Кавиан. Альфа

Я не ослышалась?

– Калеки? Что за калеки?

– Ты хочешь об этом поговорить прямо сейчас?

– Не.

Не хочу. Мне за сегодня уже хватило впечатлений. Одна исполосованная грудь Иртисс вводит в ужас, а ещё слушать про…

– Ой, а кто это у нас тут сидит?

Это ещё кто? Опять подружки Иртисс? Три кавианки, все уже чистенькие и в платьях.

– Ой, а кто это тут пьяные ходят, – грубовато ответила Иртисс.

– Я глазам своим не верю, ты стала келле? А это что, твоя ученица?

Они мне сразу не понравились. Противные, надменные, с презрительной ухмылкой. Та высокая, что в центре, подошла и наклонилась.

– Мда, намучаешься ты с ней, Иртисс. Чего же эта твоя… как там её, – она взглянула на мой лоб, – твоя Нэ’Тус такая дохлая? Её что, нелле не кормила?

– Кормила! – вспыхнула я, – И я не дохлая!

Дылда сразу выпрямилась и уставилась на мою келле.

– Ты ч… она грубит мне? Ты откуда её достала, Иртисс, с Амми или дикого сада?

Противную девку толкнула в бок подруга.

– С королевского цветка. Смотри, вон.

– «Дочь королевы Кэ-Ус», – прочитала вредина. Хмыкнула, – тем более, позорит нашу королеву таким поведением.

Келле защитила меня:

– Валите отсюда, дуры.

Три старшие сестры посмеялись, величаво вскинули головы и, наконец, ушли. Вот именно – дуры! Такой приятный вечер был, а они испортили его!

– Нэ’Тус, чего ты так надулась? Из-за них? – спросила келле.

– Почему они так со мной? – не могла понять я.

– Потому что ты и правда «дохлая»…

Ну спасибо.

– …но это поправимо. А эти… не обращай на них внимания. Они всегда найдут повод над чем-нибудь посмеяться. Из-за таких кавианок общение в нашей семье иногда может быть трудным.

– У нас в Амми никто не позволял себе так разговаривать, – обижено проговорила я.

– Нэ’Тус, с этого момента я ничего не хочу слышать про Амми. Ты всё время жужжишь про неё. Но ты уже не там. Ты здесь! И должна привыкать к новому месту, и к новым кавианкам тоже. Все агма разные, бывают добрые и мирные, бывают злые и завистливые. Одни могут помочь тебе в трудную минуту, когда меня не будет рядом, вторые посмеются и ещё больше втопчут в твою же грязь.

Я возмущена.

– А как же взаимоуважение?

– Не, ну так-то мы друг друга уважаем, – повела она плечом, – но грубость есть и будет в наших краях. Тяжёлые условия создают тяжёлый характер, иногда, конечно, случаются конфликты. Если ударили – ударь в ответ, не жертвуй своей репутацией. Только не путай символы! Ты можешь отстаивать свою честь со сверстницами, но на сестёр старших по символу не смей повышать голос. Ну а если тебя ударили, говори мне, сама ничего не делай.

Ну вообще прекрасно. Я аж рассмеялась.

– А за что меня бить?

– Мало-ли, попадётся тебе неадекватная особь, – с усмешкой пояснила келле.

– Но я не хочу терпеть такое унижение.

– Это правильно, терпеть его не надо. Когда вырастешь – будешь защищать своё имя, как ты сама решишь, а пока ты никто, пустое место, ветошь. До определённой поры лучше мириться с тем, что кто-то может по поводу или без на тебя кричать и даже приложить руку. Все твои попытки ответить старшим сёстрам сделают хуже нам обеим. Поэтому лучше я буду разбираться, а не ты.

– А эти трое тоже ваши подружки?

– Ну-у… как сказать. Раздолбайки до кончика крыльев и немного злобные девчата, но в бою и прикроют и вынесут на руках, если тебе достанется от локусов. После границы все меняются, одни в лучшую сторону, другие нет. Жизнь там… нелёгкая.

Я не очень поняла, о чём она. Голос у келле стал сразу каким-то мрачным и думаю ладно, не буду выпытывать подробности.

К счастью, мы быстро отвлеклись от этого разговора. Мы давно высохли и снова надели иинэ. Атмосфера, царящая вокруг озера, вернула настроение, и оно стало ещё прекрасней, когда с наступлением полной темноты мы присоединились к большой шумной компании, где было много старших сестёр с ученицами. Все общались, шутили и знакомились друг с другом. Когда Келле заметила, как я, будучи даже в шумном, говорливом обществе, засыпаю, мы вернулись домой.

Глава 3

Тренировки стали дольше, тяжелее. Суровая обыденность, да-да, я помню. Никак не привыкну к этому, никак не научусь рано-рано утром поднимать своё измученное тело. Зато привыкла к вечному недовольству своей келле: «Каждый день я должна будить тебя как малолетку?!». Но я что я могу поделать? Я очень сильно устаю, а она этого не понимает.

Это просто мучение: подъём, питьё огромных порций нектара, тренировка с экосами. От их пут у меня вечно болят руки и ноги. Небольшой отдых днём, потом долгие изнурительные полёты. Бег, перетаскивание тяжестей… и всё это под постоянный речитатив наставлений келле. В конце дня только на озере можно расслабиться, да и то, достали постоянные вкрадчивые взгляды старших сестёр и их едкие слова о моей «хилости». Надоело! Но Иртисс подбадривает, твердит что моё тело быстро не изменится, а то, чем я занималась все эти дни, всего лишь капля в море моего обучения.

Кап-кап. Вот и сезон дождей начался, а как будто только вчера прилетела в Агма. Мне уже пятнадцать, а я до сих пор не видела свою сестру. Как же ты там, Айлис? Тебе-то полегче чем мне, уж точно. Попробовала бы она вот так, каждый день пешком идти до дикого сада, укрываясь от страшного ливня под цветами. И ведь не полетаешь, только крыло раскроешь так его собьёт потоком воды. Но и сезон быстро прошёл, стало ясно, а ходьба через затопленный сад не прошла даром – ножки подкачала, да и вообще стала ничего так.

Ещё одно утро. Сегодня встала, размялась, села медитировать. Всё думаю, когда уже смогу раскрыть свои способности к ментальному общению: целю сяжки на келле, а прочесть хоть какую-нибудь мыслю не получается. Рано ещё. Ладно, думаю, опять вернусь к разминке, а там и Иртисс присоединилась. Фигуру то надо и ей поддерживать. Думала сегодня снова: искупаемся, поедим, полетим к экосам. Но келле вдруг вернулась домой и стала ходить вокруг меня, осматривать.

– Что-то не так, келле Иртисс?

– Ты так изгаляешься над своим иинэ, страшно смотреть.

Ну а что мне оставалось делать? Я носила раньше длинное платье, но в нём неудобно заниматься. Потом изменила форму иинэ, сделав как у келле – юбку. Но и это такое себе решение. В итоге просто облепила туловище и ноги. Я думаю Иртисс и сама всё понимает, нет смысла ей отвечать.

Она сказала:

– Когда ты стала моей ученицей, я вообще не была уверена, продержишься ли ты дольше двух суток, – госпожа подошла ко мне и, как всегда, осмотрела сочувствующим взглядом, – Ты выглядела жалко: толкни и упадёшь, но ведь что-то заставляло тебя проходить все эти трудные занятия. Твои сверстницы почти все в капоа, одна ты ходишь как чудо непонятное. Я как-то думала, что если ты будешь совсем плохенькой, то верну тебя в Амми. Пускай бы там тебе влепили символ другой семьи и всё. Но, прошло полсезона, и ты во что-то начинаешь превращаться.

Неужели, комплимент. А я готова была обидеться на неё за «чудо непонятное».

– Нравится в семье Агма? – спросила она.

– Конечно! Да, госпожа Иртисс! – воскликнула я без тени сомнения.

Это что, улыбка на лице моей госпожи?

– У нас очень много работы! Пора сделать тебе капоа.

Сколько я ждала этого момента. Капоа, защитный костюм для кавианок, ура! Иртисс обещала мне его уже давно, почти сразу после инициации, но говорила, что ждёт, когда я буду в «форме». Ну или, наверное, ждала, когда я опущу крылья и сдамся.

На краю сада Агма растут молоденькие иплисы. То, что нужно для будущего костюма: крепкие и большие молодые листья лягут в его основу. Капоа мы будем клеить сами, хотя Иртисс сказала, что в Агма есть специально обученные кавианки, чья обязанность – клеить доспех всем, кто к ним обратится, но кого не возьми, все делают капоа себе сами, якобы позорно не уметь делать себе защитный костюм самостоятельно. Те умелицы нужны в исключительных случаях. Единственное что у них можно взять, так это инструменты для создания капоа: нож из дерева, клей и кисти. Их вручили моей келле.

Моя келле меня, видать, обманула, когда сказала, что я из своих сверстниц единственная без капоа. В здешних краях было полно учениц моего возраста, которым делали костюм. Мы с Иртисс отошли далеко, где никого не было, остановились возле узкого ручейка. Учительница сразу приступила к поиску листьев – внимательно щупала их, осматривала. Подозвала меня – помогать таскать гладкие большие полотнища. Каждая со своей охапкой мы нашли укромное место в свете солнца. Келле размялась и посмотрела на меня.

– Снимай иинэ!

Я растёрла плечи, ткань иинэ начала отслаиваться от кожи. Мембрана, из которой состоит платье, медленно стекала и, отсоединив полотно от тела, я сбросила его на землю. Стояла полностью голой. Иртисс осмотрела меня, но каких-либо эмоций не показала.

Госпожа крутилась вокруг и прикладывала листья к моему телу, создавая облегающий костюм. Листья «прилипали» к коже, что доставляло необычное и приятное ощущение. Но работала Иртисс грубо, вращая моё тело как бревно, по итогу полностью облачила меня в плотные листья.

– Это ещё не капоа, – сказала она, – лишь один слой, чтобы смягчить трение твоей защиты.

Ну и вид. Я полностью замотана в листья. Как иинэ, они клеятся к коже и становятся почти неосязаемыми, но ощущение наготы не ушло, с той лишь разницей, что я была полностью обтянута в новый костюм.

Келле выпрямилась, разгладила руками на мне все складки, потом встала прямо за моими крыльями и положила ладони прямо на мою грудь, слегка её помассировав.

– Не жмёт?

– Нет, – покачала я головой.

Дальше её руки скользнули ниже, на талию, потом на бёдра и внезапно сомкнулись на промежности.

– А здесь – не трёт?

– Вроде нет.

Келле слегка меня толкнула и приказала:

– Пройдись.

Хожу взад-вперёд, но стеснения не чувствую. Сделав несколько кругов вокруг Иртисс, я остановилась. Госпожа одобрительно кивнула.

– Хорошо. Красивая у тебя походка.

– Походка?

Снова комплимент? Счастливый день сегодня. Не стала уж сдерживать свою радость, а потом снова сделала круг в своей манере.

– Это тебя в Амми так научили попой вилять? – спросила Иртисс.

– Ну-у… Эффис вроде учила так. А вы только сейчас заметили?

– Да, потому что раньше в тебе не было ничего, что твоя ходьба бы подчёркивала. Некрасиво даже было.

– А сейчас я… красивая?

– Ты симпатичная на мордочку, но не более того. А то, что ты попу начинаешь наращивать, пока ничего не значит. В тебе ещё нет красоты здорового тела: слабые ноги и руки, грудь совсем невыдающаяся, крылья пока не до конца выросли. Походка у тебя красивая, да, но в тебе пока нет достоинств, которые она может подчеркнуть. Не расстраивайся, всё это возрастное. Не заметишь, как начнёшь крупнеть, в хорошем смысле. Движения не стесняет? – указала келле на костюм.

– Нет, я уже почти не чувствую этих листьев.

– Хорошо. Теперь делаем капоа.

Мы снова собрали листья, но другие, они были больше и плотнее моего костюма. Вдвоем с келле мы очищали листья от пыли, сбрасывали насекомых и соскабливали наросты.

Госпожа Иртисс приказала внимательно следить за тем, как делается капоа: Сначала взяла большие очищенные от насекомых и пыли листья, сложила их внахлёст и склеила по краям прозрачным маслом. Получилось большое зеленое полотно. Я подсела ближе и ощупала свою будущую броню, что-то она совсем не впечатляет.

– Листья такие тонкие. От чего они меня защитят, от ветра?

– Не умничай! – сурово ответила келле, – Это только первый слой. Всего их будет четыре. Склеим несколько частей, потом начнём подгонять под твоё тело.

– Четыре слоя, а если сделать больше?

– Нет смысла, капоа – это средство минимальной защиты, на него в борьбе с локусами особо полагаться нельзя, в бою всё решает реакция и маневренность. Не, ты можешь нацепить на себя кору дерева, но как ловко ты сможешь с ней летать? Четырёх слоёв хватит, чтобы спасти тебя от скользящих ударов.

Жду не дождусь, когда смогу надеть капоа, прям представляю его, когда осматриваю себя. Но… мне стало не до веселья, ведь всё это создаётся для защиты моего тела от нашей главной неприятности, и не просто так келле упомянула реакцию и ловкость. Да и вообще всё это обучение и мои тренировки должны меня подготовить к сражению с нашим вечным и непобедимым врагом – локусами.

Теперь я думаю только о них, хотя должна наблюдать за Иртисс и за тем как она наносит клей на листы. Хотела спросить, хотя знаю ответ на свой вопрос:

– Я буду биться с локусами, да?

Не смогла скрыть страха в своём голосе, зараза!

– Да, – строго ответила госпожа, даже не взглянув на меня.

– Можете о них рассказать?

Келле встала и отошла к подножью иплиса, чтобы сорвать больше листьев.

– Сначала давай-ка, расскажи, что знаешь о них сама, – ответила она, не оборачиваясь.

– Немного. Когда мне на девятый дождь влепили знак Агма, Эффис рассказала, что локусы – это корни. Они растут далеко за нашими обжитыми садами и равнинами.

Иртисс, иронично улыбаясь, вернулась с охапкой больших листьев.

– Ох, не так далеко, как хотелось бы. Что ещё знаешь?

– Они захватывают территории, – неуверенно продолжила я, – Из-за них мы живём на полуострове и никуда не можем уйти.

– Ого, а вот это интересно, – призналась келле, – обычно воспитательницы Амми стараются скрывать такие подробности, потому что вам, малым, это знать рано. Но, правда, мы живём на полуострове, потому что на нашей планете, какой бы большой она ни была, нет свободного места. Всё в этих корнях. А наш долг как сестёр Агма «бороться» с ними, чтобы держать единственную оставшуюся границу на громадном перешейке. Давай, помоги мне.

Я взяла из рук Иртисс один лист. Мы снова очистили их, сорвали наросты, промыли водой. Второй слой большого лиственного полотна я клеила уже сама, ничего сложно в работе с кистью не было. Потом отставила чашу и отсела, как мне велела наставница.

– А какие они вообще?

– Локусы – общее название, а так это большое царство корней-паразитов. Есть пилон – большой стебель, который наполняется белым соком и провоцирует рост корней. У них множество видов, но главных два; Первые – это гиганты. Видишь эти иплисы, гиганты в разы больше них. Они вырываются из-под земли и сносят просто всё, до чего дотянутся или же защищают собственный пилон. Есть корни-малыши, мы их так и называем; Длинные и тонкие, могут мгновенно опутать с ног до головы, не успеешь и крылом взмахнуть. Их удары рассекают кожу, и чтобы защититься, мы носим капоа.

– А от гигантов как защититься?

– Никак! Я же только что тебе сказала: они больше иплисов. Только представь это древесное «щупальце». Его сила огромна, никакие деревья и иплисы не устоят под его ударами. А попадёшь под него сама – и от тебя останется только мокрое место и пара мятых крыльев.

Больше иплиса? Больше вот этого огромного цветка? Что ж там за корень такой? Я-то знала, что корни опасны, но откуда мне было знать, насколько?

Келле продолжила:

– Это не такие корни, какие ты видишь каждый день. Локусы активные, они питаются вообще всем, до чего дотянутся: земля, вода, солнечный свет. Поэтому паразиты заполоняют реки, озёра и моря, захватывают горы, какими бы высоким они ни были, покрывают все равнины. А вместе с планетой локусы уничтожают всё, что летает, ходит и ползает.

– И кавианки на границе каждый день с ними сражаются? – пытаясь скрыть страх, спросила я.

– Не совсем. Корни имеют какие-то зачатки разума и не растут слишком агрессивно, потому что чувствуют наше сопротивление. Но рост бывает: то здесь, то там. Разведчицы высматривают его начало и поднимают тревогу. Рой влетает в локусовый лес и отыскивает пилон, который наполняется белым соком. Потом…

– А почему белым?

Иртисс вдруг перестала клеить листья, взглянула на меня сурово:

– Не смей меня больше перебивать, понятно?

– Простите, госпожа, – я смущенно потупилась.

Не вижу, чтобы она приняла мои извинения. Но она продолжила:

– Борьба с локусами – это пробивание пути к пилону, от которого начинают расти корни. Одна группа кавианок отвлекает гигантов, вторая останавливает малышей и даёт третьей проход и время. Обнаружив пилон, его смазывают успокаивающим маслом – экосоком – и рост прекращается. И да, мы их не уничтожаем, если ты об этом хотела спросить.

– Почему?

– Весь Кавиан опутан этими паразитами не только из-за нашего… бессилия, а потому что с каждым уничтоженным пилоном усиливается восстановление и рост всего леса. Хотя убить пилон очень легко – это всего лишь большой стебель, наполненный соком, со временем он становится белым; наливается питательной смесью для новых корней. Проткни стебель и сок вытечет, пилон сдохнет, а вместе с ним подохнут и растущие от него корни. Но! Лес – это одно живое существо, и, замечая потерю пилона, он становится агрессивнее. Корни хотят отбить нашу территорию, чтобы вырастить новые и им это всегда удается. Поэтому мы не «боремся» с ними – хотя именно так все говорят – мы их сдерживаем, до той поры, пока они не смогут прорвать нашу границу. Пока удаётся держать. Чисти! – келле указала мне на листья.

– Я не знала про пилоны, – сказала я, – думала, что корни – это одна большая сеть.

– Сеть, да, одна необъятная сеть. Успокаивая пилон, кавианки возвращаются на границу и продолжают за ней наблюдать, пока не найдётся новый участок роста.

– А нельзя караулить рядом с пилоном и смазывать его, когда он наполняется этим соком?

– Какая ты умная, – издевательски сказала келле, – действительно, почему столько поколений не могли додуматься до такой простой идеи? Сверху к пилону не подлететь, локусы свиваются в плотную корку, её ничем не пробьёшь. В лесу караулить нельзя из-за ядовитых испарений. Ты просто даже не видела этот лес, взлетаешь над ним – не видишь краёв. А если прикинуть, то не существует столько кавианок, сколько надо для караула каждого пилона на границе. И почему ты сидишь без дела? Я тебе что сказала?! – неожиданно взвилась келле.

– Простите, – я поспешно схватила лист и начала яростно скрести по нему, счищая наросты.

– Хорошо вымывай! – бросила наставница, когда я потащила его к воде.

– Да, госпожа, – я окунула руки в прозрачный ручей, – скажите, а вы боролись с локусами?

Она снова выпрямилась, но с колен не встала, только вздохнула тяжело. Кажется, я ей надоела своими вопросами. Я уткнулась в листья, аккуратно отцепляя от них жучков и только сейчас поняла какой тупой задала вопрос. Страшные шрамы на теле моей учительницы появились явно не из-за назойливой многоножки.

– Вот-вот, – вдруг сказала она. Целит сяжки, читает и улавливает мои образы в голове, – я стараюсь реже вспоминать жизнь в Эйга-Тэх.

– Почему?

– Объясню потом, не всё сразу. А вообще, ты уже не маленькая и сама можешь догадаться.

– Догадываюсь, – отвела я взгляд. – Кавианки… они… погибают, да?

– Такова жизнь сестры Агма – умирать, но сдерживать границу. Чем раньше ты примешь это, тем проще будет жить.

– Мне ведь тоже придётся лететь на границу?

– Даже не сомневайся, но это будет очень нескоро. Ты пока ничего не умеешь: тело ещё не натренировано, спина слабая. Будем тебя тренировать, обучать, развивать, потом пойдёшь работать в другие семейства, помогать им, и уже только потом на границу, где ты будешь исполнять долг до полного первого цикла.

– А дальше? – спросила я с замиранием сердца.

– Либо останешься частью роя на границе, либо тебя сделают келле, и ты вернёшься сюда.

Наверное, все этого хотят. Какая кавианка пожелает оставаться на границе и каждый день рисковать жизнью?

– А если я стану келле, что потом?

– Хватит, Нэ’Тус! Потом будет потом, ты слишком далеко заглядываешь. Сегодня наша забота капоа. Остальное в другое время. Успеешь узнать и увидеть.

Ладно, я уже узнала много нового. Но всё же…

– Когда вы собирались об этом рассказать?

– О локусах? Что рассказывать, все и так о них знают.

– Я о том, как с ними драться. Вы тоже этому меня обучите?

– Тебя этому научат на границе. Или ты думала прилетишь туда и сразу в бой? Не, так разбрасываться бойцами нельзя.

Ещё эта граница. Пока я мало о ней знала, как-то не волновалась, но теперь прям бр-р… корень размером с иплис. Как теперь выкинуть мысли об этом? Я должна вникать в процесс создания капоа, а то стану келле, возьму ученицу, а как клеить этот дурацкий доспех не буду знать. Хотя знать тут особо нечего: правильно складывай, правильно клей.

Первая часть уже готова. Большие толстые лиственные полотна обмотаны вокруг моих голеней и бёдер, позже облачили предплечья и кисти. Для ступней были листья в один слой. Последней надели основную часть, которая сковала всё моё туловище от промежности до шеи. Работали мы, точнее, моя учительница, долго: она подгоняла доспех к моему телу, делала вырезы под крылья и следила за тем, чтобы капоа попросту не болталось на мне.

Иртисс решила отдохнуть, поэтому сорвала лист и набрала из ручья воды в свёрнутую наспех пиалу. А я смотрю на себя и понять не могу, что за уродливое капоа. Кроме того, что оно не выглядело как у других кавианок, так я не знаю, как вообще снимать его с тела, ни стыков, ничего. Не хочу быть такой уродиной. И не буду, как выяснилось чуть позже, когда Иртисс попила воды и сказала, что будет клеить пятый, последний слой прямо на мне. Листья клеились прямо на доспехе, придавая ему симметричный внешний контур: жилки листьев проходили по центру груди, по животу и на бёдрах. Вторичные жилки дополняли симметрию.

– Почти всё, – сказала Иртисс.

Сбоку на всех частях капоа остались несрезанные края, келле взяла нож, и я думала, она начнёт их подравнивать, но Иртисс приставила его, как мне показалось, к моей шее, сделала надрез сбоку капоа, а после на поножах и наручах.

– Так ты сможешь его снимать. А эти края скрывают стыки и фиксируют капоа на теле. Поняла?

– Да.

– Какие ощущения?

– Чувствую себя деревом.

– Ещё бы, на тебе свежие, ещё не размягчённые ходьбой, листья. Поверь, капоа очень удобно, но особенно красиво оно смотрится на сильном теле. На тебе доспех не завянет, костюм под ним как иинэ – передаёт энергию от твоего тела и наоборот. Когда снимаешь, хранить его надо в тени, во влажной среде. Лучше всего под лепестком, перед этим протерев его мокрыми листьями. Без ухода капоа завянет через несколько дней, но не вздумай допустить этого, не то будешь клеить новое. Сама! Не стой корнем, ходи, разрабатывай капоа!

Оно так облегает тело, прям ни одной складки. Хожу, разминаюсь и разрабатываю листья, встаю в сложные позы, чтобы келле посмотрела не рвётся ли моя новая защита. Да, пока очень неудобно, но я должна привыкнуть.

Кинулась искать своё платье.

– Моё иинэ! – но то оказалось в руках Иртисс.

– Я повешу его на дерево, пускай доживает там. Тебе оно уже ни к чему, ты агма и ходить будешь только в капоа.

– Но вы же ходите в платье.

– Никаких «но»! – перебила госпожа.

Она оставила меня, улетела наверх, к иплисам, и растянула иинэ между ветками дерева кеноа.

Первые дни с капоа оставили незабываемые воспоминания! Костюм не спешил размягчаться на стыках, я занималась как будто в древесной коре. Но попробуй скажи что-нибудь против. Я даже виду не подавала что мне неудобно, всё надеясь, что привыкну к капоа. Как хорошо, что его мне не сделали в первые же дни, когда я развалилась от усталости и боли во всём теле. Теперь хотя бы этого нет, спина давно привыкла, окрепла, а боль мышц от растущих нагрузок кажется уже какой-то родной.

С капоа тренировки стали проходить труднее, и я снова почувствовала старую добрую усталость. Нужно отдохнуть и в диком саду, во время занятий с экосами это сделать лучшего всего. Ну их, эти экосы, мои крылья и так сильны! Зачем упускать возможность прогулять занятие, тем более что келле оставляет меня одну, а сама уходит чтобы позаниматься самой для поддержания формы. Смешная. Она думает, что я тут выкладываюсь по полной, но я хорошо провожу время каждое утро, гуляя по этим местам и находя подружек.

О, Нист уже здесь. Хорошая, «примерная» девочка. Я застала её уже с экосами на руках и ногах, но взлететь Нист не успела, обернулась на мои шаги.

– Нэ’Тус? Опять ходишь без дела?

– Отдыхаю. Только что после подхода.

– Что-то по тебе не видно, – смеётся она, – а я вот уже пятый подход буду делать.

– Бросай, пошли к Орти и Фун.

– Уф, перестань, Нэ’Тус, надо заниматься. Мне келле не разрешает делать большие перерывы между подходами.

– Твоей келле тут нет. Моей тоже. Никто ничего не увидит.

Что она ломается, трусиха? Постоянно её нужно уговаривать на что-то. Вот и сейчас тоже самое. Но я подошла, хлопнула по крылу.

– Да бросай, давай отдохнём. Никто не видит.