Зеленая Любовь

– А что ты тут делаешь? – растерянно спросил Кирилл, все еще не до конца придя в себя.

– Ну… – Артем подбросил в руке здоровенный колун и усмехнулся. – Пугаю знать. Лечу царевича. Дрова колю на шашлык. Вожусь с кабачками Андрея. Теплицы открываю-закрываю. А вы?

– У родителей ремонт, они сейчас у Кирилла живут, а мы путешествуем. – Ксюша улыбнулась, с интересом разглядывая нового знакомого. – Слушай, я тебя только на фотографиях видела!

– В учебнике истории Государства Российского? – Он подмигнул и перекинул пронзительный взгляд на второго гостя. – Кирилл, ты чего как дрын проглотил?

– Просто Андрей не сказал, что ты тут…

– Мой крестный отче с головой в ремонте как ихтиандр, – отмахнулся Артем. – Они тут с вашей мамой сначала пронеслись агропромышленной катастрофой, а потом уехали на свою стройку.

– И тебя заставили следить за огородом? – спросила Ксюша.

– Да я сам сюда каждое лето рвусь. У меня тут все детство прошло. Хорошо, что Андрей никогда не был против, сам нас сюда возил еще щеглами.

– Ничего себе ты огородник…

– Ага. Танцуй, редиска, плачь, морковка. – Он переложил колун в другую руку и протянул ладонь для рукопожатия. – Давайте еще раз сначала. Артем Распутин.

– Кирилл Строганов.

– Очень приятно. – Артем снова повернулся к сестре, которая сияла как начищенная монета. – А ты Ксюша, да?

– Ага! – Она с удовольствием пожала его громадную ладонь. – Вот круто! Я никогда не видела, чтобы человек закрывал ростом половину неба! Хорошо, что Андрей ничего не сказал про тебя. Кирилл бы тогда точно не поехал.

– Прекрати, – пробурчал он.

– Да чего там. – Артем засмеялся и закинул колун на плечо. – Я не самая веселая компания, но, думаю, за старшего брата сойду. Могу вас тут протащить по самым красивым местам. Одному не так интересно.

Именно таких людей меланхоличный Кирилл старался избегать. Слишком сильно они сотрясали его внутренний дзен своей уверенностью. С ними никогда не знаешь, как себя вести.

– Это ваша там машина стоит? – Артем указал на «тойоту» и достал из широкого кармана штормовки мятую пачку сигарет. Зажав, одну в зубах, он чиркнул спичкой и задымил. – Убрать бы.

– А куда мы можем ее убрать? – спросил Кирилл. – На ближайшее поле отвезти?

– Ну, хочешь – в поле, если тебе двор не угодил. – Распутин стряхнул пепел в траву.

– Эти ворота открываются?!

– Тут все ворота открываются. – Артем поставил колун рядом со стеной дома и зашагал в сторону калитки. – А как ты думаешь нам дрова привозят?

– Рискну предположить, что грузят на дорогу, – пробормотал Кирилл.

– Ага, конечно, станут они… – Он осекся, словно задумавшись. Потом безразлично отмахнулся. – Ну, вообще да. На дорогу.

– А на дорогу почему? – спросила Ксюша, стараясь успевать за длинноногим братом. – Потому что водители в спешке?

– Нет, потому что водители в БелАЗе. – Распутин раскинул руки, чуть не убив шагавшего рядом Кирилла. – Представь, такая домна на колесах. Если она назад сдаст, то весь забор в малину вомнет. А воня-я-яет!

– БелАЗ-то?

– У них у всех труба как бассейн. Тут на днях к соседу ЗИЛ с черноземом приезжал. Они пока торговались, грузовик успел целый курорт для вулканологов нахлопать. Думал, не прокашляюсь.

– И как мы их откроем? – перебил Распутина Кирилл, наклоняясь к ограде почти вплотную. – Тут все заросло плющом.

– Посторонись.

Распутин зажал сигарету в зубах, освобождая руки, и наклонился к резной ограде. Повозившись с ржавой цепью, он откинул ее в траву и немного пошатал массивными руками створки. Ворота оказались опутаны разными лозами с двух сторон, которые разрастались так, что не мешали механизму открытия. Осторожно навалившись на правую чугунную створку, он молча кивнул Ксюше, чтобы та точно так же подперла левую.

– Ой! – Сестра оступилась и едва не ткнулась лицом в землю. Завалившись назад, она слишком резко надавила на ворота. Плющ под ее спиной недовольно зашипел листьями. – Все нормально. Равновесие восстановлено.

Артем кивнул и перевел взгляд на Кирилла, который недоверчиво разглядывал образовавшийся проем.

– Строганов, не тяни. – Распутин кивнул на машину. – Падай в аппарат.

– Не фамильярничай, – мрачно откликнулся тот.

– Извиняюсь. – Артем фыркнул носом, отмахиваясь от побегов плюща, лезших в лицо. Сигарета, зажатая в уголке рта подсвечивалась оранжевым светляком. – Господин возничий, поторапливайтесь, пока нам за мещанский шиворот муравьи не насыпались.

– Муравьи?! – Ксюша едва не рухнула второй раз.

– Тихо-тихо. Не должны. Пчелы могут.

– Пчелы?!

– Да не бойся, они спят уже. – Артем еще раз махнул головой, выпутываясь из зеленой хватки. – Ну, ты долго там?!

– Думаю, как заехать, – ответил Кирилл и завел мотор. – Ладно, я попробую назад сдать и аккуратно свернуть.

– Действуй. – Артем снова затянулся и выпустил облако сизого дыма, мечтательно глядя в небо. – Извините, что напугал. Я не особо разбирался, как выгляжу со стороны. Колун еще этот…

– Все хорошо, – сдавленно откликнулась Ксюша, точно так же уворачиваясь от цепких побегов. – Если бы не твоя эта сетчатая черная маска, я бы не визжала. Зачем она тебе?

– Так комары. – Распутин снова фыркнул, когда из зарослей к нему вылетело какое-то насекомое. – Ну, началось. Если Кирилл не поторопится, эти собаки нас съедят.

– Какие собаки?

– Так комары. – Упершись плечом в створку, Артем повернул голову, наблюдая за маневрами машины Кирилла. – Пилот, аккуратней, по ногам мне не проедь.

Едва не поцарапав дверцу машины углом чугунной ограды, Кирилл осторожно припарковал «тойоту» возле углярки.

– Отлично! – Артем махнул Ксюше. – Все, баста, закрываем.

– У соседей, кажется, свет зажегся, – пробормотала Ксюша. Она указала на небольшую голубую избушку чуть правее их участка. Артем повернулся, обеими руками упершись в створку.

– Там живет добрая бабушка Валя, – пояснил он, осторожно поправляя выбившиеся из зеленой прически побеги плюща. – А прямо рядом с нами – отставной подполковник Игнатий Петрович, которого здесь зовут просто Петровичем. Вот его я бы лучше не будил.

– Ой. – Ксюша прижала руку ко рту. – Конечно, надо уважать соседей.

Кирилл выбрался на лужайку и хлопнул дверцей. Опершись на багажник, принялся наблюдать за тем, как Артем и Ксюша пытаются состыковать створки.

Из сотрясаемых зарослей плюща вылетел крупный белый мотылек. Трепет его легких крылышек замерцал в сумеречном воздухе. Уже в эту секунду Кирилл понял, что перед соседями завтра придется извиняться с шампанским. Сестра всегда боялась бабочек.

Ксюша спокойно вытаскивала из волос мелкие листочки, а маленький бомбардировщик уже устремился по самой логичной траектории, пролегающей мимо ее носа. Это, как говорится, секунда до катастрофы.

Кто такой стайерский йодль по сравнению с акустической силой его сестры? Визг разнесся по окрестностям так же мощно, как вой учебной тревоги. Распутин, методично перематывавший створки ворот, тут же разогнулся. Цепь громко бахнула об чугунный забор, резонируя во всей ограде чисто и звонко. Ни дать, ни взять – сигнал к обеду в пионерском лагере.

– Опять этот хулиган! – донеслось откуда-то справа. – Никакого покоя!

– Это кто? – Ксюша аж присела, заслышав голос недовольной женщины.

Артем успел только открыть рот, когда угрожающий голос добавил:

– Распутин, паразит! Попадись мне завтра!

– Это Нюра Витальевна, – тихо пояснил Артем и повернулся в сторону дома слева, где только что зажегся свет. Он повысил голос, добавив ему искренней доброжелательности. – Прошу простить, больше не повторится! Доброй вам ночи!

– Да чтоб ты провалился, блудень!

Хлопнула оконная створка, и соседка скрылась в доме. Свет погас. Артем покачался с пятки на носок, а Ксюша протяжно шмыгнула носом. Больше комментариев не нашлось.

– Совершенно очаровательная женщина. – Распутин улыбнулся и снова присел на корточки и снова взялся перематывать створки. – Отчаянная лесная партизанка. Только партизаны обычно с врагами воюют, а она с поселком. Попробуй только где нашкодь – этот отставной егерь тебя из любого угла тайги достанет. Раньше была вожатой в лагере, поэтому в лобовой атаке удавит любого неугодного.

– Значит, она просто воспринимает лес как свою стихию, из которой черпает силы, – глубокомысленно заметил Кирилл.

– Как сомалийский пират захваченное судно она его воспринимает. – Артем скривил лицо, стараясь затянуть узел ржавой цепи, которая никак не поддавалась. – Зато не пропадет, и лес с ней не завянет. Ксюх, а ты мотыльков что ли боишься?

– До смерти, – тихо призналась она. – Фобия. Простите, что завизжала.

– Тогда с утра на поляну не выходи.

– Почему?

– Мы тебя потом не откачаем. – Он подергал импровизированный замок, проверяя его на прочность. – Они там такими тучами с газона взлетают! Снегопад в обратную сторону.

Ксюшу передернуло, и Артем тихо засмеялся. Отряхнув руки от пыли, он повернулся к Кириллу, который все это время стоял возле машины, облокотившись на багажник.

– Давайте с сумками вам помогу.

– Я сам, – решительно ответил Кирилл. Неужели он и без помощи не справится?!

– Да не сопротивляйся ты. В одну ходку все утащим и поставим, наконец, чайник. Устал я сегодня, жуть.

Переосмысление

Артем

На его втором этаже все по-прежнему. Две кровати друг напротив друга. Широкое окно, занавешенное плотными шторами. Старая магнитола и стопка компакт-дисков – привет из детства.

Лежа на спине, Артем молча смотрел в потолок. Про каждое лето в деревне он ребятам соврал. Раньше так оно и было – все детство он бегал загорелый как котлета, топтал шлепанцами поселковые дороги, находил себе приключения, играл с друзьями. А потом случилось то, что случилось. И все детские воспоминания превратились в звонкие пощечины. Чем веселее было воспоминание, тем сильнее удар.

Распутин потянулся к магнитоле, чтобы сделать погромче. Звукоизоляция в доме отвратительная, но советские ВИА – это не сигнал тревоги. Не проснутся.

Резко потянуло правое плечо. Вся грудная клетка с самого утра ныла. Огород тут был не при чем – тело продолжало болеть даже когда он целыми днями лежал на диване. Он вздохнул и потянулся к помятому блистеру с таблетками. У кого аскоробинки, у кого – ибупрофен. Странное чувство, когда на лице у тебя улыбка, а в теле что-то трещит по швам. И кто бы знал, как это прекратить.

Услышав скрип половиц на первом этаже, Распутин выключил магнитолу и надел наушники. Непривычно, что его одинокую неделю разбавили совершенно незнакомые два человека. Крестный, конечно, удачно женился, но можно было бы и предупредить.

Андрей наверняка сделал это специально. В последнее время они почти не разговаривали. Крестный беспокоился. Как смог, так помог. Отправил ему гуманитарную помощь в виде живых людей, с которыми давно не хотелось общаться.

Хотя, стоило признать, Ксюша ему понравилась – такая живая и доброжелательная. Он усмехнулся, представив, как помогает ей выбирать палку, которой лучше всего лупить крапиву. Разница в возрасте, конечно, есть, но лучше об этом не задумываться.

От зануд Артем всегда старался держаться подальше, однако Кирилл ему таким не показался. Да, пытается быть взрослее, нагоняет на себя серьезности. Распутин не раз видел, как такие эстеты потом скакали в резиновых сапогах по лужам.

Но самое главное – Кирилл кого-то ему напоминал. Вопрос – кого? Так легко разбираться в людях, когда смотришь на них сверху вниз. А попробуй понять послания собственного мозга… Если бы он лучше осознавал, что чувствует и мог бы это выразить словами, жизнь стала бы значительно легче.

Рыцарь сублимации. Страшно – смейся. Устал – смейся. Больно – смейся. Если нет сил смеяться – пой. Не напевай, а голоси. Во-первых, сбросишь напряжение. Во-вторых, реакция окружающих обязательно заставит посмеяться.

Круг замкнулся.

Смейся.

Таблетка подействовала, и мышцы плеча расслабились. Устроившись на боку, Распутин прибавил громкости, чтобы Жанна Агузарова своим бодрым вокалом заглушила другие мысли. Мягкие гитарные мотивы, песня звучала то тише, то громче. В конце концов, она растаяла в поволоке крепкого сна.

Будь со мной, будь со мной, будь со мной всегда ты рядом.

Бублик

Кирилл

– А ну-ка стоять!

Кирилл подпрыгнул на месте, озираясь по сторонам. Вроде бы крик адресован не ему.

Часы на стене показывали половину девятого. Ксюша, спавшая на кровати возле противоположной стены, даже не отреагировала. Девушка громко сопела, закутавшись в одеяло с головой.

С улицы послышался отчаянный веселый лай и незнакомый мужской крик. Поднявшись с кровати и потирая заспанные глаза, Кирилл наклонился и приподнял шторку на одном из окон, выходивших на поляну.

– Бублик! Ах ты гюрза прожорливая!

Артем сидел на кресле-качалке вплотную к соседской ограде. Он радостно улыбался, развернув корпус так, чтобы ему было видно все, что происходит на соседнем огороде. А там сейчас вдоль грядок пронесся коренастый седой мужчина. Судя по вчерашним рассказам Артема, это и был тот самый отставной подполковник Петрович.

– Бублик! – громыхнул он.

– За эти бублики платите рублики… – безмятежно запел Распутин, доставая из нагрудного кармана пачку сигарет и закуривая. – …что для республики всего милей.

Пел он очень мелодично, Кирилл даже заслушался. Сам же диверсант Бублик растворился в кустах, которые тормошил коренастый сосед с военной выправкой. Кирилл замер в ожидании. Он полагал, что куст жимолости сейчас выплюнет маленькую шкодную болонку. Каково же было удивление, когда оказалось, что Бублик – это здоровенная черно-коричневая немецкая овчарка. Та лохматым снарядом вылетела на грядки с распахнутым розовым ртом. Глаза блестели от бесконечной радости, язык вывалился из пасти. Собака однозначно наслаждалась невероятно смешной игрой, чего нельзя было сказать о раздосадованном хозяине.

– Дрянь лохматая!

– Сестра гулящая – дрянь настоящая, а братик маленький – карманный вор.

– Лучше молчи! – Петрович, наконец, сдался и оперся на забор прямо над головой Распутина, переводя дыхание. – Ох, извел меня этот шелудивый…

Артем усмехнулся и запрокинул назад голову, миролюбиво улыбаясь.

– Закурите, товарищ подполковник?

Сосед угрюмо кивнул и хмуро принял сигарету. Толстый черный кабель с оборванными концами свисал из его руки, будто удав, не справившийся с жертвой.

– Все самое вкусное обглодано, – прокомментировал Артем, протягивая Петровичу коробок спичек и кивая на провод. – Бублик постарался?

– Ну не я же, – проворчал сосед и бросил яростный взгляд на своего воспитанника. Тот стоял возле грядки с викторией, пуча глаза. – Слонопотам. Сожрал мой телевизор.

– Да-а-а, ситуация. – Артем перекинул руку через забор и пару раз свистнул, приманивая собаку к себе. – Что ж ты, морда слюнявая, творишь?

– Ух, глаза бы мои тебя не видели. – Петрович демонстративно отвернулся от овчарки, пока та радостно приближалась к протянутой руке. – Теперь с утра никаких новостей не послушаешь.

– Что может быть бодрее утром, чем осознание того, что мир катится в тартарары? – Артем ласково потрепал собаку между ушей. Пес благодарно вилял хвостом, упираясь головой в его ладонь. – Правда, Бублик?

Бублик был солидарен.

– Темка, не посмотришь, может можно его заклеить как-то? – спросил Петрович, грустно глядя на провод.

– Этот обшарпыш уже нельзя. – Распутин поднялся с кресла качалки и потянулся. – Посмотрю у себя, должен быть запасной. Или я из остатков тебе новый сделаю.

– Вот спасибо, сынок.

– Да чего там. – Он подмигнул Бублику. – А ты больше папку не обижай, дурень лохматый.

Лохматый дурень радостно гавкнул и понесся в конец огорода, где ограду плотно обступали заросли деревьев. За их участками не было ничего, кроме старого сенокоса, переходящего в холмистую местность тайги.

– А кто это у тебя вчера визжал на участке? – Петрович кивнул в сторону ворот. – Машина еще такая солидная. Женился что ли?

– Никак нет. – Артем улыбнулся. – Друзья приехали.

– Друзья… – Петрович округлил глаза, но потом быстро сообразил, о чем идет речь. – А-а-а, это Машкины, наверное, пострелы.

– Они самые.

– Сослали тебе молодежь на воспитание?

– А я тебе уже не молодежь?

– Ну, тебе сколько? Двадцать…

– Тридцать четыре мне, Игнатий Петрович. – Распутин подмигнул. – Еще молодой и озорной.

– И то верно.

Окончание беседы Кирилл уже не застал, отправившись в комнату, чтобы одеться. Накинув просторную футболку и шорты, он вышел во двор. Несмотря на утренний час, солнце уже припекало, заливая ослепительным светом ярко-зеленую лужайку.

Артем стоял возле летней кухни, жуя кусок колбасы.

– О, первый пошел. – Он энергично пожал руку Кириллу, отчего у того все плечо заходило ходуном. – Ксюша спит?

– Доброе утро. Вроде зашевелилась, когда я начал одеваться.

– Отлично. Я как раз пошел греметь содержимым чердака. У соседа овчарка слопала провод от телевизора, представляешь?

– Ничего себе. – Кирилл зевнул. – Какая драма.

– Кстати, из еды ничего интересного нет. – Распутин вытер руку о штанину. – Но что найдете – все ваше. У плиты работает только нижняя левая конфорка.

– Ага.

– Не спалите там ничего.

Проводив Артема недовольным взглядом, Кирилл крикнул Ксюшу и вошел в летнюю кухню. Убранство было довольно скромным: куча потертых ковров, покрывавших холодный железный пол, небольшой круглый стол, старый советский буфет с посудой. В углу Кирилл заметил умывальник и здоровенное ведро. Чуть правее от входа – холодильник и плита, которым лет было больше, чем Петровичу. На единственной кухонной тумбе под окном выстроились микроволновка, чайник и тостер, которыми, судя по виду, никто не пользовался. Видимо, Артем – один из тех ребят, которые питаются макаронами, бутербродами и солнечным светом.

Остановившись возле старого советского холодильника, Кирилл изучил содержимое. Скудно, зато все продукты свежие. Он еще с университетских времен научился готовить так, что у всех за ушами трещало. Речь шла не о высокой кухне. Высший пилотаж – это приготовить вкусное и сытное блюдо из остатков. Прихватив из холодильника все, что могло напоминать завтрак, Кирилл повернулся к кухонной тумбе.

Из дома выплыла заспанная Ксюша. Коротко пожелав брату доброго утра, она плюхнулась за стол. Выглядела сестра так, будто опять до трех часов ночи зачитывалась подборками оборудования для начинающих клипмейкеров. Прокашлявшись с изяществом хриплого деда, она извлекла из кармана небольшую картонную коробку.

– Только не говори, что ты сюда притащила свою колоду! – воскликнул Кирилл.

– Я без Таро из дома не выйду. – Она пару раз втянула носом воздух. – Это что, мой любимый омлет?

– Он самый. Сейчас еще кофе поставлю. – Кирилл оглянулся по сторонам в поисках турки. – Ладно, железная кружка тоже сойдет.

– Золотые у тебя руки, братец. Это даже без Таро очевидно.

Поставив перед сестрой тарелку с омлетом, Кирилл торопливо отвернулся к сковороде, занявшись другими двумя порциями.

– Ты же понимаешь, что нельзя предсказать будущее, просто разложив карты на столе! – пробурчал он, едва успев убрать кофе с плиты.

– Понимаю. Но что-то в этом есть. – Она нахмурилась, разглядывая разложенные карты. Потом наклонилась через весь стол к своей тарелке и заправилась почти половиной порции. После чего вернулась к созерцанию дня грядущего.

Из дома показался Артем, накинув на шею длинный провод, который пришлось обернуть вокруг шеи, чтобы он не болтался по земле. В руке он стискивал маленький ящик с инструментами. Откинув москитную сетку, Распутин заглянул внутрь и тут же расхохотался. Слишком уж сильно Ксюша напоминала суслика, который готовился к зимовке – набитые щеки и глубокомысленный взгляд гадалки.

– И раскинет она и разложит благородных своих королей! – Артем тут же задвигал плечами, накрываясь проводом как цыганка платком. – Ксюха, убирай пасьянс, ешь нормально, а то не вырастешь.

– А куда мне расти? – спросила она, наконец прожевав. – Мне двадцать будет в сентябре.

– Какие твои годы.

Кирилл отвернулся от плиты, и Артем покрутил в воздухе проводом, который перемотал вокруг шеи, все еще пританцовывая.

– Карты старые лягут как веер на платок с бахромой по краям!

– Не зацепись там нигде – удушишься. – Кирилл едва успел увернуться от просвистевшего возле лица шнура.

– И цыганка сама… Да я тебя умоляю. Подо мной и якорный канат бы бахнул. – Артем, казалось, только сейчас заметил сковородку и тарелки, сразу изменившись в лице. – Вы что, действительно кашеварили?

– Ага. – Кирилл поставил на стол третью порцию омлета. – Будешь? Кофе черный или…

– Черный. – Он округлил глаза, недоверчиво заглядывая в тарелку. – Это что, все мне?

– Да. Надеюсь, у тебя аллергии нет, туда молоко добавляется. Мы вчера привезли.

– Я неприхотлив как деревенский свин. Что в корыто ни закинь – все радость.

Распутин уничтожил свой завтрак в пару укусов. Доев последний кусочек омлета, он довольно зажмурился.

– Кирюха… Если ты всегда так готовишь, то я бы перед тобой на одно колено встал. Подумай на досуге. – Артем снова громко засмеялся и подмигнул ошарашенному Кириллу. – Ладно, щеглы, я помчал. Там дед без телевизора грустит.

Оставив пустую тарелку, он резво выскочил с кухни, никто даже не успел ничего ответить. Кирилл, едва открыв рот, тут же его закрыл и плюхнулся на свободное место.

– Он мне нравится, – констатировала Ксюша.

– Специфичный персонаж.

– Кирюх, ты не отказывайся. Жених видный.

– Заткнись. – Он нахмурился и спрятался за чашкой кофе.

Еще пару минут они посидели в тишине. Расправившись с едой, Кирилл забрал тарелки и двинулся к раковине. Залив туда воды из ведра, прислушался. Очередная ария Артема, которая разливалась откуда-то из соседнего дома, где было открыто окно.

– Ежедневно меняется мода,

Но покуда стоит белый свет

Будет Бублика наглая морда

Жрать любой несъедобный предмет!

– О, что-то авторское. – Кирилл хмыкнул. – Он постоянно поет?

– Даже во сне.

– А ты откуда знаешь?!

– Поднималась на второй этаж за одеялом, которое он вчера предложил. – Ксюша подвинула на столе одну из карт. – Спал в наушниках под Агузарову. Подпевал.

– Ясно. – Голос Кирилла звучал как вердикт эксперта. – Скорее всего, музыкант.

– Думаешь?

– Ну, ты голос его слышала? – Кирилл принялся отмывать старую сковородку, плотно покрытую сажей. – Он вообще не фальшивит. Да еще эта манера его. Постоянно паясничает, любит быть в центре внимания. Точно музыкант, говорю тебе.

– Завидуешь.

– Я?! – Кирилл покраснел и сильнее поскреб губкой по сковородке. – Было бы чему.

Ксюша тихо усмехнулась.

– Хочешь расклад тебе сделаю?

– Не хочу. Ты в тот раз предсказала, что я разбогатею в течение года. Пять лет прошло, а я все в том же офисе.

– А премия к Новому году?

– Тоже мне предсказание.

– Знаешь, что карты говорят? – Ксюша сделала вид, что проникается их посланием, даже манерно провела ладонью над столом. – Что ты зануда.

– Очень смешно. – Он взял свою чашку кофе. – Я пошел писать. День уже идет к полудню, а у меня ни строчки.

Путь монаха

Артем

– Ну вот и все.

Распутин нажал на кнопку включения на пульте. Рядом скакал счастливый Бублик. Петрович упер руки в бока, но, когда на экране появилась его любимая ведущая новостей, радостно охнул.

– Ну, спасибо тебе! – Он похлопал Артем по спине. – Как обычно, за чекушку?

– Я больше не пью, – коротко сказал Артем. Его кадык нервно дернулся. Духовное отречение от этанола – это путь буддийского монаха. Однажды топивший слезы в водке всегда будет дергаться на предложение выпить.

– Это ты молодец. И… давно?

– Больше трех лет. – Распутин потупил взгляд, щеки обожгло. Он прекрасно помнил, как вел себя, когда считал водку эмоциональным глушителем.

– Нюра Витальевна тебя так и не простила? – Петрович кивнул на окно, в котором виднелся дом местной лесной партизанки.

– Я чуть лесной пожар не устроил. Имеет право.

– Эге… Слышал, как она тебя вчера отчитывала.

– Имеет право, говорю же.

– Артемка, ты не обижайся, но я сам думал, что ты или дуба дашь или закончишь в вытрезвителе.

Распутин кивнул, пряча руки за спиной. Он впился взглядом в старый календарь, который был не актуален уже с десяток лет. Выцветшая фотография, помятые уголки. То прошлое, которое постоянно было где-то рядом. Такое же выцветшее и мятое.