Сон разума

Михаил Меркулов

Сон разума

Посвящается Полине.

Пролог

Ему вновь снилась та самая лестница. Максим медленно поднимался по ней, поглядывая по сторонам. Ступеньки были крутыми, и идти было тяжело. Приходилось смотреть под ноги, чтобы не упасть и не повредить себе что-нибудь.

Чтобы подняться на следующий этаж, мужчине предстояло преодолеть четыре лестничных пролета. Перила лестницы были коваными и высотой достигали примерно уровня пояса Максима. Мужчина поднялся на четвертый этаж и остановился, чтобы перевести дыхание. Он оказался перед узкой деревянной дверью с небольшой медной табличкой и надписью на ней. Максим осмотрелся, и заметил, что кроме этой двери на площадке были еще несколько. Они почему-то не вызывали у Максима никакого интереса. Дверь же с табличкой, напротив, заинтересовала мужчину. Его влекло к ней какой-то невидимой и неощутимой органами чувств силой.

На этаже пахло чем-то неприятным. Запах был знаком Максиму, однако, мужчина не мог определить его источник. Максим повернулся и, перегнувшись через перила лестницы, посмотрел вниз. От высоты у него закружилась голова, а перед глазами все поплыло.

Вдруг, Максим услышал резкий звук. Он обернулся и увидел, что дверь с табличкой открылась. Максиму показалось, что через дверь вышел какой-то человек. Его лицо, скрытое под капюшоном, было не разглядеть. Человек замер посреди лестничной площадки и не двигался.

Максим сделал шаг вперед, тоже остановился и стал с интересом наблюдать за незнакомцем, который неподвижно стоял напротив него. Так продолжалось несколько секунд.

То, что произошло потом, было трудно объяснить. Максим потерял опору под собой. Его, будто невидимой волной, отбросило в сторону. Мужчина ударился спиной о кованые перила, и окончательно потерял равновесие. Через мгновение он понял, что падает вниз.

Максиму казалось, что падение было бесконечным. Пролетая мимо каждого этажа, он с силой бился о перила и торцы деревянных ступенек ногами, руками, грудью и головой. Боль по всему телу нарастала. Падение продолжалось, и прекратить его можно было лишь единственным способом.

Максиму нужно было проснуться.

Глава 1

– К Вам человек из Следственного Комитета, – тихо сказала Вика, заглядывая в кабинет.

– Откуда? – Максим поднял голову, оторвав взгляд от чертежей, которые были распечатаны на плотной бумаге формата А2, и в беспорядке разложены на его рабочем столе.

– Из Следственного Комитета, – на этот раз чуть громче и уверенней повторила девушка.

– Ну, хорошо, пусть заходит, – Максим пожал плечами.

Он вынул из ящика стола черную резинку и завязал свои вьющиеся светлые волосы в небольшой хвост.

– А что ему нужно?

– Я не знаю, Максим Михайлович, – Виктория была испугана. На ее бледном лице читалось явное беспокойство.

– Зови, – спокойно сказал Максим.

Девушка неуверенно кивнула и скрылась за дверью. В кабинете повис запах дорогого парфюма, который Максим подарил Вике на восьмое марта. Через минуту в кабинет вошел невысокий человек лет сорока. Он назвал свое имя и спросил, можно ли ему присесть.

– Конечно, пожалуйста, – ответил Максим, и жестом пригласил незваного гостя занять одно из изящных невысоких кресел, которые окружали стол для переговоров.

– Ваша фирма была подрядчиком при выполнении реставрационных работ в усадьбах Софрино и Остафьево? – без всякого вступления начал разговор мужчина, которого Вика окрестила «человеком из Следственного Комитета».

– Простите, – перебил его Максим. – А могу я взглянуть на Ваше удостоверение?

Мужчина молча достал из кармана брюк небольшое портмоне, вынул из него пластиковое удостоверение следователя и протянул его Максиму. Максим пробежал глазами удостоверение, особо не вчитываясь в название должности и структурного подразделения СК РФ, и вернул его следователю.

– Да, – сказал Максим. – Мы выполняли работы по реставрации и Остафьево и Софрино. Работы в Остафьево еще не завершены.

– Мне нужны все оригиналы и копии любых документов по обоим объектам, – безапелляционно заявил следователь.

– А в чем дело? – спросил Максим. Он был уверен, что его фирма никогда не нарушала закон. Несмотря на это, тон следователя позволял сделать вывод о том, что происходит нечто серьезное. На столько серьезное, что фирме Максима грозили неприятности.

– Обычная проверка, – улыбнулся следователь. – Вам не о чем беспокоиться.

– А я и не беспокоюсь, – Максим улыбнулся в ответ.

Свою архитектурно-строительную компанию Максим организовал вместе с другом Семеном сразу по окончании МАрхИ. Отец Семена тогда работал в одном из департаментов мэрии Москвы и помог ребятам в поиске их первых государственных заказов на проведение реставрационных работ в столице. Через пару лет Семен женился на сотруднице французского посольства в Москве, продал свою часть бизнеса Максиму, и переехал на постоянное место жительства в Париж. С тех пор друзья обменивались короткими сообщениями по случаю праздников, поздравляли друг друга с днями рождений, но больше лично не встречались. Иногда в офис по делам заезжал отец Семена – Андрей Витальевич Корнеев, но его встречи с Максимом носили больше деловой, чем дружеский характер.

– Есть подозрения, что тендер на проведение ремонтно-реставрационных работ Софрино и Остафьево был оформлен с нарушением действующего федерального законодательства, – слова следователя и его сухой тон оглушили Максима. Он попытался сфокусировать свое внимание на услышанной информации, но ее смысл пока не дошел до него в полном объеме.

– Мы ведем проверку, возбуждены несколько уголовных дел, – продолжил следователь.

– Наша фирма выполнила проект реконструкции Остафьево и провела ремонт только двух выставочных залов и музыкальной комнаты в усадьбе, – стал объяснять Максим. – К другим работам нас не привлекали. Насколько я знаю, за тендер боролись четыре компании, но мы предложили самые выгодные условия. К тому же, наша компания предоставила рассрочку. В Софрино мы занимались только внутренней отделкой первого этажа и фасадными работами.

– Пока я просто хочу ознакомиться с документами, которые имеются в Вашем распоряжении, – уж слишком вежливо, как показалось Максиму, сказал следователь. Максима почему-то насторожил тон этого человека, от которого, в чем он был уверен, не стоило ожидать ничего хорошего.

– Конечно, смотрите, что хотите, – согласился Максим. – А есть какая-то официальная бумага?

– А нужна? – ответил вопросом на вопрос «человек из Следственного Комитета». Он как-то замер и уставился в одну точку перед собой.

– Вам виднее, – сдался Максим и по громкой связи пригласил в кабинет Викторию.

Следователь неподвижно сидел в кресле.

– Вика, покажи все документы из папок «Софрино» и «Остафьево», – попросил секретаршу Максим, когда та вошла в кабинет и неуверенно посмотрела на своего начальника.

– Хорошо, – выдавила из себя девушка. – Пойдемте, – добавила она, обращаясь к сотруднику СК.

Следователь встал из-за стола и направился к выходу из кабинета. Вика нервно улыбнулась мужчине и, придерживая дверь, пропустила его вперед. На мгновение девушка замешкалась и посмотрела на Максима. Тот, поймав ее тревожный и вопросительный взгляд, лишь кивнул, давая понять, что согласен на полное сотрудничество со следствием.

– Где же мы могли что-то нарушить? – спросил Максим сам у себя, как только дверь за Викой плотно закрылась.

Максим поднялся с кресла и стал нервно ходить по кабинету. Через минуту он подошел к окну и принялся рассматривать людей, которые входили и выходили из комплекса башен «Федерация». С высоты шестьдесят четвертого этажа люди казались маленькими и незначительными.

Тем временем, мысли Максима переносились от одного контракта к другому. Мужчина молниеносно воскрешал в памяти все детали договоров и пытался найти хотя бы малейшее нарушение законодательства со стороны своей фирмы.

– Нигде мы ничего не нарушили, – попытался приободрить себя Максим, но у него это не получилось. Вместо успокоения дальнейшее копание в памяти лишь усиливало его внутреннюю тревогу. В животе стало как-то пусто, а на лбу мужчины выступила испарина. У Максима резко разболелась голова. Он пригладил волосы назад, вернулся в кресло и набрал номер телефона отца Семена.

– Привет, Макс, – через несколько секунд весело ответил из трубки бодрый голос Андрея Корнеева.

– Добрый день, Андрей Витальевич. Как поживаете? – Максим начал издалека, чтобы потом перейти к делу.

– Хорошо! Можно сказать – отлично! – с энтузиазмом ответил Корнеев. – Лечу к Семену в Париж!

– Вы уезжаете? – удивленно спросил Максим и как-то поник. – Когда?

– Да прямо сейчас. Уже объявили регистрацию. Ты что-то хотел? Или что-то случилось? – насторожился Корнеев.

– Пока ничего не случилось, – Максим попытался упорядочить свои мысли. Известие о том, что его покровитель прямо сейчас улетает из России, застало Максима врасплох. – Я хотел с Вами встретиться, но раз Вы уезжаете, – Максим не знал, стоит ли ему объяснять всю суть дела по телефону.

– Так что случилось? – нервно оборвал его Корнеев. – Говори уже! – он был раздражен, и, как показалось Максиму, даже чем-то напуган.

– Не могу. Точнее, не могу говорить по телефону, – выдавил из себя Максим. – Когда Вы вернетесь? – спросил он более уверенным голосом.

– Не знаю. Какое-то время я побуду во Франции. А там, посмотрим, – сказал Корнеев. – Ладно, Макс, давай. Уже посадку объявили на мой рейс, – он говорил на ходу. Это было понятно по частому и прерывистому дыханию в трубке.

– Счастливого полета, – сказал Максим. Внутри его бил гнев. – До свидания.

– Пока, Макс, – бросил мужчина и отключился.

В трубке повисла тишина. Стук сердца гулко раздавался в висках Максима. Пульсирующий звук то усиливался, то затихал. Постепенно Максим смог взять себя в руки.

– Неужели он в курсе? – спросил Максим сам у себя. – Неужели он меня «кинул»? Очень некстати этот отъезд! Черт возьми, почему именно сегодня?

Максим стиснул зубы. Он был почти уверен в том, что Корнеев сбежал из страны, не предупредив его об угрозе ареста.

– Стоп. Какого ареста? Речь идет лишь об изучении документов, – попытался успокоить себя Максим. – Я знаю, что мы ничего не нарушили. Моя фирма не нарушает закон! Но почему Корнеев уехал?

Этого он объяснить не мог. И сомнение, пока небольшое, но достаточно крепкое, уже стало закрадываться в его мысли.

Максим недавно переписывался с Семеном, и тот даже не упоминал о том, что отец собирается навестить его во Франции.

– Странно! – Максим сжал кулаки и ударил обеими руками по столу. Одна из ручек выпала из настольного набора «Марс и Венера» и покатилась по гладкой отполированной ореховой поверхности стола.

Максим вновь вскочил с кресла и быстро зашагал по кабинету. За дверью в приемной человек из Следственного Комитета изучал документы по Софрино и Остафьево.

– Что он в них найдет? Покажутся ли они ему странными? Вдруг, они инициируют обыск в помещении моей фирмы? – Максим засыпал себя вопросами, на которые не знал ответов.

Усилием воли мужчина снова заставил себя успокоиться. Он подошел к двери, прижался к ней ухом и прислушался. Следователь мирно беседовал с Викторией, и, казалось, даже пытался назначить ей свидание. Иногда слышался тихий шелест переворачиваемых страниц.

– Ладно, – сказал сам себе Максим. – Пусть изучает. Ничего незаконного в обоих подрядах нет. Я ведь знаю, что мы ничего не нарушили.

Он вернулся к рабочему столу, снова сел в кресло, уперся локтями в стол и положил голову на ладони. В висках все еще немного пульсировало, но боль в голове постепенно ослабевала.

Максим вспомнил первый проект, который получила его фирма. Это был крупный муниципальный заказ на реконструкцию усадьбы Перхушково Одинцовского района Московской области.

Усадьба и село, в котором она располагалась, более века принадлежали статскому советнику Николаю Михайловичу Яковлеву и его потомкам. Несколько столетий права собственности на усадьбу Перхушково переходили от одних владельце к другим. В итоге усадьба, как и многие другие подобные памятники истории и культуры, оказалась заброшена.

Когда фирма Максима и Семена победила в тендере, и все необходимые бумаги были подписаны, а проект реконструкции вступил в стадию его реализации, Максим лично поехал в Перхушково, чтобы оценить объем предстоящих реставрационных работ.

Въезжая в село на своем внедорожнике, первое, что увидел Максим, были колокольня Покровской церкви, которую возвели в 1756 году, и несколько ее голубых куполов. Когда церковь осталась позади, сразу за ней Максиму открылась старинная усадьба, окруженная забором с колоннами из красного кирпича. Сам ветхий двухэтажный дом был обнесен строительными лесами. На втором этаже можно было заметить следы ремонта, выполненного на скорую руку еще в советское время.

Фасад усадьбы был украшен шестиколонным портиком – крытой галереей под треугольным фронтоном. С одной стороны галерея выходила на улицу, с другой – ограничивалась стеной с окнами и главным входом в дом. Входную дверь и фронтальные окна усадьбы скрывали деревья, которые сами собой выросли перед домом и достигали нескольких метров в высоту. К тому же перед деревьями уже в советский период был установлен остановочный павильон общественного транспорта, что никак не украшало и без того неказистое старинное здание. На остановке висела табличка, на которой белыми буквами на синем фоне было написано «Церковь». Неприглядную картину завершал талый снег и грязь. Все вокруг вызывало чувство обреченного запустения.

В нескольких метрах за остановкой, чуть правее от фасада усадьбы, располагались центральные ворота. Максим остановил свою машину перед покосившимися зелеными створками и выключил двигатель. Некоторое время мужчина оставался сидеть на месте, разглядывая окрестности, потом вышел из автомобиля и направился к въездным воротам. Они были не заперты.

Обойдя дом, Максим очутился перед небольшим водоемом. Скорее перед тем, что осталось от бывшего усадебного пруда, в котором когда-то водилась щука. Теперешнее состояние пруда было таково, что его можно было принять за котлован, вырытый под строительство какого-то коттеджа. От пруда, заросшего камышом, к ногам Максима отходил тонкий неприглядный ручеек с застоявшейся водой, посреди которого под невообразимым углом была вкопана рельса. Берега некогда пятидесятиметрового в длину пруда были пологими, и за ними можно было рассмотреть верхушки крыш соседних сельских домов. Голые деревья, которые были высажены по левую руку от Максима, как будто бы топтались по талому снегу под дуновением сильного ветра. Несколько ворон перелетели с ветки на ветку и замерли в ожидании чего-то. Вот-вот мог пойти дождь.

Максим повернул вправо и направился к остаткам парка усадьбы Перхушково. Парк был заросшим и требовал основательной чистки. Если раньше деревья и высадили в каком-то порядке, то сейчас они росли хаотично, переплетаясь ветвями, и упираясь друг в друга. Несколько лип стояли поодаль остальных деревьев, похожие на влюбленные пары.

Вдруг, среди деревьев Максим увидел чью-то фигуру. Мужчина присмотрелся, но понял, что за человеческий силуэт он принял какую-то корягу. Максим повернул голову в сторону усадьбы, но тут же боковым зрением заметил какое-то движение. Он резко обернулся в сторону деревьев, и вновь увидел человека. Теперь ошибки быть не могло. Из-за дерева метрах в пятидесяти от Максима выглядывал мужчина и смотрел прямо на него.

Зрение Максима не позволяло хорошо рассмотреть незнакомца, однако, он заметил, что мужчина был очень худым. Максим прищурился на своего наблюдателя, и уже было хотел поднять руку в знак приветствия, как мужчина, вдруг, исчез. Максим пошел в сторону зарослей, из которых на него смотрел незнакомец, но вскоре убедился, что там никого нет. Деревья были голые и просека хорошо просматривалась. Спрятаться здесь было негде.

– Почудится же такое, – подумал Максим и вернулся к дому.

Входить внутрь мужчина не стал. Работы для его фирмы в этой усадьбе было непочатый край, чему Максим был рад. Строительная техника должна была появиться здесь уже завтра. Вдруг, на середине пруда Максим заметил какое-то движение – будто от брошенного камня по поверхности воды пошли круги. Мужчина присмотрелся, но движение прекратилось.

– Нет, все-таки, это не тот дом, – вслух сказал себе Максим.

Он вернулся к машине, постоял какое-то время, глядя на обветшалый фасад усадьбы, после чего сел за руль и завел двигатель. Максим подумал о том сне, который он видел двадцать, а может быть и тридцать лет назад. Тогда ему приснилось, что…

От воспоминаний о своем прошлом Максима отвлек стук в дверь. Мужчина невольно выпрямился в кресле, когда в кабинет вновь вошел следователь. Тот, казалось, стал более серьезным с того момента, как впервые появился здесь.

– Максим Михайлович, предлагаю Вам завтра явиться в районное отделение Следственного Комитета Российской Федерации, – сказал следователь.

– Зачем? – резко и как-то слишком нервно спросил Максим.

Он уже забыл фамилию человека «из Следственного Комитета», и теперь тщетно пытался ее вспомнить.

– У нас к Вам будет несколько вопросов, как к фирме, которая выполняла реконструкцию усадьбы Остафьево, – сухо объяснил следователь. – Да, и возьмите с собой те документы, которые посчитаете нужными, – посоветовал мужчина.

– Ладно. В котором часу мне прийти? – спросил Максим.

– В восемь утра, – следователь назвал адрес. – Вам будет удобно?

– Да, – выдохнул Максим.

– До скорого, – сказал следователь и вышел из кабинета.

Максим осел в кресле и закрыл глаза. Он нервничал. На лбу снова выступила испарина, скрутило живот, и снова разболелась голова. В висках сильно пульсировало. Максим подошел к закрытому серванту с выдвижными ящиками и достал стеклянную бутылку со швейцарской водой. Максим налил содержимое бутылки в высокий бокал из чешского хрусталя. Некоторое время он рассматривал блики, которые отбрасывал бокал на гладкую полированную поверхность журнального столика ручной работы в стиле лофт. Максим залпом выпил стакан воды и снова наполнил его до половины.

Голова раскалывалась. Максим приложил стакан ко лбу, но он был теплым. Нужно было выпить аспирин, или еще какую-нибудь таблетку от головной боли. Максим порылся в сумке, но нужных таблеток в ней не оказалось.

Мужчина снова вернулся в кресло и закрыл глаза. Он пытался вспомнить, могла ли его фирма нарушить закон. Мог ли он подписать какие-то документы, за которые теперь ему придется отвечать перед судом?

– Нет! Я ничего не нарушил! – Максим постарался выбросить все эти мысли из головы.

Он решил, что делать какие-либо выводы еще преждевременно.

– Может быть, мы ни в чем и не виноваты, – рассуждал Максим. – Ведь так бывает: проверяют какого-то чиновника и заодно проверяют всех, с кем он имел дело.

Максим пытался себя успокоить, но давно понял, что этим чиновником вполне мог оказаться именно Андрей Корнеев.

Головная боль переместилась от висков к затылку. Даже думать теперь было больно. Максим перестал рассуждать и тупо смотрел на акварели крымского художника, которые висели на противоположной стене кабинета – напротив его стола. Боль замерла и стала расти. Максиму даже было больно моргать и дышать. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь насытить организм кислородом. Максим освободил непослушные вьющиеся волосы, сняв с них резинку, взъерошил их, потом разгладил, затем снова завязал в хвост.

Обыск начался через час. Виктория без стука вбежала в кабинет, пытаясь предупредить Максима о новом визите правоохранителей. На этот раз их было около десяти человек. Максим не стал считать. Он даже не покинул своего кресла, а лишь открыл глаза и стал смотреть в одну точку в пространстве. Казалось, Максим не замечал того, что происходило вокруг. Он лишь изредка бросал взгляд на часы, которые показывали четыре, пять, шесть часов вечера.

Виктория носилась по всем офису, открывала запертые шкафы и ящики столов, в которых хранились документы фирмы, или личные вещи сотрудников. Рабочий день еще не завершился и весь коллектив в полном составе наблюдал за следственными мероприятиями. Правоохранители практически бесшумно перемещались по всем помещениям, производили фото- и видео фиксацию, коротко опрашивали сотрудников фирмы, сортировали документы, раскладывая их на огромном столе, который стоял в комнате для переговоров.

Максим оставался безучастен к тому, что происходило вокруг. Он все так же неподвижно сидел в своем кресле, пытаясь понять, какой промах совершил, и предугадать последствия сегодняшнего дня.

– Наверное, это дело рук конкурентов, – решил Максим.

Но через некоторое время он отмел это предположение. Затем Максим перебрал в уме еще несколько вариантов, но так и не смог остановиться на одном более или менее правдоподобном.

– Знал ли Корнеев о предстоящем обыске? – снова и снова задавал себе этот вопрос Максим. – Конечно, знал!

Отец Семена – Андрей Витальевич Корнеев – проработав в столичной мэрии не один десяток лет, теперь занимал другой высокий пост. Обширные связи в правоохранительных органах и статус позволили бы ему с легкостью решить проблемы фирмы, основателем которой был его сын, или хотя бы предупредить Максима о грядущем обыске. Вместо этого Корнеев улетает в Париж прямо в тот день, когда к Максиму приходит «человек из Следственного Комитета».

– Если это не странно, то тогда у меня паранойя, – решил Максим.

Он, вдруг, вспомнил о существовании своего мобильного телефона, который машинально поставил на беззвучный режим, и проверил журнал звонков.

Лена звонила одиннадцать раз и отправила два сообщения. Максим не стал перезванивать, а лишь пробежал взглядом SMS. Разговаривать с девушкой не было ни сил, ни желания.

– Дома поговорим, – подумал Максим, пряча смартфон в карман пиджака. Голова мужчины раскалывалась, в висках продолжало пульсировать.

Обыск закончился только к двум часам ночи. Когда сотрудники фирмы разошлись по домам, а оперативные сотрудники СК РФ удалились, прихватив с собой несколько десятков коробок с документами, Максим, наконец, встал с кресла и прошел на офисную кухню. Он достал из холодильника бутылку колы и выпил полтора литра напитка почти залпом. Мужчине стало лучше. Он включил кофеварку, и пока готовился кофе, присел на высокий металлический стул за небольшой стол с прозрачной стеклянной столешницей. Кондиционеры в офисе работали весь день, а поскольку их до сих пор никто не выключил, в кухне, да и во всех других помещениях, было прохладно. Кофеварка просигналила о том, что кофе готов. Максим взял чашку и сильно дрожащими руками неуклюже поднес ее ко рту. Мужчина сразу же обжег нижнюю губу. Максим резко одернул руку и пролил немного кофе на свою белую рубашку.

На ткани из высококачественного египетского хлопка медленно проступало коричневое пятно. Максим со злостью вылил кофе в раковину, и бросил в нее грязную чашку. Он тоже чувствовал себя грязным, и Максиму не терпелось искупаться и переодеться.

Мужчина спустился на автомобильную стоянку и подошел к своей машине. Когда Максим сел за руль и включил двигатель, автомобильный блютуз-комплект для громкой связи автоматически принял входящий звонок.

– Макс, что с тобой? Ты где? Я в квартире. Тебя нет. Что случилось? – посыпался град вопросов.

– Прости, Лена, я не мог говорить, – устало ответил Максим.

– Ты пьян? Ты где?

– Я еще на работе, – выдохнул мужчина. – И нет – я не пьян. Уже еду домой.

Максим легонько нажал на педаль акселератора, и машина резво дернулась вперед, выбираясь из территории подземной парковки.

– Трудно было ответить? – вскипела Лена. – Я звонила тебе сто раз. Чем ты там занимаешься? Ты не мог позвонить?

– Да, Лена, я видел, – устало сказал Максим.

Он повернул руль и его внедорожник выехал на левую полосу, совершая обгон других автомобилей.

– И? – вопросительно произнесла Лена. Ее голос разносился по всему салону автомобиля и немного раздражал.

– Что «И»? – теперь вспылил Максим. – Я же сказал, что не мог говорить. Приеду домой и все объясню, – он вдавил педаль газа в пол и проскочил на красный свет, выезжая на третье транспортное кольцо.

– Хорошо, – прошипела Лена и отключилась. В салоне раздались три коротких гудка, после чего наступила тишина.

– Тоже мне, – выругался Максим.

Головная боль почти прошла. Быстрая езда действовала на Максима отрезвляюще. Он лавировал в потоке машин, превышая скорость иногда на пятьдесят километров от допустимой. Через двадцать минут автомобиль Максима миновал Электрозаводской мост и вскоре выехал на Измайловское шоссе.

Глава 2

– Где ты был? – спросила Лена, когда Максим вошел в квартиру.