Кавиан. Альфа

На этом келлере была запечатлена вся история древних времён. Еще тех, когда не было кавианок, а их предки – древние матери, большие существа-богомолы – стали свидетелями грандиозных событий, случившихся на зелёной планете Кавиан.

Древний келлер, доживший до нынешних, не самых лучших, времён, издавна висел только здесь, в покоях самого старого кавианца – Дэй’Раха*. Он читает его каждый день, пальцами ощупывая символы, и каждый день медитирует, переживая прошлое снова и снова.

Вернувшись из медитации в реальность, старейшина семьи Троо открыл белые глаза. Да, он слеп, но какое это имеет значение для старейшего кавианца, который видит и чувствует саму жизнь, её биение из каждого цветка. Это рисует картину мира, и помогает ориентироваться где угодно, хоть в непроглядной тьме. В ней Дэй’Рах всегда и находился. Будучи невероятно старым Дэй’Рах приобрёл невиданные способности к ощущению жизни, но уже утратил былое здоровье. Его бурая кожа покрылась трещинами, как сухой разваливающийся лист, в просветах меж жилами которого виднелись ростки молодых цветов. Цикличная линька не способна была исцелить дефект кожи, и теперь даже свет причинял старику невыносимую боль.

Треугольная голова троотоса покрыта таким же истлевшим и пожелтевшим клафтом, широким головным убором из живой ткани, скрывающим отростки на вытянутом затылке. Из-под выпирающей части черепа безжизненно смотрели слепые миндалевидные глаза.

С влажного стебля купольного растения сорвалась капля. Она упала на лоб Дэй’Раха, быстро скатилась на носовую выпуклость и, разделившись на бороздах сухой кожи, остановилась у краёв тонких сморщенных губ. Капля быстро впиталась в кожу и вызвала лёгкое покалывание. Тяжело вздохнув некесами – тонкими ноздрями по обе стороны от носовой выпуклости – троотос повернулся, отнял руку от келлера. Последние видения древнего мира исчезли. Медленным, но, несмотря на старость, уверенным шагом он вышел на скудный свет.

Стояла глубокая ночь. Одновременно близкие и невероятно далёкие разноцветные галактические туманности разбавляли её слабым мерцанием. В нём старик показал своё худощавое, но осанистое тело в широком одеянии из листьев, напоминающем платье. Троотос посмотрел наверх, одновременно прижав вялые и почти нерабочие в его возрасте две пары крыльев. Дэй’Рах ничего не видел, но ему казалось – чувствовал свет далёких галактик, которые, даже добравшись до этой бедной планеты, обжигали, причиняя потрескавшейся коже боль. Но мысли были совсем не о ней. Боль тела ничто, когда мучают размышления о сегодняшнем: ещё один день прошёл, и ничего не изменилось. Никто ничего не собирается менять. Только и оставалась троотосу, что читать келлер и посредством медитации жить в прошедшем времени – том, когда Кавиан был их планетой, над ними не висела угроза истребления, и существование в гармонии со всем сущим было не сказкой, но реальностью.

То время давно ушло, и что есть сейчас? Только кавианки, безуспешно борющиеся за существование.

Как и всегда, ночью, после чтения келлера, Дэй’Раха терзала ненависть за невозможность всё исправить. Ему становилось больно от осознания, что шансы вернуть своей цивилизации былое величие, исчезают. Даже оставаясь старейшим и самым мудрым троотосом, он не имеет власти среди кавианок, чей крепкий матриархальный строй завис в бессмертной стагнации.

Дэй’Рах пережил многих королев оставшегося мира, и относительно недавно появилась ещё одна, которой он говорил: пришло время всё изменить. Но перемен не происходило. Терпение троотоса кончалось, как и его жизненная сила. Он боялся покинуть этот мир и не успеть изменить ужасную ситуацию. В нем жила уверенность, что если кавианки за все свои поколения ничего не изменили, то и за оставшееся ничтожное время ничто не сдвинется с мертвой точки. Но как это исправить, если даже мудрость и взывание к разуму не помогают? Как исправить если Дэй’Рах для кавианок, пускай умный, но всего лишь самец. Старый, не имеющий никаких прав, как и братья помладше. Не имеющий, по сути ничего, кроме этого старого купола, древнего келлера, и бессилия перед крепкими традициями женского правления. Невозможно отобрать их бездарную власть, дабы прекратить времена бездействия и страха.

Но однажды старик спланировал одну маленькую хитрость, которая даст толчок к большим переменам. Дэй'Рах ждал мучительно долго, подбирал нужный цикл года, нужное время, нужную кавианку и условия в обществе.

И сегодня этот день настал.

Сегодня матери всех кавианских семейств собираются проводить ритуал зачатия. И он не начнётся, пока не появятся молодые троотосы, будущие безызвестные отцы кавианок.

Старейшина неожиданно явился к месту сбора младших братьев, чтобы объявить: «Сегодня ритуала не будет», – и, оставив их, исчез во тьме огромного цветочного сада.

Старый троотос уверенно шёл через бесконечные заросли, не видя глазами, но прекрасно чувствуя жизненную силу цветов. Это позволяло ему осознавать окружающее. Путь старейшины был долгим, от его сада на окраине полуострова до сада Амми, где проводится ритуал. Кавианки, ожидающие его начала, не подозревали, что к ним движется Дэй’Рах, дабы обратиться к королеве. Это важно было сделать именно в момент их ритуала.

На пяти лиственных ложах, ещё не сняв своих платьев, расслаблено возлегали кавианки. Матери общались между собой под тихую приятную песню младших сестёр. Молодые прислужницы расставляли у каждого ложа коконы из листьев, в них почти доверху наливали смесь, куда будет срыгиваться оплодотворённая слюна матерей. Чудесную атмосферу этого места оберегал караул, выставленный для охраны обряда. Одна из стражниц, встретив старого троотоса, не сразу поняла что делать, но в любом случае она бы и не успела.

Коротко поприветствовав, старейшина провёл рукой перед её глазами и кавианка, охнув, упала в его объятия. Дэй’Рах аккуратно, но с трудом, уложил заснувшую стражницу на траву, затем поднялся и посмотрел перед собой слепыми глазами. Он оглядел место ритуала через стебли огромных цветов и, подождав немного, медленно двинулся вперед.

Лёгкий ветер, пробирающийся вглубь сада, внезапно стих. И спокойная песня разом смолкла. Настала тишина, напряжённая и недобрая, словно вместо ночи на цветочные сады опустилась совсем иная тьма. Светящиеся шарообразные растения – вейцики – перестали источать свет, теперь они лишь тускло мерцали, едва способные осветить листья под собой. Купол из стеблей и цветов полностью лишился загадочности.

В свете вейциков оставалось только ложе: приземистый цветок с раскрытыми лепестками. На них возлегала королева. Встревожившись, она привстала и с испугом оглянулась, сяжки прижались к треугольной голове, забренчали украшения из косточек некогда сочных плодов. Посмотрев перед собой, кавианка увидела во тьме отблеск слепых белых глаз Дэй’Раха, которые, казалось, смотрели прямо на королеву. Та вздрогнула и не смогла отогнать чувство тревоги, но не подала виду. Женщина грациозно откинулась обратно на ложе и поправила роскошное платье-иинэ. Изящными движениями королева тронула клафт. Длинный широкий головной убор скрывал отростки на выступающем треугольном затылке и мышечные наросты на спине, переходящие в большие пары крыльев. Демонстрируя их великолепие, королева расправила их по всему цветочному ложу.

Дожидаясь первых слов от Дэй’Раха, она в свойственной королевской манере проверила украшения на лбу: на крепкой цепочке, натянутой между длинными изогнутыми усиками-сяжками, колыхался медальон из зелёного минерала, на котором высечен символ кавианской власти. Ниже, уже на самом лбу, вырисовывался похожий на чёрный шрам символ имени королевы – Кэ-Ус.

Большие изумрудные глаза главенствующей особи выжидающе смотрели в ночь, где совсем недавно горели ярким светом шарообразные растения.

Из тьмы, шаркая по разложенным на земле листьям, вышел кавианец. Его массивная треугольная голова покрыта растущими из трещин на коже цветами. Клафт, скрывающий острый затылок, был намного шире, чем у кавианок, и очень неопрятен. Но не так привлекал внимание вид троотоса, как его бледные, сверкающие в редком свете глаза.

Занимающиеся приготовлением к обряду кавианки разошлись по краям цветочного атриума. Все матери вскочили со своих мест. Четверо из них отошли в сторону, собравшись у арочного выхода. Пятая, мать семьи воительниц, подошла к главной кавианке, вставшей с ложа. Королева Кэ-Ус долго смотрела на старейшину, не понимая причины его появления. Свои покои с келлером троотос покидал очень редко.

– У тебя должна быть веская причина быть здесь, Дэй’Рах. Она есть? – спросила королева.

– Фиа э лоа, госпожа Кэ-Ус, – вежливо поздоровался он с лёгким поклоном. – К сожалению, вам придётся сегодня обойтись без обряда.

– Да что ты? Если ты пришёл из своего гнезда поговорить, то сейчас совсем не время. Какая наглость приходить сюда и пытаться срывать важнейший обряд.

– Важнейший, – задумчиво произнёс кавианец, – какой смысл в вашем «важнейшим» обряде, если все рождённые дети в любом случае обречены?

– Следи за языком, старик! – выступила кавианка Гелеис, мать семейства Агма.

Кэ-Ус жестом заставила свою подругу успокоиться, а сама вернулась к ложу и села.

– Опять, – вздохнула королева, – опять ты приходишь ко мне, и начинаешь напоминать мне о моём же долге? Я права? Но спасибо, я всё помню. В наставлениях тебя и твоих видений не нуждаюсь.

– А мне кажется, нуждаешься, – сказал Дэй’Рах.

Королева и все остальные раздражённо восприняли изменившийся тон старика.

– Мы разговаривали после твоего избрания, и потом ещё были встречи, когда я напоминал тебе о важности перемен в нашей жизни, но уже столько времени прошло, а ты повторяешь ошибки своих предшественниц! Давай я спрошу тебя, как и их: есть ли смысл в твоём правлении, если ты ничего не делаешь? Я буду с тобой честен: все вы, правящие кавианки, одинаково закрывали глаза на важнейшие проблемы, делая вид, что их нет.

Нагнав тревоги, Дэй’Рах начал медленно ходить вокруг ложа королевы. Он посмотрел на всех матерей по очереди и презрительным тоном обратился к Кэ-Ус:

– Наша цивилизация вымирает, а чем ты занимаешься? Чем вы все тут занимаетесь?! Ах да… детей рожаете. Легче бросить молодых кавианок на растерзание к локусам, чем заняться делом.

– За такие слова крылья обрывают! – сурово ответила королева.

– За правду? Давай, Кэ-Ус, расскажи мне сказку о своём блистательном правлении. О том, что за весь цикл ни одна кавианка не оспорила твоё право быть королевой. Такой, значит, твой путь? Быть лучше в их глазах и оставить наследие преемнице, которая так же будет сидеть, сложа крылышки, беспокоясь больше о своём имени, чем о локусах? Я читаю келлер, самый древний из существующих, и я тебе рассказывал, что было время, когда матери и наши предки-кавианки царствовали на всей планете. Я строю этот мир в медитации и не могу противиться соблазну оставаться в ней, наслаждаясь гармонией. Но мы существуем здесь – во времена, когда вы, кавианки, не в силах, наконец, подняться с колен! Я пришёл сюда спросить у тебя, королева Кэ-Ус, не пора ли изменить нашу жизнь? – Он остановился и посмотрел королеве в глаза: – Когда вы снова станете матерями всей планеты и вернёте величие былых времён? Что бы сказала Айхас Ари, увидев, в каком несчастном мы положении?

– Хватит! – остановила его королева. – Я слушала это много раз.

– Слушать и слышать – разные вещи, Кэ-Ус. Ты же не глупа, ты сама читала келлеры и знаешь, кем мы были раньше. Все твои оправдания связаны только с мнимым бессилием. Ты не можешь встряхнуть весь наш народ. Выход есть всегда, но вы никак не можете до него дойти.

Дэй’Рах медленно приближался к ложу главной кавианки, и с каждым его шагом гасли вейцики. Троотос встал перед королевой.

– Вы сами себя привели к гибели. Пока правил жёсткий матриархат, наша цивилизация не развивалась и погибала. Вы отступили, когда начали разрастаться локусы. Побоялись перемен и забились в угол. Вы не смогли сохранить наследие Айхас Ари!

– Да как ты смеешь?! – перебила его Кэ-Ус. – Ты говоришь о локусах, словно о неподвижных цветах. Сам ведь знаешь, на какие ужасы они способны и насколько сильны. Я не позволю обвинять в бездействии себя и уж тем более моих предшественниц. Только правильное правление позволяет до сих пор сохранять наши семьи. Мы всеми силами стараемся сдерживать локусы.

– И долго еще вы сможете их сдерживать? К чему это привело? Критический момент уже давно настал. Надо принимать серьёзные решения, искать пути, обдумывать ситуацию. Вы ничего этого не делаете! Пытаетесь сохранить баланс между собой, а какой в этом смысл?

– Я уже сыта твоими советами. Ты говоришь правильные вещи, не отрицаю, но не способен сопоставить свои сказочные желания с нашими возможностями. Ты живёшь в своём келлере и медитациях и привык к тому, что всё должно меняться по взмаху крыла. Так не бывает!

– Глупый старик! – влезла мать Гелеис. – Лучше возвращайся обратно в свой сад и там указывай. Запихнуть бы тебя в локусовый лес и посмотреть, как ты будешь «менять ужасное положение».

– Ну так запихнули бы! – грубо ответил Дэй’Рах. – Меня там не было, и моих братьев тоже, потому что вы оградили нас от всего, пренебрегая и не уважая наше слово. Ты, Гелеис, и вообще все вы, можете злиться и ненавидеть меня за правду, сколько хотите. Но в том, что мы никак не выберемся из этого упадка, ваша вина, как бы вы, кавианки, ни старались защитить себя отговорками. После того как тебя, Кэ-Ус, избрали королевой, я надеялся и ждал, когда твоё правление положит конец нашему медленному, но неизбежному вымиранию на краю сожранной локусами планеты. И в очередной раз моя надежда гаснет. Кавианки из твоей семьи, Агха, не могут правильно расставлять приоритеты, в этом я уже убедился. Чего ожидать, если воспитание у вас не то и восприятие мира иное? Вы стараетесь не замечать глобальных проблем, предпочитая «добротой и сочувствием» проявлять своё величие. Но этим нашу цивилизацию не спасти. Как вы, дуры, не можете этого понять?!

– Замолчи! – вскрикнула королева, вскочив с ложа. – Ты можешь пожалеть о своих словах, Дэй’Рах, они выходят за все допустимые рамки. Я… послушай меня!.. Я делаю всё, чтобы уберечь наши сады от локусов! Сдерживаю границы! Ищу возможности для переселения! Готовлюсь к любой беде! Я живу с мыслями об этом, и твоё постоянное давление делает мне только хуже! Я устала, честно, устала слушать бесконечные излияния о нашем прекрасном прошлом. Ты живёшь им и хочешь исполнить неисполнимую мечту. Тот мир, о котором ты говоришь, исчез бесчисленные циклы назад. А я живу настоящим и вижу реальные опасности. Прости за моё неуважение к твоему возрасту и мудрости, но я хочу прекратить наш спор. Я делаю всё, что необходимо для нашего выживания.

Кэ-Ус демонстративно отвернулась и попыталась уйти, но в этот момент Дэй’Рах резво схватил королеву за руку:

– Нет! Речь не о выживании! Нельзя убегать от опасности! Переселение или сдерживание локусов не выход! Нужно бороться. Когда же ты… все вы это поймёте?

– Убери руку! – вскрикнула Кэ-Ус.

Кавианка Гелеис, сильная воительница, без проблем оттолкнула Дэй’Раха и заслонила собой королеву. Она отошла, ошеломлённая наглостью старика, но быстро успокоила мать семьи Агма, чтобы та сгоряча не наделала глупостей.

Старик принялся ходить кругами, а Гелеис замерла в готовности вышвырнуть наглеца, если будет такой приказ.

Старейшина продолжил:

– Возможно, ты достойная кавианка для символа королевы, Кэ-Ус. Не буду оспаривать выбор ваших семейств. Одно печально, что не всегда королева имеет необходимые убеждения. Я слишком часто видел, как твои предшественницы страдали от бессилия перед серьёзными проблемами. Там, где надо рискнуть, где есть риск гибели сестёр, вы боялись и отступали. И ты не стала исключением, многое делая ради сокрытия вечной угрозы и ужасного упадка нашей цивилизации. Если вы, кавианки, не способны избежать вымирания в будущем, тогда я оспариваю твоё право быть королевой. Пусть нас, троотосов, единицы, и наше слово не в почёте, но иначе, какой у нас есть выбор?

– Этого не будет! – вступилась Гелеис. – Да вы же, троотосы, напрочь лишены чувств, и мне страшно подумать, сколько погибнет кавианок, чтобы исполнить твою безумную волю.

– Но сделать это необходимо! А вы не в силах действовать решительно. Так получилось, Кэ-Ус, – обратился он к королеве, – что сейчас тот период, когда нужно пробуждать агрессию. Это поможет спастись. Представь Айхас Ари, по-твоему, она бы сидела, сложив крылья, дожидаясь, пока их настигнет гибель? Нет! Она начала бы бороться. Теперь я боюсь представить её ужас, если она бы увидела, как вы распорядились с её миром. Это ли не оскорбление великой древней матери?вы– Но сделать это необходимо! А вы не в силах действовать решительно. Так получилось, Кэ-Ус, – обратился он к королеве, – что сейчас тот период, когда нужно пробуждать агрессию. Это поможет спастись. Представь Айхас Ари, по-твоему, она бы сидела, сложив крылья, дожидаясь, пока их настигнет гибель? Нет! Она начала бы бороться. Теперь я боюсь представить её ужас, если она бы увидела, как вы распорядились с её миром. Это ли не оскорбление великой древней матери?

Кэ-Ус попыталась уйти, быть может, хотела приказать, чтобы охрана вышвырнула троотоса прочь. Но Дэй’Рах резко преградил королеве дорогу.

– Не смей уходить от этого разговора, Кэ-Ус! – легко толкнул троотос королеву. – Я вынужден требовать от тебя ответа.

Гелеис снова попыталась защитить королеву, но получила приказ стоять на месте.

– Я велю вышвырнуть тебя отсюда, – пригрозила Кэ-Ус.

– Если хотела, уже приказала бы. А раз медлишь, значит, слышишь в моих словах правду…

– Безумство, а не правду. Дэй’Рах, ты хочешь…

– Перемен! – перебил троотос. – Больших перемен. Ты лжёшь себе, думаешь, что можешь взять плачевную ситуацию в свои руки и всё изменить, но боишься. Ведь, кто ты? Ты из семьи Агха, никогда не знавшая о жестокости реальной жизни. Тебя выбрали королевой, потому что именно ты, по их мнению, способна поддерживать семейную гармонию на высшем уровне, но знай все кавианки жестокую правду о границе, о том, что весь мир в плену корней, они бы отдали предпочтение другой. Той, которая способна взглянуть на ситуацию иначе. В этом вся проблема, ты дочь семьи Агха. Ты даже на инстинктивном уровне не способа проявить необходимые качества, присущие только истинным владычицам, способным иногда прибегнуть к насилию и жестокости. В нужном понимании этих слов. Ты не предашь матриархальный строй, отдав нам, троотосам, возможность командовать, но и сама, как бы ни старалась, не можешь заставить себя пойти на крайние меры.

– Чтобы мы вообще все погибли? Таких мер ты хочешь?

– А сейчас мы не погибаем? Цикл за циклом теряем территории и ждём, пока локусы с концами сожрут наш полуостров. А пытались вы хотя бы бороться с их лесами? В этом есть хоть какая-то надежда на спасение. Но ты упорствуешь, продолжая сдерживать корни.

– Ты судишь обо мне, даже не давая шанса показать, что я могу.

– Уже прошло достаточно времени. Я убедился – ты не та кавианка, которая нужна нашему народу. Ждать от тебя каких-либо действий бессмысленно. Ты – Агха. Возможно, ты достойная королева, но правишь в период, когда у власти должна стоять сестра из семьи Агма.

– Агма я стать не могу и передать символ без согласия семейств тоже. Тем более передать символ агмианке. Попробуй убедить всех, что дочери Агма способны стоять у власти. Вспыльчивые и неуправляемые, они приведут нас к гибели раньше, чем это сделают локусы.

– Значит, ты сама призналась в бессилии. Агма, обрисованная тобой, может сделать большее, чем вы все со сводами нерушимых правил и гармонией между семьями. Но где найти такую агма, которая будет признана кавианками, и в которой объединятся все качества, необходимые сильной королеве?

– Ты уже перечеркнул мой символ власти, Дэй’Рах?

Он подошёл вплотную к красивой кавианке и поднял глаза. Очертания правящего символа пульсировали жизнью на молодой коже.

– Нет. Придёт время, и ты будешь вынуждена передать его сама.

– Это кому, интересно знать?

– Твоей ещё не рождённой дочери…

– Что? Какой дочери?

Кэ-Ус отстранилась и медленно заходила вокруг пустующего лиственного ложа, не переставая смотреть в глаза Дэй’Раха, словно пытаясь найти в его бледном взгляде эмоции.

– Что тебя так удивляет? – спросил троотос, спокойно наблюдая за смятениями главной кавианки. – Думаешь, одна из твоих дочерей не сможет пойти по стопам матери и получить признание как королева? Уже догадываешься, о чём я?

Разговор о дочери в ночь обряда матерей для Кэ-Ус стал откровением. Она поняла, чего он хочет, и пригрозила пальцем, отходя к ложу, где стояла Гелеис.

– Даже думать не смей! От твоей слюны у меня дочери не будет! Подумать только, на какое страдание я обреку её, если она родится от слюны порченного троотоса.

– Не зли меня, Кэ-Ус. Если ты не позволяешь мне вмешиваться в ваши дела, позволь хотя бы моему потомству это сделать. Двенадцать циклов я ношу символ табуированности, не позволяющий иметь потомство, а всё из-за ваших глупых правил! Из-за вашей глупой гармонии! Боитесь неправильных генов? Сейчас я предлагаю тебе разумное решение, Кэ-Ус: взрастить истинную королеву. Ту, которая, в отличие от тебя, поднимет нашу цивилизацию.

– Чушь!

– Боишься, что родство со мной испортит твоё чадо? Никогда не могла подумать, что придётся растить необычную кавианку, да?

– Я сказала – нет! – отступила королева. – Табу на таких, как ты, троотосов было наложено не просто так. Ты читаешь древнейший келлер в саду Троо и лучше меня знаешь, как долго наша цивилизация отсеивала неправильные гены и совершенствовала организм для будущих поколений. Мы храним идеальную природу кавианок, и поцелуй с тобой может всё это погубить.

– Вместе с отсевом вы убрали всё необходимое для борьбы с опасностью. Нужные качества были выдернуты на корню, вы словно забыли о локусах, которые уничтожают всё. И забавно слышать, как тебя беспокоят недостатки древних отсеянных поколений, когда перед нами угроза вымирания. Я готов вырвать один иплис, чтобы на его месте выросло два. А ты?

– Всё! Хватит! – крикнула Кэ-Ус. – Я не стану ничего менять. У меня будут дочери от нормальных, здоровых троотосов, но не от тебя! Какая бы опасность ни была, мы справлялись раньше, справимся и сейчас. Айхас Ари точно не была бы довольна, если бы мы испортили самое важное – нас самих. Я не готова жертвовать природой кавианок ради сомнительной возможности вернуть наше «былое величие», которого не смогли добиться мои предшественницы. Агма, уведите его вон!

Гелеис прокричала тревогу. Словно из ниоткуда повыскакивали воительницы, окружив старого троотоса, успевшего схватить королеву за руку.

– Глупая кавианка! – вскрикнул Дэй’Рах. – Я уже не знаю, как преодолеть ваше природное упрямство и донести, наконец, что перемены, хочешь ты или нет, наступят. Локусы нас уничтожат! Ради всеобщего блага я хочу внести свои коррективы. Если ты не желаешь поднять на бой своих сестёр, то это должна сделать хотя бы твоя дочь!

– Отпусти меня! Гелеис! Агма! Уберите его отсюда!

Таинственная атмосфера самого почитаемого обряда была полностью разрушена. Нарастающее вместе с суматохой напряжение не оставляло надежды на хорошее окончание обряда матерей. Агма окружили старого троотоса, призывая замолчать добровольно.

Но он всё ещё держал королеву за руку, пресекая любые её попытки вырваться.

– Клянусь, за всё это ты понесёшь самое страшное наказание! – с ненавистью кричала Кэ-Ус.

Мгновение отделяло Дэй’Раха от того, чтобы быть схваченным агма, но троотос, собрав старческие силы, расправил дряхлые крылья и встал спиной, оградив себя от наступающих защитниц. Хрупкая королева не могла сопротивляться даже старику, и была вынуждена повиноваться кавианцу, чья стальная хватка причиняла ей боль.

В иной ситуации, с любым другим троотосом агма бы схватили его и вышвырнули вон. Но репутация старейшины, его возраст и символы главенства семьи Троо создали психологический барьер. Он не позволял стражницам действовать решительней. Они боялись дотрагиваться до кавианца, чью семью всю жизнь возносили на мистический пьедестал, и признавали Дэй’Раха мудрейшим. Это было одной из причин, почему агма заколебались и не спешили применять насилие.

А в следующий момент стало слишком поздно. Пусть вся эта потасовка длилась несколько мгновений, троотос нашёл время выставить перед сёстрами руку и тихо шепнуть несколько слов, а после направить сильную ментальную атаку, ввергнув всех кавианок, матерей и стражниц в глубокий сон.

Только королева оставалась в сознании, не веря в увиденное и озирая спящих вокруг кавианок. Атака Дэй’Раха почти полностью лишила его сил, и последнее, что он сделал, грубо бросил на ложе королеву и сам возлёг над ней. Он склонился к её голове так, что его и её сяжки соприкоснулись.