Астероид

Астероид

Сергей Юрьевич Гусев

Дизайнер обложки Нейросеть "Starryai"

© Сергей Юрьевич Гусев, 2025

© Нейросеть "Starryai", дизайн обложки, 2025

ISBN 978-5-0065-2371-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Слабый свет от монитора системы искусственной вентиляции легких едва освещал небольшую комнату с кроватью, на которой лежал человек без сознания. Множество проводов, вживленных в различные участки его тела, тянулись через всю палату к странному прибору, от которого доносилось монотонное жужжание, изредка перебиваемое металлическим лязгом неведомого механизма внутри. С виду этот прибор походил на хаотичное сплетение бронзовых труб разного диаметра, обвивающих полупрозрачный куб, в центре которого, с некоторой периодичностью, возникало мерцание, подобно электрическому разряду. Стены комнаты пестрили причудливыми символами и порой, казалось, что эти знаки, будто вспыхивали каждый раз, когда неизвестное устройство издавало свой необычный звук. Три фигуры в ритуальных одеяниях окружали больничную койку.

– Вам не кажется, что процедура сильно затягивается? – вдруг заговорил человек в синей рясе?

– Вы называете это варварство «процедурой»? – откликнулась желтая фигура.

– Отвечайте на вопрос.

– Он все еще без сознания, но будить его не рекомендую. Я боюсь, что после такой «хирургии» он не выживет.

– Выживет, доктор. Должен выжить! В противном случае, он не сможет вам заплатить, а вы надолго отправитесь в тюрьму.

Доктор отвернулся к экрану монитора.

– Это безумие, – возмущенно ворчал он, набирая в шприц препарат – платить за подобные эксперименты над собой. Скажите, этот человек в своём уме? И откуда он вообще взял всё это оборудование? Я никогда такого раньше не видел, оно вообще ни на что не похоже. А мы, вырядились тут, словно средневековые монахи. Этот вон ваш… громила – доктор пальцем указал на огромную фигуру в красном плаще – Что он там все время шепчет? Ей-богу, вы меня пугаете. Тоже мне, чародеи из Золотой Зари.

– Ваша задача – следить за его состоянием, так что избавьте меня, пожалуйста, от своего нытья и делайте свое дело.

– Конечно, вам-то легко говорить… – проворчала желтая фигура.

– Он просыпается, приготовились! – проревел гулким басом человек в красном так внезапно, что спорщики от неожиданности вздрогнули.

Фрэнк открыл глаза, доктор торопливо извлек из его дыхательных путей трубку и начал вводить препарат в катетер на его правой руке. Несколько секунд пациент лежал неподвижно, уставившись в черный потолок, но постепенно его спокойствие на лице начала сменять гримаса ужаса и отчаяния. Человек в синей рясе приблизился к нему, слегка склонившись над его головой.

– Фрэнк, ты живой? – робко спросил он.

Фрэнк молчал.

– Что ты там видел? Фрэнк! Ты слышишь меня?

– Л-луна… в н-небе… – наконец ответил Фрэнк хриплым голосом.

– Что? Луна? А что с ней не так?

– Это даже не Луна, черт ее разберёшь, что это… Комета какая-то. В общем, она очень близко… и сияет страшно! Вы все ее видели, просто не придавали значения.

– Всё нормально, здесь имеет место быть обычный бред на фоне перенесённого наркоза, – заключил доктор, – скоро он придёт в себя, и вы сможете с ним поговорить.

Черное окно на миг озарилось вспышкой молнии, послышались раскаты грома и звуки нарастающего ливня.

– Я тоже думаю, что это не Луна, – вмешался в разговор человек в красной рясе – получается, кроме Фрэнка, ее больше никто не видит. «Они» показали ему истинную картину в небе, вернее, он вспомнил то, что видел, но не замечал ранее.

– Что? – воскликнул доктор, – Да о ком вы вообще? Пациент еще не отошел от анестезии, погодите еще, сейчас он вам такого наговорит!

– «Они» – это наш последний шанс, – продолжила красная фигура, не обращая внимания на доктора – только вот есть одна проблема. Нам неясны их мотивы и одному Богу известно, на чьей они стороне.

– Так! Везите его в больницу, – скомандовал человек в синем – Надеюсь, там ни у кого лишних вопросов не возникнет?

– Не сомневайтесь, – ответил доктор – у меня все для этого готово. Главное, чтобы ваши коллеги из полиции не нагрянули.

Часть 1. Винсент

Глава 1. Нарколепсия

Каждую ночь из окна моей квартиры я гляжу в черное небо, непрерывно ожидая наступления сна, от которого так тяжело проснуться. Меня зовут Винсент, мне тридцать один год и местные врачи считают, что я болею тяжелой формой нарколепсии. На первый взгляд, я – обычный архитектор, таких много в компании, где я работаю. Чуть больше, чем остальные, страдаю от лишнего веса и часто сплю, по причине весьма странного состояния, в котором я пребываю, начиная с самого моего рождения. Об этой стороне моей жизни и рассказывать нечего. Работа, дом, посиделки с друзьями, видеоигры… и всё. То ли дело, другая, вторая ее сторона.

То, что я сейчас расскажу, может звучать как бред сумасшедшего, именно поэтому я храню все в тайне. О моем феномене знают всего несколько моих близких друзей, да и то, сложно сказать, насколько сильно они во все это верят. Дело в том, что мое сознание как будто бы разделено надвое. Когда я засыпаю здесь, будучи человеком средних лет, я проваливаюсь в иной мир, совсем не похожий на тот, к которому обычные люди привыкли в своей повседневной жизни, и становлюсь совершенно иным существом, живущим в мрачных недрах гигантского астероида. Мои сородичи для человеческого глаза могут показаться весьма уродливыми созданиями: огромные тучные тела, акулообразные морды с вытянутыми носами, бледные кожные покровы – все это напоминает каких-то чудовищ из детских книжек. С другой же стороны, для жителей того – второго мира, люди тоже малоприятны и благо, что я успел свыкнуться с обоими видами. Но есть одно интересное наблюдение, а именно, наличие четырех конечностей, позвоночника, схожесть пищеварительных и репродуктивных систем, пара глаз и многие другие черты – все это подтверждает мою теорию о том, что оба наших вида изначально имели общего предка. Возможно, та звездная система, на которой раньше обитали жители этого астероида, находится достаточно близко к Солнечной системе, где обитаете сейчас вы. То есть – мы.

Название моего мира, если произнести его человеческим языком, будет звучать примерно, как «Гареса». Перевести это слово можно как «мчащийся» или «стремящийся». Внутри этого астероида, присутствует жизнь в виде невероятного разнообразия растений, животных и их промежуточных форм. Я отношусь к той самой разумной части фауны, именующей себя «Мехира», что в переводе означает «осколки». Это название связано с древней трагедией, о которой я расскажу позже. Кстати, касаясь разумности Мехира, безусловно, этот вид намного развитее человека, как в интеллектуальном, так и в технологическом плане. Если, к примеру, здесь на Земле меня считают вполне себе зрелым человеком, так сказать, в полном расцвете сил, среди Мехира я – всего лишь ребенок, ведь живут у нас там по пять тысяч лет, а то и более.

В первые годы жизни я вообще не осознавал себя человеком, лишь иногда мне снились странные сны, о которых я торопливо рассказывал своей матери-мехира после пробуждения, про странные пейзажи, наполненные светом, и о чудных худых созданиях, окружавших меня. Это сейчас я понимаю, что это был детский сад и дом моих ныне покойных родителей-людей, тогда же все казалось нечетким и размытым. Возможно, это связано с особенностью строения человеческого мозга. Он, знаете ли, очень сильно отстает, и думать в человеческом теле мне достаточно затруднительно. Полностью осознавать себя человеком я начал в четыре года, по вашему календарю. Именно тогда отец-мехира и открыл мне правду о моей способности жить в двух мирах одновременно.

Есть ли среди землян такие же, как я? Трудно сказать, по крайней мере, с подобными людьми я не сталкивался. На Гаресе, рождённых с «двойным сознанием», встретить можно, хоть и не часто. Во время сна их разум может пребывать и в других мирах, помимо Земли. К примеру, я встречал одного очень старого представителя Мехира, который одновременно проживал свою вторую жизнь в настолько странном виде, что никто из наших ученых так и не смог понять, что же это за форма жизни такая. К тому же, этот старик постоянно спит и просыпается лишь раз в несколько земных лет, чтобы через пару часов вновь погрузиться в сон. Строились разные догадки. Кто-то предполагает, что это разумная и весьма масштабная нейронная сеть из небесных тел. Иные представляют его второе существо, как сложную систему полупроводниковых кристаллов, связанных между собой в горных породах какой-нибудь планеты. Третьи же, строят теорию, что та его сторона вообще не имеет под собой никакой материальной природы. Что-то вроде ваших богов. Сам же старик особо не распространяется о своих мыслях на этот счет. И немудрено, представьте себе, если ваше человеческое сознание поместить в мозг собаки, тогда другим собакам вы вряд ли сможете объяснить, каково это, быть человеком.

И так, обычно все происходит молниеносно. Сначала на меня накатывает сонливость, сопровождаемая сильной слабостью во всем теле. Неважно, человеческое ли это тело, или тело мехира, в обоих случаях все происходит одинаково. Единственное отличие – меня легко разбудить на Гаресе, но на Земле этого сделать невозможно. Далее, я начинаю видеть оба мира одновременно. Тот мир, из которого я ухожу, постепенно меркнет, в то время как иной, где я просыпаюсь, напротив, начинает проявляться. Со стороны, наверное, в этот момент кажется, что я несу какой-то бред, или вообще, издаю нечленораздельные звуки и произвожу нетипичные для засыпающего существа движения тела. Через некоторое время наступает ясность ума, означающая полное пробуждение в новом мире, в старом же, я просто засыпаю.

Как я уже говорил, в человеческом теле меня разбудить невозможно. Это наводит на мысль, что я всё-таки больше отношусь к гаресянам, нежели к землянам. К тому же, раздвоенное сознание – исключительное качество Мехира, люди так не умеют. От этого, мой человеческий организм полностью зависит от биоритмов инопланетного, часто болеет и не успевает восстанавливаться из-за отсутствия нормального сна. Так происходит со всеми моими сородичами на Гаресе, кто имеет «вторую жизнь» где-то еще, кроме того странного старика, о котором я говорил ранее. На него вообще не распространяются никакие правила и законы.

***

Сегодня ночь с пятницы на субботу. Как обычно, после полуночи я отправился гулять по ночному городу в северную его часть, которая славится своими неоновыми огнями и причудливыми постройками. Несколько лет назад здесь была возведена эстакада на высоте тридцати метров над старым районом, что придало этому месту дополнительный шарм, ведь новое шоссе, по сути, стало его бетонной крышей. Как ни странно, столетние постройки, брусчатка, уличные фонари, стилизованные под свечные, весьма удачно гармонировали с индустриальным дизайном новой эстакады.

Северная часть города поистине внушала мне какое-то спокойствие, и даже радость. Честно сказать, я не любитель открытых пространств, солнечного света и синего неба. Скорее всего, это связано с тем, что большую часть своей жизни я провел в темных пещерах Гаресы. Именно с ней у меня связаны мои самые хорошие переживания, в то время как существование в человеческом теле для меня весьма мучительно. И это несмотря на то, что недра астероида таят в себе смертельные опасности.

Выйдя из трамвая, я очутился в самой темной части северного района, как раз в том месте, где начинается эстакада. Зазвонил телефон. Это была Эмма.

– Винс, ты занят? – для женщины она обладала достаточно низким, но милым голосом.

– Прогуливаюсь. В километре от тебя – ответил я.

– Зайдешь за мной? Мне еще минут сорок осталось, и я свободна.

Она часто сопровождает меня в таких прогулках, особенно, если канун выходных совпадает с ее сменой в одном из ночных клубов этого района. Дело в том, что Эмма – музыкант. Днем она играет на скрипке в камерном оркестре театра, а ночью – на клавишах в составе джазового ансамбля в ретро-баре «Minor Swing». И после концерта, если я не сплю, то всегда провожаю ее домой.

– Я уже иду к тебе, может быть, даже застану ваше выступление – сказал я в ответ.

– Смотри не усни. Браслет с собой? – браслет, о котором она говорила, был частью программы, входившей в мою медстраховку, защищавшей таких бедолаг как я от внезапного засыпания. Если на меня нападала сонливость, нажатие на кнопку активировало сигнал «SOS». Далее, на мой телефон поступал звонок, чтобы проверить, все ли со мной в порядке – защита от ложного вызова. Если на телефон никто не отвечал, тогда, по геолокации меня находила специальная бригада и проверяла состояние моего здоровья, в зависимости от которого, отвозила меня либо домой, либо в больницу.

– Он всегда со мной.

– Хорошо, перерыв окончен, я побежала. Целую тебя! – после этих слов Эмма повесила трубку.

Спустя сорок минут я уже стоял у черного входа ретро-бара. Через некоторое время в дверном проеме показалась высокая брюнетка в красной кожаной куртке и юбке. Дамская шляпка слегка прикрывала ее короткую стрижку.

– Давно ждешь? – спросила Эмма, закуривая сигарету.

– Нет, только недавно пришел – ответил я – Ну что, пойдем?

Мы двинулись в сторону эстакады, проходя вдоль старых домиков с острыми крышами. Где-то лаяла собака, а со стороны леса доносились крики ночных птиц. Некоторое время мы шли и молчали. Несмотря на регулярные совместные прогулки, наполненные романтикой ночных улиц, наши отношения с Эммой нельзя было назвать романтическими. Мы были обыкновенными друзьями со школьной скамьи. С одной стороны это расстраивало меня, с другой, я совершенно не представлял себе перспективы семейных отношений среди людей. Ну, проживем мы с ней счастливые тридцать или сорок лет, дальше что? Мое тело здесь умрет, и я продолжу существовать на Гаресе еще несколько тысячелетий. Как скоро я ее забуду? Я старался об этом не думать.

– Винс, – вдруг робко заговорила она, оглядываясь по сторонам – ты веришь в призраков?

– В кого? Призраков? – улыбнувшись, спросил я – Ну, все зависит от того, что именно ты понимаешь под этим словом.

– Просто я хотела сказать… хотя нет, прости, видимо и правда, глупости это все.

Было явно заметно, что она чем-то напугана, а такое случалось весьма редко.

– Ну ладно, расскажи мне. С чего ты вдруг спросила?

– Понимаешь, – ответила она – я уже третью ночь, когда ложусь спать, краем глаза вижу какое-то шевеление в углу комнаты. Теперь я могу уснуть только с включенным светом, но эти видения все равно преследуют меня. А сегодня, в темноте, я смогла различить человеческую фигуру.

– В шляпе? – насмешливо спросил я.

– Что?! – с недоумением воскликнула Эмма – я тебе на полном серьезе говорю, мне страшно оставаться одной дома.

Действительно, это была дурацкая шутка. Эмма, похоже, вот-вот расплачется от страха.

– У меня бывает такое от недосыпания – соврал я.

– Правда? Думаешь, от недосыпания? – вздохнула Эмма.

– Конечно! Обычное дело. В моем случае сны начинают сниться наяву, в виде галлюцинаций.

Я не стал ее пугать давней историей о том, как мне довелось однажды ради эксперимента принять сильное снотворное. То, что я пережил тогда, стало худшим кошмаром в моей жизни. Я уже говорил, что не могу уснуть здесь, пока не проснусь там. Получилось, что мое тело парализовало, что-то вроде сонного паралича. Я не мог пошевелиться, но при этом, на все время действия снотворного, оставался в сознании. Вот тогда я и увидел нечто, что повергло меня в ужас на долгие годы. Меня окружили тени, черные силуэты людей. Казалось, своим экспериментом я привлек их внимание, они смотрели на меня, словно изучали. Я пережил почти восемь страшных часов, пока не настало время проснуться на Гаресе.

– Может и правда, я действительно мало сплю последнюю неделю – голос девушки стал менее тревожным – Наверное, мне стоит принять снотворное.

«Ага, принять снотворное!» – содрогнувшись, подумал я про себя. Какая же замечательная идея – принять снотворное.

– Ну, это лишнее! – начал отговаривать ее я – Зачем пичкать себя таблетками? Здоровый сон не может быть принудительным.

Мы шли мимо автозаправки, когда вдруг рядом со свистом притормозил знакомый белый пикап. Это был Саймон Роббинс. Мы с ним вместе учились на одном факультете, а теперь он встречается с моей сестрой Дженнифер.

– О-о-о! Привет! – проорал он сквозь открытое окно пикапа, из которого грохотала музыка, похожая на ту, что слушают бородатые байкеры. Из-за могучей спины Саймона выглядывала миниатюрная, кудрявая макушка Дженн. Заметив нас, она помахала рукой. Эмма, широко улыбаясь, помахала им в ответ, как бы передразнивая мою сестру.

– Привет! – поздоровался я – Куда это вы, посреди ночи?

– Хе-хе! Катаемся! Не пешком же ходить? – Саймон, как всегда, был на позитиве. Этим своим позитивом он заражал Дженн, и мне это нравилось.

– Да уж лучше пешком, – возразил я – а то, вон, гляди! Отрастишь такую же задницу как у меня!

Дженн захихикала, следом за ней засмеялась и Эмма, а вот с лица Саймона, похоже, улыбка не сходила никогда.

– Мы тут с Дженни подумали, а не собраться ли нам всем в баре у Эммы вечером в это воскресенье? Канун Дня Независимости же, и как раз в понедельник отоспимся.

– В «Minor Swing»? Идея хорошая – согласился я – Эмма, ты как, свободна?

– В воскресенье там играет другой коллектив, так что – да, я свободна – ответила Эмма.

– А ты сам-то, сможешь? – вмешалась в разговор Дженнифер – У тебя не будет проблем с твоим… Ну, ты знаешь, о чем я.

– Нет, не будет – ответил я.

– Тогда замётано! А теперь домой! Спа-а-ать! – Саймон нажал на педаль газа, машина резко сорвалась с места и исчезла за поворотом среди зеленых кустов, подсвечиваемых уличными фонарями. Еще некоторое время до нас эхом доносился удаляющийся рёв двигателя, диссонировавший с грохочущей музыкой. Среди нашего окружения имя «Саймон» стало нарицательным.

– Он ассоциируется у меня с тропическим ураганом – сказала Эмма, выходя из короткого оцепенения – Внезапно появляется, сносит все на своем пути, а потом, также внезапно исчезает.

– Точно! – согласился я – Подумать только, и этот человек имеет ученую степень.

Саймон был одним из тех, кто посвящён в мою тайну. Еще Эмма и Дженн. Чем меньше людей об этом знают, тем лучше.

***

Мы подходили к трамвайной остановке. Огни города угасали, но еще оставалось немного света от редких неоновых вывесок и фонарного освещения со стороны эстакады. Время близилось к двум часам ночи. Мы присели на лавочку в ожидании последнего трамвая.

– Винс, – снова обратилась ко мне Эмма – я все думаю об этих призраках.

– Не переживай ты так – ответил я – Призраков не бывает, или ты что, действительно в них веришь?

– Знаешь, после встречи с тобой я готова поверить во что угодно. Тебе вот самому не смешно? Сидишь тут передо мной, живой инопланетянин и пытаешься убедить меня в том, что чего-то там не существует.

– Ну, это же другое… – попытался возразить я.

– Неужели?

Эмма снова закурила. Она так и не смогла избавиться от этой пагубной привычки.

– Все куришь. Не боишься посадить голос? – попытался я отвлечь ее от разговора о призраках.

– У меня же контральто! – засмеялась она – Куда уже ниже? Тем более, я мало пою, только на бэк-вокале. И даже если с голосом что-то случится, все равно ничего не изменится. Это для певца страшно – потерять голос, но не для мультиинструменталиста. Другое дело – пальцы, вот их-то точно мне следует беречь.

Я знал, стоит только заговорить с музыкантом о музыке, внимание тотчас же переключается на излюбленную для него тему.

– Но ты же будешь петь в воскресенье? – продолжал я уводить ее от нежелательной темы.

– Не знаю. Там Стивенсон со своим оркестром. Если у них будет стандартная программа, может быть, они и согласятся подыграть. Но я не стала бы на это сильно рассчитывать, это же не караоке-бар! – она засмеялась.

Вдалеке показался огоньки трамвайных фар. В движении они отражались от лежащих впереди рельс.

– Смотри-ка, все-таки приехал – обрадовалась Эмма.

Вагон был пуст, если не брать в расчет одинокую вагоновожатую, которая косо посмотрела на нас сквозь прямые пряди светлых волос из-под натянутой на брови фуражки. На вид ей было лет двадцать пять, не больше. В вагоне почему-то горела всего одна лампа. Двери с шумом закрылись, трамвай нырнул в темноту, а за окном поплыли оставшиеся в этот час гореть неоновые огни.

– Так, когда примерно намечается твоя очередная отключка? – спросила Эмма, проходя вглубь вагона.

– По моим подсчетам, сегодня ближе к утру – ответил я, машинально поглядывая на часы, они показывали половину второго ночи.

– Но, ты уверен, что сможешь пойти с нами?

– Абсолютно уверен. Не переживай, ближе к полудню воскресенья я вернусь. К тому же, Саймон… – я резко замолчал и насторожился. Дело в том, что как раз в этот момент, буквально на мгновение какой-то одинокий встречный автомобиль своими фарами осветил салон трамвая. И вот тогда мне показалось, что в задней части вагона у самого дальнего окна притаилась чья-то небольшая сгорбленная фигура. Она сидела неподвижно, спиной к нам, приняв какую-то чудную, неестественную позу. Очень странно, ведь я точно помню, когда мы заходили в трамвай, вагон был пуст.

– Что, Саймон? – с любопытством спросила Эмма, оборачиваясь по направлению моего взгляда.

– Я хотел сказать, что они с Джен… – говорил я сбивчиво, продолжая вглядываться в темноту – Они с Джен не простят мне, если я просплю их вечеринку.

– Почему их вечеринку? Нашу вечеринку! – девушка вновь обернулась в сторону задней части вагона. В этот момент проехала вторая машина. Теперь в свете ее фар стало отчетливо видно, что кроме меня и моей спутницы в салоне никого нет.

– Мне показалось, там сумку кто-то забыл. Но вроде нет – начал я оправдываться за свое странное поведение – Так вот, я предполагаю, что Саймон сделает Джен предложение.

– Ты шутишь? – звонко засмеялась Эмма.

– Ну, смотри. На днях я встретил Саймона, когда он выходил из ювелирного магазина на 4-й улице. С Джен они встречаются уже почти год – довольно приличный срок, и расставаться, как я понял, не собираются. К тому же, Саймон любит громкие даты, он даже Евклида, когда покупал его еще щенком, выбрал по дате рождения во Всемирный День Математиков. А тут – День Независимости. Скажи, часто он вот так собирает тусовки?

– Не часто, – ответила Эмма – но ведь День Независимости в понедельник. Да и странно как-то, он же, по сути, в этот день потеряет свою независимость.

– Попомни мои слова, он подарит ей кольцо после двенадцати. А что касается независимости, это же Саймон! Своенравный, волевой, и целеустремленный как бульдозер. Он тешит себя иллюзией, что, будучи помолвленным, или даже в браке с Джен, сохранит свою независимость.

– Удачи ему! – хихикнула Эмма – А на счет предложения, увидим, сбудется ли твое предсказание.

***

Трамвай остановился. «Конечная!» – объявила девушка в фуражке по громкоговорящей связи. Мы вышли на улицу и направились во двор пятиэтажного дома, где соседствовали наши с Эммой квартиры. Я жил на последнем этаже, а она – на втором. Мокрый асфальт и небольшие лужицы указывали на то, что здесь недавно прошел мелкий дождик. По пути Эмма оживленно рассказывала о том, как во время сегодняшнего выступления малоопытный звукорежиссёр не проверил головной микрофон вокалистки и когда та начала петь, обнаружила, что звука нет. Честно говоря, в этот момент я был погружен в свои раздумья и, к своему стыду, прослушал, чем же закончилась эта курьезная история.

Во дворе под деревом мы нашли относительно сухую скамейку, домой возвращаться особо не хотелось. Эмма вновь закурила, и в свете оранжевого пламени зажигалки теперь можно было увидеть верхнюю часть ее лица, скрываемую до этого тенью от дамской шляпки.

– Как ты думаешь, – заговорила она, слегка запрокинув голову к небу и выдыхая струйку сигаретного дыма – где сейчас Гареса?

– Сложно сказать, – ответил я – мы уже давно находимся внутри планетной системы, вращающейся вокруг желтого карлика, навроде вашего Солнца. У него длинное и скучное название, возможно, люди его даже не открыли еще.

– Да, ты говорил, что вы нашли новую планету, чтобы переселиться.

– Ну, не совсем планету, – возразил я – скорее нас интересует спутник этой планеты. Его ядро… как тебе сказать, оно остывшее и насыщено всеми необходимыми нам элементами. А планета – она вроде даже обитаемая, но разумной жизни на ней нет.

– Интересно, расскажи мне больше о ней! – резко оживилась Эмма.