Альфа Браво

– Ты в порядке? Может, присядешь?

– Я в порядке! – огрызнулся тот.

– Фил с тобой? – спросил Арчи.

– Да, – ответил Бишоп механическим голосом.

– Хорошо… – пробормотал он. – Синоптик сказал, что Крекер с ним. Значит, их схватили вместе… Наверно, подстерегли где-то… Возможно, у полукапонира, о котором говорил Синоптик. Наверно, у того самого, где мы с Термитом спрятали тубус…

И снова молчание.

– Остров же необитаем, – недоумевающе проговорил Фил. – Откуда они взялись? Приехали вслед за нами?

– Откуда?! – эхом отозвался Бишоп.

– Не знаю, с соседних островов… Они ведь тоже необитаемы.

Бишоп сверлил взглядом точку на земле и о чем-то сосредоточенно думал. Здесь, на отдаленном отрезке суши, слово «враги» вызывало у него только две ассоциации: аборигены и пираты. Бишоп молчал. За последнюю минуту он успел несколько раз поменяться в лице: от недоумения к испугу и затем к жесткому осознанию.

Фил неуверенно предположил:

– Может быть, ребята наткнулись на туземцев? Я читал об отдаленных островах, где обитают дикари… Они никого не пускают на свои земли. Даже журналисты не могут туда пробраться, чтобы сделать о них репортаж. Приходится снимать из вертолета.

– Почему тогда в интернете не указано, что на острове кто-то живет?

– Наверно… они прятались все это время? Но им надоели визиты туристов, поэтому они решили выйти и… – Фил замолчал. Версия звучала глупо и разваливалась на ходу.

– Образованные, однако, туземцы попались, – все с таким же мрачным видом заметил Бишоп. – Раз Синоптику пришлось использовать шифр.

– Значит, это аборигены…

– Это уже больше похоже на правду.

– Нам нужно вернуться в лагерь.

Они говорили между собой, Термит и Арчи не могли их слышать, но каким-то образом их мысли совпали.

– Похоже, остров не такой необитаемый, как мы думали, – ожила рация. Это Арчи подхватил их рассуждения. – Наверно, здесь живут отшельники. Им не понравилось, что мы вторглись в их земли… – Арчи запнулся: эта фраза смутила его. Слишком высокопарная, он будто оправдывал их. – Мы должны вернуться в лагерь и проверить из укрытия, сколько их там. Жаль, нельзя связаться с ними и попросить услышать Синоптика и Крекера… И странно, что они сами не выходят на связь…

– Возможно, еще не время… – задумчиво пробормотал Фил под нос.

Бишоп резко вдавил кнопку рации.

– Что значит «мы должны вернуться в лагерь»? – строго переспросил он. – Конкретно ты никуда не пойдешь! Там может быть засада. Это как раз объясняет их молчание.

– Ты думаешь, я останусь здесь? В этом нет никакого смысла. Мы не знаем, откуда они пришли, и здесь у меня точно такие же шансы нарваться на них, как и там. К тому же сидеть в неведении я не собираюсь.

– По-твоему, зачем вообще Синоптик нас предупредил? Чтобы ты не совался туда!

– Нет, он сделал это для того, чтобы нас не застали врасплох. Я ведь не собираюсь идти прямо к… ним, кем бы они ни были. Понаблюдаем из укрытия и решим, что делать.

– А если там засада?

Рация озадаченно притихла. Бишоп сорвал с головы кепку и тыльной стороной ладони вытер пот со лба.

– Леонард… – тихо начал Фил.

Командир даже не взглянул на него. Поднес рацию к губам и твердо заключил:

– Останешься в укрытии.

– Они не знают обо мне. Это наше преимущество.

Бишоп порывисто обернулся и начал ходить взад-вперед, чеканя каждое слово, объясняя, как маленькому:

– Если эти… аборигены, кем бы они ни были, сами не вышли на связь, – значит, не хотят, чтобы о них узнали раньше времени. И чтобы так и оставалось, они могут устроить засаду. Понимаешь теперь?

– Они могли не выйти на связь просто потому, что посчитали это лишним, – не уступал Арчи. – Мы же сами открыто заявили, что возвращаемся в лагерь. Если засада и будет, они устроят ее неподалеку. А я предлагаю подобраться с другой стороны.

– Мы так и сделаем. Но без тебя.

– Здесь я в большей опасности. Они могут шарить по острову.

– Ты не можешь знать этого наверняка.

– Как и ты – о засаде!

В эфире повисло непримиримое молчание.

– Его слова не лишены логики, – вкрадчиво заметил Фил. – Здесь у него точно такие же шансы нарваться на них, как и там.

– Так можно до ночи спорить, – вздохнул Арчи. – Ты меня не слышишь. Я предлагаю обойти лагерь. Вместе.

Бишоп упрямо отмалчивался.

– Ты вынуждаешь меня пойти на шантаж. – В голосе Арчи прозвучали обвиняющие нотки. – Если ты оставишь меня здесь, я последую за вами. Один! И тогда окажусь в еще большей опасности. Такой размен тебя устроит?

Из груди вырвался тяжелый вздох. Бишоп понимал, что должен возразить, привести веские аргументы, но в голове царила полнейшая вакханалия.

– Я не стану отсиживаться тут, это глупо, – немного мягче добавила рация. – Прежде чем прятаться, надо хотя бы узнать, от кого.

– Ладно, – устало сдался Бишоп. – Встречаемся на вершине Гулливера. Оттуда будешь наблюдать за лагерем. А мы пойдем за Синоптиком и Крекером.

– Хорошо. Спасибо, Леонард.

– Дай мне Термита.

– Командир.

– Присматривай за ним, ладно? И вообще… будьте осторожны. Глядите в оба. И не кури пока.

– Не волнуйся, командир, я не вчера родился и эту схему знаю, – ответил Термит. – И насчет брата будь спокоен. Со мной он в безопасности, как чемодан с миллионом долларов. До встречи на вершине Гулливера. Конец связи.

7

К лагерю со всех сторон стягивались пираты.

Всего, считая конвоиров и молодого пирата, который явно взял на себя роль вожака, но вместе с тем определенно для нее не подходил, Синоптик насчитал восьмерых. Все они были вооружены, но ничего нового, помимо уже виденных АК-74 и АКС74У, Синоптик не заметил.

Когда заложников усадили на колени, Синоптик поискал взглядом катер или лодки, на которых пираты добрались сюда, но у берега было пусто. Яхта покачивалась на прежнем месте и выглядела невредимой, но Синоптик не мог сказать, есть ли кто-то на борту. Не исключено, что пираты спрятали транспорт в соседней бухте, чтобы жертвы ничего не заметили раньше времени. Или же они и вовсе явились сюда на своих двоих?..

Тем временем пираты начали выкидывать из палаток сумки и рюкзаки, складируя их в общую кучу. Синоптик прикинул в голове варианты. Чтобы не вызвать подозрений у следующей группы туристов, которой не посчастливится высадиться на этот остров, пираты избавятся от вещей или заберут их с собой. Увезти сумки к себе в логово и сжечь намного проще, чем сжигать на берегу и потом заметать следы. Но еще проще вывезти их на лодке и скинуть в океан.

«Если бы мы нырнули здесь с масками, что бы мы увидели?»

Размышления Синоптика прервал молодой вожак. Присев на корточки перед заложниками, он чиркнул бензиновой зажигалкой и закурил.

– Вы студенты? – спросил пират и резким взмахом руки картинно захлопнул крышку зажигалки.

– Нет, – ответил Синоптик.

– Яхта чья? – Кивнул он себе за плечо. – Вы слишком зеленые, чтобы много зарабатывать. Небось богатые шнурки подогнали?

– Это наша общая яхта, – вставил Крекер, прежде чем товарищ успел раскрыть рот. – Мы ее в кредит взяли.

Он врал напропалую. На самом деле яхта принадлежала отцу Синоптика. Второе место в списке богатых детей занимали Бишоп и Арчи, третье делили Фил и он сам, Крекер. Термит же из этого списка выпадал.

– Посмотри на меня, – требовательно обратился пират к Крекеру.

Тот послушно поднял глаза. Взгляд Крекера был ровный, чуть испуганный и старательно нейтральный. Он боялся посмотреть как-то не так и спровоцировать пирата на насилие. Под прицелом металлических глаз Крекер покрылся мурашками, но сдержался, чтобы не передернуть плечами.

– Кредит на яхту – все равно что кредит на квартиру, а ваша яхта примерно столько и стоит. Или вы совсем идиоты, или ты держишь за идиота меня.

– Я не вру.

– Значит, вы идиоты. На сколько лет взяли кредит?

– Пятнадцать. – Крекер мало что смыслил в кредитах на яхты, но однажды наткнулся в интернете на рекламу верфи, которая давала кредиты сроком до двадцати лет.

– А вам сколько? Вы не студенты – значит, лет по двадцать пять, верно? То есть к концу выплаты стукнет сорокет. И будет у вас одна яхта на сколько человек – на пятерых?

Крекер кивнул. Пират затянулся, окинул заложника пронзительным взглядом и, не поворачивая головы, выпустил дым в сторону.

– Хорошо, мы проверим. Если выяснится, что ты мне насвистел, я отрежу тебе язык.

Синоптик не вникал в разговор, полностью переключив свое внимание на то, что происходило у вожака за спиной. Надежда, что пираты сгребут их пожитки в кучу и сожгут – или увезут к себе и сожгут там, – не оправдалась. Расположившись на бревнах, которые ребята принесли из джунглей, они увлеченно рылись в рюкзаках и сумках, перекапывая содержимое.

Один из пиратов вытащил водонепроницаемый пакет, вскрыл его и вытряхнул на песок бумажник, мобильник и паспорт Бишопа. Команда взяла документы с яхты на остров – сработал подсознательный рефлекс держать их под рукой, – но на игру, понятное дело, их брать не стали, чтобы не потерять в джунглях.

Синоптик поискал глазами фисташковый рюкзак Арчи и увидел его в куче других сумок. До него пока не дошла очередь, но в любую минуту кто-нибудь из пиратов может придвинуть его к себе и заглянуть внутрь.

Вожак оставил заложников в покое, отошел в сторонку и снял с пояса свою рацию.

– Ну что там, на яхте, есть кто-нибудь? – спросил он, устремив взгляд сквозь пальмовую рощу на «Белого дельфина».

Синоптик навострил уши. Он был прав. Пираты спрятали транспорт, на котором приехали сюда.

– Пусто.

– А из барахла? Ништяки какие-нибудь?

– Пока ничего, но мы крапалик осмотрели, дай время.

– Маякните, как закончите.

– Это еще что за бонифня? – Услышали заложники и разом повернули головы. Таможенники стояли с электропневматическими приводами в руках. Остальные пираты, включая молодого вожака, тут же отвлеклись и потянулись к игрушкам.

– Настоящие?

Таможенники проверили магазины, но те были пусты.

– Гляньте-ка! – хохотнул кто-то и извлек на всеобщее обозрение пакет с пластиковыми шарами.

– Так они страйкболисты! – засмеялись пираты. После настоящего огнестрельного оружия электропневматические приводы казались им жалкой пародией, пластиковыми игрушками, наподобие тех, что продаются в детских магазинах с мешочком пулек.

Синоптик сосредоточенно размышлял, приклеившись взглядом к рюкзаку Арчи.

Идея стукнула в голову подобно алкоголю. Сейчас или никогда.

– Ник… – моргнув, тихо позвал Синоптик.

– Да? – также тихо отреагировал Крекер.

– Что бы сейчас ни произошло, оставайся на месте.

– Чего?..

– Я побегу. По мне откроют огонь. Не пытайся забрать у них оружие, не нарывайся и не беги за мной. Ты меня слышишь? Не беги за мной. Я вернусь.

– Ты… ты что?! – Крекер с ужасом уставился на Синоптика. – Не бросай меня!

– Я вернусь.

Синоптик сорвался с места и опрометью рванул к сваленным вещам. Схватил рюкзак скованными руками, прижал к себе и через пальмовую рощу чесанул вдоль берега к спасительному занавесу джунглей.

Очевидно, пираты оторопели от такой наглости и скорости, потому что первые три секунды за спиной висело озадаченное молчание. Но потом оно взорвалось криками и матерными ругательствами.

– Стой, паразит! Пристрелим! – Гневный возглас отделился от всеобщего гвалта и полетел вперед, обгоняя Синоптика.

Застучала автоматная очередь. Синоптик вжал голову в плечи и ускорился как мог, шарахаясь от взмывающих в воздух фонтанов песка.

Пули рвали мангровые кусты в клочья и с треском крошили пальмовые стволы. Синоптик заслонялся от острых щепок и чувствовал, как они россыпью врезаются в плотную ткань брюк и кусают его за руки. Один раз он чуть не потерял равновесие, поскользнувшись на черешке пальмового листа. Пираты не прекращали огонь, и пули с шипением взвихряли песок под его пятками.

Левую голень проткнуло раскаленным прутом. Синоптик как подкошенный рухнул в песок, выпустив из скованных рук бесценную ношу. Стрельба прекратилась, а вместе с ней стихли разъяренные голоса. Песок поглощал топот тяжелых ботинок, но по бряцанью автоматов Синоптик понял, что пираты со всех ног бегут к нему.

Весь в поту, облепленный песком, он задыхался, но не от бега: в крови кипел адреналин. Сердцу было тесно в груди – каждый вдох отдавался болью в ребрах. Синоптик заставил себя подняться, подхватил рюкзак и не оглядываясь захромал к джунглям.

Когда он уже оказался в спасительных зарослях, мимо снова засвистели пули. Несколько угодило в широкий ствол пальмы правее беглеца – кора разлетелась в щепки. Синоптик заслонился локтями, защищая лицо и глаза, и нырнул влево, в самую гущу. Автоматная очередь сухо шлепала по растительности, превращая ее в лохмотья, но, судя по тому, что пираты стреляли совершенно в другую сторону, беглецу все же удалось скрыться из их поля зрения.

Синоптик не снижал темп. На бегу боль в простреленной ноге почти не чувствовалась, но он знал, что причиной тому адреналин. Едва острые ощущения останутся позади, ранение даст о себе знать.

– Вернись, иначе друга твоего пристрелим! – эхом пронеслось по джунглям.

Синоптик оглянулся, но позади никого не было. Тяжелое бренчание пальмовых опахал сливалось с далеким грохотом волн, одно нельзя было отличить от другого, а это значит, он не услышит преследователей, пока те не окажутся рядом.

Бежать с рюкзаком в скованных руках оказалось тяжело, неудобно и, как выяснилось, опасно. Нырнув в кусты папоротника, Синоптик заметил, что дальше хода нет. Он успел затормозить, но сила гравитации сработала против него. Тяжелая сумка потянула вниз, Синоптик сорвался с обрыва и кубарем покатился по склону, собирая на себя комья земли, царапая лицо и руки лесным мусором.

Мох и сырой чернозем на дне оврага смягчили падение. Если бы не нога, Синоптик отделался бы царапинами и грязной одеждой, но ему не повезло приземлиться на левый бок. Что-то твердое коснулось голени – быть может, он задел камень или ветку, – и потревоженное ранение огрызнулось в ответ. Ногу пронзило острой болью.

Синоптик стиснул зубы, уперся скованными руками в рыхлую землю и на вдохе тяжело перевернулся на спину. Дальше будет только хуже, напомнил себе Синоптик, напряг пресс и сел так, чтобы ранение не касалось земли.

Рассеченная пулей штанина в районе икроножной мышцы насквозь пропиталась кровью и прилипла к ноге, закрыв рану. Надо бы проверить, насколько все плохо, ведь при огнестрельном ранении из калаша хорошо не бывает. Но сначала…

Синоптик подтянул к себе грязный рюкзак и принялся лихорадочно обшаривать передние и боковые отсеки в поисках документов. Не нашел, расстегнул молнию и запустил скованные руки внутрь. Проверил три кармана и в последнем обнаружил кислотно-желтый пластиковый пакет для ценных вещей, а в нем кошелек, плеер с наушниками, зарядки и паспорт.

Он с облегчением перевел дух. Оставался еще сотовый телефон, который мог выдать шестого участника команды, но у Арчи был камерофон, и он всюду таскал его с собой, желая сохранить как можно больше впечатлений от поездки на остров.

Что ж… теперь у них впечатлений сверх нормы.

– Синоптик! – властно гаркнул кто-то вдалеке. – Вернись – или прикончим дружка!

Синоптик поднял голову, замер и прислушался, но никаких посторонних звуков, вроде шелеста кустов или бряцанья автоматов, не уловил. Голос доносился с той стороны, откуда он прибежал.

– Так и сдохнешь здесь, придурок!

А потом всё стихло. Сюда шум океана не долетал, и казалось, что остров снова стал необитаемым, а пираты просто им привиделись.

Порывшись в содержимом рюкзака, Синоптик нащупал среди одежды два дорожных несессера. Чтобы расстегнуть молнию, ему пришлось взять застежку в зубы. Первый несессер он сразу отложил, едва понял, что в нем только средства личной гигиены. Зато во втором нашлось то, что он искал: мотки ниток, иголки, ножницы и три сцепленные английские булавки.

Синоптик раскрыл ножницы до упора, зажал в коленях, просунул лезвие между запястьями и хомутами и через пару минут настойчивых усилий освободился от пластиковых стяжек, успевших содрать ему кожу. Теперь ничто не сковывало его движений, кроме ранения.

Он бросил несессеры обратно в рюкзак и застегнул молнию. Помогая себе здоровой ногой, на заднице подполз к углублению под скосом оврага, притянул к себе рюкзак и закинул под нависающие корни деревьев, с виду точь-в-точь костлявые пальцы ведьмы. Грязная сумка навсегда исчезла в густой черноте ямы.

Синоптик переключил внимание на булавки. Куда их спрятать? Не в карман. Прицепить на изнанку футболки? Заметят. На штаны? Если булавки отцепятся, он их потеряет. Бросить в ботинки?

Размышления заняли не больше пяти секунд. Ответ нашелся быстро.

Стянув со здоровой ноги грязный ботинок с налипшими кусками чернозема и мха, Синоптик отогнул пухлый язычок с вышитым фирменным знаком и прицепил булавки на внутреннюю сторону берца. Никто ничего не заметит, если не взбредет в голову сунуть в ботинок руку. Синоптик обулся и потуже затянул шнурки, чтобы не потерять ботинок, если вдруг отключится в логове пиратов или они чем-нибудь его накачают.

Теперь настал черед ранения. Синоптик посмотрел на окровавленную штанину. В таком месте пуля должна была задеть малоберцовую кость, расколоть ее и либо разлететься на осколки и остаться внутри, либо выйти в другом месте – возможно, даже боком или задом, учитывая, что стреляли патронами калибра 5,45х39 мм, которые при попадании в тело кувыркаются и разворачиваются, оставляя на выходе рваные раны. Но выходного отверстия нет. А для слепого ранения слишком много крови. Пуля выбила кусок голени?

Синоптик решительно выдохнул. Удерживая двумя пальцами края разорванной штанины, он попытался раскрыть их, но рану будто полоснуло ребром бумажного листа. Синоптик сдавленно вскрикнул и упал на спину.

Несколько минут он лежал, тяжело дыша, на покрытой мхом земле и безучастно разглядывал спутанный камуфляж джунглей с островками солнечного света то там, то здесь. Потом задержал дыхание, сел и снова осторожно взял в руки края окровавленной ткани.

Пот заливал глаза, капал на нос, на одежду, затекал в уши. Синоптик вытерся краем футболки, стиснул зубы и продолжил тянуть, медленно-медленно, пока не увидел сильно загрязненный желоб от пули, вспоровшей ногу по касательной. Пуля прошла через кожу близко к поверхности и разорвала ее, не задев кость. В рваной ране плавали сгустки крови, земляные крошки и вкрапления материала, выбитого пулей из штанины по ходу движения.

Все это представляло собой не самое оптимистичное зрелище, однако Синоптик почувствовал облегчение. Он медленно выдохнул, истратив чуть ли не весь кислород в легких, не в силах поверить, что ему так повезло. По сравнению с тем, что могло случиться, это и впрямь невероятное везение.

Теперь предстояло самое сложное – встать. Синоптик перевел дух. Налипшая грязь утяжелила пропитанную потом одежду, но в то же время служила холодным компрессом. Адреналин в крови угасал, как брошенный без присмотра костер, и боль в ноге усилилась. Рядом не было даже деревца, чтобы ухватиться и подняться, – одни кусты и папоротники. Нечего и думать, что они выдержат его вес. Придется рассчитывать на себя. Синоптик понял, что больную ногу так или иначе придется задействовать, чтобы принять вертикальное положение. Вопрос в другом: выдержит ли он последующую за этим боль, не собьет ли она его обратно на землю?

Выбора не было.

Синоптик подогнул под себя правую ногу, упал на правую сторону, на локти, приподнял стопу больной ноги и перенес вес с голени на колено. Ему удалось встать на правое колено. Следом он осторожно опустил на землю левое и в изнеможении прижался лбом к запястьям. Тело трясло от напряжения, он задыхался от жажды и слабости.

Тяжело сглотнув, он выпрямил спину. Теперь надо встать с колен – точнее, с правого колена – и при этом постараться не завалиться обратно на землю. Если он упадет, ему уже не повторить этот акробатический трюк.

Он выставил вперед правое колено, уперся мыском левого ботинка в землю и, превозмогая боль, из последних сил подтолкнул себя вверх. В глазах потемнело, замелькали белые мушки… Синоптик почувствовал головокружение, но сумел сохранить равновесие.

В висках стучала кровь, а вместе с ней, казалось, пульсировала пылающая жаром голова. Синоптик в который раз вытер футболкой взмокший лоб. Язык прилипал к иссушенному нёбу, во рту стоял кислый привкус. Синоптик не сомневался, что по возвращении в лагерь его, скорее всего, накажут за побег, а это значит, о воде можно забыть. Это плохая новость. Но есть и хорошая: об Арчи пиратам теперь не узнать.

8

– Это что, стрельба? – Арчи резко остановился, едва услышал отдаленную дробь, и испуганно посмотрел на товарища.

Термит слегка наклонил голову, и в одночасье любопытство на его лице сменилось яростью. Резко проступили скулы, в глазах вспыхнул огонь. Термит сурово нахмурился и кивнул:

– Калаш.

Стрельба набирала обороты. Автоматные очереди звучали вразнобой и в то же время странно взаимодействовали между собой, как музыканты в хоре, дополняя и поддерживая друг друга, и чем дальше, тем сильнее казалось, что эта стрельба отрепетирована и поставлена специально для прибывших на остров гостей. Из-за эха дробь гуляла по всему острову, и определить, откуда стреляют, было невозможно.

– Много калаша, – мрачно добавил Термит.

Арчи с ужасом и недоумением вслушивался в дробь.

– Арчи, Термит! – беспокойным голосом Бишопа воскликнула рация, да так громко, что Арчи вздрогнул.

– Да, Леонард.

Бишоп облегченно выдохнул и уже спокойнее спросил:

– Вы в порядке?

Арчи покачал головой, переглянулся с нахмуренным Термитом и поднес рацию к губам.

– Нет, – ответил он немного с запозданием. – Где вы?

– Еще далеко.

Внезапно стрельба оборвалась. Тишина показалась Арчи зловещей, мертвой – даже птицы смолкли, – словно несла дурное предзнаменование и предлагала самим обо всем догадываться.

Несколько минут прошли в ожидании, не заговорят ли автоматы вновь, но потом Арчи понял, что продолжения не будет.

Термит нарушил молчание твердой фразой:

– Никакие это не отшельники.

«Пираты», – пронеслось в голове Арчи.

– Пираты – здесь?.. Почему об этом нигде не написано? Нигде ни строчки о том, что в окрестных водах случались нападения на гражданские суда!

– Знаю столько же, сколько и ты.

В голове слизняками ползали страшные скользкие мысли. Арчи едва не обманулся мертвой тишиной и уже представил Синоптика и Крекера с огнестрельными ранениями по всему телу, но внезапное озарение затмило эту картину.

– А тебе не показалось, что это было похоже на перестрелку? – вполголоса заметил он, обращаясь к еще не ожившему Термиту, напряженно о чем-то думающему. – Может, у ребят получилось завладеть оружием, устроить суматоху и сбежать?

– Хорошо, если так, – машинально бросил Термит и забрал у младшего друга рацию. – Прием, Бишоп.

– Термит, может, наши побежали, а пираты пытались их остановить?

– Не исключено.

– Я хочу выйти на связь. Вызову ребят – и там посмотрим, кто отзовется.

Термит медлил с ответом. Он сомневался, что пираты, убив заложников, признаются в этом. Им нужен рычаг давления, чтобы выманить остальных из укрытия. Вслух, однако, он этого не сказал.

– Ладно, валяй. – Термит свободной рукой дотянулся до своей рации в нагрудном кармане кителя и покрутил регулятор, прибавляя громкость. После того как ребята перешли на запасной канал, одна рация из двух в каждой паре оставалась на пятнадцатом канале на тот случай, если кто-то из пиратов захочет поговорить.

– Синоптик, Крекер, прием! Где вы? Что это была за стрельба? С вами все в порядке?

Арчи сосредоточенно обкусывал нижнюю губу в страхе перед неизвестностью – перед тем, чей голос прозвучит на том конце радиоволны и что он скажет. Бишоп предпринял еще четыре попытки вызвать кого-нибудь на связь, но в эфире по-прежнему царило гнетущее молчание.

Термит, подумав немного, обратился к командиру:

– Наверняка эти упыри выключили рации и пока не готовы с нами говорить.

Арчи вдруг пришло в голову, что вести переговоры чужаки вообще не намерены, они просто хотят всех убить…

И как теперь отделаться от этой мысли?

– Значит так, – решительно произнес Бишоп. – Выходить к ним пока не будем. Была засада или нет, теперь им нет смысла прятаться: туристы, то есть мы, уже догадались, что не одни на острове. Их молчание не может объясняться обычным нежеланием разговаривать. После стрельбы – и особенно после молчания наших друзей – они поймут, что в лагерь мы не сунемся. Скорее всего, Термит, ты прав, и они пока не готовы с нами говорить. Подождем, пока не захотят. Держим радиомолчание на тот случай, если они будут щелкать каналы. Не хватало еще, чтобы они случайно услышали Арчи. Тогда Синоптику, если он еще у них, точно не жить.