабыня – добавил он. – У тебя есть десять секунд, чтобы подчиниться. Время пошло.

Я огляделась вокруг, пытаясь найти хоть какую-то поддержку или помощь. Но, как оказалось, все остальные были в полном шоке. Они сидели, будто парализованные, не в состоянии ни двигаться, ни говорить. Лица ребят выражали смесь ужаса и недоумения. Казалось, никто не мог поверить в то, что происходит. В салоне самолета повисла мрачная тишина.

Передо мной стоял человек, которого я могла бы назвать садистом и тираном. Его спокойствие и хладнокровие только усиливали ощущение опасности. Внутри снова все сжалось от горя и страха, но я понимала, что времени на раздумья у меня действительно нет. – Пришла на помощь как не странно Даша. – Что зыришь, целуй быстро, я твой труп домой не повезу.

И я это сделала. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди от унижения и обиды.

И ничего. Все. Он совершенно спокойно и равнодушно обвел взглядом всех и сообщил.

– Вы здесь остаетесь до утра, сейчас идет буря лететь никуда нельзя. В течении часа вас накормят и разместят в отеле. Завтра утром будет инструктаж о том, как вам вести себя по прилете, разъяснят версию происшедшего, которую вы должны будете заучить и сообщить по прилету заинтересованным лицам. Версия приблизительно такова, что эта девушка, – он кивнул на меня. – Нашла здесь свою любовь и решила остаться на время. Она позвонит родным и все объяснит сама. Завтра экскурсия для вас продолжится на круизном лайнере, лишь с небольшой задержкой в один день. С каждым из вас будет проведена беседа о неразглашении того, что вы сегодня здесь увидели и узнали, ну а дальше демонстрация того что с вами будет если проболтаетесь.

– А что будет если проболтаемся? – спросила осмелевшая в конец Даша, видно шок у нее уже прошёл, и она стала с деловым видом задавать вопросы, и даже, что я совсем не поняла и мне, наверное, показалось кокетничать с этим змеиным королем.

Он посмотрел на неё, и его лицо оставалось таким же бесстрастным, как и раньше. Ни один мускул не дрогнул, и его голос прозвучал так же холодно и жёстко:

– Вам всё объяснят. Но если кратко, то в лучшем случае вы окажетесь в психиатрической больнице. А в худшем… Завтра утром сами всё увидите.

Эти слова заставили меня похолодеть. Внутри всё перевернулось, а сердце замерло. Я не могла понять, что именно он имеет в виду, но его тон не оставлял сомнений в том, что шутить он не собирается. Затем он повернулся ко мне и бросил:

– Рабыня, поднимайся и пошли. В этот момент я всё-таки подняла глаза и увидела странную картину, Даша смотрела на моего похитителя как-то зло и торжественно одновременно, а на его лице не отражалось ровным счетом ничего. Это перекрестие взглядов продолжалось долю секунды не более, но мне от этого стала совсем не хорошо. Даша быстро перевела взгляд на меня, бросилась ко мне обняла и по-настоящему зарыдала.

–Ника, Ник, Никочка как же я буду без тебя, – причитала она, обнимая крепко. Я же смотрела на него, точнее на подбородок, глаза поднимать опять не решалась, они наводили ужас. Он бросил взгляд на сидение самолета на котором лежали мои коммуникаторы.

– Телефон и планшет отдашь при выходе из самолета, твои личные вещи заберут.

Я как в тумане проходила мимо ребят, они жали мне руки и ободряюще улыбались. Вера встала и меня обняла. – Ты сильная, продержись немного, – шепнула она мне в ухо. – И мы это так не оставим, поверь. Мы тебя вытащим.

О как же мне стало легче. А то мое сознание забилось как птичка в один маленький уголочек мозга, и отказывалось верить в происходящее. Вера дала мне надежду, что все еще может кончиться хорошо. Прилетят они, все расскажут. Ну не смогут всех запугать эти страшные люди Земли. Я приободрилась и мое будущее заиграло уже не такими черными красками. Главное сейчас продержаться.

При выходе из самолета какой-то чернокожий солдат протянул руки, и я отдала ему свои телефон и планшет. Во какая я послушная! Про себя решила пока затаится и не нервировать господина садиста. Может он только на людях такой. Посмотрим короче. Как там любят в азиатских дорамах, когда на тебя наезжают сильные мира сего надо стоять обтекать и молчать в тряпочку, а то можно и без головы остаться. Попробую, выхода пока все равно нет.

Мы сошли с трапа самолета, и первое, что бросилось в глаза, – это удивительная для этих широт погода. Совсем не похоже на суровый антарктический климат. Конечно, жарким этот день назвать было нельзя, но температура явно была выше нуля, что само по себе казалось странным. Ветра практически не было, что добавляло ощущение спокойствия и даже некоторой нереальности происходящего. Мы подошли к машине и меня снова ждал сюрприз, мистер змей стоял и вопросительно смотрел на меня и молчал. Я что, ему еще и дверь должна открывать, ну совсем уже! Окинула взглядом аэродром. Казалось все застыло вокруг. Солдаты, выстроившиеся в шеренги, стояли неподвижно, глядя прямо перед собой. Их было много, и все они принадлежали к разным национальностям, что сразу бросалось в глаза. На всех были одинаковые белые шапки-кепки и длинные белые пальто с серыми вставками, которые выглядели очень теплыми. Эти люди, словно статуи, были частью чего-то большего, какой-то странной и загадочной организации. Чуть поодаль стояли автобусы, тоже бело-серого цвета. На их бортах я заметила эмблему, которую прежде видела только мельком. Теперь я смогла рассмотреть её лучше: изображение Земли, накрытой куполом из человеческих ладоней. Это выглядело символично, но в то же время вызывало странное ощущение, словно я оказалась внутри какого-то сюрреалистического сна.

Единственным исключением из этой бело-серой монохромной картины был черный, как ночь, автомобиль, который явно принадлежал командиру. Этот человек, которого я в мыслях называла "напыщенным мерзавцем", выделялся не только своим транспортным средством, но и внешним видом. Мистер Змей, как я уже успела прозвать его, был одет не в военную форму, как все остальные. Его одежда подчеркивала статус и власть, и это раздражало меня еще больше.

Ко мне подошел мужчина военный, который приветствовал нас в самом начале. Он тихо шепнул, чтобы я открыла дверь, и когда мой хозяин сядет я должна закрыть её, обойти машину и сесть рядом с ним, с другой стороны. И еще эту сволочь я должна называть хозяином, сидеть смирно, глаза на него не поднимать. Ну какого, а?

Я все сделала, как сказал этот военный дед, зачем злить больных людей, да и осадок от удара током у меня остался неизгладимый. Как только я захлопнула за собой дверь, машина сразу поехала и на аэродроме сразу же все оживились и забегали. Некоторые грузились в автобусы, другие же пошли в сторону самолета.

– Сейчас я тебе расскажу азы поведения, рабыни и ты сможешь задать любые вопросы, пока мы едем. – начал инструктаж этот безумный человек рядом. – Ты принадлежишь мне и только мне, исполняешь только то что тебе скажу я, или приказы тех людей, к которым я тебя направляю и разрешаю им тобой пользоваться. При выходе из машины ты теряешь какое-либо право обращаться ко мне с вопросами, ты не можешь дерзить мне, проявлять неповиновение, не имеешь право смотреть мне в глаза пока я это не разрешу. Ты становишься инструментом, который исполняет любые, я еще раз повторяю, любые мои прихоти и приказы, – все тем же будничным тоном начал вещать он. Называть меня можешь просто «Хозяин», но обращаться только в случае крайней необходимости. Ты тень я не должен тебя не видеть не слышать, только если я сам что-то не прикажу. Надеюсь с этим ясно.

– Да, – ответила я.

– Неправильный ответ, ты должна отвечать «Да, хозяин», усваивай быстрее пожалуйста. Я не хочу тебя калечить раньше времени. Внутри меня опять что-то оборвалось. Калечить, это как. Боже куда я попала.

– Если я могу задавать вопросы, хозяин, – сказала я, превозмогая себя, – то прошу мне пояснить, почему именно я, почему вы выбрали именно меня. И зачем это похищение. Что это вообще все значит. У вас что нет людей, зачем вам я?

– Зачем мне ты, я сейчас не отвечу, пройдет время сама все поймешь если в живых останешься. Ну а про похищение, вам вроде всем объяснили, это был научный эксперимент, поведение социума в экстренных ситуациях. В самолете стояли микрофоны, аналитики прекрасно слышали все ваши разговоры и умозаключения начиная со взлета до самого приземления. Это нужно для разработок по управлению толпой, сейчас это самое перспективное направление.

Я уже не слышала ничего из его объяснения с момента фразы «Если выживешь!» – Как это, куда я еду и что меня ждет? Я и не заметила, как задала этот вопрос вслух.

– Ты совсем не учишься, плохо, – вздохнул он. Еще раз напоминаю о слове Хозяин в обращении ко мне. Если в следующий раз я его не услышу по приезде будешь наказана.

– Почему я могу не выжить и что это за наказания, хозяин? Про ошейник, так и быть, можете не рассказывать, его применение в качестве наказания уже знаю.

– Сарказм. Очень зря, привыкай общаться ровно и без лишних эмоций, если опять же хочешь выжить. Хотя ты скорее всего очень избалована и тебе будет не легко. У меня, так уж повелось рабы были только смертники, которые не заслужили смертную казнь, но прошлись почти по грани в неповиновении. В итоге больше месяца никто не задерживается, догадываешься где они все.

Я нервно сглотнула, а он продолжал. – Ну а наказания бывают разные от простого стояния на коленях в течении всего дня на холоде, так и розги для женщин и детей, палки для мужчин. И вообще у нас много приспособлений, чтобы укротить непокорный человеческий дух. Дыба, как у вас в России раньше была, иголки под ногти, муравьи на тело, да много изобретений и инноваций у наших инквизиторов. Вот недавно изобрели макание без участия человека, нарушитель фиксируется за шею и затылок. Затем макается самим механизмом головой в аквариум с водой, система жизнеобеспечения считывает параметры человека и когда он совсем уже почти захлебнулся, выдергивает его, реанимирует, ну и по новой. Как тебе? Разрешаю ответить.

А он юморист, надо сказать. Я смотрела на него во все глаза, он все это рассказывал без единой эмоции на лице и в голосе. Господи, парень совсем психопат конченный. Мамочки. Вопросов я больше не могла задавать. Я даже слова вымолвить больше не могла. По ходу я точно будущий труп. Так что мучить то, убил бы сразу. Смертники у него блин, я ведь тоже сейчас на их месте, только за что, чем я это все заслужила.

– Мне страшно, хозяин! – это все что, я смогла выдавить из себя, внутри живота все скрутило и меня замутило. Хорошо еще, что желудок был пустой иначе, я думаю все его содержимое сейчас бы было на полу. Я начала часто дышать, как выкинутая на берег рыба, немного отпустило. Он повернулся и окинул меня своим ледяным змеиным взглядом, некоторое время помолчал, а затем продолжил.

– Правильно, страх это хорошо, он отрезвляет и заставляет мыслить трезво и лаконично, если использовать его правильно. Опусти глаза, еще вопросы?

– Вы кореец? – почему-то именно этот вопрос возник в моем скованном ужасом разуме, пора было отыгрывать назад иначе я чувствовала, что в своем страхе утонула так, что зубы начали постукивать. Выживу назло тебе корейское чучело подумала я и даже смогла улыбнуться внутренней себе.

– Я китаец, – ответило корейское чучело, – И по приезде ты получишь тридцать ударов розгами, это научит тебя, не забывать слова при обращении ко мне. Жаль конечно, не с этого я хотел начинать наше общение.

Ни фига ему не жаль, сидит с лицом как у дерева. Все, Ника надо сосредоточится, перед тобой больной человек, который чего доброго и убить может.

– Простите меня, хозяин, – я добавила в голос нотку раскаяния, – Прошу не наказывать меня в этот раз, я обещаю не забывать более ничего из того, что вы мне скажете, я буду самой послушной рабыней, какие только у вас были.

– Язвить не надо, ты не в том положении, еще раз повторяю отбрось все свои привычки и старайся следовать тому, что я только что тебе сказал и глядишь проживешь подольше. Наказание я не отменяю никогда. Я предупреждал, ты не вняла оно заслуженно. Мы подъехали. Все закончили опрос. С этого момента твоя жизнь полностью зависит от того что ты говоришь и как ты себя ведешь. Ну? – машина остановилась, и он вопросительно посмотрел на меня выгнув бровь. Я стрелой вылетела, обошла машину и открыла дверь хозяину. Я совсем забыла спросить, как его зовут, и откуда он хорошо так говорит по-русски, но видимо было уже поздно, время вопросов прошло.

Он вышел из машины, подозвал двух амбалов из охраны, которые ехали в машинах за нами и что-то им тихо прошуршал, наверное, на китайском. Они вытянулись по струнке и выкрикнули: – Yes, sir! Затем он повернулся ко мне.

– Сейчас тебя отвезут в департамент исполнения наказаний, после этого в медицинский центр, там тебя осмотрят врачи возьмут все анализы, только после этого ты сможешь поесть в столовой, а потом я жду тебя здесь. Он указал на большое стеклянное здание в четыре этажа, но видно с такими высокими потолками, что выглядело оно по высоте на все десять. Вообще сам город был низко этажным, но все здания были со стеклянными чистейшими фасадами. Архитектура была совсем не похожа на то что я видела ранее. Разве что стадион Зенит в Петербурге, ну и арены в Сочи. Красивые изогнутые обтекаемые контуры смотрелись феерично. А небо, небо было каким-то розоватым и совсем без облаков. Видно как-то сказывался на его цвете купол «мыльного пузыря»

– Да и не пытайся никуда отходить без сопровождения, и не пытайся никуда убегать, ошейник настроен на определенный периметр. Тебя просто убьет, – буднично произнес он и развернувшись направился к зданию.

– Ну ведите, куда там надо, – сказала я амбалам. Мне показалось или они совершенно меня не поняли, но им по сути было и не надо. Один из них, тот чернокожий, кому я сдавала свой телефон, показал рукой в направлении одной из военных машин. Я сделала лицо кирпичом как принцесса из корейских дорам и села на предложенное место. Мы тронулись в глубокой тишине. Ехали не долго минут тридцать. Я пыталась сама открыть дверь, но военный мне указал жестом, что этого делать не стоит. Мне открыли дверь, и я выбралась из машины. Да порядки тут веселые. Интересно тридцать розог это смертельно или легко, в царской России вроде так наказывали провинившихся школьников. Я должна вроде выдержать по идее. Внутри то сжимался, но разжимался тугой узел. Нервы серьезно сдавали. По сравнению с этими переживаниями, соревнования мне теперь казались лайт версией по нервному шоку. А когда-то я считала, что на них мое нервное напряжение зашкаливает выше крыши. Попаду ли я на них еще когда-нибудь.

Департамент исполнения наказаний предстал передо мной в виде огромного в ширину строгого пятиэтажного величественного здания с серыми стеклами. Очень напомнило американский пентагон. Не знаю было ли оно пятиконечным, но уж точно одна его видимая сторона была под тупым углом. Как и в здании Пентагона. Мы прошли в фойе и мой главный амбал, я его мысленно окрестила Максимка, уж больно он был черен как мальчик из моей любимой, проходимой еще в школе повести К.М. Станюкевича. Так вот, «Максимка» пошел договариваться о моем наказании, и я осталась с «Егором Фридом». Да, второго амбала я обозвала именно так, он был почти на одно лицо с нашим российским певцом, а я была лично с ним знакома и знаю, о чем говорю. Только этот был намного «поамбалистее», чем Егорка. Он стоял рядом со мной, смотрел четко перед собой, но я знала, что он отслеживает все мои перемещения и стоит мне только начать двигаться сразу же последует за мной. В фойе народа практически не было, только в углу на скамеечке тихо плакала женщина китаянка, ну или же кореянка. Видно что-то у нее случилось серьезное, прошло уже минут десять, а она все не унималась. Наконец-то пришел «Максимка», мне почему-то было совсем не страшно уже, видно организм уже устал бояться и пришла какая-то спокойная апатия. И еще я жутко хотела есть и пить. Скорее даже больше пить. Ну и в туалет бы не мешало сходить.

К нам вышла улыбчивая такая европейская женщина в белом халате, забрала меня у амбалов и мы пошли с ней к лифтам.

– Меня зовут Сю Ли, – сообщила она на чистейшем русском, – Я буду исполнителем твоего наказания. Я понимаю, что ты у нас впервые, но надеюсь скоро привыкнешь. В нашем обществе наказания стоит скорее всего рассматривать, как меру воспитания человеческого духа, а не как унижение или желание предоставить тебе ненужную боль. Буду откровенна, твой хозяин просил по максимуму причинить тебе боль, исходя из наказания в тридцать розог. Видно, что его желание связано с тем, чтобы ты максимально усвоила урок и не попадала больше к нам сюда в дальнейшем.

– Скажите пожалуйста Сю Ли, – начала я.

– Прежде чем ты продолжишь, – перебила она меня. – Сообщаю, что тебе следует обращаться ко всем свободным жителям господин или госпожа, так у нас принято. К тебе же все будут обращаться по имени или просто рабыня. Учти это пожалуйста и в дальнейшем избежишь многих проблем.

– Спасибо, за науку госпожа, – язвить этой серьезной женщине совсем не хотелось, – А хозяин может сам бить своих слуг?

– Конечно может. Хозяин может делать со своим рабом абсолютно все. Но в высших кругах считается, что такими вещами должны заниматься лишь профессионалы. Человек хрупкое создание, и его можно легко сломать как морально, так и физически, и он не усвоит урок, а почувствует лишь боль, отчаяние и унижение, мы здесь специально долго учимся, чтобы не допустить этого. Каждое наказание, это любовь к оступившемуся рядом ближнему. Я, например, инквизитор третьего ранга и могу проводить лишь определенные строго регламентированные наказания. А что касается вашего хозяина, то командор Ван Ифэн долго учился чтобы дарить провинившимся безболезненную быструю смерть по средствам отсекания головы.

– Боже, воскликнула я, это как, за что? – воскликнула я.

– Учись держать свои эмоции при себе рабыня, – уже не очень участливо гаркнула Сю Ли, а потом уже спокойнее продолжила. – я понимаю у тебя другой менталитет и скорее всего взрывной темперамент, но благодаря наказаниям ты станешь со временем более спокойная и уравновешенная. И это положительно отразится как на физическом, так и моральном здоровье. Очень легко жить по правилам, выполняй и вся твоя жизнь будет проходить гармонично, легко и непринуждённо.

Да, точно секта, бьем значит любим, страшное общество, подумала я. Поскорее бы наши добрались до соответствующих органов и забрали бы меня отсюда. Здесь крыша реально у всех конкретно течет.

– Ты в туалет хочешь сходить? – спросила она меня.

– Да, госпожа, – отозвалось я.

– Пройди направо в конец коридора там будет женский туалет. Затем приходи в мой кабинет, вот он, она указала рукой на серую дверь с номером двенадцать. – У тебя пять минут, время пошло.

Время здесь, похоже, имеет какое-то особое значение для всех. Такое ощущение, что все буквально одержимы его течением. Я не стала терять ни минуты и поспешила в указанном направлении, чтобы выполнить свои дела. Сделав всё, что требовалось, быстро вернулась обратно и вошла в кабинет. То, что предстало перед глазами, заставило меня буквально замереть на месте с открытым ртом.

Кабинет оказался огромным, светлым помещением, наполненным разного рода странными и пугающими объектами. На первый взгляд это напоминало что-то вроде современной пыточной камеры. В голове тут же всплыли слова Сю Ли про "третий ранг". Стало понятно, что она имела в виду. Вся эта обстановка выглядела так, будто её позаимствовали из самых мрачных страниц истории. Инквизиция четырнадцатого века в Англии с её охотой на ведьм, а также наши отечественные палачи времён Ивана Грозного, казалось, нервно курили бы в сторонке, увидев это место.

В помещении находилось всё, что только можно было представить из арсенала средневековых пыток. Здесь была дыба, колесо, а также что-то, напоминающее очаг, предназначенный для поджаривания человека в железном цилиндре. Я вспомнила, как видела подобные устройства в китайском Вичате. Там, кажется, постоянно демонстрируют сцены мучений, и теперь я поняла, откуда у них такая тяга к этому. Видимо, это у них в крови – такая своеобразная форма выражения любви и привязанности друг к другу.

Мои размышления прервал голос Сю Ли. Она спокойно и уверенно сказала:

– Снимай куртку и майку. Сейчас включу камеру, и начнём.

Я растерялась от её слов, но всё же решилась задать вопрос:

– Госпожа, можно уточнить?

Сю Ли посмотрела на меня с лёгкой улыбкой и одобрительно кивнула:

– Вот видишь, ты уже начинаешь понимать, как нужно правильно общаться. Молодец, не такая уж ты безнадёжная. Спрашивай, я разрешаю.

– Зачем камера? – спросила я, стараясь скрыть своё волнение.

– Как зачем? – удивилась она. – Я обязана отправить отчёт твоему хозяину о проделанной работе. Это стандартная процедура. Кроме того, камера – моя страховка. Если что-то пойдёт не так, у меня будут доказательства, что я действовала строго по инструкции. Запомни, любое наказание всегда фиксируется на камеру. Единственное исключение – это когда сам хозяин наказывает своё имущество. Но хватит разговоров. Лифчик можешь оставить.

Её спокойный тон и уверенность в голосе ещё больше усилили моё беспокойство.

– Самое лёгкое наказание – это удары розгами по мягкому месту, то есть по заднице, – продолжила Сю Ли. – Но в твоём случае нужно добиться не только боли, но и запоминания. Поэтому бить я буду по спине, причём с оттягом. Не переживай, кожу я не рассеку, но болеть будет долго. Если твой хозяин окажется добрым, он отправит тебя в медицинский центр, где тебя быстро подлечат. Но это уже не моя забота. А теперь становись сюда.

Она подвела меня к толстому хромированному столбу. На руки одела наручники, с мягкими вставками, чтобы не повредить руки. Как заботливо! Их прикрепила к открывающемуся ушку в столбе и отрегулировала высоту, это ушко могло двигаться вверх и вниз. Сю Ли встала на специальную лесенку и закрепила мои руки так, чтобы я едва касалась ногами пола. Потом она достала ведро с палочками, видно это и есть розги, отсчитала ровно тридцать и это началось.

После первого удара, я от боли едва не прикусила язык. Сколько там сказали, тридцать ударов. Я тут умру. Второй, третий. Нет я орать не буду. Не буду вот и все, этот змей потом смотреть кино будет как я тут ору. Не дождется. Я постаралась абстрагироваться от боли. Об лед иногда еще и не так долбанешься. Нет не получит он орущую меня.

– Еще десять осталось, – заботливо под итожила госпожа инквизитор. – Ори, если хочешь, так боль быстрее уходит, – сообщила она.

Не дождетесь, подумала я и по ходу потеряла сознание. Видно мой внутренний мир наконец-то не выдержал сегодняшнюю нагрузку внешнего мира на меня и отключил мозг.

4. НОВАЯ ЖИЗНЬ

– Когда она очнется? – услышала я ненавистный равнодушный голос совсем рядом.

– Думаю в течении часа должна точно проснуться, – ответил тоже знакомый мужской голос. Кто же это мог быть, открывать глаза я пока не хотела, но зато поняла кому принадлежал голос номер два. Тому военному, что был в самолете сразу по приземлении и именно он проинструктировал меня по двери машины. А мужик, видно совсем не простой. Везде со змеем ходит.

– Я одного не понимаю, что не так. С этим наказанием у нас даже малыши справляются. Вон поварихи лупят своих детей, каждый день. Да не по тридцать, иногда по пятьдесят ударов детки получают и ничего. Носятся потом как ни в чем не бывало. А тут тридцать и уже два часа не просыпается. Я же даже сам наказывать ее не стал, отправил в департамент. Может у нее болезнь какая-нибудь. Так она своим катанием с утра до ночи занималась. В спорт в России больных не берут, у них там все строго. Я точно знаю.

– Ван Ифэн, ты пойми, у нее сейчас обычное нервное истощение на фоне постоянного морального шока. Поэтому, когда пошел болевой шок организм уже не выдержал. Ты ее вообще кормил после самолета. Только запугивал и еще наказать решил голодную девушку. Ты вот скажи, как считаешь? О чем она сегодня думала, когда ты ее забрал из самолета.

– Ну как о чем. Сначала, думаю она испугалась, а потом поняла, что с ней все будет нормально, начала сразу стараться быть полезной. Ты же сам видел, как она поняла, что дверь мне надо открыть. Просто она не привыкла к нашим правилам, и забывает использовать некоторые обращения, но это пройдет, она не ребенок, должна освоится. Выучит все, поймет устои, появятся навыки, успокоится.

– Да Ифен, в том то и дело, что она не ребенок. Малышам легче принять новую обстановку и привыкнуть к новым правилам. Девушка отсюда именно так и поступила бы, с честью приняла бы право называться твоей рабыней, их с детства учат подчиняться, учат что наказание, это благо, чтобы ребенок, а то и сбившийся с пути взрослый поразмыслили над своими ошибками, и больше их не повторяли. И даже наказывая ее постоянно в кругу семьи, та же семья встанет моментально на ее защиту в случае опасности, а если не сможет защитить, то в любом случае сделает все чтобы отстоять ее честь даже посмертно. А эта девушка совсем не знает, что ты полностью за нее несешь ответственность перед нашим обществом и ее ошибки, теперь твои ошибки. И что взять раба, по нашим меркам, это взять человека полностью под свою защиту и опеку. Я думаю она считает, что ты больной человек, садист, которому нравится упиваться и наслаждаться болью истязаемых людей. И еще я думаю ты поймешь с течением времени какой сюрприз преподнесла тебе судьба в виде этой девушки, но потом сам все узнаешь, если не сломаешь ее раньше. И да, физически, если не считать грыжу в поясничном отделе и коленок как у пятидесятилетнего человека она совершенно здорова. С грыжей и суставами мы разберемся, от этих проблем не останется и следа, а вот что с ее психикой делать, это намного серьезнее. Будь с ней помягче, наши моральные принципы и устои ей совсем чужды. Я не понимаю, как ты можешь не понимать российских дам, когда сам жил и учился шесть лет в Москве. Ты что там с их девушками не общался.