Огоньки

Скоро появилась служанка, которой по поручению госпожи пришлось вернуться в дом. Теперь на голове у неё был большой поднос со сластями, который она придерживала одной рукой, а в другой несла медный чайник, выпускавший при каждом её шаге небольшое облачко пара. Девушки быстро разлили горячий напиток по чашкам, разложили печёное и, продолжая неспешную беседу с госпожой, стали пить и есть. Эйрра, глядя на эту трапезу, сам почувствовал голод и стал размышлять, как ему действовать дальше.

Теперь, когда он узнал, где живёт его возлюбленная, ему бы не составило труда прийти сюда вновь и, взобравшись на дуб, смотреть на неё и наслаждаться её присутствием и неземной красотой. И потому он мог бы сейчас спокойно возвратиться в город, подкрепиться, отдохнуть, а завтра со свежими силами вернуться и провести здесь весь день. Но такие мысли юноша попросту гнал прочь – и на секунду он не мог себе представить, чтобы вот так добровольно покинуть ту, которая стала для него воздухом, наполнявшим грудь свежей прохладой и светом, заставлявшим его глаза видеть весь мир по-новому. Он больше не мог без неё. «Что же делать? – думал Эйрра. – Не могу же я всё время оставаться на этом дереве? Но и подойти к ней просто так я тоже не могу. Кто я и кто – она?! Бездомный скиталец и благородная госпожа. Скорей всего она меня просто прогонит, а в худшем случае повелит схватить и наказать». И тут он сообразил, что на самом деле сделать это ей будет непросто, ведь в доме не было ни одного слуги-мужчины, стражей он тоже не заметил ни в усадьбе, ни поблизости. «Это довольно странно, – подумал он. – Но, с другой стороны, мне только на руку!» И Эйрра решил пробраться в дом и, спрятавшись там, не появляться до тех пор, пока все служанки не уснут.

В гостях

Когда сознание вернулось к Денису, в нос ему вновь ударил непривычный запах. Пахло жареным орехом и свежими апельсинами. Возможно, именно этот резкий запах и стал причиной его пробуждения. Денису казалось, что его с головой засунули в узкий спальный мешок – руки и ноги были скованы. Было темно – даже широко открыв глаза, он не мог ничего различить. Одновременно он ощущал приятное тепло и мог свободно дышать, что удивляло. Денис попробовал пошевелиться, чтобы хоть как-то сориентироваться и определить, где находится и как отсюда поскорее выбраться. При этом ему вспомнились последние секунды, проведённые в белом коридоре книгохранилища, страшное лицо архивариуса, и он запаниковал: «Они засунули меня в мешок и бросили в какую-то яму! Я никогда не выберусь отсюда! За что?! В чем моя вина?! Нет, так не пойдёт, надо что-то делать, надо высвобождаться, надо двигаться, ну же, ну!!!»

Денис стал извиваться что было сил и неожиданно для себя переместился вперёд головой. Замерев на несколько секунд, он приоткрыл рот и на выдохе крикнул: «Ха!» Однако крик словно растворился в тишине. Ни дыхание, ни стук сердца – ничто не воспринималось на слух. У него даже закралось сомнение, а жив ли он вообще? А может, это сон? Он вновь энергично, насколько это позволял сковавший его «мешок», подвигал всем телом и ощутил нечто похожее на перемещение в пространстве, как если бы он скатывался вниз по наклонной поверхности. Денис несколько раз поэкспериментировал, периодически то извиваясь, как уж, то замирая. И всякий раз его не покидало ощущение, что он движется, причём именно головой вперёд. «Эх, была не была!» – подбодрил он себя и принялся плавно работать всем телом, как дельфин.

С каждым толчком скорость перемещения нарастала, к тому же ему показалось, что сам «мешок», в котором он находился, помогает ему продвигаться всё дальше и дальше. Сжимая в кольцо сначала голову пленника, «мешок», прокатывая это кольцо вдоль тела до самых ног, выдавливал Дениса, словно пасту из тюбика. Представив себе образно, что могло бы совершать такие движения, он пришёл к выводу, что никакой это не мешок, а, скорее, огромная кишка, проталкивающая его, как кусок переработанной пищи. Уловив момент, когда сжатие перешло на ноги, он с усилием протянул обе руки вперёд и, вытянувшись, как стрела, стал передвигаться ещё быстрее.

Вдруг юноша услышал звук, похожий на хлопок, и почувствовал, как ударился телом обо что-то твёрдое, но не очень жёсткое. Оглядевшись, Денис понял, что вывалился из какой-то вертикальной щели в довольно просторное помещение. На его глазах щель сомкнулась, зарубцевалась и тут же исчезла.

Он находился в сферической комнате, где стены, потолок и пол были одинаковой раскраски. Описать её словами было непросто: преобладал буро-зелёный цвет с синеватым светящимся отливом, но всё же это, скорее, напоминало мольберт художника с хаотично смешанными красками. Денис приподнялся и сел, упёршись руками в пол. Чтобы сбросить наваждение, он на всякий случай потряс головой. Но, к сожалению, ничего не изменилось и «сон» продолжился. Тогда он осмотрел себя. Тело было целым и невредимым. Никаких источников света он не обнаружил, хотя всё вокруг было хорошо освещено. В воздухе появился новый запах. Тут он сообразил, что, скорее всего, запах этот исходит от его не очень чистой верхней одежды, и вспомнил, как его тошнило. Ему захотелось пить. Едва подумав об этом, он увидел, как на расположенной ближе к нему стене надулся пузырь, трансформировавшийся в небольшой столик со стоящим на нём сосудом в виде песочных часов. В нём была бесцветная жидкость. Денис усомнился в качестве воды: а можно ли её вообще пить? Но ещё больше его удивило, что жидкость эта появилась сразу после того, как он почувствовал жажду. Прежде чем выпить содержимое сосуда, он, как и до этого, в кишке, решил поэкспериментировать и подумал о том, что неплохо было бы и поесть. Однако, против его ожидания, из стены не появился столик со «скатертью-самобранкой». Тогда он ещё раз невольно посмотрел на сосуд и ощутил естественный позыв. Тотчас часть пола трансформировалась в подобие слива. Он понял, что стены реагируют на желания, а не на мысли, ведь на самом деле он не ощущал чувства голода, поэтому ничего у него с едой и не вышло.

Денис поднялся, подошёл к столику с водой и, взяв сосуд, принюхался. Жидкость ничем не пахла. «Обыкновенная вода, – подумал он. – Если бы от меня хотели избавиться, то сделали бы это уже давным-давно», – и выпил содержимое. Уже после первого глотка Денис понял, что это была не просто вода, а какая-то особая, похожая на неё и чем-то обогащённая жидкость с необычайными свойствами. Ему даже показалось, что она, не успевая попасть в желудок, тотчас растворялась во рту и проникала в каждую его клеточку, особенно в мозг. Он как-то сразу осознал, что произошло нечто чрезвычайно важное и ему надо собраться с силами и быть готовым к дальнейшим событиям.

Внезапно Денис почувствовал за спиной чьё-то присутствие. Ему стало жутко – по спине побежали противные «мурашки». Он резко обернулся и в ужасе попятился назад, ноги у него подкосились, и он повалился на пол. Ему даже показалось, будто какой-то огромный невидимый шар, накатившись, сбил его с ног и, подмяв под себя, остановился и замер на нём. Прижатый к полу невольный путешественник с трудом воспринимал происходящее. Дёргая руками и ногами, он пытался высвободиться, хрипел и кричал от охватившего его ужаса и от беспомощности: перед ним стояло какое-то существо и пристально смотрело на него. Именно этот взгляд опрокинул и придавил Дениса к полу. То, что это было живое существо, не вызывало никаких сомнений. Оно не было ни бесформенным, ни призрачно воздушным, чтобы его можно было принять за привидение или галлюцинацию. У существа имелись и тело, и конечности, и даже голова. Если бы Денис увидел только тень, то мог бы подумать, что это человек. И всё же это было нечто, лишь отдаленно напоминавшее человека. Внезапно давление исчезло – «невидимый шар» откатился назад, и Денис, поджав ноги и опершись на локти, приподнял голову и во все глаза смотрел на существо. Оно было среднего роста, с блестящей чешуйчатой «кожей», очень похожей на покрытие стен, случайным гостем которых оказался Денис. В существе угадывалось что-то змеиное, человеческое и техногенное одновременно. Как и у людей, у него имелось четыре конечности: на двух оно стояло, а две другие – «руки» – были слегка опущены вниз и изогнуты, а «кисти», имевшие шесть отростков-пальцев, наоборот, подняты вверх, как у баскетболиста, изготовившегося бросить мяч. Плечи не просматривались – просто от того места, где их можно было предположить, тело конически уменьшалось и вверху заканчивалось небольшим закруглением – «головой».

Существо напоминало кусок «запаянного» сверху шланга, который кто-то разрезал внизу и по бокам, чтобы превратить в «человечка». То, что Денис принял за голову, было больше похоже на полупрозрачный надутый пузырь с желтовато-зелёным отливом. Внутри «головы» просвечивались какие-то красноватые спирали, которые то вспыхивали, то затухали, то разгорались вновь, словно это были нити лампы накаливания. Глаз, ушей, волос и всего того, что имеет на голове человек, у существа не было. Ноги оканчивались «ступнями» с остроносыми носками. Подошвы или каблуков в них не угадывалось. Однако Денис по каким-то едва заметным признакам понимал, что перед ним не «голое» животное, а разумное существо, возможно, облачённое в своеобразный костюм или скафандр.

Наконец-то справившись с оцепенением, он попытался встать на ноги, но тут же почувствовал, как на него вновь накатился неизвестно откуда взявшийся невидимый шар, а существо, разведя руки в стороны, сделало шаг навстречу. При этом спирали в его голове накалились добела и Денис отчётливо услышал чей-то голос, внушавший ему: «Не бойся!» От этого ему стало ещё страшнее, поскольку он не понимал, кто с ним разговаривает – никакого подобия рта или органа речи у хозяина комнаты не было. Тогда существо отступило назад и давление опять исчезло. И вновь в голове Дениса пронеслось: «Не бойся».

Логика таких действий была проста, и Денис догадался, что существо давало понять, что это оно двигает невидимым шаром и пытается его успокоить. «Не бойся, встань!» – внушало оно. Сердце юноши продолжало колотиться, но первоначальный страх понемногу утихал. Существо стало медленно отходить назад – Денис почувствовал себя ещё уверенней и, выпрямившись во весь рост, принялся внимательнее рассматривать «гостя», однако это ему не удавалось: чем дальше отходило существо, тем более размытыми становились его очертания, словно сливаясь с интерьером помещения. «Что же это со мной происходит? Если это сон, почему я не могу проснуться? Что за ерунда?» – проносилось у него в голове.

– Кто ты? – набравшись смелости выпалил Денис. – Ответь, ну же! Кто ты? Что тебе нужно? Где я? Что со мной случилось?

Говоря это, Денис в невольном порыве сделал шаг вперёд и тут же наткнулся на невидимый барьер. Правда, теперь он уже не накатывался на него, как шар, и не валил с ног, а просто мягко удерживал на расстоянии. Однако дистанция между ними всё же сократилась, и Денис сумел лучше разглядеть существо. Руки у него теперь были опущены, а поблекшие было спирали в «голове» начали опять разгораться. Достигнув красноватого оттенка, «накаливание» прекратилось, и Денис мысленно уловил обрывки фраз: «Тула… Туннель… Луна…». Тут он понял, что существо транслирует ответы на заданные им вопросы и постарался сосредоточиться: «Так, так. Не понял… Какая-то Тула, при чём здесь Тула?..» В голове была какая-то каша. Пристально глядя на существо и ничего не произнося вслух, Денис попытался отсортировать свои вопросы от посланий «собеседника». «Кто ты?» – подумал он ещё раз и упёрся взглядом в прозрачную голову-пузырь, в то место, где были видны светящиеся спирали. – «Тула», – последовал ответ. – «Тебя так зовут?» – «Для тебя да. Так проще для твоего понимания». – «Но кто ты? Что ты за существо?» – «У вас таких, как мы, называют инопланетянами».

У Дениса от «услышанного» закружилась голова. В душе наступило смятение, и он ощутил себя героем сказки, ухватившим за хвост Жар-птицу. Боясь упустить выпавший ему шанс первого контакта, он с надеждой спросил: «А это не сон?» – «Нет, тебе это не снится. Как видишь, вы не одиноки, есть и другие, хотя и мы знаем только немногих, способных вступать в контакт и понимать себе подобных. Не бойся, здесь тебе ничего не грозит». Денис, переполненный нахлынувшими на него эмоциями, перевёл дух и, вытерев ладонью выступивший пот на лбу, непроизвольно огляделся по сторонам в поисках места, куда бы он мог присесть. Желание было настолько выраженным, что часть расположенной рядом с ним стены трансформировалась в нечто похожее на кресло, и он, не раздумывая, плюхнулся в него, всё ещё не до конца веря в свою удачу. Но то, что он видел, говорило само за себя – он находился в каком-то совершенно необычном месте, и перед ним стояло самое необычное существо, какое он когда-либо мог себе представить. Тем временем существо тоже присело на выступившее из стены сиденье, видимо, чтобы окончательно успокоить Дениса и убедить его в своих добрых намерениях.

– Тула! – начал было Денис, но осёкся, соображая, что теперь нет необходимости говорить вслух. «Тула, но как я здесь оказался?» – он вновь попытался мысленно сформулировать вопрос, но почувствовал, что это ему не очень удаётся, поскольку в голове одновременно вертелся целый рой вопросов вперемешку с рассуждениями и сомнениями.

– Не напрягайся, Денис, ты можешь говорить привычным для тебя образом. – Существо в очередной раз обескуражило его, произнеся эту фразу так же, как и он, вслух, с одной лишь разницей – его голос доносился как бы отовсюду и имел необычный тембр, как будто за него говорили стены. – Мы тоже обладаем определённым даром звуковой речи, однако безмолвное общение имеет ряд преимуществ: во-первых, это удобнее, во-вторых, быстрее, в-третьих, количество и скорость передаваемой информации несравнимы с обычной речью, ну и в конце концов такое общение позволяет лучше понимать друг друга, поскольку каждый переживает ту же палитру эмоций, что и его собеседник.

«Вот это да! – думал в этот момент Денис. – Но я-то не обладаю даром телепатии, и, несмотря на это, мы услышали и поняли друг друга! И почему инопланетянин владеет русским? Кстати, инопланетянин или инопланетянка?»

– Понимаю, что чем больше я буду давать тебе объяснений, тем больше вопросов у тебя будет возникать, – как бы развивая мысли Дениса продолжило существо. – Некоторые из них мне понятны. Исходя из логики происходящего, любой на твоём месте пожелал бы задать их. Давай поступим так: я кое-что расскажу тебе, а ты просто сиди и слушай.

– Хорошо, – ответил Денис и, устроившись поудобней, впился взглядом в Тулу.

– Для начала замечу, что для того, чтобы общаться мысленно, достаточно одного собеседника, умеющего это делать: в данном случае это я. Поскольку мы можем подключаться к органу сознания другого существа, нам не надо специально изучать его язык: мы просто считываем, транслируем – в общем, обмениваемся с ним мыслеобразами, и при помощи некоторых, скажем так, приспособлений можем преобразовывать их в соответствующие звуковые сигналы, воспринимаемые им как речь. Именно поэтому ты слышал «русскую речь». Хотя, как ты теперь сам понимаешь, необходимости в этом нет. Как правило, мы «говорим вслух» с одной лишь целью – чтобы собеседник не подумал, что он сошёл с ума. Однако мы не обладаем таким органом речи, как вы. У нас нет рта в вашем понимании. Но у нас есть другой, с помощью которого мы можем заставить «говорить» за нас других, например, какое-нибудь живое существо или предмет. И ты не ошибся в своём восприятии – за меня действительно говорили стены. И стены эти – не простые! Тут мы подошли к ответу на твой главный вопрос, где же ты оказался? Ты находишься на спутнике Земли, который вы называете Луной, внутри нашего средства перемещения по бескрайним просторам космоса. Наш корабль – очень сложное устройство, некоторые элементы и функции которого, как ты уже заметил, вполне можно назвать «живыми» или «волшебными». Но об этом ты, возможно, узнаешь позже. Попал ты сюда не случайно – это мы с помощью специально наведённого туннеля забрали тебя из коридоров библиотеки в тот момент, когда эбры2 пытались выкрасть тебя. «Эбры? Кто это? Кому я нужен? Зачем меня выкрадывать?» – задавался вопросами Денис, слушая Тулу. «Вы – земляне, мы – лалы, а такие, как ваш библиотекарь, – эбры». – «А разве он не человек?» – «Нет, но он – землянин, а ещё есть херасы, это те, кому подчиняются эбры. Херасы не земляне. У тебя и твоих друзей есть то, что нужно херасам. Поэтому эбры, выполняя их приказ, заманили тебя с целью похищения». – «Неужто наше изобретение? Но ведь…» – «Да, им нужна твоя «летающая тарелка», чтобы прилететь сюда, на Луну. И если это произойдёт, то всем – и вам, и нам – будет очень и очень плохо». – «Но ведь она ещё недоработана, она даже толком не летает! Я как раз хотел проштудировать одну научную работу, чтобы понять, в чём наша ошибка». – «Именно это и стало сигналом для организации твоего похищения, Денис. Об этой работе молодого учёного Филимоненко, который, к слову сказать, был другом твоего отца, знали херасы. Они также знали, что эта работа – важный кирпичик в замысле твоего родителя и что, если кто-то когда-либо всерьёз заинтересуется ею, то это будет означать лишь одно – этот человек в шаге от изобретения летательного аппарата, позволяющего преодолеть гравитацию. Поэтому, когда ты запросил эту работу у эбра, твоя судьба была уже предрешена. Но тут вмешались мы». В голове Дениса всплывали фрагменты недавно пережитых событий, отчасти необъяснимых до этого и вдруг ставших понятными после слов Тулы: вот отец, передающий ему тетрадь с расчётами, вот разочарованные неудачным пуском лица ребят, а вот записка Грейкина с просьбой прийти в библиотеку. Даже звероподобный вид Герхарда Ионыча, которого он знал ещё с первого курса университета как очень толкового и учтивого сотрудника библиотеки, теперь не вызывал удивления. «Да, ты видел, можно сказать, истинное лицо эбра. И эбры, и херасы умеют изменять внешность и открываются только своим или если их на это вынудили определённые обстоятельства». – «Но я-то им зачем? Могли бы просто отобрать у нас тарелку, в конце концов, да и вообще..» – вновь попытался спросить Денис и наконец заметил, что уже давно не слышит необычного голоса, исходящего от стен, а ведёт с Тулой мысленный диалог, мгновенно получая при этом ответы на вопросы, возникающие в его голове в виде образов и картинок. «…Хотелось бы поподробнее узнать о херасах и эбрах». – «Херасы – это древняя агрессивная раса. Но о них мы поговорим позже. Теперь тебе надо немного передохнуть. Ты слишком перевозбуждён, я понимаю твоё состояние. Чтобы воспринять ту информацию, которую я хочу донести до тебя, нужны силы. Я оставлю тебя здесь на некоторое время, постарайся поспать. Эти стены помогут тебе». Тут Денис вновь заметил, как интенсивный накал нитей спирали в «голове» Тулы начал тускнеть, почему-то это ассоциировалось у него с наступлением вечера, когда всё медленно замирает, чтобы затем отойти ко сну. Он и впрямь ощутил упадок сил и тотчас почувствовал, как спинка его «живого кресла» откинулась назад, отчего он повалился на спину, ноги его приподнялись, и тело приняло горизонтальное положение. Теперь он уже лежал на большом удобном ложе и смотрел, как Тула, вплотную приблизившись к стене и совершая изящные волнообразные движения, плавно исчезает в открывшемся в ней отверстии. Последнее, о чём он успел подумать перед тем, как провалиться в глубокий сон, было: «Кто же всё-таки Тула – инопланетянин или инопланетянка?» На что уже как бы сквозь дрёму и толщу стен он мысленно уловил: «Считай меня инопланетянкой…»

Герхард Ионович

Несмотря на большую долю скептицизма, обусловленного в первую очередь слащавой и довольно навязчивой манерой поведения и общим впечатлением от визита непрошеного гостя, доводы Грейкина показались ребятам довольно убедительными, и они согласились отправиться с ним в библиотеку на поиски следов, оставшихся после исчезновения Дениса. При этом они решили разделиться: в сопровождении Грейкина в город должны были направиться Антон и Оля, а Игорю надлежало оставаться в лаборатории до их возвращения, а также на случай внезапного появления там пропавшего друга. Ребята заметили, что это чрезвычайно расстроило их визитёра, но он старался не подавать виду и продолжил проявлять излишнюю учтивость, пропуская на ходу ребят вперёд и открывая им двери. Когда Игорь и Оля оказались на улице, они невольно ахнули: у входа в ангар стоял шикарный лимузин неизвестной марки.

– Прошу вас! Прошу вас! – Грейкин, сделав несколько огромных шагов, опередил ребят и открыл заднюю дверцу автомобиля. – Садитесь!

Антон вспомнил, что пару раз он видел эту машину на дорогах в городе, полагая, что её владельцем был, скорее всего, какой-нибудь иностранный дипломат, приехавший в их город из столицы. Ему и в голову никогда бы не пришло, что она принадлежит какому-то библиотекарю. Размышляя так, он чуть было не подумал «простому библиотекарю», но тут же поймал себя на мысли, что не такой уж он, видимо, простой, а вспомнив про трость этого типа, он ещё сильнее засомневался в истинном роде занятий Грейкина.

– Какое у вас шикарное авто! – воскликнула Оля, поудобнее устраиваясь с Антоном на заднем сиденье. – Никогда в таком не ездила! Разве можно у нас такое приобрести? Это ж сколько надо зарабатывать, чтобы купить эдакое чудо техники?

– Понимаю ваш намёк, Ольга! – Грейкин, обращаясь к девушке, повернулся назад и посмотрел в глаза Антону. – Откуда у простого библиотекаря столько денег на иномарку?

Антону от этого взгляда стало не по себе. «Мысли он, что ли, читает, гад!» – вознегодовал про себя студент, повернулся к окошку и посмотрел

наверх – туда, где располагалась лаборатория. В окне он увидел Игоря, внимательно провожающего их взглядом. Тот махнул Антону и сделал знак указательным пальцем – мол, будь начеку. Антон махнул Игорю в ответ, и в этот момент сидевший за рулем Грейкин повернулся, завёл машину, и они тронулись.

– Должен вас разочаровать, дорогая моя, я не подпольный миллионер и действительно живу на зарплату библиотекаря, а машину эту получил в подарок, – продолжил Грейкин, вальяжно поворачивая руль, – в качестве, так сказать, компенсации за то, что передал в дар государству одну очень старинную и, могу с уверенностью сказать, бесценную книгу, которая мне досталась по наследству. Я происхожу из старинного рода, и книги и всякий антиквариат – моя слабость. – Тут он, посмотрев на ребят в зеркало заднего вида, лукаво улыбнулся.

– А что это за книга? – не унималась Оля. Броский костюм, ухоженный вид, дорогая трость, мягкая кожа в салоне дорогого лимузина и упоминание о старинном происхождении сделали своё дело – Грейкин уже не казался девушке уродом. Напротив, ей вдруг захотелось побольше узнать о нём и том ценном подарке, который он, проявив, по её мнению, благородство, сделал государству. – Расскажите, пожалуйста, это жутко интересно!

Нельзя сказать, что, в отличие от Оли, Антона это не тронуло, но предстояло ехать ещё минут двадцать и потому надо было хоть как-то скоротать время. Памятуя о напутствии Игоря и видя, как подруга, потеряв бдительность, явно пытается заигрывать с этим старым «марабу», он присоединился к просьбе девушки и сухо добавил:

– Да, расскажите, только, пожалуйста, как-нибудь так поправдивее и подоходчивее, без всяких там супертайн и секретов, если можно.

Грейкин вновь лукаво улыбнулся и, вырулив на шоссе, поддал газу и начал свой рассказ:

– Хорошо, в двух чертах. Собственно, это не совсем книга…

– Ну вот, уже лучше. А то «ценная», «старинная»…

– Антон! Перестань, не перебивай! Продолжайте, – вмешалась Оля. Антон умолк в надежде, что она хоть немного поняла, почему он так себя ведёт.

– Благодарю вас, Ольга! Да, ценная и старинная, вернее, древняя. Древняя ру-ко-пись, – специально растягивая слоги, произнёс Грейкин. – Свиток. Сколько себя помню, он всегда хранился в нашей семье. Свиток обладает несколькими особенностями, некоторые из которых раньше никто не мог оценить, поскольку тогда ещё не было соответствующей аппаратуры и знаний. Я имею в виду материал и возраст свитка. Изготовлен он из какой-то очень тонкой и чрезвычайно хорошо обработанной и крепкой кожи, но никто не в состоянии определить, из чьей. Также не представляется возможным определить точный возраст рукописи, хотя её уже отправляли даже на радиоуглеродное исследование. Лишь по тому, что на ней есть запись на теперь уже расшифрованном шумерском языке, можно предположить, что ей как минимум несколько тысяч лет.

– Так каждый может взять какой-нибудь более или менее старинный свиток, накарябать на нём пару шумерских слов – и вот: «древняя» многотысячелетняя рукопись готова! – с иронией заметил Антон. – Я читал книгу про одного современного художника, который писал копии картин Вер Меера и специальными методами «старил» их, выдавая потом за настоящие.

– Не торопитесь с выводами, Антон. Не так всё просто, в том числе и с возможностью «накарябать», как вы изволили выразиться. В том-то и дело, что, во-первых, возраст «накарябанных» слов, точнее, чернил, которыми они были «накарябаны», смогли определить, а вот возраст самого свитка и другой, основной записи на нём – нет! И, во-вторых, надпись на шумерском прямо указывает на то, что рукопись ещё старше!