Тест для менеджера. Мир реальный – мир пластиковый

Денис Малыгин

Тест для менеджера. Мир реальный – мир пластиковый

Пролог.

Синее, по-весеннему глубокое небо, равнодушно взирало на красоту степных предгорий. На пробивающуюся молодой зеленью травку, на букашек, которые еще только-только просыпались от долгого зимнего сна. Сколько тысяч раз небо видело этот извечный цикл, никто не знает. Синева неба отражалась в синеве глаз высокого юноши, который лежа на толстой войлочной кошме и заложив руки за голову, сосредоточенно о чем-то думал, покусывая жидкий, юношеский ус, не переставший еще быть по-детски пушистым. Несмотря на юный возраст, юноша был хорошо развит и довольно высок, для жителей степи. Его сложение и заскорузлые мозоли на руках выдавали в нем, пусть и юного, но все же воина.

– Бахма, представляешь, мы можем стать мужем и женой всего через несколько десятков дней – прозвучал по-девичьему звонкий голосок, вырывая из дум юношу. Его обладательница сидела, подогнув ноги под себя, рядом с лежащим юношей и заплетала в косы волосы, цвета крыла ворона. При этом девушка мечтательно смотрела в весеннее небо и улыбалась.

– представь, наконец-то мы сможем больше не скрываться ото всех прячась тут на этой вонючей подстилке, эй, да ты совсем меня не слушаешь – видя, что юноша занят своими мыслями девушка упала ему на грудь, разметав черные волосы из так и не заплетенной косы.

– Сиюль, любовь моя я слышал, что ты говоришь – с теплой улыбкой сказал юноша, обнимая прижавшуюся к нему девушку – я с нетерпением жду этого, но меня волнует другое, ты же знаешь.

– опять ты думаешь об этом противном старике Безите – скривилась девушка – мой отец откажет ему еще раз, так же, как и в первый и все. Юный воин Бахма с улыбкой посмотрел в черные глаза своей возлюбленной и тяжело вздохнул. Несмотря на юный возраст, отец растил его не только воином, но и торговцем, а это значило, что юноша должен разбираться в расстановке сил влияния в степи и не только, и уметь просчитывать свои шаги и шаги вероятного противника. Но разве это волнует влюбленную девушку. Любить дочь тэнге, правителя трех кочевых племен, роскошь, а иметь взаимность, не имея влияния, безумие, так сказал ему отец, когда узнал об их связи. Случилось это год назад. Юноша из обедневшего, пусть и древнего рода и единственная дочь тэнге, конечно же, не были парой в этом мире. Мире, где правит закон силы. Безит же, которого упоминала его любимая, олицетворял собой эту силу. Род богатеев с большими стадами прирастал богатствами вот уже третье поколение, подминая под себя слабеющие семьи, выгодно женя и выдавая замуж своих юных членов.

Бахма уважал отца и старался делать, так как он наказывал, особенно после того, как сам понял, что, выполняя заветы отца, он становится сильнее и умнее всех остальных сверстников, которые отлынивали от дел и предавались лени и пустой болтовне. К своим пятнадцати юноша уже был опытным охотником и уже успел забрать несколько жизней врагов, напавших на небольшой караван его отца. В одном он пошел против воли отца, любовь красивой Сиюль заслонила рассудок, заставляя сердце скакать как весенний сайгак. Девушка росла в достатке и ограждалась от всех жизненных невзгод любовью отца, Бахма же просто потерял голову от первой любви, но сейчас его разрывали противоречия. Чувства заставляли его сладко замирать, веря в возможность, взять в законные жены свою возлюбленную, совершенно не думая о ее положении и открывающихся возможностях, изменения статуса своей семьи. Рассудок же, усмехаясь горькой ухмылкой отца, говорил, что его возлюбленная скоро войдет в шатер старика Безита, а ему придется бежать из родных степей, так как в живых его после свадьбы не оставят точно. Отец рассказал, что тэнге вынужден был взять в долг у семьи Безита для того, чтобы в очередной раз усмирить племя Хурай, которые жили в неплодородных горах и постоянно грабили другие племена, признавая только силу. Несмотря на свою малочисленность Хурай были умелыми войнами, а про их отвагу и презрение к смерти знали все. Тенге не сможет отдать долг, ведь год был плохим и стада не принесли планированный приплод, сказал отец, а про намерения Безита стать тэнге знает вся степь. Как же не хотелось юному Бахме отдавать свою Сиюль и удирать, поджав хвост, но даже влюбленный он понимал правоту слов отца о том, что в живых его не оставят после свадьбы Безита и Сиюль. Чуткое ухо степняка уловило на границе слышимости дробный гул, который был предвестником приближающихся всадников. Бахма встав с кошмы, ласково отодвинул девушку и огляделся, места, куда они забирались с Сиюль от любопытных глаз, были безлюдными. Тут мог встретиться кто угодно, от тех же Хурай, до имперского каравана. Впрочем, караван идет медленно и звук от него другой. Облако пыли со стороны степи подтвердило догадки юноши. К ним направлялся десяток всадников, вот они, вынырнув на гребень пологого холма, скрылись в низине. Целеустремленность их движения сразу насторожила Бахму.

– Сиюль, скорее в седло – отрывисто бросил юноша – похоже, за нами идут.

– Что случилось, любимый – непонимающе сказала девушка – кто идет, зачем.

– я не знаю, идут с десяток всадников – вглядываясь в пылевой след, показывающий, что всадники идут слишком быстро, сказал Бахма. Видя, что его любимая решила сворачивать кошму, юный воин не выдержал – да оставь ты эту подстилку, садись на коня скорее. Но тут юноша столкнулся с тем, о чем шептались более взрослые мужчины, а именно, парадоксы женского восприятия.

– чего это я должна бросать эту кошму – вскинулась девушка, которая несколько мгновений назад сама называла кошму вонючей подстилкой – и вообще, я дочь тэнге и не собираюсь прятаться от кого-либо. Бахма с удивлением смотрел на свою Сиюль, такой он ее еще не видел. Всадники, тем временем показались на вершине ближайшего к ним холма. Острый глаз юноши увидел, одежды Хурай на них.

– что же – язвительно сказал Бахма – тогда подождем, когда десяток Хурай доберутся до нас. Сиюль взвизгнула и пулей взлетела в седло.

– чего ты раньше не сказал – закричала девушка – гони!!! Стегнув своего конька так, что он захрапел от негодования и понесся, Сиюль помчалась в сторону гор. Бахма ткнув своего Ветра в тугие бока пятками, сорвался вслед за Сиюль. Хурай, при всей своей свирепости никогда не считались лучшими наездниками, в отличии от рода Бахмы, который как говорили старики, рождался на коне. Поэтому юноша надеялся, что оторваться удастся, даже с девушкой. Однако вскоре он понял, что ошибся. На скаку оглядываясь назад, Бахма видел, что их противники резко ускорились и выстроились таким образом, чтобы загнать парочку беглецов к горам. Бахма пару раз пытался рвануть на скаку в сторону степи, но над его головой тут же начинали свистеть стрелы. Это точно не Хурай, мелькнула мысль, не могут горцы метать стрелы на таком ходу. Один бы ушел, подумал Баха, и в этот момент вражеская стрела прочертила кровавую борозду на крупе его коня. Ветер испуганно заржал и помчал. Четверо врагов, до этого момента берегшие своих коней, заорали и нахлестывая животных вышли вперед, поравнявшись в дикой скачке со своими жертвами. Один из них вырвался вперед и стеганул плетью конька Сиюль, от чего тот шарахнулся в сторону, где небольшой лесок примыкал к пологой горе, которая врастала в тело степи. Рванув поводья Ветра, Бахма в ярости заорал и выхватив легкую саблю рассек в длинном выпаде руку обидчика своей любимой. Враг вскрикнул от боли и вылетел из седла, но это ничего не решило. Ветер так же получил пару болезненных ударов плетью и рванул за коньком девушки. Их зажали на поляне около самого склона горы. Противники не спешили, продравшись сквозь редкие деревца, окружили парочку и спешились.

– вы не Хурай – крикнул Бахма, который стоял и закрывал собой свою любимую – кто вы?

– тебя пес – это не должно уже волновать – со злостью прошипел один из преследователей, и ринулся на Бахму, вертя саблей и пытаясь своими финтами запутать соперника. Следом за ним, с разных сторон на Бахму кинулись еще двое. Если с одним из преследователей Бахма еще как, то справлялся, то с тремя одновременно, его опыта было явно маловато. Он пытался сдерживать противников, но его руки и ноги быстро покрылись кровоточащими ранами. Враги явно сдерживали себя и зачем-то берегли Бахме жизнь. Продолжалось это не долго, ровно до того момента, когда тонкая нить аркана не выдернула завизжавшую Сиюль из-за спины Бахмы. Юноша отвлекся на мгновение, и острый кончик сабли его врага прочертил уродливую борозду по его лицу наискосок, располовинив бровь и щеку юноши. Хлынувшая кровь залила глаз, и Бахма пропустил удар саблей плашмя, который оглушил его и бросил на землю.

– заверните ее во что-нибудь – распорядился высокий воин, не участвовавший в драке. Двое воинов завернули оравшую и царапавшуюся Сиюль в кошму, аккуратно, но плотно спеленав ее веревками, и набросили на голову мешок, перед этим вставив кляп в рот, погрузили на коня, перекинув через седло. Предводитель отряда тем временем не спеша подошел к валяющейся сабле Бахмы, поднял ее, и проверив баланс резко взмахнул, рассекая горло одному грузившему девушку войну, а второму, на обратном движении пробил грудь. Все остальные воины, присутствующие на поляне ничуть не удивились такому поступку.

– мальчишка еще жив – бросил предводитель противникам Бахмы – добейте его и уходим.

– Сахим он убил моего брата, я видел, как тот упал с коня – резко и отрывисто заговорил коренастый воин – я хочу отрубить ему руки и сломать хребет, это будет вполне правдоподобно. Предводитель поморщился, но спорить не стал.

– делай как знаешь – разрешил воин, покусывая свой длинный черный ус – мы не станем вас ждать, как закончишь, забери брата и скачите к дальним отарам, проверьте пастухов, чтоб видели, что вы делом занимаетесь. Коренастый кивнул и оставшиеся воины, забравшись на коней, растворились в степи. Па поляне остались коренастый воин, его товарищи и приходящий в себя от удара Бахма.

– давай просыпайся сосунок – ощерился коренастый – ты мне нужен в полном сознании, я хочу, чтоб ты чувствовал боль. Двое воинов накинули на руки Бахме петли из веревок и растянули его, придавив петли ногами. Коренастый занес руку с саблей над плечом Бахмы.

– вот же вы звери то, а – раздался голос со стороны горы – нет бы просто, прибить, вы еще и мучить собрались. Коренастый садист и его товарищ застыли в недоумении. На камне сидел парень в меховой жилетке на голое тело и кожаных штанах. Парень был очень белокож, а волосы, наоборот, имели яркий рыжий цвет.

– ты кто такой и чего тут делаешь – процедил коренастый, которого сбивала с толку поза парня и его безоружность – ты дух этого леса? Степняков с детства пугал лес, в сказках, рассказываемых их матерями, лес был полон чудовищ и злых духов.

– леса – удивленно переспросил рыжий – где ты тут лес увидел, не я не дух, я человек, охочусь тут на зверей всяких. При этих словах рыжий встал с камня и отряхнув руки и не спеша направился к двум воинам – но для вас ребята, лучше было бы, чтоб я был духом.

– - – - – - – - – - – - -

– да что же ты за бестолочь то такая, а! Вот скажи мне Волчок, ну и зачем ты его припер сюда. Ну режут эти пастухи друг друга, ну и пусть, ты всех что ли спасать намерен?

– я не бестолочь, я человек – Волчок поднял указательный палец к небу – они на него навалились все вместе сначала, а потом пытать собрались, я не смог пройти мимо, если бы там было много народу, то не стал бы спасать, этих потом послали далеко, как я понял, мало ли чего может случиться.

– ладно – процедил Велунд на сбивчивые объяснения сына – давай ему мха положи еще, а то рана присохнет, потом ужас будет на лице и тащи в лагерь, там хоть поймут его, о чем он говорит. Бахме в губы ткнулся край маленькой чашки, и он машинально глотнул вонючей, вязкой жидкости. С тех пор, как рыжий убил воинов, которые собирались пытать Бахму, юноша был в сознании, но кровопотеря сделала его слабее младенца. Сознание периодически уплывало от него. Он не думал, что рыжий причинит ему вред, по крайней мере, если бы он хотел это сделать, давно бы сделал. Та легкость, с которой рыжий, тощий парень убил трех воинов, сказала о нем Бахме, гораздо больше, чем все слова. Бахме мерещился еще один человек, но юноша думал, что это помутнение рассудка, ну не могут люди быть такими огромными.

– я спасу тебя, Сиюль – шептали растрескавшиеся от жара губы – я спасу тебя.

– - – - – - – - – - – - – - – - -

– зачем нам все это, Кромхильд – спросил Стьюви – мы сейчас вполне можем жить в мире, выращивать урожай, растить детей, ты вождь всего севера, жили как-то мы без этих степей и жили. Кромхильд и его верный соратник, по совместительству член семьи, Стьюви, сидели в простых рубахах за столом, освещаемым одним язычком пламени от масляного светильника.

– я понимаю – вздохнув, ответил Кромхильд – никому воевать не хочется, ни мне, ни тебе, особенно тебе, когда твоя жена ждет вашего первенца. Но именно этим мы и занимаемся, не мы с тобой, а все тут на севере. У тебя рождается первенец и у борока рождается и у витаана, а земли то и нет чтоб прокормить вас всех, поэтому единственная возможность сохранить всех, найти новые, иначе будет так, как было с твоими родителями, когда вашу ферму захватили, и с родителями твоих родителей. Что говорят бороки, пришел чудовище Кромхильд и убил наших родителей, мы отомстим ему. Наши воины очень хорошие, но мы жрем сами себя. Или, как там Брис говорил, выходим на новый уровень, или ждем, когда наших детей скинут более голодные и отчаянные. Чего ты хочешь больше?

– больше всего я хочу покоя для своей семьи и ребенка – без промедления сказал Стьюви.

– тогда нам нужно заплатить за этот покой – пожав плечами, ответил вождь – да и спрашивать нас не станет никто, события несутся такой волной, что, если станешь дома отсиживаться, просто смоет нас в море и все. И видя, что Стьюви не совсем понял последние слова, пояснил – в наших интересах сделать так, чтоб император никогда не прислал сюда армию, которая не станет разбираться, кто тут был с Легионом, а кто рядом стоял, утопят в крови всех, помнишь ведь, что Седой Сид рассказывал про подавление восстаний.

– как такое забудешь – понуро сказал Стьюви.

– поэтому, мы поможем Сиду, поможем Брису, попытаемся установить нормальные отношения со степняками, заодно направив наших горячих голов не, друг против друга, а на поиски новых земель, тогда твоим детям не придется постоянно драться за клочок земли с репой.

– но, тогда они разучатся драться – с усмешкой сказал Стьюви – а я не хотел бы этого.

– эх Стьюви – сказал Кромхильд мрачно – в мире всегда есть с кем и за что драться, если я просчитал хоть чуток правильно, в империи скоро будет такая драка, на пять жизней хватит, главное, чтоб наши дети росли не в этой войне и не на нашей земле воевали.

– - – - – - – - – - – - – - – -

– Сид, я строил этот мир два десятка лет – устало проговорил немолодой уже мужчина, тяжело вздыхая и задумчиво вертя в руках простой кубок – мы, пришли сюда изгоями, лишенными всего, с кровью и потом вгрызлись в местное общество, отвоевали себе клочок мира, а ты хочешь, чтоб мы пошли против империи. Как только мы выйдем в открытую степь, нас тут же расстреляют из луков дикари, не говоря уже об имперских регулярных частях.

– за двадцать лет, что ты тут сидишь, все очень изменилось – усмехнулся Седой Сид – империя сгнила, как рыба, с головы. Доказательства ты видел своими глазами, когда на стене был. От Империи фактически уже целые куски отваливаются, и процесс этот идет лавиной. Со степняками согласен, в их среде воевать пока нам просто нечем, поэтому я прошу тебя только о демонстрации, Сид намеренно выделил это слово интонацией, силы, а не о военных действиях. Нам нужно, чтоб нас просто пропустили, а тебе нужно торговать со степью, да и с немногими фермерскими кланами, которые умудрились прижиться на границе со степью. К тому же, кое-что я в степной жизни понимаю, нам кажется, что это безграничные пространства, где можно двигаться во всех направлениях. Но это не так. Степь очень точно разделена между родами или племенами, не знаю, что у них там. И как только ты сгоняешь один род со своего маршрута кочевий, ты стравливаешь два рода и дальше начинается грызня уже между ними.

– а вдруг в этих степях и есть один род – усмехнулся генерал Легиона – тогда что будешь делать.

– тогда остается только торговля – пожав плечами, сказал Сид – хотя не думаю, там, где есть власть и люди, всегда будет борьба, явная или тайная. Немолодые мужчины синхронно усмехнулись, они оба прекрасно знали правоту этих слов.

– когда ты хочешь это осуществить – спросил генерал.

– ну, у примитивных обществ, все главные события происходят, как правило, подчиняясь циклу времени года. То есть как раз весной. Велунд и его люди разведают, как могут, что там к чему и дадут нам знать. Кромхильд снарядит посольство к их главному и вот там нужно будет выступить.

– хорошо – кивнул головой легионер – мы поможем тебе Сид, но в войну ввязываться не будем, не надейся, еще непонятно, что будет по осени, когда из Империи по идее должна прибыть новая партия заключенных. Сдается мне, вместо нее придут пару Легионов.

– ты всегда был перестраховщиком мой друг – усмехнулся Сид – за двадцать лет, там некому стало воевать, все толковые военачальники у тебя в подчинении.

Степные лисы.

С момента бунта и захвата стены прошла зима и наступила весна. Несмотря на то, что в зимние несколько десятков дней никакие передвижения не были возможны в принципе, сделано было очень многое. Со стороны могло показаться, ну чего такого, выйти и начать устанавливать соседские отношения со степью. Но для северян и Легиона это было сродни открытия нового мира. Их привычный мир ограничивался стеной, за которой всем жителям Севера мерещилась тень огромной империи, а степняки рассматривались исключительно как бывшие конвоиры. Собственно, так оно и было. Да только, как и на самом Севере, общество степи было неоднородным и состояло из пяти племен, основанных на родственных связях. Два племени, соседствующие с обжитыми границами империи, как раз и занимались перевозкой ссыльных, проводя их и сдавая гарнизону стены. Они же имели некоторые преференции от торговли с империей и никого туда пускать, конечно, не собирались. Клубок интересов многих людей пришел в движение, в него вплетались новые силы, которые могли изменить все.

Тенге Рахис сильно удивился послам северян, но как правитель, хоть и мелкий, принял достойно. Но вот, по сути, так ничего и не сказал. В сухом остатке за паутиной его речей выходило следующее. Если северяне помогают приструнить племя Хурай, то тенге всячески помогает им и торговать и, разумеется, дает проводников чтоб провести через степь, и даже помогает договориться с другими степняками. Но, вот тут у всех делегатов закралась мысль, что тенге прихвастнул, и другие вожди могут, как говориться, положить на мнение тенге с прибором. Но, Кромхильд результаты переговоров оценил как хорошие, и послал дотошного и дипломатичного Стьюви пожить у тенге под предлогом узнать информацию о Хурай. Сделано это было не только и не столько, чтоб узнать вероятного противника, северянам нужна была максимальная информация о степи и внутренних политических раскладах в ней. А Стьюви, к своим талантам дипломата был еще и лучшим стрелком из лука, что степняками очень ценилось, да еще и некоторой диковиной, поднимавшей статус вождя. Через десять дней был намечен праздник цветущей степи, когда в выбранном месте все степные племена сходились чтоб торговать, свататься и соревноваться. Туда же был приглашен Кромхильд со своими северянами. Все эти дни, когда Стьюви гостил у тенге, Бахма отлеживался в лагере северян и успел подружиться со своим спасителем Волчком и Витьком, который был тут же. Научившись кое-как общаться, он рассказал свою историю и, если беспечному Волчку главное было, как дерутся степняки, то Витек сразу зацепился за слова о дочери правителя и прочем. Спустя пару дней в шатре Кромхильда, который северяне поставили, уже не скрываясь, а пользуясь правом, предоставленным тенге и статусом приглашенных на праздник в качестве послов, собрались Велунд, Витек, Стьюви, приехавший от Тенге с информацией, Седой Сид и конечно сам Кромхильд.

– Хурай живут в предгорьях и горах – начал доклад Стьюви – хоть они и считаются степняками, но по образу жизни ими не особо являются. Нападают на всех, кто не способен в данный момент нанести им достаточный урон, а как только собираются на это силы, они уходят в горы и там, сами понимаете, засады, обвалы и прочие уловки сводят на нет все численное преимущество. Грабеж, заложники, убийства по заказу, все это их промысел, уважают только силу и деньги. Несмотря на это воины они крепкие и самое главное презирающие смерть.

– понятно – закатил глаза Сид – еще одно маленькое, но очень гордое племя горцев, которые настолько поверили в себя, что решили быть бесстрашными. Деньги, которые им даешь, лишь на короткое время способны дать передышку, но тут же разжигают аппетиты их вождей.

– правильно – подтвердил Стьюви – сейчас они скорее всего работают на Безита, который очень разбогател и претендует на руку дочери тенге. Рахис подозревает об этом, но доказательств никаких нет. Причем, тенге даже занимал у Безита денег на наем воинов, чтоб этих Хурай разбить, но в итоге потерпел неудачу.

– это закономерно – кивнул Кромхильд – война в горах и в степи очень сильно отличаются. Все присутствующие закивали, соглашаясь.

– каков ловкач, этот Безит – усмехнулся Сид – наверняка сам же дает одной рукой тенге, а второй Хурай кормит. Может быть, нам на него и ставку сделать, поможем стать тенге.

– может и так – задумчиво сказал Кромхильд – но нам, что Рахис, цену выставил, что Безиту помогать все равно придется воевать и непонятно, где война будет сильнее.

– за глаза – продолжал Стьюви – Безита называют ненасытной утробой, за его алчность и подлость, фактически он не принадлежит ни одному известному роду, хоть и является главой большой и богатой семьи.

– понятно, почему он стремиться взять в жены дочь тенге – сказал Кромхильд – а что сам тенге, благоволит Безиту со сватовством?

– нет, конечно – ответил Стьюви – Рахис, так же, как и остальные рода, которые считаются самыми древними у них, ненавидит выскочку Безита, но тот слишком силен и богат, все понимают, что в открытом бою потери будут громадными с обеих сторон.

– значит нужно дружить с тенге Рахисом – сказал Кромхильд – похоже, это для нас будет лучше.

– согласен – кивнул Сид – новая власть всегда должна обожраться, перед тем как начать соображать, а старая более предсказуема.

– но Безит тогда будет и нам мешать – задумчиво сказал Кромхильд, теребя свой ус – может в открытую не решиться, но будет точно

– если я правильно понял – усмехнулся Сид – то если Безит вдруг умрет, упав с коня, то всю его семью быстро растащат по частям старые рода, что скажешь Стьюви.

– ну там еще трое человек должны упасть с коней, и тогда точно будет так – вернул усмешку генерала, Стьюви.

– то есть, сначала нам нужно сделать так, чтоб Хурай забыли о грабежах и не причиняли тенге беспокойство, а потом уже решать с Безитом, и если первое можно делать спокойно, то второе скорее придется делать тайком – подвел итог Кромхильд.

– нам известно лишь примерное расположение, где обитают Хурай – сказал Стьюви – в сами горы никто не ходит к ним.

– Велунд, горы, это твоя стихия, сделаешь – спросил Кромхильд.

– Хурай стали презирать смерть давно, или одно, два поколения, во что они верят, разделяется ли вера с властью у них или они соединены в одном человеке – когда я буду знать ответы на эти вопросы, я сделаю все правильно – заполнил шатер голос великана – и мы забыли про мальчишку, которого спас мой сын, он близок с дочерью тенге и происходит из старого, но бедного рода купцов, его тоже можно использовать.

– да, часто шаман или кто там вместо него – согласился Сид – бывает влиятельнее вождя.

– Стьюви, поезжай обратно, узнай ответы – сказал Кромхильд – у нас не так много времени, а мальчишку пока подлечим и придержим.

– ох, опять мне пить с тенге – горестно вздохнул Стьюви.

– надо брат, надо – похлопал по плечу друга Витек – у всех свои трудности. Все дружно засмеялись.

– ты будешь звать с собой Бриса – обращаясь к Велунду спросил Кромхильд.

– нет – ответил Велунд – Брис переживает что-то внутри, что у него в голове твориться, я даже узнавать боюсь, сидит, где-то в горах один уже несколько дней.

– ну, ты вроде справился – Кромхильд аккуратно гнул свою линию.

– я, да – устало ответил Велунд – но, я провел в борьбе с самим собой очень долгое время, и, по-настоящему, принял решение только когда узнал, что мой ребенок придет в этот мир. А ты знаешь, как привлекательно быть зверем?