Священная книга атлантов

Надежда села на свободное место, поставила сумку в ногах.

Трамвай тронулся.

Сперва он ехал по району новостроек, но потом дома кончились, и пути пошли через бесконечные пустыри, заросшие бурьяном и осокой. Почти все пассажиры к этому времени вышли, в трамвае осталось всего несколько человек. Женщина, обещавшая Надежде назвать остановку, сидела, уткнувшись в телефон.

Надежда забеспокоилась.

– Извините, – спросила она попутчицу, – а еще долго ехать?

– Долго, – ответила та невозмутимо. – Да ты не беспокойся, не проедешь. Я же тебе обещала сказать. И потом, там всё равно кольцо. Дальше трамвай не пойдет.

– Кольцо!.. – протянула Надежда.

Надо же, а мать сказала, что нужно проехать всего несколько остановок.

На следующей остановке в трамвай вошел необычный пассажир – худощавый старичок в аккуратном черном плаще, застегнутом под горло, в черном картузе, в круглых очках в золочёной оправе и начищенных до блеска остроносых ботинках. «Интересно, – подумала Надежда, – как он сохранил такие чистые ботинки, если вокруг грязные пустыри? А на улице-то осень, дожди идут, вот вчера вечером начался и всю ночь шел…»

А старичок подошел к Надежде и вежливо спросил:

– Вы не позволите сесть рядом с вами?

– Да пожалуйста! – Надежда пожала плечами: в вагоне было полно свободных мест, почему ему понадобилось сесть именно рядом с ней? Впрочем, возражать тоже не хотелось.

А старичок уселся, взглянул на проплывающий за окном унылый пейзаж и вздохнул:

– Унылая картина…

«Ему просто поговорить хочется, поэтому и подсел! – сообразила Надежда. – Наверное, живет один, дома не с кем словом перемолвиться, вот и разговаривает, с кем придется…»

А старичок продолжил:

– В Средние века европейцы не знали, что за земли находятся на Востоке. Ну, слышали про Индию, про Китай, потому что оттуда иногда приходили торговые караваны, а всё остальное – огромное белое пятно… Ну, и возникла легенда, что где-то на бескрайних просторах Азии находится чудесное царство процветания и благополучия, где живут христиане, а правит этим царством праведный первосвященник, прозванный Пресвитером Иоанном.

Надежда удивленно покосилась на попутчика – что это он плетёт? Решил прочитать ей лекцию по истории Средневековья? Она явно не тянет на школьницу или даже студентку! Лебедева хотела сказать соседу, что ее не интересует история Средневековья, но отчего-то не смогла проронить ни слова. Слова буквально застревали в глотке.

А старик продолжал:

– Легенда эта была особенно популярна среди рыцарей-крестоносцев. Направляясь на Восток, они надеялись, что им обеспечена победа над сарацинами, потому что в самый необходимый момент к ним присоединится непобедимое войско Пресвитера Иоанна. Войско это не появилось, но это не убавило веру в существование могущественного союзника. Позже, когда с Востока хлынуло неисчислимое воинство монголов, европейцы на какое-то время поверили, что это и есть армия Пресвитера Иоанна, и надеялись, что монголы помогут им в противостоянии с сарацинами. В какой-то мере это и случилось – отвлеченные безжалостным наступлением монголов, арабские правители ослабили натиск на Европу. Кроме того, монголы покончили с одной из грозившей христианам напастей – они истребили подданных Горного Старца, как часто называли Хасана ибн Саббаха, жестокого правителя небольшого, но очень опасного Низаритского государства, подданные которого, фидаины, или, иначе, ассасины, держали в страхе половину тогдашнего мира. Безжалостные и непобедимые убийцы, они могли пробраться в любой замок, в любой королевский дворец и там убить по приказу своего владыки любого короля или барона. Благодаря им слово «ассасин» в некоторых языках приобрело значение «убийца». Но я отвлекся. Мы говорили не про Горного Старца, а про таинственного Пресвитера Иоанна…

«Это вы про него говорили, – подумала Надежда. – А я только слушала…» Старичок продолжал бубнить, а Надежда как будто задремала. Она вроде бы не спала, но перед ее глазами поплыли какие-то видения – закованные в броню рыцари, скачущие арабские всадники, таинственные убийцы, крадущиеся по темным коридорам средневековых замков… Один из этих убийц пробрался в большую полутемную комнату, подкрался к спящему на кровати с балдахином человеку и занес над ним кинжал. Но тут из угла этой комнаты появился другой человек, поднял руку и произнес вполголоса:

– Именем Пресвитера Иоанна – остановись! – Затем он сказал еще какое-то непонятное слово…

Убийца задрожал и бросился наутек.

И тут, на самом интересном месте, трамвай остановился, и женщина с сумкой громко сказала уснувшей Надежде:

– Вот и приехали!

Лебедева оглянулась на разговорчивого старичка, но того и след простыл. Видимо, вышел, пока Надежда дремала под его рассказ и видела удивительные картины.

Надежда мимоходом удивилась, с чего это на нее напала такая сонливость, но потом решила, что осенью такое бывает, да еще мать подняла звонком ни свет ни заря. Она подхватила тяжеленную сумку с непонятным прибором и выволокла ее из трамвая.

Ее спутница тоже вышла, но тут же остановилась, встретив свою знакомую, которая собиралась сесть в трамвай. Они о чем-то оживленно заговорили, тем более что водитель вышел из кабины и направился к будочке, которые стоят обязательно на каждом трамвайном кольце. Из будочки махали мужику и протягивали стаканчик с кофе, так что две болтушки чувствовали себя совершенно свободно.

Надежда хотела спросить, в какую сторону ей идти, но постеснялась помешать увлекательному разговору. Попутчица перехватила ее вопросительный взгляд и указала рукой направо, где теснились несколько трехэтажных кирпичных домов.

Надежда кивком поблагодарила и пошла в указанном направлении.

К жилмассиву вела узкая, довольно грязная тропинка. Ну еще бы – осень, вчера дождь лил. Надежда порадовалась, что надела куртку попроще и кроссовки, которые, как известно, грязи не боятся, бодро протопала по вязкой тропе и остановилась перед приземистым кирпичным домом, на котором имелась табличка: «Михайловский переулок, дом 2».

Вовсе не Борисоглебский проезд… Должно быть, этот проезд дальше, но вот где? И как его искать, если вокруг ни души?

Против воли поднималось раздражение на мать. Вот вечно она посылает Надежду туда, не знаю куда, искать то, не знаю что! Усилием воли Надежда изгнала вольнолюбивые мысли. Все-таки мама у нее одна, она пожилая, так что надо терпеть.

Тропинка у этого дома раздваивалась, и Надежда не знала, куда теперь нужно идти – направо или налево. Она оглянулась – ни души вокруг.

Тут из-за угла дома показался тщедушный мужичонка в поношенной куртке и приплюснутой кепке, которую в народе называют «плевок». Взглянув исподлобья на Надежду, он спросил странно высоким, визгливым голосом:

– А вы чего, мадамочка, ищете? Чего вам надобно?

Надежде не хотелось вступать в разговоры с этой неприятной личностью, но выхода не было. Кроме того, на улице был белый день, когда все опасности не кажутся серьезными.

– Мне нужен Борисоглебский проезд. Это ведь должно быть где-то тут, поблизости?

– Борисоглебский-то? – переспросил мужичок с непонятной радостью, зачем-то снял кепку и смял ее в руке. – А как же! Туточки он, совсем рядом. Это вы идите вот по этой тропочке между домами и как раз к нему непременно выйдете. Только никуда не сворачивайте.

Надежда пошла в указанном направлении. Оглянувшись через плечо, она немного успокоилась, увидев, что никто за ней не идет. Всё же подозрительный тип ей не понравился, лучше не иметь такого за спиной.

Тропинка привела ее к проходу между соседними домами. Проход был довольно узкий, так что дома буквально нависали над пешеходами. Надежда углубилась в этот проход, опасливо поглядывая по сторонам. Отчего-то ей стало неприятно и даже немного страшновато. «Да ладно, – мысленно успокаивала она себя, – что здесь может случиться, чай, не в тайге, да и диких зверей здесь явно нет…»

Но всё же тревожное впечатление не покидало ее. Ей чудилось, что дома вокруг нежилые. Не было слышно никаких звуков, не играла музыка, не визжала дрель, не лаяла собака, не плакал ребенок… Тут, если что случится, хоть оборись, никто не услышит и на помощь не придет. Надежде стало, мягко говоря, очень некомфортно.

И тут она увидела, что впереди, прямо у нее на пути, возник здоровенный детина в черной кожаной куртке, с черными пронзительными глазами, черными, коротко остриженными волосами и с узкой черной щеточкой усиков над верхней губой.

Он стоял прямо перед ней и исподлобья смотрел на Надежду, явно не собираясь уступить ей дорогу.

Надежда невольно замедлила шаги и остановилась.

Детина шагнул ей навстречу и приказал с расстановкой:

– Отдай то, что тебе не принадлежит. Отдай, или тебе будет очень плохо!

– Вы это о чем? – удивленно и испуганно отступила назад Надежда.

Незнакомец выставил вперед квадратный подбородок и процедил сквозь зубы:

– Я сказал: отдай то, что тебе не принадлежит! Иначе хуже будет!

С этими словами он снова шагнул к ней, и она невольно отступила еще на два шага. И тут же услышала за спиной приближающиеся быстрые шаги.

Против воли Лебедева оглянулась, хотя знала, что нельзя этого делать, незнакомец в черном может напасть. Но она увидела, что к ней подкрадывается тот самый плюгавый мужичонка в приплюснутой кепке, который направил ее в проход между домами.

Как только Надежда его заметила, мужичок подскочил к ней, ухватился за сумку со злополучным прибором и потянул ее к себе. Ее бы воля, Надежда без борьбы отдала ему дурацкий прибор, но как потом объяснить это матери? И потом обидно – она столько времени потратила, чтобы довезти эту махину досюда, и теперь потерять сумку, можно сказать, на финишной прямой.

Надежда изо всех сил вцепилась в сумку. Завязалась борьба. Она молча боролась с тщедушным грабителем. Он, громко пыхтя, дёргал сумку, пытаясь вырвать ее у Надежды из рук, а она пинала его под коленку, но не попала. То есть разок попала, но мало, он разозлился, оскалился, как бездомная собака, и удвоил усилия.

Исход борьбы был неясен, но тут позади незадачливого грабителя раздался топот, и на сцене появился новый персонаж. Точнее, не совсем новый. Это была та самая разговорчивая женщина, с которой Надежда ехала в одном трамвае и которая болтала с приятельницей на конечной остановке.

Отдышливо пыхтя и топая, женщина подлетела к щуплому налётчику сзади, подняла над головой в боевой готовности свою сумку и с размахом опустила эту сумку на его голову. Мужичонка пошатнулся и без звука повалился на землю.

Женщина встала над ним с победным видом, как охотница над поверженным зверем, потом покачала своей сумкой и удовлетворённо изрекла:

– Эк я его синенькими приложила!

– Чем? – удивленно переспросила Надежда.

– Синенькими, – повторила женщина и пояснила: – Баклажанами. Не зря на рынок ездила, хороших баклажанов купила, наготовлю икры на зиму! Муж мой очень это дело уважает, с горячей картошечкой хоть каждый день банки открывай.

– Здорово вы его! – восхитилась Надежда. – Спасибо! А он вообще-то живой? – склонилась она над грабителем.

– Живой, еще какой живой! – отозвалась женщина. – Что ему сделается? Я же его по голове приложила, а у него там нет никаких жизненно важных органов, сплошная кость!

Словно для того, чтобы подтвердить ее слова, незадачливый мазурик застонал, открыл глаза и с трудом поднялся на ноги. Не глядя на женщин, он побрел, чертыхаясь и пошатываясь, в известном одному ему направлении. Женщина с баклажанами подтолкнула его в спину, придав дополнительное ускорение, и напутствовала:

– Иди, откуда пришел, и лучше не возвращайся! – Тут же она пояснила: – Это Колька из седьмого номера, тот еще козел! Непременно загремит на зону!

Только в этот момент Надежда вспомнила о черном человеке, который от нее непонятно чего требовал.

Она посмотрела по сторонам… но вокруг никого не было.

– А где человек с усиками? – спросила она свою спасительницу. – Весь такой… черный?

– Негр, что ли?

– Да нет, почему негр? Белый, только одет в черное, с усиками. Он меня тут остановил.

– Не знаю, про кого ты говоришь, – протянула собеседница, с сомнением посмотрев на Надежду. – Тебе он не померещился? Когда я подоспела, то здесь, кроме тебя и Кольки, никого не было.

– Думаете, померещилось? – переспросила Надежда. – Может, так оно и есть…

– Тогда тебе к врачу сходить нужно. Когда черные мужики мерещатся – это нехороший симптом. Так что ты сходи к окулисту или к этому… невропатологу. Может, капли какие пропишут.

– Схожу, – согласилась Надежда, чтобы не вступать в дискуссию. – Непременно схожу. Завтра же.

Сама она ничуть не сомневалась, что видела мужчину в черном так же отчетливо и ясно, как сейчас видит женщину с баклажанами.

В голове у Надежды роились мысли: странный мужик… Чего он от нее хотел?..

«Отдай то, что тебе не принадлежит…»

Она встряхнула головой, словно отгоняя неприятное видение. Можно было бы подумать, что это просто тип со странностями, который сам не знает, что говорит и где бродит. Или же он перепутал Надежду с какой-то своей знакомой, которая действительно что-то взяла у него и не отдает.

Можно было бы – если бы не одна очень существенная деталь.

То, что он сказал Надежде, дословно совпадало с текстом записки, которую Надежда нашла в кармане своего пальто после презентации игры по Варвариному роману – «Отдай то, что тебе не принадлежит. Отдай, или тебе будет очень плохо!» Тот же текст, слово в слово… Это не может быть простым совпадением!

Надежда в институте изучала среди прочих дисциплин теорию вероятности и знала, что вероятность дословного совпадения такой длинной фразы стремится к нулю. Значит, этот черный человек приехал на другой конец города, чтобы подкараулить ее, Надежду, и произнести эту странную фразу. Но возникает вопрос – зачем?

Насколько Лебедева помнила, она ни у кого ничего не брала, у нее вообще не было чужих вещей, если, конечно, не считать дурацкий прибор с длинным непонятным названием, который она взяла у матери и сейчас несет ее подруге. Но невозможно предположить, чтобы этому черному человеку понадобился дурацкий тоноксинометр. Кроме того, зачем пугать Надежду и угрожать ей, когда она и так собирается отдать этот прибор законной хозяйке?

– Ты о чем задумалась? – внедрилась в поток ее мыслей женщина с баклажанами.

– Да так, ни о чем.

– Тоже симптом нехороший, когда задумываешься! Пойдем уже отсюда, пока Колька с дружками не вернулся. Тебе ведь Борисоглебский проезд нужен?

– Точно.

– Ну, так пошли, мне тоже туда.

Женщины, поудобнее перехватив свои тяжелые сумки, захлюпали по раскисшей тропинке и вскоре вышли к двум домам из щербатого красного кирпича.

– Тебе какой дом нужен – третий или пятый?

– Пятый.

– И я в пятый иду.

Они дружно направились к левому дому.

– А что, кроме третьего и пятого никаких домов нет? – поинтересовалась любопытная Надежда.

– Нету. Только эти два.

– Почему же тогда они третий и пятый, а не первый и второй?

– Потому что раньше здесь еще дома были, но их признали аварийными и снесли. А эти два остались.

Женщины подошли к подъезду.

– А квартира тебе какая нужна? – осведомилась спутница Надежды.

– Четвертая.

– Так это ты, значит, к Людмиле Петровне идешь?

– Точно.

– Что ж ты раньше не сказала!

– Так вы не спрашивали.

– Людмила Петровна – это такая женщина! Я ведь у нее когда-то в школе училась. Ты, наверное, тоже ученица бывшая? К ней многие ученики ходят.

– Нет, я не ученица. Она с моей мамой дружит.

– А-а, ну ясно. Передавай ей привет. От Вали Тёлкиной, она меня под этой фамилией помнит.

На этом женщины расстались.

Надежда подошла к двери четвертой квартиры, позвонила.

За дверью раздались шаркающие шаги и неожиданно молодой, звонкий голос:

– Иду-у, иду-у!

Дверь открылась. На пороге стояла маленькая старушка с подкрашенными в голубой цвет волосами, в серой кофте ручной вязки. На шее у нее болтались две пары очков на цепочках.

Надежда смотрела на нее и осознавала, что она никогда в жизни не видела эту старушку. С другой стороны, мать утверждала, что они ездили к ней в гости. Когда? Очень давно, но если мать говорит, что это было, значит, так оно и есть. Память у нее прекрасная, всё помнит. Это что же получается? Что у нее, Надежды, проблемы с памятью и ей действительно нужно обратиться к врачу, как советовала эта самая Валя Тёлкина?

Надежда расстроилась, но тут же взяла себя в руки, не следует распускаться перед незнакомым человеком.

– Здравствуйте, Людмила Петровна! – начала она. – Я…

– Постой, не говори, я сама узнаю!

Старушка надела на нос одни очки и внимательно взглянула на Надежду. Слегка нахмурив лоб, она проговорила: – По-моему, выпуск восьмидесятого года… Правильно?

– Нет, Людмила Петровна, я…

– Нет? – Старушка заметно расстроилась. – Неужели я ошиблась? Но я же помню твое лицо! Прямо перед глазами стоит! Тогда восемьдесят второй год?

– Нет, Людмила Петровна, я Надя…

– Надя Кошечкина! – расцвела старая учительница. – Восемьдесят третий год! Как же я сразу не вспомнила!

– Нет, Людмила Петровна, я у вас не училась! Я Надя, дочка Татьяны Васильевны, подруги вашей!

– Ох, Надюша, извини, конечно же, это ты! Как же я тебя сразу не узнала? А я уже переполошилась, думала, не могу ученицу свою вспомнить! Слава богу, еще нет склероза! А ты вообще зачем приехала? То есть я рада, конечно, но всё же…

– Людмила Петровна, а разве вам мама не звонила? Не сказала, что я приеду?

– Ох… Сейчас я проверю…

Людмила Петровна подошла к стене, надела другие очки и стала внимательно разглядывать обои. Надежда проследила за ее взглядом и увидела, что светлые обои исписаны памятными записями.

Людмила Петровна читала их одну за другой:

– Алексей, сантехник… Телефон такой-то… Заплатить за электричество до пятнадцатого числа… Сходить на почту… Купить туалетную бумагу и жидкое мыло… Сдать книги в районную библиотеку… Ага, вот, точно, написано: звонила Танька, говорила, что приедет ее дочка…

Надежда усмехнулась: непривычно было, что ее мать кто-то называет Танькой.

– И правда, звонила, – смущенно призналась Людмила Петровна. – Да я как-то запамятовала. – Тут она спохватилась: – А что же я тебя в дверях держу? Нехорошо это. Пойдем в комнату, чай пить. А ты сумку-то свою оставь, что ты такое тяжелое притащила?

– Так это же я вам привезла! Мама просила.

– Привезла? – с интересом переспросила Людмила Петровна. – Яблоки, что ли? На повидло или так есть? У мамы твоей яблоки очень хорошие, особенно осенние полосатые!

– Нет-нет, это прибор медицинский, который вы маме давали. Тоноксинометр.

– Прибор? – В глазах старушки мелькнул испуг. – Куда же я его дену? Я в тот шкаф, где он стоял, уже банки поставила с яблочным повидлом. Честно говоря, так обрадовалась, что от него избавилась – и вот опять двадцать пять… Что же мне с ним делать?

Надежда поскорее отвернулась, чтобы хозяйка квартиры не видела ее лица. Ну это надо же, тащилась черт-те куда, через весь город, волокла на себе это чудище, которое никому не нужно (она и так знала!). Мало того, что столько времени потратила, так еще и напугали до полусмерти, и сумку едва не отняли, но тут героиня Валя Тёлкина помогла, спасибо ей огромное. А старухам этим просто делать нечего!

Надежда подавила в себе яростное желание сейчас же позвонить матери и высказать ей всё, что она думает.

– Заходи, Надюша! – суетилась Людмила Петровна. – Чай будем пить, с повидлом…

Яблочное повидло оказалось и правда выше всяческих похвал, Людмила Петровна любезно продиктовала Надежде рецепт, еще немного поговорили о жизни, после чего настало время подумать о возвращении домой.

Надежда представила, как будет возвращаться – сперва пешком по скользкой грязи до трамвайной остановки, мимо того злополучного места, где ее встретил черный человек с непонятными угрозами, и пытался отобрать сумку гнусный мужичонка; потом чуть ли не целый час тащиться на трамвае через унылые заболоченные пустыри; потом еще на метро через весь город… Она взглянула в окно – уже начало темнеть, по небу тяжело ползли свинцовые тучи. Ко всему прочему ей придется идти к остановке под дождем, а там и в хорошую-то погоду никого живого, кроме бандитов, не встретишь… И зонтика у нее нет. Нет, благодарю покорно! Одного раза ей хватило.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

См. роман Н. Александровой «Роковая монета».

2

См. роман Н. Александровой «Загадка лунной богини».