Тюремная субкультура

С «заключенными» с самого начала обращались без всяких скидок на игру. Мнимые охранники действовали как настоящие. Эксперимент был рассчитан на две недели. Но прошло всего шесть дней, и его пришлось прекратить – по той причине, что участвовавшие в нем молодые люди с каждым днем деградировали. Игра настолько переплелась с реальностью, что у половины «заключенных» появились серьезные психические аномалии (слезливость, припадки ярости, нарушение нормальных мыслительных процессов), а часть «охранников» стала вести себя по отношению к «заключенным» агрессивно и даже обнаруживать жестокость. Все эти патологические проявления ранее были совершенно не свойственны добровольным участникам эксперимента.

По мнению Зимбардо, этот эксперимент интересен тем, что он «впервые продемонстрировал как тюремная обстановка может вызвать патологическую реакцию даже у тщательно отобранных, нормальных, здоровых молодых людей». В конце отчета об этом важном социальном исследовании говорилось: «Невозможно объяснить дурные поступки испорченных людей – наши охранники не были садистами, а наши заключенные не были психопатами. Все юноши в нашем эксперименте были вполне добропорядочными. Однако, когда они столкнулись со злом, присущим всей атмосфере тюрьмы, обстановка одержала верх над личностью».

Таким образом, эксперимент, проведенный в Стэнфордской тюрьме, выявил наличие «зла, присущего всей атмосфере тюрьмы». И это «зло» в течение шести дней превратило абсолютно здоровых людей в лиц с патологическими отклонениями в поведении17.

В исследовании, проведенном Г. Ф. Хохряковым, выделен примерный круг обозначенных здесь противоречий:

– ставя задачу максимального приспособления человека к жизни в обществе, его отделяют, изолируют от общества;

– желая научить человека социально полезному активному поведению – содержат в обстановке строгой регламентации, которая в какой-то мере вырабатывает пассивность;

– думая заменить в сознании осужденного вредные представления и привычки правильными, стремясь привить ему социально полезные качества, человека помещают в сообщество ему подобных, отчего вероятность «заражения» отрицательными чертами и взглядами возрастает.

Изоляция осужденных от общества и помещение их в исправительные учреждения носят принудительный характер. Обязанность под угрозой наказания исполнять все правила и предписания (формальные и неформальные), невозможность удовлетворить ряд своих потребностей, необходимость общения с людьми – вот основные причины эмоционального напряжения лиц, лишенных свободы. Психологическая организация человека не может обеспечить адекватное восприятие реальной действительности в условиях, к которым она не была приспособлена в процессе своего развития. Сохранять душевное спокойствие в таких условиях для большинства немыслимо. Вот как писал по этому поводу Андре Моруа: «Все, что способствует нашим желаниям, кажется правильным. Все, что противоречит им, приводит нас в ярость».

В определенной степени все это не может не вызвать, в связи с внутренним несогласием осужденного со сложившейся ситуацией, безысходностью изменить что-либо, и ответной враждебности. Вспомним: результаты проведенного в США эксперимента свидетельствуют, что у ряда включенных в него индивидов стали обнаруживаться припадки ярости, развились агрессивные черты.

Условия мест лишения свободы не на всех осужденных влияют одинаково. Индивидуальные особенности каждого из них позволяют столь же индивидуально воспринимать окружающее. Но и справедливо будет сказать, что среди множества индивидуальных восприятий в условиях ИУ есть нечто общее, типичное для большинства. Это, прежде всего, субъективное восприятие самим осужденным назначенного ему судом наказания.

Во время уголовного судопроизводства человек пытается всеми законными и незаконными способами отстоять свои естественные права перед государством. К слову сказать, в Древней Руси и в настоящее время на Кавказе еще встречается договорная система между преступником и потерпевшим при участии авторитетного посредника. Потерпевший получает компенсацию, которая по его собственным меркам достойна причиненного ему вреда, преступник остается в роду, племени, сохраняет определенный статус, и, наверное, делает выводы на будущее. Посредник еще раз подтверждает свой авторитет. Функцию посредника в позитивном праве получил судья и, великое благо, если ему есть дело до истины и справедливости, а решение будет объективным и беспристрастным.

Вынесение законного, обоснованного и справедливого решения, направленного на восстановление прав потерпевшей стороны и наказание подсудимых, является сутью уголовно-процессуальной деятельности суда. Кстати, в уголовном судопроизводстве Германии судья обязан показать преступнику, какие ценности защищает закон, какие ценности нарушены, и убедить преступника, что наказание справедливо.

Однако на стадии вынесения судебного решения, в частности обвинительного приговора суда, с новой силой может разгореться конфликт между естественным правом человека и позитивным правом государства. В основе этого конфликта лежит такое понятие, как «справедливость».

На наш взгляд, это еще одна причина конфликта между позитивным правом государства и естественным правом человека. Критерии законности и обоснованности судебного решения прописаны в нормативных актах. Что касается справедливости, то при всем многообразии и противоречиях общественных отношений, их диалектике, отдельные жизненные ситуации, подпадающие под компетенцию уголовного права, и выносимые по ним судебные решения могут иметь неоднозначные оценки (от полного одобрения до полного неприятия) как со стороны осужденных, так и со стороны других лиц.

Таким образом, мы наблюдаем ситуацию, в которой у каждого субъекта уголовного процесса возникает свое понимание справедливости, которое часто не совпадает с ее официальным воплощением в приговоре суда в виде и размере наказания, в дополнительных ограничениях по приговору. Например, суд считает приговор справедливым, прокурор – недостаточно суровым, адвокат – полностью или частично несправедливым, так как у каждого человека – субъекта уголовного процесса – свое понимание справедливости, воспитанное всей его предыдущей жизнью. Двух одинаковых людей, как и двух одинаковых взглядов на справедливость, нет и быть не может, это очевидно. Отсюда и возникает чувство несправедливого осуждения как нарушение естественного права человека, права на справедливое отношение к себе со стороны государства и иных лиц. Примерно такой же точки зрения придерживаются И.В. Упоров и А. М. Меликян. Вот что они пишут в своей книге «Жизнь за колючей проволокой»: «Согласно УК РСФСР 1960 г. максимальный срок лишения свободы не мог превышать 15 лет. По УК РФ 1996 г. лишение свободы на определенный срок составляет 20 лет, по совокупности преступлений он может составлять 25 лет, а по совокупности приговоров – 30 лет. Кроме того, введено пожизненное лишение свободы как альтернатива смертной казни.

Никто не сомневается, что при анализе поведения индивида необходимо акцентировать внимание на особенностях восприятия им такой нравственной категории, как справедливость. Процесс вынесения судом приговора нередко становится «церемонией унижения», неким ритуалом, во время которого «с обвиняемого стаскивают, словно одежду, его прежний облик и надевают на него новый, унизительный».

Безысходность и страх приводят преступника к тому, что он, как бы ни хотел воздержаться от такой самооценки, вряд ли сможет удержаться, чтобы не выработать в себе определенной враждебности к официальной системе. Можем предположить, что в будущем она еще больше усилит его антиобщественное поведение. Степень недовольства, безысходности и страха в значительной мере влияют и на степень агрессивности.

Человек живет в огромном мире социальных потребностей, формирующих его психическую жизнь. Естественно, и справедливость как категория морально-правового сознания является одной из его потребностей. Предполагая, например, соответствие между деянием и воздаянием, преступлением и наказанием, справедливость в значительной мере воспринимается человеком субъективно. Несоответствие в этих соотношениях оценивается им как несправедливость.

Не являются исключением лица, представшие перед нашим судом, осуществляющим, как известно, правосудие не только на основе закона, но и, руководствуясь «своим внутренним убеждением», которое может быть субъективно эмоционально окрашено. Так, уголовное дело при судебном разбирательстве по ст. 131 УК РФ (изнасилование) по-разному может восприниматься и решаться судьей-женщиной и судьей-мужчиной.

С этим можно соглашаться или не соглашаться, но закон принят, и судьи при разбирательстве конкретного дела и назначении срока лишения свободы конкретным людям руководствуются только этим законом, а также своим внутренним убеждением: оно неуловимо, не поддается никаким измерениям, а основывается на собственном жизненном опыте судьи и общепринятых представлениях о справедливости. В практике деятельности одного из судов Кировской области был случай, когда судья за изнасилование по ч. 3 ст. 131 УК РФ назначала срок 8-8,5 лет лишения свободы. После изнасилования ее дочери по той же статье приговоры пошли по 14,5 лет лишения свободы. И в каком случае она была более объективна, а в каком в чистом виде субъективна?

В качестве еще одного примера можно привести случай, когда уволенный в запас из армии молодой парень – бывший солдат – вместе с несовершеннолетним братом украл в деревенском магазине пять бутылок вина, чтобы продолжить вечеринку по поводу своего возвращения со службы домой, и получил за это преступление 5 лет лишения свободы. В это же время и в этом же учреждении содержался осужденный П., изнасиловавший свою малолетнюю дочь и уже после этого совершивший разбой, который был приговорен судом к 8 годам лишения свободы. Оба были осуждены законно, обоснованно и, по мнению сотрудников, несправедливо18!

Сделаем вывод – консенсус по уголовным делам в практике встречается крайне редко. Следовательно, любое решение судьи является в большинстве случаев предметом кассационного обжалования, споров, недовольств. Забегая вперед, отметим одну особенность – получив в большей степени несправедливый приговор, в меньшей степени человек захочет исправляться.

Достаточно часто встречается и то, что правонарушители, совершившие преступления против жизни и здоровья личности, всю ответственность возлагают на потерпевшего, который своими поступками иного не заслуживал, либо считают, что к моменту совершения преступления сложилась ситуация, требующая такого исхода.

Для лиц, совершивших корыстные преступления, существует оправдание «все воруют», «чиновники не обеднеют» и т. д. Многие из осужденных приводят в свое оправдание довод, что воруют все, только одних не ловят из-за их должностных возможностей или из-за бездействия правоохранительных органов.

Таким образом, большая часть осужденных подвергает сомнению юридическую квалификацию содеянного, другие – справедливость назначенного наказания. Наконец, некоторые вообще отрицают социальное право общества привлекать к ответственности за те или иные противоправные действия, ибо оно само способствовало их порождению, так как преступность – явление социальное.

К тому же, субъективно осужденный значительно острее воспринимает не сам факт осуждения, а признание себя преступником. «Клеймо преступника», перенос социальной оценки на всю личность вызывает ее протест, ибо со словом «преступник» в массовом, обыденном сознании, как правило, связывают образ злодея, у которого нет положительных, заслуживающих уважения качеств. Безысходность, невозможность изменить что-либо, страх перед необходимостью в будущем доказывать обратное предопределяют его эмоциональное напряжение.

Затем подобный ход рассуждений приводит осужденного к глубинной мотивации поступков, определяемой примерно так: «Коль скоро я не виноват (или совсем не виноват), то вряд ли есть смысл доказывать это. Необходимо навредить (отомстить) всем». Это мотив, хотя и примитивный. Вызван он не необходимостью мстить, а определенной неудовлетворенностью, злобой, желанием разрядиться, и в целом его следует рассматривать как основу агрессивного поведения. Поэтому индивид ведет себя соответствующе, защищаясь, нападая или приспосабливаясь к таким скрытым или явным проблемам, которые возникают у него в результате реакции общественности на его поступок.

Таким образом, субъективная (переживательная) и поведенческая стороны осужденного еще на этапе судебного разбирательства «заряжаются» на злобу и агрессию19.

В это время, как правило, индивид содержится в следственном изоляторе, обстановка которого угнетает его настолько, что вытесняет прошлый мир. Как бы ни был разнообразен и насыщен запас воспоминаний, при жестком однообразии он быстро истощается. На воле сотни внешних проявлений дают богатую духовную пищу, не оставляя свободного времени. Однообразие же следственного изолятора предопределяет необходимость борьбы со скукой и заполнение времени жизни.

Человеческая природа не может мириться с однообразием. Если человек встает каждое утро, чувствуя себя вялым и уставшим, если его будущее представляется ему безнадежным, а себе он кажется несчастным (неизвестен приговор, где и как придется отбывать наказание), в его нервной системе происходят значительные изменения, приводящие к беспокойству – одной из самых важных проблем, стоящих перед человечеством в целом. Постоянные ощущения тревожности, опасения и страхи, приступы тоски способны вызвать состояние нервного напряжения или стресс.

Нервная возбудимость, в свою очередь, характеризуется выраженным потоотделением. По всей видимости, именно поэтому в камерах следственных изоляторов и общежитиях исправительных колоний всегда стоит специфический «зэковский» запах («кумар»), который не повторяется в других местах массового пребывания.

Не потому ли лица, содержащиеся в камерах и лишенные возможности из-за требований режима реализовывать свои привычки, стремления, вынуждены сами что-либо придумывать? – «… так странно и сильно влияет климат камеры на каждого, кто находится в ней, что любое поветрие заражает стремительно и вопреки неубедительным доводам разума»20.

Очень часто их изобретательность направляется на тюремные развлечения. Их достаточно много, они разнообразны в зависимости от регионов, существующих в следственных изоляторах традиций, которые на игры совершенно не похожи, так как могут означать для проигравшего слишком тяжелые последствия. Почти все «развлечения» направлены на унижение слабого.

Интересный вывод сделала научный руководитель Института мозга человека академик Н. Бехтерева: «Однажды взяли популяцию крыс и устроили так, что когда одна крыса нажимала на педаль, другие получали болевой удар. И оказалось: есть крысы – альтруисты, они не хотят зла ближнему. А есть такие, что жмут с удовольствием и наблюдают как мучаются другие. Ведь и человек – существо не только социальное, но и биологическое…».

Агрессия во всех таких случаях – составная часть данного образа жизни. Переживания, порождаемые внешними и внутренними причинами, у человека выражаются обычно в форме, принятой в той среде, где протекает его жизнедеятельность. Именно от характера реакции со стороны окружающих индивида лиц зависит судьба его последующих индивидуальных актов – их повторение, изменение. Традиции камерной системы таковы, что требуют немедленной ответной реакции на любое оскорбление, тем более насилие.

Но, как бы то ни было, когда после всех обжалований решение суда остается в силе, оно подлежит исполнению, и тут уже никто не может помешать водворению осужденного в зону» 21.

С этим чувством обиды, несправедливости, нарушения его естественных прав человек прибывает в исправительное учреждение, назначенное ему человеком от имени государства. С чем он сталкивается, очутившись во враждебном мире, окруженный решетками локальных участков, забором из колючей проволоки с вышками часовых по углам и круглосуточным надзором со стороны бдительной и не всегда дружелюбной, зато всегда готовой наказать его за малейшие провинности администрацией? Даже получив, по его мнению, несправедливый приговор суда, осужденный, прибыв для отбывания наказания в исправительное учреждение, вправе ждать справедливого отношения к себе со стороны администрации. Однако и здесь его ожидания не оправдываются, так как понятия о справедливости у всех разные. Администрация исправительного учреждения не вникает в тонкости предшествовавшего осуждению уголовного процесса и тем более в оценку доказательств. Администрация состоит из людей, эти люди субъективны, и у них, в свою очередь, также имеется свое понятие справедливости. Неправый приговор – явление не столь уж редкое. Вот почему значительная часть осужденных к лишению свободы убеждены в том, что назначенный срок отбывания наказания не соответствует их вине и действия квалифицированы излишне строго. Более того, многие считают, что инкриминированных им деяний они в действительности не совершали.

С таким вот «багажом» знаний правил и принципов поведения и эмоциональной нагрузки прибывает осужденный в исправительную колонию.

В дальнейшем осужденный рассматривается как хороший или плохой по принципу лояльности к администрации или по принципу личной преданности «хозяину», «куму», начальнику отряда и т. д. Даже если чей-либо «любимчик» попал в нехорошую историю, связанную с нарушением режима отбывания наказания, то его покровитель старается «замять» это дело. Как и в любом другом коллективе, в исправительных учреждениях таких людей не любят, считают их лизоблюдами и стукачами.

Другим важным фактором, провоцирующим конфликт позитивного и естественного права, является нарушение администрацией ИУ норм действующего законодательства, приводящее к ущемлению законных прав и интересов осужденных, которое может носить как умышленный, так и неумышленный характер.

Отбывание наказания в исправительных учреждениях, как любое другое наказание, – это всегда насилие над человеком, которое вызывает вполне естественное с его стороны сопротивление по отношению к тем, кто его осуществляет. Насилие и сопротивление насилию порождают конфликт, в основе которого лежат две разные правовые идеологии, базирующиеся на нормах естественного и позитивного права. Эти нормы рассматриваются каждым из участников конфликта через субъективную призму справедливости. Данное противоречие и обусловило возникновение тюремных традиций как неформальной правовой основы защиты от «несправедливого» применения позитивных норм права. Как показывает практика, преступники, отбывавшие наказание в местах лишения свободы, считают, что «образ жизни, подчиненный «правильным понятиям», легче и разумнее предписанного властью» 22.

Основным регулятором общественных отношений в среде осужденных являются «понятия». «Понятия» представляют собой свод неформальных законов, правил поведения, давно и прочно укоренившихся как в исправительных учреждениях, так и в преступной среде23. «Понятия» представляют собой правила поведения, напоминающие реализацию биологической необходимости и справедливости жить и выживать в среде человеческих особей, находящихся в специфических условиях изоляции. «Понятия» являясь элементом естественного права, часто отвергают право позитивное, успешно конкурируя с ним, о чем говорит печальная статистика исправившихся. Из опыта преподавания «Пенитенциарной педагогики» в Кировском филиале Академии ФСИН России можно привести пример, когда из около 200 начальников отрядов только 4 сказали об их личном опыте реального перевоспитания осужденных, а не по формальным критериям нормативных документов.

Мораль осужденных подчинена системе четких правил, основанных на принципах поведения, сформировавшихся за всю историю существования тюрем. Поведения, касающегося именно их самих, а не чьего-либо абстрактного поведения. Отношения, существующие в среде осужденных, не только порождены, но и регулируются всей системой наработанных веками моральных ценностей. Эти же моральные нормы лежат в основе непримиримого антагонизма осужденных по отношению к сотрудникам правоохранительных органов. Наиболее сильно этот антагонизм проявляется в отношении тех сотрудников (судей, прокуроров, следователей, оперативных работников, сотрудников исправительных учреждений), которые осуществляют привлечение лиц к уголовной ответственности и исполнение уголовного наказания. «Преступники, не желающие мириться с нахождением в неволе и применяемыми к ним мерами наказания, оказывают продуманное, организованное противодействие исправительной политике администрации учреждения»24. Достаточно часто бывает, что и сами сотрудники не прочь от себя добавить субъективной оценки и предвзятого отношения к спецконтингенту.

Весьма существенное значение в преобладании «понятий» над нормами права имеет присущий каждому осужденному инстинкт самосохранения, который подсказывает ему, что, нарушив режим отбывания наказания, потеряет меньше, чем если не будет считаться перед другими осужденными как «свой». В случае допущения нарушения «понятий» перед осужденными, наказание, понижения статуса, а то и потеря здоровья обязательны.

Таким образом, в исправительных учреждениях создалась ситуация, когда конфликт морально-этических норм преступной субкультуры и норм позитивного права приводит к конфликту между осужденными и администрацией. Причина конфликта кроется в извечном стремлении человека к свободе и независимости. В местах лишения свободы этому естественному человеческому стремлению противостоит прежде всего администрация. Характеризуя отношение осужденных к представителям администрации, В. Шаламов пишет: «Воле этих людей – доброй или злой – доверяют применение режима. В глазах заключенных все эти люди – символ угнетения, принуждения» 25. Исходя из этих положений, следует вывод, что при таких условиях подавляющее большинство не будет думать о своем перевоспитании, а только о том, как быстрее избавиться от этого кошмара, сохранив себя как личность.

Попав в места лишения свободы, человек в значительной мере утрачивает способность распоряжаться собой, его распределение по месту проживания от него самого не зависит. Его интересы, потребности никому не интересны. Кроме того, на него огромное влияние оказывает окружение, которое в лучшем случае – равнодушное. И так устроена система, в исправительном учреждении существуют только две серьезные силы, которые могут обеспечить защиту.

Первая – «воровская», опирающаяся на морально-этические основы воровского закона. Также, следует заметить, что администрация приходит и уходит в «зону» и из «зоны», на работу и с работы, а «братва» живет в ней круглосуточно, бок о бок с другими осужденными, фактически разделяя с ними общую участь. Они доступны, близки и понятны. Они – единственная реальная сила, к которой можно обратиться с просьбой о защите, не боясь потерять свой неформальный статус в глазах других осужденных. Как пишет А. И. Мокрецов, «озабоченность вызывает то, что практически каждая третья конфликтная ситуация урегулируется, опираясь на процедуры теневого правосудия, где главные роли исполняют неформальные лидеры»26.

Вторая сила – администрация учреждения, менее поворотливая и не такая быстрая на принятие решений. Как правило, под защиту администрации стремятся попасть осужденные, у которых перед тюремным братством есть определенные провинности («косяки»), которые поставили под сомнение их соответствие «понятиям» преступного мира. Другая категория осужденных, сознательно идущих на гласное сотрудничество с администрацией, заявляют, что сотрудничают с ней из «идейных» соображений. На поверку такие заявления являются самым примитивным приспособленчеством.

В качестве основного вывода можно отметить, что несоответствие объективной справедливости позитивного права (лиц его реализующих) и субъективной справедливости естественного права подвергнутых уголовному преследованию и наказанию и порождает механизм «Зачем исправляться, если не виноват, или виноват, но не настолько». Как следствие, мы получаем среду, которая образуется вынужденно, искусственным путем, а не в силу объективных процессов. В свое время, подчеркивая это обстоятельство, юрист П. И. Стучка говорил, что в данном случае мы имеем дело с искусственно создаваемой нами же организацией преступников.

И по понятным причинам этой организации, как любому сообществу, нужна своя идеология с набором ценностей и традиций.

1.3. Формирование малых групп осужденных в ИУ

Индивидуальное развитие человека, его деятельность осуществляется в процессе установления разнообразных отношений с определенной социальной средой, которая, в конечном счете, определяет его становление как личности, определяет характер деятельности человека. Воздействие огромного количества факторов человек испытывает на протяжении всей своей жизни. Все они, вместе взятые, и составляют социальную среду личности27.