Странники

Дамира Станислав

Странники

СТРАННИКИ

ПРИЕЗЖИЕ ГЛАВА 1

Ей не понравился город.

«Почему отец выбрал его для нас?» – уставшая девушка с тоской смотрела на унылые очертания, искоса бросая вопросительные взгляды на полудремавшего, правящего телегой отца. Они, были не единственные, кто прибыл сегодня на рассвете, и гармонично вписывались в серую, отрешенную массу вновь приезжих. Толкотни не было, потоки гужевого транспорта, медленно выстраиваясь в очередь, терялись в городе, разбредаясь по разным дорогам. Девушка приподнялась с устланного соломой дна телеги. К сожалению, они не нашли ничего лучше, все лучшее уже разобрали, и присела, всматриваясь в лица. Приезжие не так смущали ее, как потухшие, отстраненные взгляды проснувшихся в столь ранний час и бредущих с опущенной головой жителей, в темной рабочей робе, наводившие на нее панический страх. Кто-то бросил в нее горсть песка, она вскрикнула и еще не успев стряхнуть с волос и выплюнуть хрустевший на зубах песок, была засыпана вторым. Отец резко осадил лошадь, выпрыгнул и схватил злодея: – Как ты смеешь обижать мою дочь? – встряхивал он его.

Тот рассмеялся омерзительным смехом, закатывая глаза и улюлюкая. Старик в отвращении отпустил обидчика, а тот свалился на земь, не переставая зло хохотать. Заметив отвращение, лиходей резко вскочил и, прекратив смеяться, изрыгал ненавидящие слова:

–Скажи своей потаскухе, что появляться в городе в срамном виде, запрещено. У нас есть место для распутных – и он рассмеялся. – Могу показать. – Но, словно опомнившись и остыв, он продолжил: – Я имею полное право сдать вас судье.

Люди спешили и прятали глаза, недобро поглядывая на распоясавшего дебошира, кто-то остановился, но так, чтобы поглазеть, не для того чтобы разобраться и принять чью-нибудь сторону, не для того чтобы утихомирить стычку. Одна женщина поспешно начала рыться в недрах своей огромной хозяйственной сумки. А отец бросил критичный взгляд на одеяние своей дочери, ничего не найдя в нем срамного, она была одета в серый дорожный костюм, весьма просторный и скрывающий ее полностью.

– Мы приличные люди. Мы странники и выбрали соответствующую одежду, вам не в чем нас упрекнуть – он заметил, что все женщины были в темных платьях, и предположил, что в этом то и есть вся неразбериха.

Но гадкий, рассмеялся и, вскочив на повозку, ухватил девушку за ее пушистые длинные волосы.

– Пусти меня! – вновь кричала она, перехватив волосы выше, потому что местный дикарь дергал их изо всех сил.

Подбежала та женщина, которая переворотила все в своей сумке и бросила девушке платок: – Отпусти ее Феликс. Они же приезжие, ничего не знают! – кричала она и с силой била его по руке, отец пытался оттащить его, но тот только крепче рвал ее заключенные в плен волосы. В суматохе вспыхнувших криков, женщина изо всех сил укусила нападавшего, который отцепившись, свалился с повозки.

– Чертовы бабы! – заорал он.

Женщина молниеносно скрутила волосы девушки и закрепила платок на ее голове. Изувер дико рассмеялся и, пнув повозку, медленно, в развалку пошел прочь, отбросив отца-старика.

– У нас нельзя с непокрытой головой. Здесь хорошие люди живут, но бывают и такие, как этот, – она махнула головой в сторону удалившегося разбойника. – Сами нарушители порядка, но не преминут указать на ваши права. Скоро откроют магазины

Она ловко подбежала к старику, осмотрев, стряхнула с него пыль, и порадовалась отсутствию ссадин. – Выберешь себе шляпку по вкусу и жизнь наладится! – убежденно и с верой успокаивала она девушку. – Но лучше держись от него подальше. Он еще тот пройдоха, прислуживает судье, следит за горожанами, обходи его стороной. Что-то он на тебя взъелся.

– А с вами ничего не случится? – учтиво спросила девушка благодарная своей спасительнице.

Та, неуверенно качнула головой и засеменила от них прочь. Они отправились дальше. Отец кипел от злости, и громко возмущался диким нравам горожан, но скоро усталость взяла свое и он совсем обессилев остановил повозку. Они прибыли к центру города, и тут же начали узнавать о своей дальнейшей судьбе у уже скопившихся в округе приезжих. Отец устало сел на обочину, сказав, что дождется ее здесь и Юнна не противилась, видя его осунувшееся лицо. Спросив дорогу, она пошла след в след за ничего не знающими, заблудившимися приезжими. Оглянулась, отец прогнал ее жестом и закрыл глаза, отдавшись ожиданию нового солнца. Разочарованно отвернувшись, она беспомощно и наивно доверилась бредущим. Не смотря по сторонам, а только в спины впереди идущих, она шла и шла, и вдруг налетела на кого-то, потому что тот остановился, как и те, кто следовали за ней, пытаясь выяснить из-за чего произошла остановка и дошли ли они туда куда нужно, находящиеся позади устремились вперед продавливая и протискиваясь сквозь утрамбованную толпу. Она чуть не свалилась в ров с водой, выбравшись из густой скученности наружу. Над рвом нависал край дороги, облепленный взошедшими по мосту людьми. На узком деревянном мосту было не протолкнуться, но неунывающие и чересчур любознательные умудрялись нагло пробраться по нему.

– Что там дальше? Почему все стоят? – спросила она, но никто не ответил и она решительно вступила на мост, протискиваясь сквозь. Собрав все неодобрительные взгляды, она поднялась к дороге, растолкав и вызвав глухое возмущение, тех, кто уже был там. Она хотела увидеть, что дальше и шла вперед, пока не хлынула в расступившуюся массу и чуть не полетела под колеса несущейся со скоростью вихря машины. Кто-то вжался в край пропасти, кто-то спас ее, затаив дыхание от страха она замерла сжатая между толпой и смертью. А потом крикнула, чтобы сюда не шли больше, но ее никто не слышал, ветер поднимаемый скоростным движением машин уносил ее слова с собой. Толпа все прибывала и прибывала, а идти вперед было нельзя, автомобили текли без остановки, а светофор, на противоположной стороне мигал ярким запрещающим светом.

Она услышала жалобный писк, не предполагая, что в этой плотно утрамбованной, стоящей на краю пропасти толпы, может проскользнуть кто-то, она подняла голову в поисках заблудшей чайки, но вдруг, кто-то выскользнул из-под ее ног, издавая еще один протяжный визг. Она вздрогнула, посмотрев вниз. Как ни в чем не бывало, котенок расположился у ее ног и, всматриваясь в не прекращаемый ветер машин, легкомысленно выжидал момента, чтобы вспрыгнуть на дорогу. Она хотела наклониться к нему, но возмущенный гул толпы остановил ее от этого непозволительного поступка, колеблющего и без того напряженное и неустойчивое положение скопившейся толпы. Вдруг котенок прыгнул и побежал, удачно проскочив половину дороги, но на середине в замешательстве сжался в комок, от света фар летящей на него машины. Девушка вскрикнула и, оттолкнув чью-то протянутую руку, бросилась за котенком, и, схватив его за загривок, была подхвачена скоростным порывом и отнесена с заплетающими ногами в бок, неудачно рухнув на руку. Ожидая следующий поток машин, она закрыла глаза, но кто-то поднял ее. Движение остановилось, из-за нее ли или из-за горящего зеленым светом светофора. Взъерошенная толпа быстро засеменила через дорогу, обругивая девушку за опрометчиво сброшенных в воду людей, за ее порывистую помощь котенку.

–Совсем ополоумели, жизнь человеческую не ценят, ни свою, ни чужую – заворчала какая-то старуха и, проходя мимо девушки, погрозила ей кулаком, погладила котенка и толкнула ее, стоявшую в растерянности и избежавшую смерти, вперед. – Нечего тут стоять посредь пути, натворила дел, извинись и топай дальше, людям не преграждай дорогу. Девушка хотела броситься на помощь упавшим, но толпа, не церемонясь, подхватила ее одной волной и донесла неспешно прямиком к нужному дому. Они пришли к Хранителю. Его появление на пороге дома, заставило их всех затихнуть. Со смирением ждали они своей участи, своей дальнейшей судьбы, но никто из них не знал, правильно ли то, что они здесь? Сюда ли им нужно? Никто и не спрашивал, не задавал вопросов, все взирали на него и ждали: что скажет он. Поприветствовав собравшихся, он разместился за ветхим деревянным столом и, раскрыв большую книгу, стал оглашать фамилии собравшихся. Кто-то отозвался и тут же появившиеся помощники Хранителя, передали ожидающему небольшую коробку, за которую тот расписался в книге и был отправлен дальше, обходным путем в город. Помощники выполняли все быстро и отлажено, отработанные годами и практикой действия, разряжая толпу и отпуская спокойных людей. Хранитель всегда вызывал ближайшего к нему получателя, как это у него выходило? Что получают они в коробке? Никого не интересовало, кроме внимательной и придирчивой Юнны.

«Словно безропотные, безвольные существа повинующиеся прихотям непонятно установленного порядка!» – взрывалась она изнутри. – «Безумная насмешка над всеми, стоящими на краю пропасти, ожидающими прохода сюда и зачем? Ни за ответами, а за неизвестностью».

Кто-то легонько коснулся ее плеча и прошептал: – Кажется, вас позвали? – она не слышала, она зло посмотрела на того, кто ей помешал думать: – С чего вы взяли? Вы знаете мое имя? – озлобленно сказала она в голос.

–Вы ближе всего! – также шепотом проговорил помешавший ей, все глаза были устремлены на нее и даже Хранитель не смотрел больше в книгу.

Прижав котенка к груди посильнее, она сделала шаг вперед и оказалась перед его столом. Помощник вручил ей коробку, которой она неловко придавила своего найденыша. Ее попросили оставить подпись, но она швырнула коробку обратно и, положив кота на его стол, возмутилась:

– Почему вы позволяете людям ждать непонятно чего в таких ужасных условиях? – выкрикнула она – Три человека свалились в ров, ожидая прохода к вам. А все остальные находились на полшага от смерти. Любая мизерная авария могла погубить всех – оглушала она благостную тишину яростным криком.

Хранитель сочувственно посмотрел на нее, тяжело и устало вздохнув, будто взваливая на себя непосильную ношу ее надоедливой настойчивости.

– Произошла авария? – укоризненно смотрел он

– Нет… – возмущалась она, готовая и дальше стоять на своем. – Люди сорвались вниз из-за ваших жутких дорог. – Неустанно твердила она.

– Поставьте подпись госпожа Юнна – приказал он. – Лишь ваши необдуманные порывы приносят неудобства и трагедии.

Девушка ухватилась за ручку и с нажимом прорезала лист своей подписью.

– А что мы вообще подписываем? – бросила она ручку и посмотрела на окружающих.

– Ваш приезд в город и получение ключа! – громоподобно сказал он, осматривая глубину нанесенного его книге ущерба.

– Мы с отцом здесь надолго не останемся! – сообщила она. – Мерзкий город, в котором ни о ком кроме себя не думают – бубнила она.

– Если бы вы были внимательны к людям, то ничего подобного бы не произошло. – Помощники в напряжении следили за разошедшейся в гневе женщиной и были готовы в любой момент увести ее и ожидали сигнала.

– Только вы виноваты в падении людей! – строго вещал он.

– Что? Да о чем вы? Я не впихивала их в эти смертельно-опасные границы! Только ваша непродуманная организация приема привела к беде.

– Да если б девчонка не побежала, никто бы не упал – крикнул какой-то доброжелатель из толпы.

Девушка резко обернулась и окинула их укоризненным взглядом, она хотела прокричать, что разговор весь этот она затеяла только ради них, но не нашла поддержки в их глазах.

– Я котенка спасала! – оправдывалась она, но волна недоверия уже подточила ее силы.

– У животных свой путь. А вы чуть не погубили себя и людей!

– Но если бы проход к вам был бы шире и безопаснее, то такого не случилось бы! – сморщилась она от набегающих обидных слез, в осуждении ее лучших намерений.

– Мне искренне жаль вас. Успокойтесь, все закончилось благополучно, для всех. И кажется, пострадавшие не собираются судить вас.

Девушка во всю ревела: – Судить? – удивлялась она. – Ни я одна виновата.

– За сто летнюю историю города и правил приема, падений в воду не было ни разу, – он укоризненно взглянул на нее. – Людей бывает в сотни и тысячи раз больше.

Она захлебывалась от возмущения, невысказанных слов негодования и невозможности доказать свою правоту, невозможности оправдаться.

Хранитель поднялся и настойчиво увел ее в дом, оставив помощникам продолжать раздачу.

Дом был тяжелым, внутри и снаружи, он однажды вырос на пустоши, чтобы навсегда остаться здесь, наверное, его хозяева чувствовали это, поэтому заполнили его добротными, практичными и вечными вещами, заявляющими своей решимостью о незыблемой беспросветной мрачности его сменяющихся хозяевах. Он был уместен для жизни одинокой, угрюмой натуры, кем и являлся по сути нынешний Хранитель. Завораживающее спокойствие дома разрывали клокочущие всхлипы, дом, кажется, затих еще сильнее стараясь подавить необычный шум и оглушая звонкий плач своей немотой.

– Возьмите стакан с водой! – повелительно сказал Хранитель и протянул ей его. – Или мне придется вылить его содержимое вам на голову – предупредил он ее.

С опаской посмотрев на него, она забрала стакан, и, сделав глоток, была атакована забежавшим следом за ними котенком. От испуга, девушка выронила стакан и тот вдребезги разлетелся, ошарашив грохотом кота, от страха когтями раздирающего портьеру и рывками забираясь на потолок.

– До чего ж вы оба шумные – заметил Хранитель и снял ощетиневшееся животное. – Иди к своей хозяйке, она у тебя сегодня разбушевалась не на шутку. – Кот мяукнул и крепко впился когтями в его рукав.

– Он не мой. Бежал к вашему дому. Поблизости где-то живет, – проговорила она и не стала забирать кота.

– Здесь граница города, кроме меня здесь никто не живет. Потерял кто-то из приезжих, скорее всего – уточнил он, пытаясь выбраться из когтистых лап.

– Но далеко он не мог уйти! Мал еще. Может кто-то бросил его проезжая мимо – мудрила она.

Хранитель пожал плечами, зная что это невозможно, но разъяснять ей ничего не стал. Город был достаточно изолирован, скоростная магистраль была единственным сообщением с внешним миром, условным, потому что в самом городе автомобилей и соответственных для них дорог не было. Дороги были гужевые и пешие. Возможно, в городе заботились об экологии или на то были другие причины, никто в городе не собирался рассуждать об этом, все жили по установленным правилам. Несмотря на труднодоступность, отдаленность и изолированность города, потоки и миграции людей в нем были колоссальные. Каждый день приезжали люди, кто-то мимоходом, идя дальше, а другие шли на мост через реку и ждали у дороги проход к дому Хранителя, чтобы получить ключ временный или постоянный, чтобы уйти или остаться. Откуда приходили люди, куда уходили, никто не ведал, никто и не хотел знать. Таков был уклад города, таков порядок и жизнь людей – и всех живущих в нем он устраивал. Он ничего не сказал ей про город. Девушка хоть и получила ключ для пребывания в городе, но не соответствовала для жизни в нем. Уж слишком она была мятежна, беспокойна и испугана. Он видел много таких, они не шли дальше и не задерживались в городе надолго, возненавиденные всеми, они уходили в свои прошлые жизни – навсегда, а кто-то нет. Он посмотрел на девушку, и почему-то волна ненависти заранее всколыхнулась в нем.

«Не задержится долго! – зло подумал он и, сопроводив ее из дому, приказал помощнику отдать ей брошенную коробку с ключом, а сам вернулся в дом и опустошенный упал в кресло.

В комнату вошла женщина и, неодобрительно посмотрев на беспорядок, подняла осколок.

– Вернулась? – с усмешкой произнесла она и все осколки объединились в только что разбитый стакан, а вода на ковре исчезла.

– Мне не нравится этот стакан, давно мечтал его выбросить – ушел он от ответа.

– Выбрось, – твердо сказала она.

Хранитель усмехнулся и поднял стакан: – Не могу, не так-то просто выбросить то, что никогда не разбивается. Меня угнетает его идеальная бесконечность. Тебе не кажется странным, что он постоянно есть? – задал он тревожащий его вопрос.

– Ах, вот в чем дело, совсем не в стакане! Выброси эту глупость из своей головы! Не нравится вещь, отдай ее.

Хранитель покачал головой: – Все повторится. И другой будет такой же! Ты же знаешь об этом?

– Ты не разбивай, не проверяй ничего. Такова жизнь цельная и вечная, череда спокойствия и постоянства и другой нет и быть не может. Из-за нее у тебя такие мысли? Она чужестранка, другая, ей нет дела до нашей жизни здесь. Она постоянно уничтожает все, и делает это не впервые , не правда ли. Ее вред был бы не восполним, если бы жизнь менялась. Ты хотел бы, чтобы она ушла навсегда! – она говорила за него, заполняя его логичные пробелы, он воспротивился.

– Нет, я не хочу, чтобы она уходила! – рассердился он.

– Хочешь. – Твердо уверяла она. – Чтобы ушла или осталась навсегда. А не эта повторяющаяся непонятная бесконечность. Не так ли?

Он выдохнул и посмотрел в окно. За окном росло дерево, усыпанное белыми цветами.

«Середина весны – олицетворение новой жизни! И мне, кажется, повезло наблюдать жизнь именно в это мгновение, следить за цветением этого дерева, видеть жизнь в ее взрослом состоянии, в тот момент, когда роста уже нет, и, кажется, все остановилось. Но все не так, дерево плодоносит, отдает лучшее и забирает худшее, живет каждый день, подчиняясь кружению звезд, и когда-то умрет, дано ли мне это увидеть? Может быть и нет. Но неужели нужно увидеть и пережить все? Или замкнуться в монотонности взрослого и ждать неизбежную старость? Искать смысл жизни и причину бытия?»

Нет, он хотел бы наблюдать те мгновения, которые доступны ему, жить, замечая жизнь, не обращая внимание на цикличные повторы мира, монотонную серость привычного и безысходную непонятность существования. Он наслаждался осознанием восприятия себя, как часть мгновения бесконечной жизни, и был счастлив наблюдать движение жизни, и был готов принять умирание, как путь к рождению нового человека. Но он не понимал, почему девушка, пришедшая который раз за ключом, исчезает и возвращается вновь, бесчеловечно, каждый раз умирает в этом городе, а потом снова появляется на его границе, полная сил и здоровья, несущая мятежный дух непонимания и разрушения. Он понимал повторения бытия, но не мог принять хаотичную цикличность ее появления. Мгновения ее жизни были так отличны от человеческих и заставляли усомниться в правильности происходящего

«Как долго он не обращал внимание на устойчивость его мира?» – Он же совсем недавно определил, что стекло здесь вечно.

– Я не хотел бы об этом говорить. Зачем ты пришла? – встрепенулся он.

– Поддержать тебя? Ты ничего не рассказал ей? – спросила.

– Нет, и не собираюсь, прошу не вмешивайся в мою жизнь, – раздраженно проговорил он. Не приходи, когда тебя не просят, – грубил он ей.

– Расскажи ей, пока она снова не наделала глупостей – предостерегла женщина

– Бесполезное занятие, она уже начала. Я устал рассказывать, сколько можно.

– Пока не вспомнит – давала она свои бесконечные советы. –

– Не могла бы ты уйти – устало произнес он. – У меня еще много работы.

– Я пришла за котом – проговорила она и взяла на руки старого облезлого кота, приковылявшего к ней, котенок бежал вдогонку и замяукал в ногах, просясь на руки.

– Он мой, – глухо выдавил Хранитель, – Забери котенка, у меня нет желания возиться с ним. – Женщина усмехнулась. – Мучайся, тебе полезно, не будешь думать о смысле жизни – и, прихватив стакан со стола, собралась уйти.

– А стакан чем не угодил? – возмутился он.

– По той же причине. Хотя, все что не нужно мужьям, забирают бывшие жены, таков закон. Расскажи ей все. – Снова влезла она.

– Я тебя услышал! – отчеканил он. – Спасибо за совет. Прошу не приходи без приглашения.

Она ничего не сказала и тихо вышла из дома. Давно став советником, она наведывалась к нему в самые трудные минуты, откуда она узнавала о его проблемах, он не знал, но он и не спешил узнавать об этом. Ее словам он не придавал большого значения.

« Что ж, Юнна вернулась! Надолго ли? Неважно. На этот раз все будет по другому, он не будет видеться с ней, что бы с ней не происходило, его не взволнует ее судьба. Его решимость придала ему бодрости и он успокоенный вернулся к своим обязанностям. Дело Хранителя расселить новоприбывших, тех, кто задержался в городе, и раздать ключи представителям семейства.

ПРОХОЖАЯ ГЛАВА 2

Юнна рванула в обратный путь, чуть касаясь земли, она спешила к отцу, так опрометчиво оставленного одного в столь неприятном месте. Мешая неспешно прогуливающимся, а то и чем-то занятым людям, она, наконец, добралась до него. Отец понуро опустил голову и сидел на том же месте, а их лошадь вольготно разгуливала по клумбе и подъедала, оставшиеся цветы.

– Пап, цветы! – вскрикнула она. Он вздрогнул и, вскинув голову, посмотрел на нее, поднялся резко и от неожиданности снова сел.

– Ой, прости, ты спал? – ласково приобняла она растерянного старичка, а потом решительно направилась к лошади.

– Она уничтожила всю клумбу! А ну, поди отсюда, шалая голодранка. Нам еще попадет за тебя теперь. Зачем мы взяли лошадь? – возмущалась девушка и со всей силы хлестанула ее ладонью. Лошадь даже глазом не повела. Зато Юнна отбила себе всю ладонь. Согнать ее с цветника не было возможности, ее настырная в поедании морда, не обращала никакого внимания на них.

– Осторожно, она может лягнуть! – распереживался отец, оттирая испарину со лба. Он ужасно боялся лошадей, и их длительное путешествие оказалось для него огромным испытанием. Но правил он отлично, только с лошадью, вот беда, так и не примирился.

– Как ты сходила? – спросил он и тут же отвлекся, с кем-то поздоровавшись, ему так понравилось, что он без передышки начал здороваться с каждым.

– Пап, ты лучше спроси адрес! А я с лошадью управлюсь – крикнула ему Юнна, отдав коробку. – Только попробуй меня укусить! – боролась она с настырной лошаденкой.

Отец с опаской взглянул на противоборствующих и открыл коробку. На белой подложке лежал ключ, скрепленный, булавкой, а на внутренней стороне коробки был выгравирован адрес.

– Здесь адрес, Юнна! – обрадовался отец, но не решился вмешиваться в ее лошадиные разборки и стал выискивать кого-нибудь себе в помощь.

– Будьте любезны!– обратился он к проходящей женщине. – Где нам найти наш дом? – протягивая коробку с гравировкой, спросил он.

– Недалеко! – быстро сориентировалась она. – Давайте провожу, мне по пути! – предложила она.

– Кажется, наша лошадь не уйдет пока не съест всю растительность – опечалился отец.

Женщина усмехнулась, она казалась моложе издали, чем была на самом деле. Рассмотрев ее вблизи, Юнна увидала глубокую старуху.

– Отец, мы сами справимся – решила не нагружать ее лишней заботой.

– Нет, Юнна мы не дойдем сами, думаю нам стоит довериться этой почтенной женщине – безоговорочно решил отец. Юнне пришлось согласиться, но что делать с лошадью она не знала.

Старуха подошла к лошадке и нежно потерла ей морду: – Она не любит, когда ее хлещут, дайте ей лучше яблок. -И забрав вожжи , вывела ее на дорогу: – Пошли домой, хватит фыркать.

Лошадь уткнулась носом в шею старухи, недоверчиво взглянула на Юнну и гордо отвернувшись пошла за старухой.

– Обращение ей мое не нравится, она бы слушалась еще! – подхватив под руки отца она потащила его за повозкой. – Может мы уже сядем в повозку и поедим? – спросила Юнна.

– Не нужно, здесь близко! – пообещала старуха и провела их по узким извилистым улочкам целый час.

«Наглая врунья!» – подумала девушка. – Очень близко! – с сарказмом сказала она. – Разве вы не торопитесь? – захотелось ей спровадить обманщицу.

– Юнна, ну что же ты? – пожурил ее отец, услышав гневные нотки в ее голосе – Нас так выручили!

– Мы бы сами доехали, не сомневаюсь, быстрее! – не стесняясь, обвиняла ее девушка.

– Я не тороплюсь! У меня вся жизнь впереди – изрекала дряхлая старуха. – Тем более помогать другим – моя прямая обязанность.

– Вам нужно обязательно зайти к нам на чай! – добродушно пригласил ее отец.

– У нас нет чая! – крикнула Юнна- Нет ничего, мы только что приехали и не знаем что нас ждет на новом месте – вразумляла она беспечных стариков. – Приходите к нам в гости, когда мы устроимся на работу. Спасибо вам за помощь! – Корректно, отнекивалась она от приставучей старухи.

– В домах есть все для жизни на первое время! – вспомнила женщина – Но вы, конечно же устали, я не буду вас беспокоить – вежливо отговаривалась она.

– Тогда тем более к нам на чай! – воскликнул радостный отец. – Мы не устали, не правда ли Юнна? – беззаботно и весело игнорируя нежелание дочери общаться с их провожатой дальше.

– С удовольствием! – согласилась пожилая дама, указала на дом, к которому они только что подошли и легко впорхнула на крыльцо, ожидая, когда ей отворят дверь.

– Нам бы сначала подумать, куда лошадь девать! – раздражалась девушка.