Хроника Пелены. Имперум

Учёнский понажимал какие-то кнопки пару минут и подошёл к Лёше:

– В общем, тут такое дело, – начал он, – по данным буровой, лазер находится на подготовительном этапе. Как будто буровую установку никто не запускал. Манипулятор сложен. Следов использования нет, я бы не поверил, что её использовали, если бы не свежий лёд в штольне и не сигналы от анализатора на глубине. Кстати, их перенаправил наверх, дорогие коллеги уже приступили к изучению. Какие будут указания? Пробуем бурить?

Лёша немного подумал и решил отложить бурение до Совета. Стоит собрать все данные по ситуации с Пеленой и решить дальнейшие действия, пора вернуться на аванпост. Придется остановить все группы, исследующие долину. Поднявшись наверх, Лёша передал свое решение всем группам через маяки.

Две группы были вне зоны маяков – они получат сообщения после установки дополнительных или выхода в зону действия текущих. Остальные группы успешно передавали данные своих продвижений. Добраться до аванпоста было просто, но всей группе пришлось вернуться на шагоход. Штольню пока заморозили, а весь персонал экстренно собрался внутри шагохода.

Топать назад как-то не привычно, – подумал Лёша, – может можно обойтись без аванпоста? Эти мысли его унесли далеко в прошлое, где двадцать лет назад вот под такой же Пеленой его отряды были атакованы местными жителями, значительно уступавшие им в технологическом развитии, разрозненные на племена с патриархальным тоталитарным управлением, где шансы на победу уменьшала Пелена своим эффектом замедления времени и укорачивания жизни рожденных под ней. Новые и новые полчища примитивных существ вырывались из-под земли, быстро старели и, успевая сделать пару ударов ножами или мечами, оставив буквально пару заломов на броне, умирали, превращаясь в прах, рассыпаясь на пыль и уходя в землю, из которой спустя мгновенье, как из улья, вылезали всё новые и новые бойцы местных ополчений. Ульи успевали не только производить новых живых существ, но и эволюционировать их. Словно сторонний наблюдатель мог бы наблюдать развитие эволюции и технологий во времени у Имперума, так и сами солдаты Имперума видели, как меняется внешний вид существ, изменяясь под ситуацию, видели, как растёт технологическое развитие общества, как усложняется с каждым выходом на поверхность их оружие. Сотни поколений сменялись, сменялась и физиология этих существ. Вначале они походили на обезьян с длинной шерстью и палками, а к концу изучения той Пелены из ульев лезли обученные солдаты с огнестрельным оружием, которое не могло пробить панцирь воина Имперума, но, многократно попадая в одно и тоже место, могло исказить и в конечном счете завернуть вовнутрь защитные поля панцирей.

В той вылазке много военных были погребены под Пеленой, возможно, успев переродится и стать частью общества той планеты. Ну так предполагают Учёнские. После событий под той Пеленой Имперум ограничил потенциальные потери для работ разведывательных отрядов. По регламенту Имперума, необходимо было получить разрешение верховного командования на продолжение исследований, если принятие такого решения потенциально может привести к потере всего отряда. В это раз Лёша не мог связаться с верховным командованием из—под Пелены, выход в зону связи быстро также невозможен. В этом случае необходимо это запротоколировать и созвать совет, после которого Лёша примет решение о прерывании, продолжении или продолжении до определенного этапа исследований. С другой стороны, мнение военных ясно: они не отступятся. Учёнских тоже остановить сможет только более великая загадка. Вопрос только в техниках и дипломатах. Техники смогут обеспечить беспрерывный подвоз боекомплектов военным и организовать в этой непонятной ситуации пути снабжения и щиты, а дипломаты – тех и сам Краб не разберет, у них свой путь вечных договоренностей.

За такими думами шагоход с его отрядом прибыл к лифту в аванпост. Благо не нужно поднимать всё наверх, достаточно прибыть самостоятельно. Лёша подошел к лифту на плато. Огромный он… по сравнению с переносным лифтом с шагохода, который оставили в разломе. Прошло ещё двадцать минут, и Лёша слушал разведданные на совете.

Со стороны Дракаров работы велись беспрестанно: много сделано, много расставлено маяков, площадь до лифта целиком закрыта маяками, связь везде, сканеры тоже. Дальше от лифтов тьма Пелены плотная, но не постоянная, группы разведотрядов постоянно выдвигаются всё дальше и дальше. Странное свечение больше не замечено наверху. Картография пещер завершена. Пещеры, как ходы в плато, образуют плотную сеть. Возможно, они соединены с другими подобными, во всяком случае Учёнские именно так и предполагают, что плато вокруг долины, как губка пронизано пещерами и заполнено взрывчатым веществом. Детонаторов не обнаружено, но и состав вещества также не определен. Остается небольшой шанс, что активность связей нужна для защитных и связывающих свойств материи, а не для устраивания великих «бабахов» с целью похоронить под лавиной из камней недружелюбных гостей долины. Долина пока не изучена, происшествий не произошло, «терра инкогнита», одним словом, внизу, снаружи – всё по плану.

Заслушав отчёты, собравшиеся перешли к бурному обсуждению произошедшего в расщелине. Лёша ненадолго отстранился от них в свои мысли и изучал карты на столе, по которой туда—сюда сновали маленькие силуэты, ездили фигурки техники и двигались шагоходы. На краю карты уютно примостились Дракары. Тьма расступалась под натиском Имперума, и искусственное освещение наполняло занятую Имперумом территорию. Пока делегаты Учёнских, военных, технарей и остальных с пеной у рта обсуждали потенциальные планы действий, Лёша для себя сразу отметил, что ни один не высказался за отход, и можно было расслабиться, остальное они утрясут в течении ближайшего времени. Он встал со стула, изъявил свою волю продолжать изыскания на основе общего решения, попрощался со всеми и ушел к себе.

Время отдыха приходит нежданно, но вовремя, как всегда. Можно отдохнуть, поспать, привести мысли к той странной расщелине и оценить произошедшее уже в спокойной обстановке.

Перед сном Лёшу посетила странная мысль, что все во всем заблуждаются. Вот Имперум изучил мириады миров, штурмует глубины неизвестности и вершины познания, но постоянно ошибается. Его удаленные части, как эта экспедиция, живут своей жизнью, порождая очередные волны познания. Но пока они абсорбируются, в центральном обществе может пройти не одна сотня жизней, планеты угаснут и родятся новые, звёзды потускнеют, а звёздные карты изменят свои вид. Течение пространства времени столкнётся с другим, двигающимся в другом направлении, и рябь естества породит новые миры. Лёше представилось, как многие солнца чуждых миров собираются в скопления – галактики, как галактики сближаются на фоне веков в рукава огромных, вселенских рек, и как эти реки текут от места столкновения прошлых волн пространства в разные стороны, пока новая, невидимая волна не накроет буйством созидания эту вселенную, и в ней уродятся новые солнца, которые в свою очередь соберутся в галактики, а те уже потекут вселенскими реками в другом направлении. Учёнские Имперума нашли подтверждения по крайней мере трем таким столкновениям, которые оторвали куски этой вселенной и унесли прочь, но породив и принеся в неё новые массы галактик, все—таки мир настолько огромен, что сидя здесь, под Пеленой становится как-то тепло и уютно, ведь она создает свой небольшой уютный мирок, который можно изучить в пределах нескольких жизней вдоль и попрек, не то, что постичь великий план вселенной.

Лёша уснул. Его разбудило утро, редкое солнце в свой назначенный час пробилось в щель окна закрытого задвижкой и прервало странный сон, в котором Лёша обсуждал до слюней с Учёнскими план отступления, настаивая на продолжении экспедиции, а тени Учёнских и техников, громко крича, пытались его переубедить. Один полутемный силуэт представителей дипломатов стоял в тени угла и что-то перебирал пальцами. Солнце вырвало Лёшино сознание в царство яви, и он, отряхаясь, подумал: как хорошо, что в Имперуме дела так не делаются.

Даже в самых строгих и ожесточенных спорах никто не примется убеждать оппонента криком или выходить за рамки, используя кулаки или оружие, так дела не сделать, решение не принять. Авторитетов нет в Имперуме и даже сам Великий Краб – это существо-символ, а членство в Имперуме – это членство в совете мудрейших. Не более того, но и не менее. Да и к чему торопливый спор, когда решение – это важно, но и путь к нему должен прогладывать новые горизонты.

Вспомнив, что решение ещё обсуждается, и могут всплыть скрытые подробности, Лёша поспешил присоединиться к совету.

Он вошёл в зал советов, в котором по-прежнему заседали все члены, только дипломатов не было видно. Сел в свое кресло и стал изучать уточнённые данные: впрочем, совет всё так же обсуждает нюансы экспедиции, и ни у кого нет мыслей прервать её. Это хорошо, подумалось Лёше, слишком уж интересная экспедиция получается, да и провести спасательную операцию не помешает. Солдат Имперума уничтожить – это не за обедом воду похлебать. Они подготовленные бойцы.

Учёнские уже предложили варианты исследования места боя в расщелине. Военные его подкрепят тяжелым вооружением и расширенной системой датчиков. Бурение продолжится, нового места не определили.

Ну что ж, всё по плану, необходимо обновить только задачи по расширению сети маяков, и теперь впереди всех конвоев будут идти небольшие военные отряды и устанавливать маяки. Оставив распоряжение и набросав карту движения отрядов, отправил военным к исполнению, а сам решил вернуться с отрядом шагохода на последнюю позицию. И пока их отряд занят изучением расщелины, дальнейший путь на установку маяков в приоритете – связь будет быстрая, и в округе станет немного уютнее от света.

До расщелины добрались быстрее, чём шли от неё, видать пилот привык к условиям долины. Учёнские сразу начали устанавливать точки выгрузки дополнительного оборудования, а техники организовали рой дронов для его подвоза из аванпоста. Через шесть часов первые оружейные платформы были установлены, сеть датчиков спущена в расщелину, и к Лёше на визор пришли сообщения о готовности к возобновлению процедуры бурения. Таймаут двадцать минут, сбор у лифта, – дал распоряжение Лёша и сам поспешил из рубки управления шагоходом к лифту в расщелину. Когда он пришёл, не прошло и десяти минут, а все команды уже были готовы к работе.

– Ну никого ждать не надо, значит начинаем, – сказал Лёша.

Зажужжали датчики внизу, оружейные платформы перешли в боевую готовность. Сканеры зафиксировали всю поверхность и расставили на своих Учёнских и солдат метки «свой—чужой». Теперь это будет интересно, – подумал Лёша, – стоит спуститься вниз с военными и Учёнским. Он взобрался на первый же лифт и спустился с группой. Военные заняли свои позиции и приготовились. Учёнский сел на трон буровой установки и нажал какие-то кнопки, установка задышала и пришла в движение. Все ждали команды от старшего на начало этапа, Лёша дал добро, и лазер бура вгрызся в лёд расщелины и её снова затянуло паром.

Бур в пару минут достиг точки прошлого бурения и продолжил вгрызаться в лёд. Датчик со дна штольни ожил и начал передавать данные, их на лету расшифровывал анализатор на поверхности, и Лёша мог следить за прохождением бура в реальном времени. Индивидуумы замерли в ожидании чего-то подобного прошлым вспышкам, или атаке, или ещё хоть чему-нибудь, но ничего не происходило.

Бур мерно шипел, испаряя лед, датчик погружался все ниже и ниже, а буровая установка работала в штатном режиме. Военные держали круговую оборону ещё двадцать минут, за это время буровая достигла какой-то плотной субстанции на глубине триста метров и значительно замедлила ход. Датчики сканера не выдавали ничего необычного – снег и лёд.

Буровая упорно не хотела проходить его на этом режиме, тогда Учёнский изменил настройки на базальт – дела пошли немного лучше. Не прошло и двух минут, как установка снова замедлилась. Учёнский поменял настройки на снег и лёд – ничего не произошло, странным образом даже хуже не стало, Учёнский поменял интенсивность лазера вручную на один процент в сдвиговом поле, ситуация стала лучше, но через две минуты снова потребовалась корректировка, спустя тридцать минут Учёнский уже привык менять сдвиговое поле, и буровая прошла ещё тридцать метров. Через девяносто минут сдвиговое поле было уже некуда менять, были пройдены все режимы руками Учёнского, а снег как будто подстраивался под изменения каждую минуту и находил способ сопротивляться буровой. Дальше было решено не переводить бур в сколь-нибудь мощный режим и оставить его в режиме льда и снега – так можно сэкономить ресурс самой установки, а дальнейшее увеличение штольни будет равноускорено.

Ещё через два часа буровая углубилась лишь на десять метров, но, что радовало командование, не меняла скорости прохождения. Похоже, это максимум сопротивления, что может оказать порода или Пелена. Ну или что там оказывает.

Лёша подождал ещё двадцать минут и решил, что его присутствие на дне расщелины излишне. Стоит оставить несколько военных и Учёнского внизу, а самому выбираться, так и поступил.

Время прошло достаточно скучно, на визоре шлема равномерно всплывали разные индикаторы, иногда прилетали отчёты от других групп и ничего не происходило. Спустя двадцать минут на дне расщелины остались только военные и Учёнский за пультом буровой, которого сменят через три часа. Работа на буровой вошла в нормальный режим, и стало ясно, что бурение здесь продолжится ещё какое-то время. Время у Имперума было.

Лёша занял свое место на шагоходе и провел оценку действий по изучению долины. Жучки – шагоходы и их группы значительно продвинулись на всех направлениях, первые три процента долины были полностью покрыты маяками и свет там не гас ни на минуту. Учёнские предложили между первыми точками организовать небольшой склад, чтобы ускорить при необходимости подвоз научного оборудования, так как в данный момент лифт на плато пустует, а при серьезной необходимости он будет загружен так, что есть шанс растянуть поставку во времени надолго. Лёше оставалось только согласиться и выбрать одно из трёх предложенных мест. Лёша выбрал ближайшее к своему шагоходу. В течении ближайших семи часов дроны и техники организуют на этом месте временное хранилище, поставят купола и оборудуют места разгрузки-погрузки.

Лёша подошел к пилоту шагохода и распорядился о движении ко второй точке на их пути. Буровая в сопровождении нескольких техников, дронов и трёх Учёнских вышла на безостановочный режим, для индивидуумов рядом с расщелиной техники организовали небольшой лагерь, и шагоход мог продолжить движение, оставив разведгруппу собирать данные.

До второй точки путь занял почти тридцать шесть часов. За это время на карте долины особо ничего не изменилось. Шагоход резко остановился и завернул влево от первичного маршрута, Лёша поспешил на мостик. Там уже Учёнские что-то бурно обсуждали и указывали пальцем на карте разные точки. Лёша подошел ближе и заметил, что в этом месте по поверхности долины струится небольшая речка, почти ручей, появляясь из-под одного камня, устремляясь между валунами к песчаному месту, в котором опять пропадает. Течение ручья петляет между камнями и холмами, кажется, движется с немыслимой для воды скоростью, взбивая пену и устраивая перекаты на поверхности снега, образует завораживающую картину, а разлетающиеся весело брызги могут показаться сюрреалистичными и абсолютно нереальными.

Лёша подошел к Учёнским, они уже обсуждали, где лучше всего устроить разведгруппу на время исследований и выбирали место для базового лагеря. Из разговоров стало понятно, что, помимо внешнего вида этой речки, Учёнских привлекает её излучение и странное тепло, которое улавливают датчики, но при этом незаметное снаружи. Глубина речки уже промерена – от тридцати до ста сантиметров. Во многих мирах в таких речушках шириной до двадцати метров водится множество различных животных, включая хищных, но здесь она выбивается своей грацией и живостью на фоне пепельно-мертвых холмов и окружающих её серых валунов, и камней.

Лёша согласился, что это диво-дивное стоит изучить поближе, а самому ему захотелось лично сунуть свои руки в течение и почувствовать его силу, конечно, если температура воды будет не как за пределами шагахода в сто восемьдесят градусов, с потеплением до двухсот десяти коротким днем.

Состав реки удалённо определить не удалось, соленость неизвестна. Лёша предположил, что надолго задерживаться не придется, и базовый лагерь будет организован формально, по сути – место обогрева и смены инструментов у скафандров Учёнских.

Техники собрали купол лагеря за четыре минуты, а первые Учёнские потянулись к реке. Маяки покрывали эту местность слабым бело-лунным светом, но это позволяло полностью разглядеть округу.

От края горизонта отходили лучи света, и можно было разглядеть в одной из сторон, в просвете между глыбами льда и камнями свет, исходящий от другого разведотряда. Их шагоход устремился фарами прямо в лагерь наших Учёнских и поблескивал, как яркая звезда на сумеречном небе.

Учёнские взяли первые пробы и уже передавали в аванпост данные по солености и прочему, как к их группе подбежал встревоженный индивид, они что-то обсудили, и другой из них начал что-то пытаться донести Лёше через радиосвязь, но ничего не было понятно.

Лёша подошел к группе раздосадованных и один Учёнский в розово-золотом скафандре подошел к нему:

– Мы тут это, кое-что нашли, с виду незаметно, но стоит отойти подальше от света маяков, да прикрыть течение прибором от света, как внутри воды начинают бегать цветные блёстки. Анализ проб, не выявил содержание примесей в воде. Состав воды стабилен. Формула обычная, разве что вода сохраняет жидкую форму при такой низкой температуре. Но это объясняется сильным течением. А вот откуда течение, пока не известно.

До истока два дня пути пешком, шагоходу туда не добраться, это место долины засыпано валунами и снежными торосами. Предложение отправить туда пеший разведотряд Лёша отклонил: это займет слишком много времени, и заставит шагоход без толку стоять на одном месте, в эту местность можно добраться с другой стороны каменой пустоши, а там как раз находится маршрут шагохода с другим отрядом, и они прибудут через четыре дня. С этой загадкой можно и подождать. Учёнские развернули сеть датчиков с гравитационными якорями для установки исследовательского поля по дну реки.

Гравиякоря – одно из приятнейших изобретений. В основе действия якоря то же явление нулевой гравитации, что и в субсветовых двигателях Имперума. В основе всякого сопротивления гравитации находятся фундаментальные частицы, изымая их из состава и накачивая в их место частицы с аналогичными параметрами, но не взаимодействующие с материей, остается материя с контролируемой массой. А где масса, там и гравитация. Простое устройство, но Лёша смутно представлял себе действие этих приборов.

Техники растянули сеть датчиков, и Учёнские стали транслировать первые данные. Датчики живых организмов зашкалило. Казалось, что река в снегах переполнена жизнью, буйство живых организмов различных пищевых уровней, от растений до высших хищников. Лёша подошел к берегу. Вода переливалась в искусственном свете Имперума и пенилась возле камней. Что-то совсем странное происходит под Пеленой. Учёнские запросили дополнительное оборудование для подводных исследований из аванпоста. Стоит добыть этих странных биоорганизмов для изучения. Лёша обошел крупный валун в компании двух воинов – после происшествия у расселины к нему приставили отряд военных на круглосуточное дежурство. По крайней мере, вне шагохода. Лёша кинул камень в реку. Как будто бы ничего не произошло, даже брызг не было. Лёша связался с Учёнскими и спросил о причинах.

– Ребят, заметили, что брызг от камней нет?

– Да, не только брызг. Вода не смачивает предметы, включая камни. Нет волнения, есть только дичайшее течение. До выяснения причин, мы рекомендуем воздержаться от контакта с водой.

– Долго ещё ждать оборудования?

– Нет, дроны-сборщики его уже делают, после готовности, транспорты прибудут через шесть часов, загвоздка только в производстве, оборудование сложное в производстве.

– Ясно, сообщите о начале проекта.

Лёша вернулся на шагоход, дневные отчёты как раз пришли.

Судя по донесениям отрядов, долина, с виду пустая, открывает всё больше и больше странностей перед исследователями. Один из разведотрядов недалеко от Лёши, потерял одного Учёнского среди каменистого поля. Группа Учёнских изучала скалистое возвышение и что-то жутко напугало Учёнских, настолько, что один сорвался со страховки и расшибся насмерть. Тело отправили на Дракар, для переработки и проведения необходимых церемоний. Странно, что не сработали системы страховки. Группа анализа уже работает на месте.

Третий шагоход обнаружил ледяной вулкан, с температурой выпускаемой лавы более пяти тысяч градусов.

Безумные реки, лава, свечение… и всё это в одной ледяной пустыне на плато под Пеленой.

Лёша задумался о реальности происходящего. Пелена может изменять проявления материи, и если она может блокировать проявление некоторых полей и ограничивать проявления законов физики и химии, то, возможно, Пелена может добавлять неизвестного рода поля и взаимодействия, посмотрим. Визор скафандра Лёши загорелся на передачу сообщения. Входящий от Учёнских о возможном начале работ под водой у реки. Лёша поспешил присоединиться.

В воду уже был готов спуститься автоанализатор сред, оптимизированный под текущие условия. В этот раз на борт Учёнских не пустили. Первый выход слишком опасен. Непонятное течение может порвать в куски исследовательский аппарат. Видео и данные с датчиков готовы передаваться в прямом эфире по лучу. Манипулятор медленно поднял купол, перенес на десять метров от берега и, гудя, стал опускать его под воду.

Купол со всеми приборами достиг дна. В потоке данных Учёнские будут разбираться какое-то время, датчики передают поток на мониторы в центр управления, и на визор Лёше выводится сырой поток, который видят и Учёнские, экраны засбоили в первый же момент касания купола с водой. Датчик определения материи начал барахлить, и данные перекрывались пустыми полосами, как будто в материи, которая попадала на него, резко проходили полосы полного отсутствия содержимого. Даже не как в вакууме, там спонтанное рождение частиц обычное дело и великой пустоты нет, а здесь она прорывалась в показаниях сквозь явно улавливаемую воду. В таком потоке информации высмотреть наличие биоорганизмов невозможно, слишком быстро идет сбор, и для расшифровки нужна станция с лабораторией, организованная в аванпосте на плато. Переброска такого потока данных займет день, а то и два. Маяки покрывают весь путь, без них эта передача затянулась бы на года, а то и десятилетия.

Первичный бульон данных вырисовывал странную картину. Поток материи прерывался на полное её отсутствие и заворачивал обратно, вспыхивая индикацией всех возможных элементов в безумной последовательности, иногда в шлемофоне слышались удивленные голоса Учёнских, которые разбирают вкрапления экстраординарных составляющих, выбирая отдельные кадры для первичной обработки.

Лёша подошел к командному посту купола, там над мониторами и системами управления сгрудились Учёнские, поодаль, в сторонке стояли несколько военных. Электрический вечер был отрешен от бешеной скачки потока данных из—под воды.

Сбор информации куполом относительно быстр, и спустя двадцать минут его достали из воды и стали осматривать. Лёша подошел поближе и не заметил ни единой капли воды, изморози или льда. Странно, подумалось ему тогда. На улице температура по сенсорам ниже замерзания воды в несколько раз, а тут она мало того жидкая и следов не оставляет, с такими мыслями он и вернулся в шагоход. Через час группа Учёнских закончила изыскания на данной точке, и можно было двигаться дальше. Сеть сенсоров со дна реки было решено оставить, её соединили с лабораторией через маяки, и шагоход тронулся дальше. Следующая точка – зона повышенной температуры в снежной пустыне. По предварительным сообщениям, среди белых скал, как прозвали эту гряду невысоких холмов технари, сверху покрытых снегом, опоясывает структура из разбитых валунов. Шагоход без происшествий приблизился к одной из скал. Валуны как валуны, но под ногами галька! Ни снег, ни песок и даже обломки камней – галька, она лежит сплошняком между скалами ровной полосой, переходя в снег на подходах к белым горам. Как будто это и не снег вовсе, а поверхность застывшего во времени моря. Его гладь упирается в галечный пляж, а за ним возвышаются несколько седых холмов – шагоход приблизился к райскому уголку по поверхности снежного моря и первые исследователи, выходя из него, вступили на галечный пляж.

Галька – это в прошлом небольшие камни, а теперь обкатанные водой круглые камешки. Как оказалось, странности этой местности на этом не закончились. Температура, давление и состав атмосферы был пригоден для жизни. Ночью в свете маяка, установленного разведзондами, температура поднималась до двухсот восьмидесяти и не опускалась ниже двухсот пятидесяти градусов ночью по среднеимперской системе. Тепло, – подумалось Лёше, – странно, что снег не тает. Как будто горы этих мест согревают окружающую среду и создают своеобразный микроклимат. Это всё лучше у Учёнских спросить. И Лёша направился к ним. Группа Учёнских копошилась со своими Учёнскими делами возле шагохода. Груды оборудования, замысловатые беседы на общеучёнском – Лёше в первый раз пришла мысль: их где-то обучают этому странному диалекту, кажется, что в одном слове спрятан смысл целых трактатов Имперума, а они тараторят без остановки. Интересно, у технарей есть такие особенности разговорной речи? Стоит обратить внимание.