Выборгское противостояние в современной политической истории России. Часть Первая. Перед штурмом

Согласно принятому на собрании кредиторов положению о комитете кредиторов предприятия ОАО «Выборгский ЦБК», решения, принимаемые комитетом кредиторов, должны быть одобрены общим собранием кредиторов большинством голосов кредиторов, составляющим две трети от суммы обязательств предприятия-должника. Ни одно из решений комитета кредиторов, определяющих порядок проведения внешнего управления, порядок проведения торгов и утвердивших результаты торгов, не одобрялись таким количеством голосов кредиторов.

В результате чего решения и определения суда являются не только незаконными и необоснованными, как вынесенные без учета мнения собрания кредиторов, но и нарушают права 90 % кредиторов, права трудового коллектива – одного из основных кредиторов, права собственников предприятия».

Учитывая эти обстоятельства, отмеченные высококвалифицированным юристом, естественным образом вытекал вопрос о незаконности решения арбитражного суда о признании несостоятельным (банкротом) ОАО «Выборгский ЦБК».

Попытка отмены указанного решения арбитражного суда предпринималась неоднократно, фирма «Альянс целлюлоза» судебным порядком пыталась вернуться к процедуре внешнего управления.

Реальная возможность восстановления платежеспособности комбината не была утрачена, как минимум, до ноября 1999 года, когда специалистами юридической консультации № 51 «Лебедев и Партнеры» был подготовлен тот документ, на который мы ссылаемся.

Когда сердце перестало биться…

Самое время напомнить «отцам» района, Н. В. Смирнову и В. В. Кириллову, и «крестным приватизации», В. В. Дубинину и К. П. Моргунову, что невыполнение именно ими более чем конкретных обязанностей по переводу социальных объектов, находившихся на балансе Выборгского ЦБК, в муниципальную собственность поставило поселок на грань катастрофы. Не в переносном, – в фактическом смысле…

Формально в администрации Выборгского района меры принимались.

На вопрос Виктору Дубинину, заданный корреспондентом «Выборгских ведомостей» в январе 1997 года, не поставит ли ликвидация предприятия соцкультбытую инфраструктуру поселка Советский на грань вымирания, Виктор Васильевич ответил вполне определенно и оптимистично: «Если решение суда вступит в законную силу, весь соцкультбыт должен быть в течение месяца принят в муниципальное ведение. Мы уже готовимся к этому – в Советском создается муниципальный комбинат коммунальных предприятий. Что касается средств, то комбинат пока будет содержать жилье и всё прочее в счет долгов местному и областному бюджетам. Этот долг составляет примерно 400 млрд. руб. Во всяком случае, жители поселка не пострадают[171].

Свежо предание… Уже в марте отцы района признались, что «передача жилфонда и соцкультбыта поселка Советский на баланс муниципалитету» весьма сложна и проблематична. Денег-то нет. Глава администрации Выборга Владимир Кириллов и председатель Выборгского КУГМИ Виктор Дубинин назвали сумму, в какую передача всего жилищно-коммунального хозяйства поселка может обойтись Выборгской администрации – 33 с лишним (!) миллиарда рублей. Это при 186-миллиардном бюджете района на 1997 год[172]. Но Владимир Кириллов продолжал уверять жителей Советского, всё будет хорошо, ибо мы вместе «сидим в одной лодке»…

Реальность же оказалась ужасной. Ни тогда, ни потом, ни сейчас господа руководители района, и области тоже, никак не могли объяснить тот факт, как благодаря «заботе» районной администрации без копейки денег остались дети поселка Советский. В марте 97-го года пресса констатирует: «Женщинам не выдают детских денег»[173]. Но ведь эти деньги никакого отношения к предприятию ОАО «Выборгский ЦБК» не имеют. Журналисты могли в этом тогда не разобраться. А господа из Администрации об этом знали.

Уже в январе 97-го стало ясно, что будут закрываться детские сады («Недавно из-за нехватки средств были закрыты детские сады»[174]). А ведь именно они были предметом гордости жителей Советского: светлые просторные помещения, со вкусом оформленные игровые комнаты и спальни, груды разноцветных игрушек, расставленных так, как будто только и ждут прихода своих маленьких хозяев… Это – детский сад «Островок». Второй такой же – «Росинка». Весной 97-го в них стало пусто («пусто, пусто и непривычно режущая слух тишина»)[175].

Только из работников «Островка» оказались на улице свыше восьмидесяти человек, 240 детишек сидят по домам с безработными родителями, с прошлого года не получающими зарплату, или болтаются без надзора («говорят, некоторых можно встретить на местных помойках»)[176].

С какой легкостью иногда чиновниками произносились фразы подобные этой: «У нас, как и везде, обострились социальные проблемы»[177]. А ведь это конкретные люди, семьи, дети…

Масштабы социальной трагедии в Советском можно очертить, начав со статистики по детям. Как отмечал в феврале глава поселковой администрации Валентин Юзюк: «Есть и просто беспризорные, неухоженные ребята из неблагополучных семей. Их около 60»[178]. Уже в мае пресса его подправила: «Что могут дать детям родители, озабоченные поиском средств к существованию? По сведениям прошлого года, в Советском около 100 детей-дошкольников «воспитание» получают в семьях неблагополучных, необеспеченных»[179]. Слукавил журналист, или тогда ещё не понимал масштабы трагедии? В Советском все семьи работающих на целлюлозно-бумажном комбинате к концу 1996 года были «необеспеченными».

Осенние дожди буквально добивали музыкальную школу. Она размещалась в довоенном деревянном «скворечнике», где треснули потолочные балки, а в прошлом году обвалилась часть стены. В эту школу, несмотря на безденежье большей части населения Советского, ходит 220 детей[180]. В. Юзюк: «Чтобы отремонтировать школу, надо было изыскать 500 млн. рублей из поселкового бюджета. Заложили эту сумму на 1996 год, но остановился комбинат, и дело застопорилось…»[181].

Беда градообразующих предприятий – избаловали они своих работников вниманием при советской власти. А как её не стало, где, например, здоровье подправить? Раньше-то и больница, и поликлиника были первоклассные, для себя же старались: современное оборудование, физиотерапия, массаж, кабинет рентгенологической и ультразвуковой диагностики, флюорограф, две лаборатории…

Февраль, 97-го. Евгений Юрьевич Жжонов, главный врач больницы:

«…В поликлинике помощь оказывается в полном объеме. Конечно, всё держится на человеческом терпении. 160 миллионов рублей должен нам по итогам работы за минувший год Фонд обязательного медицинского страхования. Мы не получили то, что заработали.

Месяцами сидим без медикаментов, запасы остались только на крайний случай. Прием больных в стационар сегодня у нас ограничен, хроническим больным в госпитализации отказываем, просим наших пациентов самих покупать лекарства. Пока кормим больных три раза в день, но уже скоро в ужине будем отказывать. Боюсь, что с 1 марта, если ничего не изменится, мы ничего не сможем делать вообще.

А кроме всего, приказом Фонда обязательного медицинского страхования в феврале этого года с нас снимают пятьдесят процентов зарплаты, так как мы не прошли лицензирование, финансирование снимают по всем разделам работ и в стационаре, и в поликлинике.

Выходит, что деньги, которые район перечисляет в Фонд, не возвращаются. Фонд не исполняет своих обязательств и ещё наказывает нас снижением зарплаты. А ведь у нас в больнице сегодня трудится 104 человека, в том числе 13 врачей, у всех семьи, которые нужно кормить.

…Больница может жить, рентабельность у нас высокая, штаты не раздуты. Но врачи не защищены ни финансово, ни юридически, ни морально. Люди у нас в поселке зарплаты не получают, комбинат стоит, но за медицинской помощью жители поселка всё равно придут к нам»[182].

Впрочем, помирать тоже не рекомендовалось, проблемы могли возникнуть. Валентин Юзюк, глава поселковой администрации: «…Многие наши планы исполнить не удалось. …Не смогли открыть новое кладбище. Без него тоже ведь нельзя»[183]. Может и выжили, потому что новое кладбище не открыли тогда!?

Постепенно, «почувствовал разницу» и местный рынок.

В свое время было решено ликвидировать «вечный беспорядок» вокруг местного центрального продовольственного магазина, именуемого «стекляшкой». Началось в поселке строительство «на бюджетные средства» крытых торговых рядов, симпатичных, уютных, в лучших традициях русского деревянного зодчества. Построили первый ряд, и тогдашний глава поселковой администрации быстренько сдал рынок в аренду некой коммерческой структуре. Фирма-арендатор, засучив рукава, принялась строить по такому же типу второй торговый ряд, а параллельно задумала строительство и забора вокруг рынка. К этому времени с Выборгским целлюлозно-бумажным комбинатом случилось то, что случилось, – он остановился. И вот, казалось бы, фирма коммерческая, не зависящая от разных внешних факторов, тоже вдруг строительство прекратила[184]…

Ещё одна жертва – гостиница «Чайка», спокон века получавшая электропитание от ЦБК, что было предусмотрено ещё финскими проектировщиками (гостиница строилась как общежитие ЦБК). Не «с началом проблем на комбинате», как отмечает выборгская пресса, а с приходом конкурсного управляющего А. С. Бочкарева начались проблемы и у гостиницы. В январе 97-го года комбинат обесточил «Чайку» дней на десять. А чуть позже – вырезали в гостинице кусок высоковольтного кабеля «по факту», оставив гостиницу, что называется, «при свечах»[185]. Что за зверство? Видимо, не договорились. Деньги-то у гостиницы были, – там «главными клиентами были иностранные специалисты из Австрии, Швеции, Финляндии, работающие в Приморске и Высоцке».

Чуть позже отключили и воду. На протяжении нескольких месяцев весь поселок с любопытством наблюдает за тем, что происходит в гостинице, работники которой, стремясь как-то существовать, то ставят около здания перевозной электрогенератор, то вручную таскают ведра с водой, то сажают на цепь пса около люков с канализацией, чтобы не лишиться ещё и оной[186]…

Ситуация с «Чайкой» – ещё один пример нарушений законодательства о приватизации. Это вскрыл в апреле того же года новый глава поселковой администрации Владимир Сычев: «Нынешний, так называемый хозяин гостиницы, начал грозить увольнением всему коллективу, а это 60 человек плюс семьи. Начали разбираться на моем уровне, и пока выходит, что нынешний хозяин и не владелец гостиницы, и без прописки, и неизвестно, чьи интересы представляет. Сейчас выясняем в деталях деятельность грозного гостиничного босса»[187]. Но, как вскоре оказалось, «конфликт уже давно вышел за рамки его компетенции»[188].

Собственно, черт с ними, с барыгами-коммерсантами! Так и хочется сказать: гори они ясным огнем, синим пламенем! Только нельзя, можно и беду накликать, последствия её были бы непоправимые: с 8 июня в поселке перестала существовать пожарная часть ППЧ-202, обслуживавшая Выборгский целлюлозно-бумажный комбинат, Советский и близлежащие поселки. Глава администрации В. В. Сычев в связи со сложившейся пожароопасной ситуацией обратился к администрации комбината с просьбой взять под охрану пожарное депо с административным корпусом до перехода пожарной части в муниципальное пользование.

«Героическим» шагом к обеспечению пожаробезопасности в поселке и на ЦБК стал приказ его конкурсного управляющего Александра Бочкарева, согласно которому «администрация комбината закрепила за собой ответственность самостоятельно справляться с возможными инцидентами возгорания на комбинате и в поселке». Собственными силами комбината должны были «проводиться и работы по ремонту пожарной техники и обучению добровольной пожарной дружины из работников комбината и её содержание с учетом всех льгот дружинникам и работникам, занятым на тушении пожаров, в соответствии с действующим законодательством»[189].

Однако заработать эта пожарная дружина должна была лишь после того, как комбинат найдет деньги «для материального обеспечения дружинников средствами пожаротушения, спецодеждой и учебной литературой». Комментарии излишни. Звоните «01», пока не отключили телефон за неуплату, из Выборга и Приморска, может быть, успеют приехать.

О степени опасности, которая тогда нависла над комбинатом и поселком можно судить по словам Вячеслава Сметанина: «…В этот момент у нас была действительно сложная ситуация… Необходимо было решать вопрос снижения взрывоопасности щепы, которая из-за высокой температуры могла самопроизвольно возгореться и плюс к этому сульфатная кислота начала разлагаться, и экологически безопасно её было очень трудно утилизировать».[190] В уровне информированности и профессиональной ответственности за сказанное директором комбината сомневаться не приходится. А сказано это – в первых числах сентября 1997 года.

В Советском не пьют пиво «Бочкарево»

Александр Сергеевич Бочкарев оставил о себе в поселке Советский дурную славу. «Доступ к его телу был практически закрыт, а когда попадешь на прием (по критической ситуации, например, ребенок серьезно болеет) он всем одно отвечал: идите на панель, нечего у меня просить. Одна девочка так и умерла, он родителям денег на лечение не дал»[191]. Если уж такое о нём позволила написать отнюдь не «красная» питерская газета «Смена», то можно говорить, что многие из тех претензий и нареканий, высказанных в его адрес, имеют веские основания. (Кстати, господину Бочкареву может выставить финансовые претензии кампания-производитель одноименного пива: уже несколько лет для марки «Бочкарев» в поселке нет рынка сбыта).

Беда не в хамстве г-на Бочкарева, наш народ привычен к этому явлению, свойственного многим руководителям, в том числе и советского периода. Многое прощал и прощает, когда знает, что Директор (или Хозяин) помимо всего прочего решает и его проблемы, причем персонально каждого работяги. Бочкарев не был ни Директором, ни Хозяином. Он был Чужим, варягом, решавшим чьи-то, не воспринимаемые подавляющим большинством задачи. Ему было понятно самое элементарное, но в тоже время цинично отвергалось самое важное, заключавшееся в том, что проблема рабочих и инженеров комбината – иметь средства к существованию. На словах, А. Бочкарев и его «подельщик» В. Сметанин, говорили одно, а по факту делали совершенно другое. И «проблему комбината» они решали в ущерб его тружеников.

Самый живой пример. Комбинатовские работники одно время получали зарплату обоями. Но в восьмитысячном поселке продать их практически невозможно: магазин принимает обои по 7600. (К тому же наличкой выдают только половину суммы, остальное – товарами). В то время как на комбинате обои отпускали по 9200, «рядовым работникам их отпускают по довольно высокой цене и с накрученным НДС».[192] Наивные корреспонденты недоумевают: неужели нельзя наладить нормальный централизованный сбыт тех же обоев?

Не все так просто. Вячеслав Сметанин объясняет так: «Предприятие годами работало на выпуск той продукции, которую может производить… Только из-за того, что комбинат в начале года совсем остановился, мы смогли разгрузить свои склады»[193]. А товару на складах было «без движения» на сумму до 10 млрд. рублей. Так сколько из них списали через заработную плату?..

Деньги были, но для категории «нужных людей». И те же обои для «своих» реализовывались через отдел сбыта комбината. С денежной подпиткой «своих» связывают на комбинате бесследное исчезновение труб для так и не проложенного газопровода, вывоз через проходную каких-то «левых» бревен[194]. Народ не обманешь, его возмущало не то, что рабочий 6-го разряда имеет оклад в 2 миллиона, а управленцы – по 5–6, а то, что этот «управленец» «со справками в столовую не ходит» и не стоит в очереди за пайкой для голодных детей. И на комбинате быстро разобрались, почему это происходило.

В период деятельности на ЦБК конкурсного управляющего, финансово-экономическое положение предприятия продолжало ухудшаться. А на предприятии происходили действия, которые ухудшали положение предприятия и в ряде случаев, по мнению многих работников комбината, носили лично-корыстный характер со стороны конкурсного управляющего.[195]

Так, со складов предприятия исчезла бумага в количестве 700 тонн, на которую был наложен арест налоговыми органами. На территории предприятия были расположены и действовали как минимум 10 посторонних юридических лиц, заключивших соответствующие договора в 1997 году.

А сколько средств ушло на финансирование деятельности представительств в Москве и Санкт-Петербурге и различных коммерческих структур, связанных договорными отношениями с ОАО ВЦБК. (В. Сметанин: «Оставшись из руководства комбината фактически вдвоем, мы очень редко бываем на нём. Надо выезжать для решения разных вопросов в Москву, Петербург и т. д.»[196]).

Особое возмущение работников ЦБК вызвала проведенная, по их мнению, «бартерная сделка», в ходе которой через механизм взаимозачетов с использованием фирм «Карибоард» и «Дело», действующая бумагоделательная машина старого образца была продана предприятием за выполненный по заказу конкурсного управляющего документ – оценку бизнеса перед торгами, обошедшийся предприятию более чем в 500 млн. руб. По той же информации, прямое отношение к этим сделкам имел ряд бывших и нынешних руководящих сотрудников предприятия.

Большие надежды связывали жители Советского с газофикацией своего поселка. Из 30-ти километрового газопровода больше трети было проложено. И вот: ЦБК обанкротился, стройка, естественно, прекратилась. Те трубы, что успели протянуть, стали разбирать и увозить[197]. Поселок газа не дождался.

А где деньги? Один из немногих случаев, когда А. Бочкарев соизволил дать хоть какое-то объяснение, и то видимо потому, что жители Советского обратились за помощью к губернатору области Вадиму Густову[198]: «У предприятия сегодня нет никаких средств, кроме тех жалких труб, вокруг которых было поднято столько шума. Мол, продали трубы, вместо того, чтобы газ проводить в дома. Эти трубы – часть неликвидов, скапливавшихся годами неумелым хозяйствованием прежних руководителей. Нужно знать, как трудно сегодня реализовать неликвиды… Вот эти пресловутые трубы… Проект газификации поселка начал реализовываться ещё в 1990 году. Завезли трубы, но вскоре всё остановилось. Прошло семь лет. Половина этих труб проржавела. Ни одна комиссия не подпишет акт о принятии такого газопровода к эксплуатации. Под водопровод и канализацию их ещё, наверное, можно использовать, но под газ…»[199] А дальше как нашкодивший пацан: «Некоторые наши «добросовестные» сотрудники порезали часть этих бесхозных труб для водоотводов на своих дачных участках, в садоводствах». (Это 30-то с лишним километров на водоотводы?!)

Как оценить эффективность работы «кандидата экономических наук, прошедшего многолетнюю практику на российских предприятиях, знакомого с опытом работы американцев и европейцев»[200], для которого «банкротство – лишь одно из форм существования капиталистического хозяйства»?

Можно ещё раз повторить, что имеются большие сомнения в целесообразности назначения конкурсным управляющим человека, который не сумел объективно оценить возможности предприятия и не справился с задачами внешнего управления. Тоже самое можно сказать и о его деятельности при исполнении обязанностей конкурсного управляющего. Во всяком случае, факты говорят о следующем.

Собрание кредиторов 12 марта 1997 года разрешило конкурсному управляющему получить банковский кредит на сумму 50 млрд. рублей под залог имущества стоимостью до 200 млрд. рублей для запуска предприятия и выхода на собственные оборотные средства, увеличения ликвидной стоимости предприятия. Однако, А. С. Бочкарев с этой задачей не справился. Финансовое положение предприятия продолжало ухудшаться, и уже к 25 июня общая сумма кредиторской задолженности составила около 515 млрд. рублей[201].

Летом 98-го года КРУ Минфина РФ по Ленобласти отметило в Акте проверки отдельных вопросов финансово-хозяйственной деятельности ОАО «Выборгский ЦБК» за 1997 год: «…Расчеты с бюджетом по налогам и другим обязательным платежам, начисленным в период конкурсного управления, не производились. Несмотря на то, что они относятся к расходам, связанным с функционированием организации-должника, которые покрываются из конкурсной массы вне очереди…»[202].

Опять же обо всём этом с течением времени забылось бы, если бы А. С. Бочкарев честно и грамотно решил задачу проведения конкурса по продаже имущества.

Слово господину Дубинину

Самое время снова заслушать «начальника приватизационного цеха» господина В. В. Дубинина: «Проведенным 23 сентября 1997 года конкурсом по продаже имущества ОАО «Выборгский ЦБК» предусматривается, что победитель конкурса компания «Нимонор Инвестментс ЛТД» принимает на себя следующие обязательства:

– оплатить стоимость приобретаемого имущества комбината в сумме 187 млрд. руб.;

– сохранить существующий профиль предприятия, расширить его хозяйственную деятельность;

– сохранить 2100 рабочих мест;

– осуществить инвестиционную программу в объеме 10 млн. долл. США.

Кроме того, финансировать другие мероприятия по комбинату на сумму 23 млн. долл. США.

Финансирование, согласно условий договора, обязуется произвести в течение 18 месяцев с момента приобретения имущества комбината.

Как вывод из вышеизложенного следует, что при сложившейся экономической ситуации на Выборгском ЦБК единственным выходом является доведение процедуры банкротства до его завершающего этапа. Конкурс по продаже ЦБК с инвестиционными условиями, на мой взгляд, дает комбинату значительный шанс осуществить запуск производства, приступить к выпуску продукции и нормализовать экономическую ситуацию»[203].

Уже не приходится удивляться, что в словах председателя Выборгского КУГМИ что-то опять обнаруживается «не так».

Во-первых, в той достаточно неординарной ситуации можно было бы более подробно остановиться на процессе проведения конкурсов по продаже имущества. Именно, конкурсов, если быть точными.

Напомним хронология тех дней 1997 года.

В соответствии с требованиями Закона, приказом № 3 от 13 февраля 1997 г. и приказом № 4 от 13 февраля 1997 г. конкурсный управляющий создал ликвидационную и инвентаризационную комиссии. Последняя провела инвентаризацию материальных ценностей ОАО «Выборгский ЦБК».

На основании договора с экспертной компанией Санкт-Петербургской объединенной коллегии адвокатов, юридической консультацией № 13, была проведена оценка рыночной стоимости предприятия, определенной в 270 млрд. рублей. Параллельная оценка, проведенная конкурсным управляющим, составила около 266 млрд. рублей[204]. Отметим, что эти суммы почти в 7 раз ниже балансовой стоимости имущества предприятия на тот период, и в 5 раз ниже, если учесть кредиторскую задолженность ЦБК.

30 июня 1997 года на заседании комитета кредиторов ОАО «Выборгский ЦБК» начальная цена продажи имущества предприятия банкрота определена в 265 млрд. рублей. 2 июля ликвидационная комиссия определили условия конкурса, а 4 июля конкурсный управляющий утвердил Положение о порядке проведения конкурса по продаже имущества ОАО «Выборгский ЦБК»[205].

Можно отметить, что принятые в тот период условия, за исключением цены имущественного комплекса, достаточно полно отражали, с учетом реальной ситуации, интересы и кредиторов, и трудового коллектива, и потенциального покупателя. Так, предусматривалась выплата покупателем всей суммы сделки в течение 60 календарных дней со дня продажи, в том числе 30 % от продажной цены – в течение 30 дней, причем только после внесения этого платежа покупатель становился собственником имущества[206].

Однако заявки на участие в конкурсе не поступили и 8 августа 1997 года конкурсная комиссия признала конкурс не состоявшимся.

Случайно ли? Простые ли это недоработки? Вряд ли. Как можно предположить, срыв первоначальных торгов являлся планомерным действием, ставшим результатом сговора части кредиторов совместно с конкурсным управляющим. В этом легко убедиться, если внимательно посмотреть на условия проведения этих торгов. Читаем: «Порядок оплаты: взнос за право участия в конкурсе – 5,3 млрд. рублей (2 процента начальной цены, в случае проигрыша конкурса участнику конкурса не возвращается) и задаток – 26,5 млрд. рублей (10 процентов начальной цены)…»[207] Хорошенький входной билетик! Много ли «лохов» найдется: за свои пять миллиардов с «хвостиком» посмотреть спектакль, – как тебя будут «разводить»? (Вроде так это называется на бандитском языке).

11 августа собрание кредиторов приняло условия очередных торгов, снизив начальную цену на 30 %, т. е. до 185,5 млрд. рублей, и новое Положение о порядке проведения торгов, предложенное самым крупным кредитором – АО «Ленэнерго» и дающие существенные льготы покупателю в сравнении с предыдущим вариантом Положения. Против принятия Положения в новой редакции выступил представитель трудового коллектива Л. И. Ханатаев.

Конкурсный управляющий имел право не согласиться с принятым кредиторами Положением, однако, учитывая позиции кредиторов на собрании, в тот же день утвердил данное Положение. Датой торгов было определено 22 сентября 1997 года, прекращение приема заявок – в 17 часов 14 сентября 1997 года.