И камни плачут по ночам

Александра Питкевич Samum

И камни плачут по ночам

Глава 1

– Владетельная, – служанка шептала так тихо, словно ее голос мог породить порыв ветра в этой жаркой комнате, и не было до конца понятно, чего она хочет больше, разбудить меня, или все же нет.

– Говори, – от зноя не хотелось даже открывать глаза, и такая температура обещала продержаться еще несколько дней, если придворный клирик не ошибся. А потом должно стать еще жарче.

– Ваш супруг прибывает, – словно шелест камыша, боясь даже так, иносказательно упоминать Стратега, просипела девушка.

Внутри все похолодело, и я очень надеялась, что служанка не заметила дрожи моего тела, иначе об этом разнесут по всему дворцу уже к часу Песка, еще до того, как солнце сойдет с зенита.

– Иди, – строго, но также тихо, не желая нарушить того состояния неподвижности, что накрывало дворец с приходом зноя, приказала я, – и пришли ко мне Манен.

Шлепающие шаги по полу, едва уловимый порыв горячего воздуха, скрип закрывающейся двери. Я снова была одна в своих огромных покоях, если не считать двух стражниц, что замерли у стен, сливаясь с тенями. Но к ним я привыкла за те четыре года, что живу здесь.

Распахнув глаза, дав себе несколько мгновений на то, чтобы привыкнуть к полумраку затененных покоев, поднялась с банкетки. В этой части дворца было прохладнее, чем в других комнатах, так как на стенах висели амулеты, не позволяющие зною пробраться вовнутрь, но все равно чувствовалось, что песок на границе города сегодня плавится, становясь бледно-розовым стеклом, с сияющими вкраплениями.

Начиналось лето.

Подхватив кафтан со спинки банкетки, я шагнула к дверям балкона, глубоко вдохнув. Нужно было собраться с силами. Набросив ткань на плечи, толкнула резные, деревянные створки, едва не отшатнувшись от обжигающего воздуха, ударившего в лицо. Щеки тут же запылали, глаза заслезились от яркого слепящего света.

Зенит. Солнце так высоко, что невозможно смотреть на небо. Нестерпимое, яростно-белое, оно способно выжечь глаза, кажется, даже здесь, под навесом моего балкона.

Но туда я и не смотрела. Только в сторону, за высокие ворота города, где перекатываясь холмами, лежали смертоносные пески. Пустыня Фасут. Стеклянная пустошь, по которой белой змеей с алыми знаменами где-то среди барханов двигался караван моего супруга. Пусть бы он остался навеки там, в этой пустоши.

Но я знала, что этого не будет. Слишком живуч Великий Стратег Востока, Владетельный князь города Нам-Кивас. Непобедим. Некоторые шептали, что бессмертен. Может и так. Из всех, кто ныне живет на этой земле, только трое видели Ксеркса, говорят, давно утратившего облик человека, и остались живы. И мой супруг среди них.

– Владетельная, спрячьтесь в покоях, – Манен говорила громко, от чего хотелось скривиться. Она была с далекого севера, эта старая, но еще крепкая женщина, вскормившая Стратега, и с трудом переносила жару, но отказалась покинуть дворец, когда ей даровали такую милость.

– Я в тени, – не желая слушать чужие нравоучения, ответила старухе. И, не давая Манен возразить, тут же задала вопрос: – Стратег, мой супруг, присылал весть о своем прибытии?

– Да, Владетельная.

И вновь захотелось скривиться. Годы, проведенные под покровом, годы, когда мое лицо не видел никто, кроме пары слуг, супруга и его самых доверенных лиц, сделали свое дело. Я перестала следить за собой. Расслабилась здесь, в этом полумраке и покое, пока Стратег воевал. Сколько его не было в этот раз? Год? Больше? Или все же меньше? Время смазывается, когда вокруг день и ночь одни и те же стены.

Я помню, что в тот день над пустыней шел дождь.

– Почему же я об этом узнаю от слуг, а не от тебя?

– Я отправила служанку, предупредить вас, Владетельная. Не стоит гневаться.

Стоит. Я хотела гневаться. Хотела казнить и карать провинившихся, но…

– Что велел Стратег? Мне нужно готовиться?

– Нет, Владетельная. Вам не велено.

«Не велено».

Такой короткий ответ, и столько презрения, и горечи. Значит, «велено» кому-то другому. Одной из этих девиц, что спрятаны за сотней замков, надежнее, чем казна Стратега. Одной из тех, кому я в тайне благодарна, но кого я ненавижу.

– Свободна, Манен. И пусть мне принесут льда, – я не могла ничего сделать ни одной из наложниц гарема. Не могла наказать Манен за пренебрежение, потому что та ни разу не переступила границы, только лишь приблизившись к оной. Все что я могла, это потребовать льда, что придворные колдуны сберегали с таким трудом. Глупая, мелочная месть и привилегия в одном. Нелепо, совсем по-детски. Но мне нужно было сделать хоть что-то.

Глава 2

Зной. Солнце почти коснулось горизонта, облизывая последними лучами зубцы городской стены, и теперь можно было дышать и за пределами дворца, но горло все еще обжигало жаром, стоило неосмотрительно сделать слишком глубокий вдох.

Я стояла на втором из своих балконов, забранном резными решетками, которые не позволяли кому-то извне увидеть меня, и смотрела на то, как белая змея войска вползает в распахнутые ворота города. Плоские крыши, стены из розоватого камня – все приобретало мистическое свечение в этот час, вызывая странные, пугающие эмоции.

Красные, почти сияющие от света заходящего солнца знамена, поступь тысяч воинов, от которых дрожали стены, скрип доспехов. По спине, щекоча, пробежала тонкая струйка пота, заставляя поежиться от этих мерных, глухих звуков войны.

Первыми шли воины, отличившиеся в бою. Те, кто получил новые звания и титулы. За ними генералы на своих серых куджанах, длинноногих ящерах, выведенных специально для этой дикой местности.

И затем уже он.

Верхом на белой, как его доспех, злобной твари. Мой супруг.

Я не вижу его лица, слишком далеко и шлем мешает, но я словно чувствую этот запах. Тонкий, вызывающий головокружение, запах древесины, мускуса и чего-то сладковато-пряного, отчего щекочет в носу. Одно его имя вызывает дрожь у половины империи, вторую повергая в экстаз.

И я не исключение.

Чувствуя, как дрожат колени, опираюсь о столик рядом, случайно сбивая какой-то кувшин неловким движением. Тот летит на пол, рассыпаясь сотней осколков, обдавая брызгами ноги сквозь тонкую ткань.

За спиной звякнул колокольчик: одна из стражниц, моих молчаливых теней, вызвала слуг, но мне все равно. Я почти чувствовала кожей взгляд холодных глаз моего супруга. Великий Стратег вернулся в свой город. Почти полгода прошло. Немало. Но все же, слишком быстро.

– Владетельная, вы не поранились? – раздался тихий, как шелест травы на ветру, голос служанки. Я безразлично махнула рукой, не отрывая взгляда от белой змеи, что двигалась по улицам города. Сегодня ночью никто не сможет уснуть.

Не будет криков, не будет громкой музыки. Просто воины Стратега вернулись домой. Будут тихие вечера, когда хозяин города и хранитель этой пустынной, пограничной земли, отпустит своих воинов. Большая часть останется в казармах, так как мало кто решился обзавестись семьей, пока служба не окончена, но до рассвета будут гореть огни в окнах бань, смывая яд пустыни водой и паром. Словно дневного жара недостаточно. А завтра командиры явятся за наградами. Из подвалов вытянут огромные сундуки, набитые полновесным золотом, отсчитав каждому корпусу положенное, до последней монеты.

А затем, через дней десять, город наводнят торговцы, что начали тянуться к этому высохшему краю империи еще месяц назад, словно почувствовав, что Стратег повернул свое войско обратно. Хотя, скорее всего, в отличие от меня они просто знали, когда в этом году начнется опасная пора.

Конечно, те, кто может заплатить за проход, ожидая барышей, пройдет по тоннелю, но таких немного. Провести караван слишком дорого. Но они придут, принеся в город смех и шум.

Время тишины и ожидания прошло. Пришло время зноя, базаров и расплавленного песка за стенами города. Теперь в пустыню не войти и не вернуться. В этот раз Стратег едва успел покинуть эти смертоносные барханы.

Змея распалась на несколько рукавов, словно разбиваясь о стены дворца и разливаясь в разные стороны, в казармы. Пока сам Стратег не коснется огромных створок дворцовых ворот, они будут заперты.

Скрип, громкий, пронзительный, донесшийся сквозь крики проснувшихся птиц в моем саду, вызвал мгновенную головную боль. Или может дело в том напряжении, что меня съедало последние часы?

Ворота дворцовых стен медленно, скребя по плитам, отворились. Каменные, они двигались с трудом, несмотря на стертые столетиями полукружия. От жары даже камень расширялся. Не сильно, но достаточно, чтобы этот скрип начинал меня сводить с ума.

Вот теперь мне было хорошо видно его. Великий Стратег Востока, Измир Саджи, замер под аркой ворот. Белый керамический доспех, шлем без украшений. Рукояти мечей над плечом. Владетельный восседает на спине злобного куджана, пустынного ящера с узкими, почти неразличимыми глазами, осматривая огромное пространство дворца. На площади от самых ворот до подножия лестницы – никого. Только на нижней ступени стоят, приветствуя властителя, Манен и Салик, смотрители дворца.

Приглядевшись, я замечаю за спиной супруга сенаторов. Все верно. Им было запрещено посещать дворец в отсутствии хозяина. До сегодняшнего дня. Теперь же…

Властелин этого пылающего города вернулся.

Вот владетельный князь поднимает руки, и мне кажется, что я слышу тихий звон керамики, когда части доспеха касаются друг друга. Затянутыми в перчатки ладонями он медленно и с трудом снимает шлем, словно сросся с ним за прошедшее время, и это непросто сделать. Но традиции требуют.

Полководец вернулся и не может войти во дворец, в свой дворец, с покрытой головой. Потому что это неуважение к Владетельной. Ко мне.

Глупости. Пусть бы шел как есть. Или не возвращался вовсе.

Я одергиваю себя, не позволяя развиваться столь опасной мысли. Слишком близко. Он может услышать.

Яркие, с фиолетовым свечением, глаза скользят по стенам дворца, не останавливаясь ни на одном из окон. Я знаю, что Стратег проверяет, все ли в порядке. Он самый сильный колдун на востоке Империи. И самый опасный. И, кажется, способен читать мысли, хотя об этом никогда не говорят вслух.

Но я верю и боюсь этого, потому жду, повторяя про себя одну и ту же фразу, словно это может помочь.

Не поможет.

Фиолетовые глаза замирают на моем балконе, забранном мелкой решеткой, и сердце пропускает удар. Даже через площадь, через все разделяющее нас пространство я могу почувствовать этот взгляд. Он знает, что я здесь. Слышит. Видит.

Все также, с шестеркой генералов за спиной и в сопровождении сенаторов, не обращая внимания на воинов, что маршем проходят позади, Великий Стратег Востока склоняет свою светлую голову, приветствуя меня.

Чувствуя, как к горлу подкатывает ком, я с трудом удерживаюсь, чтоб не отступить от деревянных решеток.

– Добро пожаловать домой, мой владетельный супруг, – опасаясь, что могу сбиться, шепчу вслух.

Фиолетовое свечение глаз на бледном лице становится ярче, и я не выдерживаю, отшатываясь. Он слышал. Все слышал. Каждую мою мысль.

Глава 3

 Меня не беспокоят ни с закатом, ни после. Предоставленная самой себе, я слушаю, как на нижних этажах суетятся слуги. Дворец словно ожил, хотя шум можно разобрать только стоя на внутреннем балконе. В самих покоях ничего не изменилось.

Чувствуя, что напряжение способно поглотить меня целиком, я сажусь за стол. В этом городе ночи куда активнее, чем день. С заходом солнца расцветает торговля, на улицах дают представления, оставляя дневной зной для отдыха и сна. Особенно разница заметна летом, когда плиты за день накаляются сильнее, чем сковороды в кухнях рачительных хозяек.

Черная тонкая линия ложится ровно, но мне не нравится общий вид схемы. Как я не стараюсь, вместо прекрасного нового здания с резными шпилями, выходят черные размытые кляксы, очень похожие на чудовищ. Если уронить два сиреневых цветка на бумагу, то у чудища появятся глаза…

– Владетельная, Повелитель ожидает вас. Церемония начнется через два часа, – я уснула прямо на рисунках. Шея затекла и теперь не давала распрямиться.

Вчера я была так зла и расстроена, что не уследила за временем, отвыкнув от присутствия супруга в городе. Пока он воевал, у меня почти не было дел. Но теперь все изменится. Надеюсь, ненадолго, и я смогу без труда пережить эти дни. И ночи.

– Наряд готов? – сегодня не будет прохладнее, но, вероятно, мне разрешат остаться в тени. Надеюсь. Эти парадные платья хуже, чем клетка, но я обязана одеться по правилам. Посмотреть бы на того, кто их придумал, эти платья, и заставить хоть разок обрядиться в предложенное. Мужчины, потакая своим желаниям, иногда забывают, что мы тоже живые существа.

– Да, Владетельная, – слуги здесь дрессированы весьма хорошо, и уж тем более не рискнут быть невнимательны сейчас, кода властелин вернулся в город.

Медленно встав из-за стола, пытаясь размять задеревенелые мышцы, я направилась в уборную. Там уже стоит небольшая лохань с водой и ароматные смеси в несколько рядов на подносах. Вот как. Ничего не выйдет.

– Оставьте меня, – нетерпеливо махнув рукой, пытаюсь прогнать слуг. Я давно смирилась с присутствием стражниц и заставила себя привыкнуть к их молчаливому нахождению рядом, но позволить кому-то купать меня сегодня, я не была намеренна.

– Владетельная, вы не успеете… – кто-то посмел возражать? Это странно и глупо. Видно, Манен уже подготовила целый свиток жалоб на меня, раз слуги осмелели. Они всегда узнают все первыми. Стоит ли за это переживать? Нет. Больше чем есть, во мне страха просто не поместится.

– Я. Сказала. Пошли. Вон.

Служанка, рискнув на короткий миг вскинуть на меня взгляд, недовольно поджала губы и вышла из купальни, поманив за собой молчаливых помощниц.

– Нелепость… – я позволила себе только одно короткое слово возмущения, прежде чем скинуть мятое, пропахшее за ночь потом платье и забраться в прохладную воду. В следующий раз искупаться мне доведется только перед тем, как Владетельный решит навестить супругу. И это не принесет мне удовольствия, так что, пользуясь моментом, я погрузилась под воду с головой. Впрочем, не забывая о том, что рядом стража и если я задержусь, меня выдернут из воды за волосы.

Со всей почтительностью.

Нижнее платье было настолько тугое, что хотелось срезать его с кожи ножом. Оно стянуло ребра, грудь, делая меня неповоротливой и деревянной. Поверх нижнего слоя, что должен было придать мне форму бревна, надели кафтан, вышитый камнями, а затем несколько слоев полупрозрачного золотого шелка. И накидка с длинным шлейфом. Без него никак.

А затем на туго заплетенные волосы водрузили корону. Тяжелая, украшенная розовыми камнями из самого сердца пустыни Фасут, тиара с которой невозможно наклонить голову. И поверх всего этого – вуаль, чтобы скрыть мое лицо. На концах летящей газовой ткани тяжелые бусины, чтобы не дать ветру пробраться под покров. И амулеты, рассеивающие внимание и отгоняющие чары. На плечи, на запястья. Мое тело гудит от магии, но только так мне позволено покидать свои комнаты. Словно кому-то есть дело до запертой в Пылающем дворце Владетельной.

Я едва могла двигаться, медленно проходя по коридору уже не с двумя, а в сопровождении четверки стражей. Длинный шлейф несли за спиной. Пара служанок, не поднимая голов, поддерживали под локти. И все равно, мы двигались мучительно медленно, потому что я начинала задыхаться, если пробовать идти быстрее. Слишком туго затянули.

Лифт, широкая платформа в нише, вмещающая нас всех, дал короткую передышку. Я никогда не видела подобной конструкции, пока не попала в этот дворец, и меня до сих пор впечатляло столь изящное и простое решение. Один из стражей дернул шнур, и пол, дрогнув, стал медленно опускаться. Я знала, что где-то там, на нижнем ярусе огромное колесо крутили рабы, хотя никогда не спускалась в подвалы.

Идти недалеко. От лифта прямо ведет один длинный коридор и два поворота. За ними лестница. По ней я поднялась четыре года назад и больше ни разу не выходила за пределы дворца. За исключением визитов во дворец Ксеркса. Но это можно было не считать, так как туда вел магический тоннель.

Здесь идти было проще. Тело немного свыклось с неприятными ощущениями, не пугая болью в затянутых ребрах. Комфортнее не стало, но я могла хотя бы нормально дышать, больше не повисая на руках слуг. Хотя их помощь лишней не была. Платье все же слишком тяжелое.

**

Шум накрыл резко и разом, словно за поворотом был океан, который я видела в детстве. Звук был нарастающий и отступающий, как волны, накатывающие на прибрежные скалы. Очень хотелось почувствовать на лице бриз и водяную пыль, поверить, что там – бескрайние воды, но стоило выйти на площадку через распахнутые огромные двери, как я на мгновение ослепла. Солнечные лучи отскакивали от керамических доспехов белого войска, не давая толком ничего рассмотреть даже из тени. И тут даже воображение не могло помочь. Никакого океана.

– Владетельная?

Чувствуя, как сбивается дыхание, обругала себя последними словами. Нельзя. Рядом, глядя на меня чистыми и такими внимательными глазами, стоял Архан, один из генералов Стратега. Из глаз командующего почти исчезла фиолетовая магическая пелена, так что было можно рассмотреть оттенки голубого.

Так как сам Владетельный ждал ниже, приветствуя воинов и выдавая им жалование за поход и прошедшие полгода, то помочь мне спуститься по ступеням должны были самые доверенные и благородные из его воинов. Такие, как Архан.

Я едва заметно качнула головой, приветствуя молодого и такого красивого командира, но не произнесла ни слова. С нашей первой встречи, когда я так неудачно споткнулась на ступенях, будучи еще одной из кандидаток на роль княгини, и до сих пор я опасалась, что мой голос предательски задрожит в присутствии этого мужчины.

– Надеюсь, вы не скучали здесь в одиночестве, – голос Архана, осторожно поддерживающего меня под локоть с правой стороны, журчал, как ручей. Касание обжигало даже через его перчатки и несколько слоев моих рукавов.

– Владетельная, осторожнее, – второго генерала я даже и не заметила, настолько тихо и по-военному быстро он занял место по другую руку.

Чуть склонив голову, отчего вуаль колыхнулась, я поблагодарила воина. Отвлекшись на Архана, едва не запуталась в платье.

– Не волнуйтесь, Владетельная. Стратег сказал, что вам не придется сегодня долго быть на солнце, – голос Архана все звучал, когда мы ступили на верхнюю площадку дворца, оказавшись под взглядами тысяч воинов. На площади повисла оглушительная тишина, а затем, со скрипом доспехов, от которого на мгновение свело зубы, и похолодела кровь, солдаты стали опускаться на одно колено.

– Владетельная госпожа свободного города Нам-Кивас!

Я не видела глашатая и не посмела бы повернуть голову, опасаясь, что тяжелая корона не удержится, но порадовалась, что он не стал перечислять весь титул. От одного его звучания становилось не по себе. Я не чувствовала себя не то что госпожой над этими людьми, но не ощущала даже супругой собственного мужа, чтобы носить эти все звания спокойно.

– Ху! – многоголосый вопль приветствия сотряс горячий воздух, до этого обжигающим покрывалом, неподвижно лежащий над головами солдат.

– Идемте, Владетельная.

Я, поддерживаемая с обеих сторон генералами Белой Армии, медленно стала спускаться по ступеням. Позади, как огромный, хвост, на ступенях разворачивался шлейф моего золотого платья, на котором была, как на знамени, вышита красная саламандра.

Пройдя всего два десятка ступеней, я едва могла дышать. Казалось, сегодня воздух, несмотря на ранний час, прогрелся еще сильнее, чем вчера. На последних шагах я покачнулась, всем весом оперевшись на руку Архана.

– Вы прекрасно держитесь, Владетельная. И я очень рад, что мне даровали такую честь – сопровождать вас сегодня, – генерал продолжал говорить, отвлекая меня от неприятных ощущений и головокружения, а я радовалась плотной вуали, непрозрачной с внешней стороны, которая не позволила бы ему увидеть мое раскрасневшееся, залитое потом лицо.

На широкой ступени, которая все еще была много выше уровня площади, стояло кресло с невысокой спинкой и небольшая тумба рядом, на которой, придавленные какой-то массивной статуэткой, лежали документы. А чуть сбоку, неожиданно облаченный в серое, заложив руки за спину, стоял Великий Стратег Востока. На нем не было доспеха, что лучше всего свидетельствовало об успешном окончании военной кампании, но даже так, со своей идеально ровной спиной и этими широкими плечами, он производил весьма устрашающее впечатление. По крайней мере, на меня.

Чуть повернувшись, наблюдая, как я медленно и неуклюже спускаюсь по ступеням, Стратег вдруг шагнул ближе и протянул ладонь в мою сторону, чего не делал ранее никогда. Теряясь, не зная, как быть, но желая избежать касания, я вскинула взгляд. Глаза мужчины напротив все еще светились лиловым, пусть и не так ярко, но черты лица все еще были совсем иными, искаженными магией, так что я даже примерно не могла угадать его настроение или мысли. Впрочем, это мне никогда не удавалось.

Тело, и без того измученное ужасным нарядом и весом шлейфа, что приходилось тащить по ступеням, истерзанное жарой, которая, кажется, не действовала ни на кого кроме меня, и вовсе окаменело, когда я медленно, не смея противиться молчаливому приказу, протянула ладонь супругу. И все же, я старалась касаться Стратега через рукава.

С обеих сторон, отвесив короткие и по-военному простые поклоны, от меня отступили генералы, хотя я этого почти не видела. Все внимание, все пространство передо мной занимал этот мужчина. Его сияющие глаза почти наверняка могли видеть сквозь вуаль, заставляя испытывать неловкость, но это было ничто, в сравнении с тем мигом, когда Стратег шагнул еще ближе, закрывая меня собой от десятка тысяч воинов, заполнивших площадь. Если он вдохнет полной грудью, то между нами не останется расстояния. Не в силах справиться с собой, я отступила. Всего на четверть шага.

Один из величайших воинов империи, не выпуская мою ладонь, другой рукой принялся отводить длинные многослойные рукава, заставляя меня нервничать еще сильнее. Когда тело вздрогнуло особенно сильно, Владетельный вновь вскинул взгляд, сощурив глаза, но, все еще не произнеся ни слова.

В ворохе золотого шелка показались мои покрасневшие от жары, припухшие пальцы.

Стратег, тряхнув свободной рукой, словно сбрасывая капли воды, коснулся моей разгоряченной кожи. В первое мгновение, непроизвольно дернувшись от неприятных ощущений, я с запозданием поняла, что меня окутывает прохладным коконом. Волна прошла по телу вверх, заставив передернуть плечами.

– Лучше? – голос глухой и словно осипший. Мне кажется, я услышала его обращение всего-то в третий или четвертый раз за все время нашего супружества, но и в этом я не уверена.

Не доверяя себе, только кивнула в ответ, рискнув посмотреть в глаза супруга. Они светились все меньше, и через пару дней это пройдет совсем, но пока взгляд имел очень мало общего с человеческим. Впрочем, в этом не было ничего нового.

Словно почувствовав мое состояние, Стратег убрал ладонь, переставая касаться обнаженной кожи, возвращая на место несколько слоев ткани и перемещая вторую руку к локтю, поддерживая. До стула всего-то пара шагов и теперь я с ними справлюсь.

Стоило мне опуститься на подушечку, избавиться от касания супруга, что жгло даже через ткань, но совсем не так, как касание Архана, как толпа у подножия лестницы, повинуясь чьему-то сигналу, поднялась.

Мне казалось, что эти белокожие блондины, облаченные в керамические доспехи, вовсе не боятся палящего солонца, что висело над нами, с каждым мигом поднимаясь все выше. По всем правилам, они должны были быть черными, как ночь, как любое из племен юга, но нет, жители города Нам-Кивас, что на границе Стеклянной пустыни Фасут были белы, как снег, что почти никогда не выпадает в этих землях. Белые волосы, белая кожа под белыми доспехами.

Глава 4

Заклинание, что изгнало лишний жар из моего тела, помогло провести под палящим солнцем примерно два часа. Я сидела на стуле, наблюдая за тем, как подчиняясь молчаливым приказам супруга и крикам глашатая, вперед выходили командиры корпусов, с поклоном получая один из огромных, забитых золотом, сундуков. Жалование. Это считалось едва ли не самым важным событием по возвращении с похода. Воины получали то, что им причиталось и могли поддержать свои семьи, обновить дома родителей, жениться и завести детей, если это еще не произошло.

Как подтверждение, со стороны каждого корпуса, стоило командирам вернуться с сундуками, что с трудом несли по четыре человека, доносилось громкое: «Ху!». И тогда Владетельный склонял голову, чуть поворачивая тело в нужную сторону. Такой просто жест, но он, кажется, имел огромное значение.