Коварная одержимость

– Так ты собираешься раскрыть ей все свои карты? – мягко спрашивает Грейсон. – Хочешь пойти туда и затеять драку, чтобы тебя отстранили от следующей игры? Тогда Аспен поймет, что все, что ей нужно сделать, чтобы добиться от тебя какой-то реакции, – это пофлиртовать с кем-нибудь другим. Как, по-твоему, твой отец воспримет эту новость?

Меня раздражает то, что он прав.

– Мы отомстим им позже, – уверяет он, и я откидываюсь на спинку сиденья.

Нокс заказывает нам выпить, а мне кажется, что от моего взгляда на Аспен ее поведение только ухудшается. Расположившись на барном стуле в самом коротком черном платье, которое я когда-либо видел, она улыбается каждому парню, который к ней подходит. Ее волосы спадают на плечи мягкими локонами. А рядом с ней сидит ее соседка по квартире, которая, кажется, совсем не против того, что внимание окружающих будто отскакивает от Аспен и достается ей. Подругу, похоже, совсем не беспокоит, каким образом она оказывается в центре внимания.

– Оглянись вокруг, – добавляет Нокс. – Каждая девушка в баре смотрит на нее так, словно Аспен пнула их щенка. Она отвлекает от них внимание парней, и они ее за это ненавидят.

Он прав. Пока парней влечет к ней как пчел к цветку, каждая девушка в «Хэйвене» мечтает пырнуть ее ножом. Но Аспен игнорирует их взгляды или попросту не замечает.

Я запоминаю лицо каждого парня, который прикасается к ней и до которого дотрагивается она.

– Видишь? – ухмыляется Грейсон. – Теперь возмездие будет намного слаще.

Я осушаю свой бокал и заказываю еще. Выпиваю и повторяю это действие до тех пор, пока алкоголь не притупляет мой гнев. Аспен тоже становится все более пьяной, и я несколько раз замечаю, как улыбка исчезает с ее лица, а маска трескается. Когда я смотрю на нее, то надеюсь, что она осознаёт всю серьезность ситуации, а затем подзываю официантку и говорю, что оплачу счет Аспен. Я делаю это, потому что не хочу позволять уродам, которые трутся вокруг нее, покупать ей алкоголь. Я прошу официантку передать сообщение бармену: разделить счет Аспен и ее подруги.

Глаза Аспен полуприкрыты, а движения замедленны. Она очень пьяна, но все равно заказывает еще одну порцию алкоголя. Подойдя к бармену, Аспен кажется озадаченной тем, что ей не надо оплачивать счет, и я с удовольствием наблюдаю за их легкой и немного неловкой перепалкой. Наконец девушки выходят из бара, и мы с парнями следуем за ними. Нокс и Грейсон громко разговаривают, не обращая внимания на мое молчание. Кажется, им все равно, что я не участвую в их беседе, а Майлз, который идет рядом со мной, ведет себя тише обычного. Я бросаю на него взгляд, но он продолжает хранить молчание.

Мы расходимся на перекрестке, одна дорога от которого ведет к дому Аспен, а парни направляются к хоккейному дому. Через два дня у нас важная игра, и тренер заставляет нас работать в два раза усерднее, чтобы улучшить наши результаты. Если мы снова проиграем, то потеряем шанс попасть в Национальный турнир.

Спотыкаясь, Аспен и ее соседка идут по тротуару к своему дому. Я же остаюсь стоять на улице и смотрю, как в гостиной загорается свет. Когда я перехожу на другую сторону улицы, в место, которое мне уже знакомо по предыдущим посещениям, я вижу, как девушки направляются на кухню. Их не видно за занавесками, но свет там горит чуть дольше. Возможно, они пьют воду, чтобы утром чувствовать себя хорошо и не страдать от головной боли.

В конце концов свет на кухне гаснет, а затем зажигается в спальне Аспен, и я замечаю ее тень, когда она проходит мимо окна. Копии ключей от ее квартиры, прикрепленные к кольцу, на котором висят мои собственные, будто прожигают дыру в моем кармане. Мне показалось уместным добавить их в эту связку, поскольку я планирую пользоваться ими достаточно часто.

Открыв свой телефон, я захожу на веб-сайт, но вижу лишь белое окно.

Ошибка. Страница не найдена.

Я хмыкаю и еще раз перезагружаю страницу, прекрасно понимая, что произошла какая-то ошибка или сбой в системе, потому что я могу войти в журнал заявок, полученных через контактную форму на сайте. Когда я вижу особенно жуткие заявки, у меня внутри все переворачивается. Похоже, сайт привлек внимание большего количества психопатов, чем я предполагал.

Я надеялся, что девочки в Краун-Пойнте возненавидят ее, а парни будут заинтригованы. Хотя последних сайт должен был отпугнуть. Ведь кто захочет встречаться с девушкой, которая готова раздвинуть ноги перед кем угодно?

Якобы.

Если не считать неприятных взглядов, которые Аспен ловила на себе сегодня вечером, думаю, о последствиях произошедшего мы узнаем только завтра.

Поскольку ущерб уже нанесен, я удаляю страницу с сайтом и весь аккаунт. Затем захожу в ее социальные сети и просматриваю фотографии. Когда я вижу, что несколько ее последних публикаций, сделанных за последние две недели, вызвали большой резонанс и под каждой из них красуются сотни комментариев, моя челюсть сжимается от напряжения. Но с этим мы тоже разберемся.

Я размышляю над тем, как мне решить создавшуюся проблему и держать этих придурков подальше от нее. Мне нужно время, чтобы прийти к какому-то решению, но затем с улыбкой на лице я открываю другой сайт. Как только с моим планом покончено, я даю Аспен двадцать минут на то, чтобы заснуть, а затем легко отпираю дверь ее квартиры и закрываю ее за собой. Я прохожу через просторную кухню и гостиную в коридор, который ведет к комнате Аспен, ее соседки и к ванной. Двери девушек закрыты, и в квартире царит тишина, которая, кажется, эхом отдается в моей голове. Не теряя времени, я вхожу в ее темную комнату и направляюсь к кровати. Мне не нужен фонарик, потому что я хорошо запомнил расположение предметов. Увидев Аспен, лежащую на кровати все еще в том проклятом платье, я снова начинаю злиться.

Я собираюсь сделать ее своей. Скоро.

А сейчас мне придется потрудиться.

Глава 8

Аспен

Что-то будит меня от крепкого сна, хотя алкоголь все еще влияет на мой организм, замедляя мои движения и мысли. Прежде чем я успеваю открыть глаза, на мои бедра ложится тяжесть, и я инстинктивно напрягаю мышцы и дергаюсь, но не могу пошевелить руками. Наконец, открыв глаза, я вижу только темноту. Чья-то рука зажимает мне рот, чтобы я не смогла закричать.

Сначала я испытываю страх и снова дергаюсь, но потом понимаю, что происходит. Мои запястья связаны над головой, а глаза закрывает мягкая повязка. Я не могу двигаться из-за тяжести на бедрах, но невольно стону, когда чувствую, как чья-то рука скользит по моим ключицам и опускается между грудей. Скользит по обнаженной коже.

Я голая.

Мое дыхание становится учащенным, а ноздри раздуваются. Однако его рука все еще лежит на моих губах, не позволяя мне умолять его о снисхождении. На мгновение он убирает руку, тут же вставляя что-то между моими зубами. Затем он снова накрывает мои губы рукой, и самодельный кляп из ткани заглушает любой звук, который я пытаюсь издать. Другой рукой он продолжает скользить по ложбинкам между моих грудей, затем по ребрам, животу и растяжкам вокруг пупка.

Это Стил. Я знаю, что это Стил.

Но только он сохраняет молчание и не позволяет что-то сказать мне.

Внезапно он раздвигает мои бедра и входит в меня так стремительно, что я выгибаюсь на кровати дугой. Я была не готова к этому вторжению, но не могу его остановить. Как бы сильно я ни сопротивлялась, он проникает все глубже в мое лоно.

Черт возьми!

Я стону сквозь кляп, пока он жестко трахает меня, одной рукой закрывая мне рот, а другой сжимая бедра. Он прижимает мое лицо к подушке, и я изо всех сил пытаюсь дышать носом, немного опасаясь, что он перекроет и этот дыхательный путь. Спустя секунду я задумываюсь о том, не останутся ли на моей коже синяки от его пальцев, и дергаю руками, пытаясь высвободиться из ремней, которые удерживают мои запястья над головой.

Мне ненавистно, что Стил нарушает мое личное пространство. Я не могу выносить его молчание и то, что он хватает меня за лицо.

В погоне за своим удовольствием он полностью игнорирует мое. Несколько минут спустя он погружается в меня полностью и замирает. Его низкий рык – единственный звук, который я слышу перед тем, как ощутить внутри себя его семя. После того как Стил достигает пика наслаждения, он не ложится на меня всем своим весом, а лишь слегка касается моей кожи в тех местах, где прикасался до этого.

Когда он встает с кровати, что-то легкое и мягкое касается моего живота, а затем я чувствую на себе его взгляд. Это ощущение похоже на удар ножом для колки льда. Я жду его дальнейших действий, мое волнение растет, а грудь вздымается от тревоги. Но вот входная дверь в мою комнату со щелчком закрывается, я лежу на кровати и понимаю, что он ушел и, судя по воцарившейся тишине, не вернется.

Я крепко сжимаю бедра, радуясь, что нас никто не видел. Слезы жгут мне глаза под повязкой, но я не даю им пролиться и сдерживаю рыдания, которые поднимаются в моей груди. Происходящее вызывает во мне более старые воспоминания о тишине, моем обнаженном теле и о невозможности пошевелиться. Мой разум прокручивают эту травму за закрытыми веками, пока мне не становится трудно дышать. В моей груди как будто поселяется тяжесть, от которой не получается избавиться, пока я не снимаю повязку с глаз.

Мне требуется несколько секунд, чтобы привыкнуть к темноте и различить в ней ремень, которым он привязал мои запястья к спинке кровати. Я медленно вдыхаю, считаю в уме и облизываю губы. Это помогает моему мозгу осознать, что у меня нет во рту кляпа и мои ноги свободны. Некоторое время я разглядываю ремень, пытаясь разобраться в нем, а затем приподнимаюсь на кровати и зубами расстегиваю пряжку. Когда мне удается это сделать, я падаю обратно на подушку, радуясь небольшому успеху.

Мои бедра еще влажные от его семени, которое стекает на простыню. Я не помню, как заснула, и едва помню, как вернулась домой. Но Стилу удалось полностью раздеть меня и обездвижить, пока я спала. Я все еще чувствую себя немного пьяной, и, возможно, именно это состояние ему помогло все провернуть.

Поднявшись с кровати, я собираюсь пойти в ванную, но останавливаюсь, потому что замечаю предмет, который он бросил мне на живот перед уходом. Сложенную пятидесятидолларовую купюру.

Ярость, которую я сейчас испытываю, не сравнима ни с чем. Она настолько сильна, что я не могу нормально дышать и чувствую, как мой глаз начинает непроизвольно дергаться.

Я комкаю купюру и бросаю ее в сторону шкафа. Этот человек хотел, чтобы я знала: все это из-за него. Тот веб-сайт и взгляды, которые я неизбежно буду собирать завтра, ненависть со стороны каждой девушки в Краун-Пойнте.

Сегодня в баре я привлекала к себе больше внимания, чем обычно. Конечно, мое платье сыграло свою роль, но, пожалуй, еще больше внимания привлекли слухи, которые ходили по кампусу, и тот ужасный веб-сайт.

Поэтому я и надела это платье. Я решила, что лучше противостоять подобным слухам, чем игнорировать их. И вот появился Стил…

Выражение его лица стоило того, что я сделала. Однако от взглядов других парней по моей коже бегали мурашки. Весь этот вечер был сплошным притворством, и я ненавидела его каждую секунду.

Позже бармен сообщил мне о том, что это Стил оплатил мой счет.

Еще один акт одержимости или он просто пытался меня задеть?

И поиздеваться надо мной.

Не включая свет, я срываю с кровати постельное белье и комкаю простыню. Возможно, это приступ панической атаки, но мне нужно убрать все следы Стила с моей постели.

Ты принимаешь противозачаточные?

Он спросил меня об этом на вечеринке, но я ему так и не ответила, а затем он трахнул меня снова, не повторяя своего вопроса.

Я рада, что на самом деле каждые три месяца делаю необходимые уколы, последний из которых был мне сделан как раз перед отъездом в Краун-Пойнт. Несмотря на то что это средство контрацепции сопровождается головными болями, на мой взгляд, это одна из самых простых форм контроля над рождаемостью. Мне не нужно беспокоиться о том, что я могу забыть принять таблетку, или о том, что мне нужно носить с собой презерватив. Или беспокоиться о состоянии матки или имплантата в руке. Однако этот метод контрацепции не гарантирует долгосрочную защиту, и я должна помнить о том, что время, в течение которого я могу безопасно использовать эти уколы, ограничено. Еще год или два, и мне придется придумать что-нибудь другое.

Я заправляю постель и смотрю на часы: три часа ночи, снова наступил «час ведьм». Мне нужно придумать, как вывести алкоголь из организма. В кухонном шкафу я нахожу булочки, достаю две и, разрезав их пополам, намазываю на каждый кусочек сливочное масло. Прикрыв глаза, я быстро ем, почти не замечая вкуса еды, а затем иду в душ. Настроив воду на максимально горячую температуру, я тру мочалкой внутреннюю часть бедер и при этом невольно всхлипываю, случайно задевая свой клитор. Поддавшись соблазну, я погружаюсь в это ощущение с головой и неспешно двигаю бедрами, доводя себя до оргазма. Достигнув края, я стону от переполняющего меня наслаждения и почти теряю равновесие, а затем, еще раз сполоснувшись, выхожу из душа и включаю свет в своей комнате.

Ремень, лежащий на прикроватной тумбочке, куда я его бросила, снова привлекает мое внимание. Я беру его в руку и наматываю на свою ладонь, словно еще раз убеждаясь, что это точно ремень Стила. Забравшись в постель в самой большой и мягкой футболке, которая у меня есть, я снова пытаюсь заснуть, но утро наступает чертовски быстро.

Я с трудом добираюсь до ванной, поднимаю ночную футболку, чтобы сходить в туалет, и замираю от ужаса, увидев на бедре синяки в форме отпечатка ладони. Прошлой ночью я подумала, что на моем бедре могут остаться синяки от его пальцев, но на самом деле на коже остался идеально ровный отпечаток его руки. Я смотрю в зеркало, чтобы лучше разглядеть синяк, и замечаю, что в тех местах, где, вероятно, его пальцы впивались в мою кожу, цвет темнее, почти сине-черный.

Поскольку вчера было очевидно, что на моей коже останутся синяки, я стараюсь не думать о них и продолжаю выполнять свои утренние процедуры, замечая, что чувствую себя немного лучше. Мне было неприятно спать с мокрыми волосами, и сегодня потребовалось несколько попыток, чтобы сделать их более гладкими.

Когда я выхожу из ванной, Талия уже ждет меня – одетая и готовая к новому дню. Она доедает свой завтрак и пододвигает ко мне большую кружку с кофе, которую я с радостью принимаю.

– Возможно, напиваться перед учебным днем было не лучшей идеей, – признается она. – Прости.

– Все в порядке, – вздыхаю я.

– Какие у тебя планы на день?

– Бороться, – просто говорю я, хотя то, через что мне предстоит пройти сегодня, намного сложнее.

Мысль о том, что Стил снова одержит надо мной верх, вызывает у меня тошноту, и я понимаю, что мне нужно действовать умнее. Возможно, какая-то часть меня была в восторге от прошлой ночи, но это маленькая сумасшедшая часть моего мозга не принимает здесь никаких решений.

– Тебе нужна помощь?

– Нет, давай увидимся за обедом.

– Конечно.

С улыбкой на лице я возвращаюсь в свою комнату и обвожу ее взглядом, который падает на смятую пятидесятидолларовую купюру, лежащую на полу. Улыбаясь, я поднимаю ее, разглаживаю и кладу в карман, потому что мне в голову приходит идея, которая наверняка сведет Стила с ума.

Глава 9

Стил

Мы с Ноксом и Грейсоном на крыше. Ребята стоят у выхода, прислонившись к двери. А тот ублюдок футболист, который прижимался губами к груди Аспен, лежит на полу передо мной с окровавленным лицом. Оно у него в синяках и опухло, один глаз уже заплыл, и скоро то же самое будет со вторым. Возможно, я сломал ему скулу.

– Ты понял, что я хотел сказать, придурок? – говорю я, поднимая его на ноги. Он отшатывается от меня и кривит губы.

– Да, да.

– Хорошо. – Я указываю ему на дверь, и Нокс распахивает ее.

Моя жертва, не медля ни секунды, устремляется к дверному проему и стремительно сбегает по лестнице, едва не падая. Внизу, в котельной, лежат еще двое связанных парней, и Грейсон идет за одним из них. Костяшки моих пальцев уже разбиты в кровь, но мне плевать.

Этот парень не спортсмен, и я не совсем понимаю, почему он решил, что у него есть какой-то шанс. Но вот мы здесь. Он сидел рядом с Аспен, положив руку ей на плечо. Именно с него я и начну.

– Что ты делаешь? – Парень едва сдерживает слезы, когда его ставят передо мной.

Несомненно, он слышал мольбы другого парня и подумал, что они могут ему помочь, но это не так.

– Ты помнишь Аспен Монро? – улыбаюсь я, и он смотрит на меня в упор.

– Д-д-да.

– Ты считаешь, что имеешь право находиться рядом с ней и тем более прикасаться к ней?

– Послушай, приятель, это ведь она начала флиртовать со мной.

Я ударяю его кулаком по губам, и раздается треск. Я не уверен, что именно сломалось: кость в моей руке или в его черепе. Надеюсь, последнее.

В любом случае он падает как подкошенный и растягивается у моих ног, а я наступаю ему на коленную чашечку с такой силой, что она хрустит, и он кричит от боли.

Внезапно ко мне подходит Нокс, сдвинув брови.

– Ты же понимаешь, что мы не хотим покалечить их навсегда? – говорит он. – К тому же, если так посмотреть, это твоя вина.

Я сердито смотрю на лучшего друга.

Он прав. Это действительно моя вина. Вместо того чтобы злиться на этих парней, мне следовало позволить Грейсону и Ноксу избить меня. Возможно, это помогло бы мне освободиться от ярости, которая так долго бушевала внутри.

Теперь Аспен игнорирует меня даже за обедом. Когда она и ее соседка по квартире присоединились к нашему столу, за которым сидели девочки из танцевальной группы, она даже не посмотрела в мою сторону. Ни когда я звал ее по имени, ни когда стоял сзади нее, словно гигантская тень. Аспен казалась мне такой же непробиваемой, как каменная стена.

И тут мне позвонил отец. Он сообщил мне, что внезапно решил отвезти свою новую семью в Испанию и их не будет дома до Нового года.

Аспен знает об этом?

Когда я спросил его, что именно ему рассказывала Аспен, мне было важно понять, какую ложь она использовала, чтобы удержаться в университете Краун-Пойнт. Однако, судя по нашему разговору, ему было нечего мне ответить. Похоже, что со своей шпионской работой Аспен справляется довольно хреново, или он припрятал козыри в рукаве для какого-то другого случая, когда в ход пойдет большее количество боеприпасов.

Я отхожу от Нокса и этого парня, который лежит на полу, и достаю из кармана сигарету. Обычно я не курю в течение учебного года и особенно в ночь перед игрой, но сейчас я настолько взвинчен, что даже не могу здраво мыслить.

– Она запала тебе в душу, – говорит Грейсон. – Единственный способ положить конец этому флирту – дать понять всему университету, что она твоя.

Я киваю сам себе и понимаю, что именно так развивались отношения Грейсона и Вайолет. Сначала губы его девушки обхватывали мой член, а в следующую секунду Грейсон стал единственным, кто мог к ней прикасаться.

– В общем, сделать так же, как ты.

– Твой посыл предельно ясен, – продолжает он. – Эти парни распустят слух, что она неприкосновенна. – Он слегка ударяет идиота по ноге. – Не так ли?

– Аспен неприкосновенна, – выдыхает парень, сворачиваясь калачиком. – Я расскажу это всем, кого знаю.

– Для меня этого достаточно, – беззаботно говорит Нокс, поднимая парня с пола и подталкивая к двери. – Пусть другой парень из котельной поможет тебе спуститься вниз.

Идиот бросается к выходу, и дверь за ним захлопывается, а я раскуриваю сигарету, набирая полные легкие дыма. Я задерживаю его внутри себя, а затем медленно выдыхаю и предаю сигарету Грейсону. Отказываясь, он морщит нос и передает ее дальше. Нокс делает небольшую затяжку и тоже выпускает дым, а я подхожу к краю крыши, сажусь на выступ и смотрю сверху на Краун-Пойнт.

Мы находимся на крыше административного здания кампуса, откуда открывается потрясающий вид на центр города. Справа от нас расположено озеро, а также ресторан, который едва заметен отсюда. Этот ресторан служит визуальным ориентиром для туристов. Прошлым летом мы решили проверить друг друга на крепость духа и прыгнули со скалы. Однако в этом сезоне у нас пока не было возможности повторить это приключение, и, учитывая, как проходит семестр, я сомневаюсь, что мы успеем сделать это до того, как замерзнет озеро.

– Мы пропускаем вечеринку, – говорит Грейсон, глядя на экран своего телефона.

– Где?

– На стадионе. – Грейсон поднимает голову и ухмыляется, а я качаю головой в ответ.

– Тренер нас убьет.

– Он не узнает. – Нокс хлопает меня по руке.

Конечно, не узнает.

Мы спускаемся за Грейсоном по лестнице и, пересекая кампус, направляемся прямо к стадиону. Грейсон не упоминает о необходимости зайти в магазин за выпивкой, но завтра у нас игра, поэтому нам все равно не следует употреблять спиртные напитки. Все эти разговоры о том, что тело – это храм, особенно актуальны в хоккейный сезон. Правильное питание и здоровый сон имеют большое значение, но я чувствую, что нахожусь на грани саморазрушения.

Когда я тушу сигарету, то замечаю, что боковая дверь, которой пользуются игроки, слегка приоткрыта.

Мы проходим внутрь и, минуя раздевалки, направляемся прямо ко льду, откуда доносятся голоса. На стадионе темно, и арена кажется немного зловещей. Лунный свет, проникающий через световые люки в крыше, отражается от льда, словно подсвечивая его изнутри. Аварийное освещение вдоль проходов – единственный источник света на всем стадионе. Это не похоже на вечеринку, которую я ожидал здесь увидеть.

На самом деле на всем стадионе никого нет, кроме двух фигур в центре этого долбаного льда. В одной из них я сразу узнаю Аспен. Она стоит на льду в простых ботинках, уперев руки в бока, а вокруг нее на коньках кружит какой-то парень, но я не могу разглядеть его лицо.

На секунду Грейсон исчезает, а затем включается прожектор и свет падает на Аспен, окутывая ее тело ярким белым сиянием. Она поворачивается и прикрывает глаза рукой, а парень на коньках резко останавливается и поднимает голову, чтобы взглянуть на нас.

– «Рыцарь», – твердо говорит Нокс.

Он останавливается у заграждения, не заходя на лед.

– Что ты здесь делаешь?

Игрок команды соперников пожимает плечами и одаривает нас надменной улыбкой.

– Это был вызов, не так ли, детка?

Он касается бедра Аспен, и она позволяет ему эту наглость. Бросив на меня пристальный взгляд, она прижимается к нему, и тут рядом со мной снова появляется Грейсон, улыбаясь как Чеширский Кот.

– И что ты собираешься с этим делать, О’Брайен? – спрашивает он, подойдя ко мне вплотную.

Только я, черт возьми, не знаю, что мне делать.

Вот в чем заключается моя проблема: нерешительность, страдания и гнев преследуют меня, словно уродливые тени. А тяжесть текущего сезона лишь усиливает это состояние. Я испытываю желание причинить кому-нибудь боль, хочу, чтобы кто-то испытал сотни мучений.

Я пристально смотрю на губы Аспен и замечаю, что она дрожит. Она прикусывает нижнюю губу, что обычно делает, когда в чем-то не уверена. А этот парень рядом с ней, кажется, не замечает, что она волнуется, или ему все равно.

Почему все мои попытки задеть ее только делают ее сильнее? Я как будто сам передал ее Чейзу Кингу – одному из немногих парней, которых мне не удалось найти сегодня вечером. А потом – тем парням в баре и даже «Рыцарю».

– Эй, как насчет пари? – спрашиваю я хоккеиста, проходя мимо Нокса.

В отличие от меня, Нокс любит делать ставки. Недавно он поставил на один исход и, черт возьми, до сих пор ждет от меня выплаты.

Оставив Аспена на льду, «Рыцарь» идет ко мне и останавливается на расстоянии вытянутой руки. На нем джинсы и толстовка. Этот засранец одет намного теплее Аспен.

– Какого пари?

– Ты же знаешь, что она не будет спать с тобой сегодня? – Я наклоняю голову. – Она трахается только с победителями.

В его глазах загорается интерес, но затем он оглядывается через плечо.

– Не знаю, чувак. Сейчас же она со мной.

Внезапно у нее звонит телефон, и мы оба наблюдаем, как она, отвечая на звонок, качает головой.

– Нет, не занята, – говорит она звонящему. – Да, буду у тебя через пятнадцать минут.

Я улыбаюсь, стараясь не злиться. Мне немного помогает то, что я нахожусь под воздействием сигареты, которая притупляет мою злость.

Кажется, я понял, чего хочет от меня Грейсон и в чем состоит план Аспен. Все ждут, что я приму решение. Ситуация, которая возникла, – это месть Аспен и способ, которым Грейсон хочет подтолкнуть меня в ее объятия. Но как, черт возьми, он узнал, что она будет здесь, – это совершенно другой вопрос.

Как настоящий фокусник, Аспен уверенно идет к нам по льду, даже не поскальзываясь. А проходя мимо, не прикасается ни к «Рыцарю», ни ко мне.