Искры среди теней

– Это зависит от контекста. Эмоциональные отклики могли использоваться для улучшения взаимодействия с операторами или создания более автономных систем принятия решений.

– Автономных? – Штольц почувствовал, как холодок пробежал по спине. – То есть, они хотели, чтобы этот ИИ мог сам выбирать, что делать?

– Именно так, – подтвердил ИРИС.

Сердце Штольца заколотилось быстрее. Идея создания машины, которая способна не только мыслить, но и чувствовать, казалась ему одновременно революционной и пугающей.

– А ты сам как думаешь? Это вообще возможно? – спросил он, стараясь скрыть лёгкое волнение.

– Моя задача – анализировать факты, а не делать предположения, основанные на эмоциях, – отрезал ИРИС.

Штольц усмехнулся.

– Твоя задача – быть полезным, вот что я думаю. Ладно, что дальше?

ИРИС перевёл тему, выводя на экран графики и таблицы.

– Проект включал несколько фаз разработки, но большая часть данных зашифрована. Однако известно, что тестирование проводилось в условиях повышенной эмоциональной нагрузки.

– Чего? – Штольц нахмурился. – Какие ещё тесты?

– Точные условия тестов неизвестны, – ответил ИРИС. – Но упоминаются термины «сценарии психологической адаптации» и «симуляция кризисных ситуаций».

Детектив почувствовал, как в его голове начинают складываться части пазла.

– Ты хочешь сказать, что они специально ставили этот ИИ в стрессовые ситуации?

– Вероятно, с целью изучения его реакций, – заключил ИРИС.

– Великолепно, – пробормотал Штольц. – Как будто в мире недостаточно проблем с обычными людьми. Теперь ещё и машины будут нервничать.

Он встал из-за стола, проходя пару шагов по комнате. Мысли не давали ему покоя. Если этот проект был настолько важным, что стоил Ревкину жизни, то кто ещё мог быть заинтересован в нём?

– Что ж, – наконец сказал он. – Нам нужно больше данных.

ИРИС, не двигаясь с места, произнёс:

– Это может потребовать времени.

– У нас его нет, – резко ответил Штольц. – Если за этим проектом стоят те, о ком я думаю, они не остановятся.

– Кто именно? – уточнил ИРИС.

Штольц лишь бросил на робота долгий взгляд, но ничего не сказал. Он чувствовал, что в их расследовании появился ещё один слой тайн, который предстояло раскрыть.

Проект «Путеводная звезда» оказался не просто частью какого-то технического исследования. Это была дверь в мир, где человечность и технология переплетались в нечто совершенно новое.

Утреннее солнце едва пробивалось сквозь серые облака, когда Штольц вышел из машины и направился к зданию, где располагался офис компании, в которой ранее работал Ревкин. Внешне это было стандартное сооружение: стекло, бетон, ровные линии. Но детектив чувствовал, что за фасадом скрывается нечто большее, чем просто лаборатория или место разработки.

ИРИС, как обычно, следовал за ним, привлекая мимолётные взгляды прохожих. Робот, казалось, не обращал на это внимания, его экран показывал нейтральный символ.

– Здесь Ревкин провёл последние два года, – проговорил Штольц, словно обращаясь к самому себе.

– Установлено, что его деятельность была сосредоточена на проекте «Путеводная звезда», – напомнил ИРИС.

– Спасибо за очевидное, – буркнул детектив и направился к входу.

За стойкой регистрации сидела женщина средних лет с профессиональной улыбкой. Её лицо немного помрачнело, когда Штольц назвал себя и цель визита.

– Да, конечно. Я свяжусь с мистером Хартманом, – сказала она и потянулась к гарнитуре.

Через несколько минут в холле появился мужчина с коротко остриженной седой бородой. Он представился, не протянув руки, и повёл детектива с роботом в сторону конференц-зала.

– Я знал Анатолия, – начал Хартман, закрыв за ними дверь. – Умный, талантливый. Немного… как бы это сказать… эксцентричный.

– Эксцентричный? – переспросил Штольц, доставая блокнот.

– В хорошем смысле, – уточнил Хартман. – Он всегда думал иначе. Вещи, которые нам казались невозможными, он воспринимал как задачи, которые нужно решить.

Штольц кивнул, отмечая в блокноте: нестандартное мышление.

– А о чём он шутил? – спросил детектив.

Хартман слегка усмехнулся.

– О, у Анатолия было полно странных шуток. Он говорил, что однажды его работа изменит всё: от того, как люди общаются друг с другом, до того, как они взаимодействуют с машинами. Мы смеялись. Это казалось фантастикой.

– А теперь? – бросил Штольц, глядя мужчине в глаза.

Тот не ответил сразу, перевёл взгляд на ИРИС, будто изучая робота.

– Теперь я не уверен, – сказал Хартман тихо.

ИРИС заговорил:

– Эти утверждения согласуются с данными о проекте «Путеводная звезда». Можно предположить, что Ревкин действительно стремился к значительным изменениям в технологии взаимодействия человека и машины.

Хартман вздохнул.

– Если честно, я думал, что это просто его способ самоутверждения. Но… возможно, он был прав.

После короткой паузы Штольц спросил:

– У вас есть ещё кто-нибудь, кто работал с Ревкиным?

– Конечно, – ответил Хартман, поднимаясь. – Я позову пару человек.

Через несколько минут в комнате собрались двое сотрудников: молодая женщина в очках и мужчина средних лет. Оба выглядели настороженными, но после пары вопросов начали говорить охотнее.

– Анатолий был мастером своего дела, – начала женщина, которую представили как Кристину. – Он всегда придумывал что-то новое, даже если это не входило в наши задачи.

– Например? – уточнил Штольц.

– Ну, он экспериментировал с алгоритмами машинного обучения, чтобы, как он говорил, «придать им индивидуальность». Это звучало странно, но у него, кажется, получалось.

– Индивидуальность, говорите, – протянул Штольц, косо глянув на ИРИС.

Мужчина, коллега Ревкина по имени Маркус, вмешался:

– Это ещё ничего. А как он называл свои тестовые протоколы? «Симуляция чувств».

– Что именно это значило? – детектив с интересом наклонился вперёд.

– Никто не знает, – ответил Маркус. – Он держал это при себе.

Кристина добавила:

– Он говорил, что машина должна понимать нас. Настоящее понимание, а не просто анализ слов.

Штольц усмехнулся.

– Звучит красиво. Только вот, кажется, это и убило его.

Кристина вздрогнула, но ничего не ответила.

– Скажите, – обратился к ним детектив, – были ли у Ревкина враги? Кто-то, кому не нравилась его работа?

– Мы ничего такого не замечали, – сказала Кристина. – Но он часто был напряжённым в последние месяцы.

– И кто бы не был, если всё время говорить о революции, – вставил Маркус.

Штольц сделал пометку в блокноте: напряжение, скрытность.

– Спасибо за ваше время, – сказал он, вставая. – Если вспомните что-то ещё, свяжитесь со мной.

Когда они вернулись в машину, Штольц несколько секунд сидел молча, погружённый в раздумья.

– Удивительное собрание коллег, – наконец пробормотал он.

– Их свидетельства полезны, – заметил ИРИС.

– Полезны? – переспросил Штольц. – Это всё равно что собрать половину пазла, но не знать, что изображено на картинке.

ИРИС наклонил голову, его экран мигнул.

– Вы правы, но это также соответствует вашей методике – полагаться на предположения и интуицию.

Штольц скептически усмехнулся.

– Ладно, умник. Давай вернёмся к этим чертежам. Кажется, Ревкин действительно играл с чем-то, что может «переписать правила».

ИРИС молчал, лишь вывел на экран изображения, найденные ранее. Штольц бросил на них взгляд, чувствуя, как странное предчувствие усиливается.

– Если это правда, – пробормотал он, – то нам ещё только предстоит узнать, как далеко он зашёл.

Комната, где они разместились, была погружена в полумрак. Только свет экрана ИРИСа и слабое сияние от его корпуса освещали пространство. Штольц привычным движением убрал пиджак на спинку стула, тяжело опустился в кресло и устало потер лицо.

– Итак, что у нас? – спросил он, обращаясь к роботу.

– Я завершил анализ недавно найденных зашифрованных файлов, – сообщил ИРИС, его экран мигнул, переходя на режим демонстрации. – Обнаружены архивные записи переписки Анатолия Ревкина с Маркусом Тейлором, учёным и бывшим коллегой.

На экране появилась серия писем. Штольц склонился ближе, чтобы прочитать.

– «Мы создаём не просто ИИ, а существо, которое сможет чувствовать, учиться через эмоции и понимать мир так, как это делаем мы», – пробормотал он, прочитав одну из строк.

– Это сообщение датировано восемнадцатью месяцами назад, – добавил ИРИС.

Штольц поднял брови.

– Что ещё они обсуждали?

– Маркус Тейлор описывает проект как попытку изменить границы понимания человечности. Основной акцент сделан на интеграции эмоционального отклика в архитектуру искусственного интеллекта.

Штольц с силой сжал губы, перечитывая сообщение снова и снова.

– Эти ребята действительно пытались сотворить что-то невероятное. Или что-то безумное, – пробормотал он.

ИРИС молчал, ожидая дальнейших распоряжений. Штольц пролистал переписку дальше.

Письма становились всё более откровенными. В одном из них Тейлор писал:

– «Мы близки к тому, чтобы доказать, что интеллект без эмоций – это ограничение, а не преимущество. Проблема в том, что инвесторы не разделяют нашего энтузиазма. Они боятся. Говорят о рисках, которые выходят за пределы технологии».

Штольц задумчиво постучал пальцами по столу.

– Боятся, значит, – пробормотал он. – Люди всегда боятся того, чего не понимают.

Следующее сообщение заставило его нахмуриться ещё сильнее.

– «Проект приостановлен. Давление со стороны инвесторов становится невыносимым. Они готовы остановить нас любыми средствами. Нам нужно быть осторожными».

– Это уже звучит как угроза, – произнёс детектив вслух.

– Уточните, – попросил ИРИС.

– Неужели это не очевидно? – Штольц махнул рукой на экран. – Давление, инвесторы, угрозы. Эти люди боялись, что проект выйдет из-под контроля.

ИРИС наклонил голову, анализируя слова.

– Вероятность того, что конфликт с инвесторами стал ключевым фактором в событиях, связанных с гибелью Ревкина, превышает семьдесят два процента.

Штольц криво усмехнулся.

– Спасибо, капитан Очевидность.

Чем глубже он углублялся в переписку, тем мрачнее становилась картина. Один из фрагментов привлёк его внимание:

– «Мы понимали, что создаём нечто большее, чем просто технологию. Это открытие может изменить всё, от научных парадигм до социальных структур. Но это и причина, по которой они хотят нас остановить».

Штольц нахмурился, перечитывая последние строки.

– Они знали, что это опасно, – пробормотал он, отрывая взгляд от экрана.

– Уточните, что вы имеете в виду под «опасностью», – спросил ИРИС, заметив изменившееся выражение его лица.

Штольц обернулся к роботу, ненадолго задумался и ответил:

– Проект, который может чувствовать, – это шаг в неизведанное. Люди боятся того, что они не понимают или не могут контролировать.

ИРИС не ответил, но его экран отразил вспышку символов, словно он обдумывал услышанное.

– Но здесь речь не только о страхе, – продолжил Штольц, снова углубляясь в записи. – Они боялись, что кто-то другой может заполучить эту технологию.

Один из последних найденных фрагментов имел явные временные совпадения с недавними событиями. В нём обсуждались меры безопасности, которые Тейлор предлагал ввести для защиты данных проекта.

– «Я добавил несколько уровней шифрования, но это только временная мера. Если они захотят нас остановить, мы не сможем их удержать. Единственный вариант – заморозить проект».

– Это был отчаянный шаг, – заметил Штольц, подняв голову. – Они знали, что находятся под угрозой.

– Заморозка проекта, вероятно, была последней попыткой предотвратить утечку данных, – подтвердил ИРИС.

Детектив откинулся на спинку кресла, глубоко задумавшись.

– Но кто мог стоять за этим давлением? – пробормотал он.

ИРИС вывел на экран ещё один фрагмент, содержащий упоминание об анонимных инвесторах, интересующихся «немедленным завершением работы над проектом».

– Значит, это кто-то с большими деньгами и страхом перед переменами, – сказал Штольц, потирая подбородок.

Когда последние строки были прочитаны, и экран ИРИСа потемнел, детектив ощутил, как мозаика начинает складываться. Но вместо ясной картины перед ним открывалась лишь новая бездна.

– Путеводная звезда, – пробормотал он, глядя в окно. – Это не просто проект. Это… вызов всему, что мы знаем.

ИРИС молчал, как будто ожидая дальнейших приказов.

– Нам нужно найти этого Тейлора, – заключил Штольц, поднимаясь. – Если он ещё жив, он может стать ключом ко всему.

Оставив за спиной череду открытых файлов и тревожных мыслей, Штольц сидел, скрестив руки на груди, устремив взгляд в окно. Ночь медленно опускалась на город, краски дня поглощались серой пеленой. Его сознание боролось с вопросами, которые до сих пор казались слишком абстрактными, чтобы занимать место в его практике. Но найденные данные не оставляли выбора: если «Путеводная звезда» действительно могла породить нечто способное чувствовать, значит, это касалось не только технологии, но и основополагающих понятий человечности.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.