Чапай, или Россия – мама дорогая

– Мать! Перевернись! Спать не даёшь! – Тёща, что-то пробурчав во сне, ненадолго затихла. Василий удовлетворённо зевнул и отправился на поиски питья. Отыскав на полу у окна банку с рассолом от огурцов, довольно хрюкнул и, приложившись, тут же опустошил её наполовину. Стараясь не проснуться окончательно, Чапай, держал глаза полуприкрытыми. Опустился снова на одеяло с удовольствием растянулся, устроился поудобнее, и… задремал. Но… как вскоре оказалось, ненадолго. Мама словно набравшись сил, снова взялась за своё. И выдала новый залп. Только гораздо более мощный и оглушающий. Чапай сел. С закрытыми глазами. Затем вскочил и, наклонившись над спящей, зашипел:

– Тёща! Я так никогда не усну! Не храпи! – Вася взял её за руку и продолжил: – Сейчас же перестань! – С силой тряхнул, но тут же с опаской отскочил.

Мама, выдернув руку, всхрапнула, да так, что Вася от неожиданности присел. Отойдя на безопасное расстояние, он опустился на стул у стены и задумчиво закурил. Выпустил большую струю дыма и, сморщившись, помахал рукой, пытаясь разогнать дурно пахнущие клубы.

– Боже! Что я прикурил? Папиросы? Кошмар! —

Понемногу подступала головная боль. Кажется, ночь испорчена. Нужно срочно выпить… Поднявшись, Василий затушил папиросу в тарелке с остатками салата и, открыв холодильник, достал начатую бутылку. Хоть что-то радует. Перевернув в себя стопку, довольно крякнул. Но мама снова всё испортила. Она взяла небольшую паузу и, немного помычав, такое выдала, что, показалось, будто началось светопреставление, и сейчас разойдутся швы и лопнут стены. Повернув к спящей, вернее храпящей, несчастное лицо Вася взмолился:

– За что мне все это? Я тоже хочу спать! Где моя фройлен?! – Но его мольбы не были услышаны, мать не унималась, а все больше набирала обороты.

Василий снова опустился на стул и закурил. Слушая излияния тёщи, он болезненно морщился. И вдруг его внимание привлекла огромная кастрюля, стоящая в углу. В таких оцинкованных ёмкостях раньше выпаривали белье. Она так и называлась – выварка. Взяв её в руки, Чапай осмотрел и оценил ёмкость. Заглянул внутрь. Недобро ухмыльнувшись, Вася подошёл к тёще.

Ему в голову пришла блестящая идея! Чуть приподняв голову Валентины Николаевны, вместе с подушкой, он аккуратно поместил её в кастрюлю. Сон пожилой, усталой женщины не прервался ни на секунду. Только, словно прислушиваясь к перемещению, она, наконец, перестала храпеть. «Захрапит в кастрюле, весь звук в первую очередь ударит по её же ушам, и она проснётся!» – подумал Чапай, удовлетворённый вернулся на своё место и снова прилёг. Мать, словно почуяв неладное, притихла. Василию удалось снова заснуть. Пробуждение оказалось ещё более ужасным.

Во сне он увидел себя лежащим на пути огромного трактора, который ревел над ним во всю мощь. Огромное колесо неумолимо приближалось к расширенным от ужаса глазам онемевшего и беспомощного Василия, тщетно пытающегося крикнуть или закрыться от надвигающейся беды. Сильно лягнув ногой, он застонал и прикрыл уши руками. Затем сел и, не понимая где находится, открыл глаза. Все было так, как он и оставил. На диванчике лежала огромная кастрюля, при свете работающего телевизора она зловеще мерцала и издавала ни с чем несравнимые звуки. По началу Васька сразу и не вспомнил, что это его творческих рук дело, и на всякий случай немного отполз в сторону от страшного монстра, расположившегося на диване…

Тёща же спокойно спала и храп усиленный пустой ёмкостью, никак не повлиял на её самочувствие. Оглушительные звуки теперь сопровождались жутким, металлическим дребезжанием. Все это окончательно вывело Чапая из себя. Он вскочил и, схватив со стола большую скалку, с силой приложил по кастрюле. А вдруг удастся разбудить? Бок выварки от удара податливо прогнулся, заперев голову женщины вместе с очками словно скафандр. Удалось, разбудил!!!

Из деформированной посудины, после краткого замешательства раздался трубный глас:

– А-а-а! Спасите! А-а-а-о-у-м-м! Где я? – Звуки голоса Валентины Николаевны, раздавались, словно из подземелья, с характерным металлическим эхом.

Чапай, тоже окончательно проснулся. Ничего не понимающая мама села на диванчике и, ощутив на своей голове нечто необычное, подняла руки прикоснулась к холодному металлу и тут же отдёрнула их, расставив в стороны. Немного помолчав, ошарашенная женщина попробовала ещё раз дотронуться до того, что было сейчас на месте её головы и, сильно испугавшись, набрала полные лёгкие воздуха и взвыла ещё громче.

Чапай, на всякий случай немного отступил чуть в сторону и внимательно наблюдал за действиями любимой тёщи. Оценив ситуацию не в свою пользу и прикинув, что сейчас может начаться, Василий решил на время уйти в глухую оборону. Он вошёл в туалет и, запершись там на щеколду, затаился.

Аня проснулась от тревожных, скулящих нечленораздельных бормотаний, перемежающихся громкими неприятными звуками. Время от времени что-то гулко билось об пол, встряхивая кровать…. Открыв глаза, она приподняла голову над подушкой и попыталась понять, что происходит? То, что она смогла разглядеть в полумраке комнаты, заставило ею быстро сесть. Бабуля, спавшая  у противоположной стены, сидела на полу, поджав ноги и громко, почти во весь голос читала «Отче наш» и, осеняя себя крестным знамением, с размаху бухала головой в пол. Седые космы устрашающе торчали во все стороны.

– Бабуль, ты чего?

– Все внученька, кажись, началось… – И с размахом перекрестившись, продолжила с драматическим надрывом: – Матерь Божья! Помилуй, нас! – Бум! – головой в пол.

– Да ты что?! Чего началось-то? Тебе что-то приснилось? … Ой, что это!? – Аня, услышав непонятные звуки за стеной, прижала руки к груди.

– Я т-те говорю, архангелы трубят!!! – бабка, распластавшись на полу, принялась с ещё большим ожесточением долбить головой в половицы. – Отец небесный прости и помилуй! – причитала она во весь голос.

Аня с ужасом наблюдала за, казалось, обезумевшей старухой. Картина и вправду была впечатляющей. Старая женщина, в белой длинной сорочке с торчащими во все стороны седыми волосами, подняла вверх костлявые кисти и подвывала с надрывом. И все это на фоне дребезжащего, словно из подземелья доносящегося звука, который временами переходил в громкий гул.

И тут раздался сильный удар и громкий нечеловеческий вопль из кухни. Затем трёхэтажный мат разъярённого мужчины.

– Да… это… Мама! Вася!!! – Аня, как была в сорочке, выскочила из спальни и вбежала в кухню. Словно споткнувшись, она на какое-то время остолбенела и замерла на месте.

В комнате папы тоже услышали непонятные звуки. Отец, подскочил от крика жены, быстро сел, а, услышав новый крик, хотел было спрыгнуть с кровати, но запутался ногой в пододеяльнике и рухнул вниз, сев нечаянно верхом на сноху.… Та, спросонья ничего не поняла и завизжала во весь голос:

– Юра!!! Чапай изнасиловать меня хочет!!!

Юра расслышал только, что на его жену покушаются и, заметив силуэт, сидящий верхом на его драгоценной жене, долго не раздумывая, сунул кулаком примерно в область глаз наезднику. Ну, не было у него времени рассматривать, кто это там пристроился сверху на его беззащитную драгоценную Зосю. Папа, конечно, оскорбился. Он и так больно ударился при падении, а тут ещё и в глаз приложили! Отец подпрыгнул на Зоське и взвыл высоким фальцетом:

– Дык, р-растуды вашу в туда!!! Да что же вы делаете то, изверги? На отца?!! – Сжав небольшую руку в жёсткий кулачек, он попытался дать сдачу, но попал почему-то Зоське в тощую грудь. Жуля, преданная во всех смыслах любимому хозяину, не могла остаться в стороне. Она, громко визжа и лая, кинулась в самую середину. Тявкая и рыча, вцепилась обидчику в мягкое место, но…. Как и все в этой свалке, промазала… Досталось снова папе… От неожиданного удара в спину, вернее укуса в мягкое место, батя, матерясь весьма красочно, резво вскочил и, придерживая семейные трусы, попытался вырвать их из пасти маленькой Жульки. Потом дрыгнул ногой и со злостью отшвырнул преданную шавку в угол. Держась одной рукой за укушенную ягодицу, другой потирая украшенный фиолетовым синяком глаз, который быстро приобретал размеры огромной сливы, отец наконец-то появился на пороге кухни. За ним, извиняясь и матерясь одновременно, пришлёпал взъерошенный и сбитый с толку Юра. Зося, завёрнутая в одеяло, выпучив красные, с подтёками туши глаза, осторожно выглядывала из-за угла.

Аня, осторожно приблизившись к маме, тихонечко, двумя костяшками постучала по донышку огромной маминой каски:

– Мама! Ты чего это, а? Зачем кастрюльку то… Надела? – Мама, расслышав, наконец, родные голоса совсем расчувствовалась и заплакала. Ухватившись за края посудины, Аня попыталась стянуть с матери смятую кастрюлю, но у неё ничего не получилось. Оглянувшись, она позвала на помощь:

– Ну что вы стоите! Помогите же мне, наконец! Не плачь мама, сейчас мы тебя освободим… Да как же ты в неё угодила то? Зачем!!? Ни-че-го не понимаю!

На что мама неожиданно взбрыкнула и, собрав руку в кулачек, погрозила невидимому врагу:

– У-у-мбу Да-ндай!

Аня выпрямилась и, поискав глазами мужа, произнесла:

– Неужто… это Вася? Пошутил?

Наконец, все вместе, сообща извлекли мамину голову на свет божий.

– Ох, горе мне горькое! Да что же это делается? Скажите мне люди добрые! – Мама сидела на диване, расставив ноги в стороны, все так же в очках и причитая, жаловалась на судьбу и зятя.

– Что случилось то? Как эта кастрюля оказалась у тебя на голове?

– А я знаю? Я проснулась от грохота, мне показалось даже, что это потолок обрушился на мою голову… Там ведь темно было… – Она ткнула рукой в кастрюлю. – А вы… Зачем мою выварку то сломали? – Мать подняла глаза на мужа и, замолчав на полуслове, уставилась на его глаз.

– Отец, ты чего это на старости лет подрался, что ли? – Аня, проследив мамин взгляд, тоже с удивлением рассматривала все больше расползающийся по лицу папы синяк.

– Папа! Кто это тебя?.. – Она непонимающе перевела взгляд на Юру.

– Дак… Юрка… Сынок! Он меня, вишь ли, с Васькой спутал! Не виноват он. Я сам. Это я… на Зоську, залез.… Упал.… Ну, а он, как и положено… В глаз! Ты то что здесь шум подняла? Сама то как? Чего в кастрюлю то залезла? – Отец присел возле жены, прикрывая разодранные Жулькой трусы.

– С Васькой, говоришь! А… где же он? Он спал уже, я телевизор смотрела… Одеяло ему кинула, подушку подложила… А? – Мама смотрела на всех по очереди и никак не могла сообразить, что же это с ней произошло. – А ты зачем, говоришь, на Зоську залез?! – Она грозно уставилась на законного супруга. – Что это ещё за новости?

– Да нет, мать, ты не поняла! Я…Я упал, на неё… Ну… когда… Ты в кастрюле…. Было очень громко и … – Отец скромно потупил глаза. – Ну…это, я подумал, что-то случилось…. На Зоську-то, и запрыгнул…. Свалился, то есть…Он, пододеяльник… ноги спеленал…. А Юрка решил, что это Васька! Зоська-то заблажила, заорала во всё горло…. Ну и …– Отец расстроено махнул рукой. – А где он? Васька то?

Внешний вид отца вызывал сочувствие и невольную ухмылку. Пожилой мужчина, маленький и сухой в огромных семейных трусах, которые все время поддёргивал одной рукой, а другой потирал переносицу, топтался босиком на голом полу и растерянно пытался вникнуть в ситуацию.

– Я, когда пришла, прибежала… Его здесь уже не было… – Аня почему-то начала оправдывать мужа.

– Ну, конечно, это все он! Васька!!! Я так и знала, что добром это не кончится! – Мать, несмотря на все свои болячки, резво поднялась с дивана и взяла с пола скалку, брошенную зятем. – Она очень внимательно рассматривала скалку и как бы взвешивала её в руке.

– Он, Вася твой, зачем-то надел на меня …Эту кастрюлю… А потом… Стукнул по ней скалкой! Он, что? Он убить меня хотел?! – Она растерянно переводила взгляд с Ани на отца и Юру.

– Анька, ну что? Чего было то?

В проёме двери показалась бледная физиономия перепуганной бабули. Она очень осторожно, близоруко прищурившись, пыталась рассмотреть начало судного дня.

– Все в порядке, ба. Ну, то есть архангелы не трубили… Пока. Иди, отдыхай. Конец света отложили…

– В порядке?! Это что ты порядком называешь?! Это то, что меня чуть жизни не лишили, ты порядком называешь?! – Мама понемногу приходила в себя. Зычным у неё был не только храп.

– Ну что ты такое говоришь, мама? – Аня, почувствовав, что ноги её вдруг ослабли, присела на стул. – Это бабуля, вон, решила, что конец света наступил.…Ну, когда ты в кастрюле спала,…Храпела. В смысле…

– А как, по-твоему, я должна все это понимать? – Мать указала скалкой на кастрюлю. Затем она зачем-то начала озираться и, помахивая скалкой, крикнула: – Васька, ты куда это, шельмец, смылся? – И растолкав родственников, с несвойственной для неё прытью, двинулась на поиски виновника своего внезапного пробуждения. – Так, вещи на месте.… И обувь стоит. Значит, далеко не ушёл, значит, где-то здесь, засранец, прячется…

Мать заглянула в ванную, затем, взявшись за ручку соседней двери, хотела открыть туалет. Но дверь, предусмотрительно запертая на щеколду изнутри, не поддалась.

– Ага, вот он где! А ну, выходи немедленно!

Она вцепилась в ручку обеими руками и дёргала ею, все больше и больше накручивая себя. Голос её крепчал. Василий сидел тихо и не подавал признаков жизни.  Мама развернулась и, пнув по двери ногой, завопила:

– Васька, гад, лучше выходи по-хорошему! Не зли меня, я сказала! Ты там до завтра засел? – Чапай, затаился и не отвечал. – А может, я в туалет хочу? – Исчерпав угрозы, она немного помолчала и решила сменить тактику. – Вася, сынок, выходи! Никто тебя не обидит!

За её действиями безмолвно наблюдало всё семейство. Только старенькая бабуля, так ничего и не поняв, пыталась у всех добиться, что же это было? Что так страшно ревело и гудело среди ночи? Но от неё только отмахивались. В конце концов, она окинула взглядом родню и, перекрестившись сама, перекрестив на всякий случай домочадцев, тихонько ушла к себе. Васька, который и в самом деле не сделал ничего дурного в отношении тёщи, как он сам вполне искренне считал, решил начать переговоры:

– Не выйду! Ты меня скалкой…

– А… Отозвался, с-с-сукин сын! Конечно, скалкой! Ты прямо сквозь стены видишь! А ты как хотел? Ты меня убить, со свету сжить решил, а я тебя по головке? Хороший мальчик?! Да я сейчас вот милицию вызову! Оне тебя мигом выкурят оттуда! Анька, телефон давай!

– А чё милицию… Чё милицию то сразу? – Васька немного струхнул. Аня встревоженно подошла к двери.

– Вася! Вась! А ты зачем это на маму выварку напялил? Расскажи ка нам! Ты не молчи Вася, а то ведь она и, правда, вызовет… Тебе это надо? Ты почему её вместе с очками туда посадил? Пошутить хотел, что ли? Нехорошая шутка то получилась…

– Шутка? Да не собирался я шутить! Это все она, тёща! Мне скрывать нечего! Так и любой человек может… Испугать во сне кого хошь можно! – Весь народ уставился на мать.

– Испугала? Кого это я испугала? Ты чего наговариваешь?

– А мне врать нечего! И наговаривать не надо! – голос зятя за дверью немного окреп. – Я её честно, как человека просил: «Не храпи!». А она? Как назло, прямо, ещё сильнее, ещё громче! Ты меня фройлен знаешь, я храпа не переношу! А тут, ещё трактор этот.… Чуть не задавил…

– Так мы все знаем, что мама у нас храпит! Мы, вон, и двери прикрыли… И что, из-за этого её в кастрюлю? Ты в своём уме? И какой ещё трактор то? Ты, Вася, чего это? Ты там в своём уме остался?

– А!!! Так вы знаете! Значит, вы все специально сделали? А теперь меня в милицию? Все я теперь понял, фройлен! Да она это все нарочно.… И трактор… тоже!

– Да что понял-то? Чего специально-то?

– А зачем меня с ней в одной комнате уложили? Значит, сами двери прикрыли, а Васька, значит, спи! Прямо в пасть положили… Все я понял, фройлен! Все понял!!!

– Да кто же это тебя, антихриста, укладывал?! Ведь вперёд всех уснул! На голом полу! Я, значит, ему, как путевому, чтобы не замёрз зятёк, и одеяло, и подушечку! А он меня в кастрюлю! Да ещё и палкой сверху поправил! Значит, пасть, говоришь? Ну, погоди! Ирод! Выйди ка! Я тебе покажу «пасть»! – Мама угрожающе стукнула палкой по двери.

– Да не думал я про палку-то! Ведь я уже уснул! Думал, вот захрапит мама то и от шума сразу проснётся! И всем хорошо будет! Так нет же! Дождалась, пока задремал, да как заревёт там! Как будто танк на меня в атаку пошёл! А у меня трактор, значит.… Ну, я понятно дело, с испугу палкой-то и долбанул! А очки…Очки она сама надела, когда спать легла…Я не знаю, зачем она в очках спать ложится!!! Я тут точно ни при чем! Вы зачем в очках спать ложитесь, мама? Ответьте теперь вот своим родственникам!!

– С испугу говоришь? Счас, я т-тя, испугаю! Я тебя так испугаю! Ты у меня вмиг осмелеешь! Да как я, женщина, могла тебя здоровенного детину, испугать? Ты мели, да не заговаривайся! Не слушайте его! Он убить меня решил! Со свету сжить! Он теперь начнёт сочинять! – обратилась за помощью к окружающим мать. – А очки.…Так это…Вы чего это скалитесь?

Теперь все, не исключая отца, с трудом могли скрыть улыбки на лицах.

– Пойдём мать, успокойся! Нельзя ведь тебе! У тебя сердце больное… – Отец, взяв её под руку, повёл от туалета.

– Да-а! Сердце! А он… – Мама вдруг всхлипнула и, расплакавшись, пошла вслед за мужем. – Дожили! Ма-ать, да в кастрюлю! Да по голове! – Она причитала и плакала уже навзрыд. – Нашла себе сокровище! В-а-а-ася! Он такой, да сякой – золотой бриллиантовый!

– Мамуль, ты прости его! А? Он ведь честное слово не со зла! Ну, не хотел он, чтобы так вышло! Да, Вася? – Аня бегала от туалета к матери и обратно. Зоська со смеху не могла даже выпрямиться. Уходила в комнату, но вернувшись, снова складывалась пополам. Аня вначале шикала на неё, злилась. Но, представив вдруг всю картину, забежала в комнату и, зажав рот подушкой, зашлась от хохота.

Тем временем Василий понял, что главная опасность миновала, и решил выйти из осады. Тем более что Зоське от смеха, и правда, понадобилось в туалет. Чапай осторожно вышел и, юркнув в кухню, затаился. Отец пошёл к входной двери. Кто-то настойчиво звонил.

– И кого это носит в такую рань? – Почесав седые волосы на груди, хозяин повернул ключом в замке. – Ты чего, Петро, с утра пораньше? – На пороге стояли соседи по площадке и, вытянув шеи, пытались, рассмотреть, что произошло, из-за чего шум?

– А мне, моя говорит, сходи, говорит, к Вале, посмотри, что там у них стряслось?

– Да ничего не стряслось! Все нормально, так, ерунда! – зажмурив глаз, отец пытался доказать соседу, что у них все в порядке. – Так, кастрюля помялась…Упала, то есть… Ты шёл бы, Петя… Рано ещё! – Но за головой первого соседа появилась вторая.

– А что это у тебя с глазом? Никак побил кто?

– Да вы чё, мужики? Кто же меня побьёт? Это я сам. Идите, спите уже… Что вы на самом деле?

– А я, своей тоже сказал, ничего особенного, если и повздорили… Так нет, разве ж она отстанет, подняла, иди, говорит, может, надо чего? Сам-то, как умудрился?

– Дак… Я это, ну… потом расскажу, мужики! Что вы как бабы …Все! Идите… – Папа попытался закрыть дверь, но тут между мужиками просунулась голова тётки Раисы со второго этажа:

– Санька, у вас что, не пожар ли!? А то, может и мне вакуироваться надо? – Она подслеповато щурилась и, потянув носом воздух, спросила:

– А Валька-то где? Она жива ли? Чтой-то я слышала, как она про убивство кричала?!

– Да что это происходит, в конце концов? Что вы несёте тётка Раиса? Все живы, здоровы! Идите к себе и спокойно досыпайте!

– Да как теперь уснёшь? – Сосед из квартиры напротив, потеснив хозяина, протиснулся за порог. – Придётся тебе, Сашок, наливать… Опохмелки давай! Выходит, мы из-за вас сегодня не выспались… Так что, сам понимаешь!

– Не знаю я… Счас у своей спрошу.

Пришлось ему разбуженных соседей в дом приглашать. А им того и надо было. Не очень-то поверили они словам хозяина. Вошли гуськом, оглядываясь, пытались увидеть нечто необычное. Но ничего особенного не увидели. А когда, опохмелившись, разговорились и мало-помалу вытянули из соседей причину переполоха, смеялись так, что окна дрожали. На смех подтянулись их жены. Новый год пришёл с весёлым смехом и большой компанией. Мама оттаяла и, в конце концов, тоже смеялась, утирая полотенцем слезы. Приговаривала сквозь смех:

– А батька, он… Ох, не могу! Задница разодрана, Жулька то тоже всполошилась… Да как тяпнет его! А Юрка то, Юрка! Жену охранял! Вот синячищще отцу и насадил! Васька то, ух я тебе! – Она пригрозила кулаком зятю. – Не смотри, что такой здоровый, испугался шума, гляди! А потом, ну после того как мне по выварке… На горшок сбежал! И-хы-хи!! И… сидит там, вылезать говорит, не желаю! Ты, говорит, меня скалкой! Ох-хо-хо! А я-то не пойму ничего! Чегой-то у меня на голове?! А очки-то влипли, оттого ещё теснее мне… А он…Трактор говорит…Я, что ли трактор то!?

Виновник всего этого от водки отказался и, ухмыляясь, попивал чай с матушкиным пирогом. Аня, все же осерчала на мужа. Не хотела с ним разговаривать. Смех смехом, а перед матерью стыдно за него. Юра, как мог перед отцом выслуживался, заглаживая свою вину. Очень нехорошо получилось, ведь выходит на отца родного руку поднял… Даже бабуля старенькая вышла за стол. Только всякий раз к чему-то прислушивалась и, вздрагивая от хохота гостей, размашисто осеняла своё тщедушное тельце крестным знамением.

К обеду все разбрелись по своим квартирам. Аня с Васей тоже собрались домой.

– Пирогов то возьми! – Мать собрала дочери сумку. – Нам все равно не одолеть! – Она по доброте душевной уже простила зятя и совсем не сердилась. Только время от времени как-то странно хихикала, стараясь чтобы никто не слышал. Разве можно держать зло на родного зятя? Тем более он не со зла!

Глава четвертая.

До первой крови.

Аня, сидя у окна, радовалась приближающейся весне. Снег почти сошёл, воздух был наполнен запахом распускающихся почек и тёплой влаги. Суббота. Вася по случаю выходного, был дома. Он  подошёл к окну и, лениво зевая, чесал свой живот. Вдруг, насторожившись, Чапай вытянул шею:

– Ого! А кто это у нас такой шустрый с утра? Фройлен, смотри, никак Вовка? И, по-моему, несёт ценный груз!

– Вася! Ты что пива не можешь себе купить? Соберись и сходи! – Анне сразу что-то не понравилось в радостном возбуждении мужа.

– Это идти надо… Одеваться опять же… Да нет, Вовка – мужик не жадный. И уважает меня, к тому же… – Чапай быстро нашёл свои тапки, прихватил сигареты и вышел в коридор. Прислонившись к стене, стал дожидаться соседа. Вовка с утра сходил в магазин и, затарившись пивом на все выходные, пребывал в отличном расположении духа. Бодро насвистывая, шагал в сторону своей квартиры. Совершенно не ожидая засады, смело топал по коридору. Заметив Чапая, чуть не споткнулся. Василий закурил и, словно только что заметив приближающегося соседа, расцвёл:

–О! Вова! Я думаю, надо выйти покурить.... А тут ты, да так удачно! С пивом! Слушай, ты, как знал, что я все утро об этом мечтаю! – В предвкушении халявы Чапай, весь размяк и заливался соловьём. – Дай-ка посмотреть, какое пивко ты предпочитаешь? О! Я как раз такое уважаю! Ты ведь поделишься со мной? А? – И, не дожидаясь согласия соседа, достал из пакета две бутылки и вежливо поблагодарил: – Ты молодец, Вова. Старательный мужик, не ленивый. С утра быстренько сбегал… Ну, спасибо, друг! Век не забуду! – Василий, приложив растопыренную ладонь к лохматой груди, чуть наклонился. – Ты мне удружил, может, и я когда… А я смотрю в окно и думаю, чего это Вовка мне рукой машет?

– С чего это ты взял, что я тебе машу…? Не махал я! Да и чем? Руки то заняты! – Вовка кивнул на свои сумки. Он сильно разозлился от наглости и беспардонности Чапая.

– Разве не махал? Значит, мне показалось? Ну, да ничего, тебе все равно одному много… Ведь не осилишь один столько!

– Обошёлся бы как-нибудь без помощников! – Не прощаясь, Вовка обошёл наглеца и поспешил скрыться за своей дверью.

– Будь здоров, Вова! – Васька, откровенно не замечая реакции соседа, с довольным видом открыл бутылку и зашёл к себе.

– А ты говоришь – не ходи… Да. Чапая все уважают! Прикинь, я даже не просил! Сам предложил! На, говорит, Вася, попей пивка! Мне одному все равно много… – Он, напевая в усы, вылил пиво в большую кружку и уселся перед телевизором.

– Фройлен, а ты будешь? А!!! Да ты ведь не любишь пиво…

– Буду! Кто тебе сказал, что я пиво не люблю? Тебе, что, жалко для меня стакан пива?

– Так сказала бы сразу… – Он нехотя поднялся и пошёл за стаканом. Пиво закончилось быстро. Немного подремав, Васька все же решил выйти прогуляться на воздух. Вернулся с бутылкой водки. Так как Аня не могла составить ему компанию, она вообще выпивала немного и то по праздникам, решил зайти к Вовке – реабилитироваться.

– Пойду, угощу Вовку. А то будет обижаться, скажет, даже не предложил… Не зашёл в выходной, не проведал.

– Иди-иди! Сказал тоже, Вовка обидится! Щедрый, какой нашёлся! Слезу прямо вышибаешь! Это тебе выпить не с кем, так ты и вспомнил про Вовку… Да и виноват перед ним… – Аня уже знала все приёмчики мужа, а потому не стала спорить – все равно бесполезно. Включила утюг и принялась гладить белье.