Стратификация

Елена Станис

Стратификация

Пролог

Люди на протяжении всей своей истории делали попытки собственной стратификации по тому или иному признаку. Имеющие высокий социальный статус предпочитали закрытые клубы, мигранты, как правило, селились в кварталы по национальному признаку, по всюду создавались кружки по интересам, по возрасту и по гендеру. Кроме того, человечество не покидала идея отделить «зёрна» от «плевел». Задача затруднялась сложностью идентификации человека по его склонности к добру и злу, а также неоднозначностью понимания доброго и злого как философских категорий. Но с развитием имитационного моделирование это удалось. Благодаря продвинутой топографии стало возможно просвечивать неокортекс, поля и подполя головного мозга, оценивая степень социализации, агрессии, творческих способностей. И мир стал другим.

Людей начали расселять по территориям в зависимости от результатов их тестирования, которое проводилось по достижению восемнадцатилетнего возраста. В тех случаях, когда ребёнка надлежало расселить в группу в большей степени склонной к насилию и обману, чем та, где он вырос – в более низшую страту – то, чтобы с ним не расставаться родители могли переселиться вместе с ним. Любому дозволялось переселяться и даже посещать более низшие страты, но чтобы вернуться назад надо было снова пройти тестирование. Более того, места в органах управления заполнялись преимущественно жителями высоких страт. Это позволило в разы снизить коррупцию и повысить эффективность административной работы.

Стратификация была выгодна и экономически, с позиции более полного удовлетворения потребностей. Управление в стратах с меньшей склонностью к насилию экономило на финансировании органов правопорядка, судебных инстанций и тюрем, позволяло больше инвестировать в культуру и территориальное благоустройство. При этом, расселение более моральных страт осуществлялось в более благоприятные природно-климатические зоны.

Административное деление России было пересмотрено в соответствии с уровнями стратификации. Официальные названия территорий были отстранённо-толерантными, включающими направления сторон света и климатические условия, но суть их содержания с чьей-то лёгкой руки быстро распространилось, закрепившись в умах и на языках.

Страта М. Моралисты. В эту группу попадали люди, по результатам тестирования показавшие наименьшую склонность к насилию и обману. Примечательно, что среди них не преобладала ни национальная, ни гендерная группа. Именно из этой страты пополнялись государственные управленцы. Территория, отведённая для страты М пролегала вдоль южных морей.

Страта Т. Творческие личности. Они, по сути, приравнивались к страте М, хотя без творческого потенциала многие из них могли бы быть распределены на территорию страты З и Р. Перемещения между стратами М и Т осуществлялось свободно, для возвращения в страту М не требовалось дополнительного тестирования. Территория страты Т примыкало к страте М и охватывало преимущественно Черноземье.

Страта З. Законопослушные. Селились в центральной части и на Северо-Западе. Замыкали привилегированные страты. Законопослушных также рассматривали при замещении управляющих должностей, но предпочтение отдавали «моралистам».

Страта Р. Равнодушные. Таких оказалось большинство. Их селили на Востоке. По сути, они были серединой между добропорядочными гражданами и негодяями. Благоустройство городов значительно уступало высшим стратам, но было гораздо лучше, чем в низших.

Страта Л. Лгуны. Сюда попадали граждане, склонные ко лжи. Страта Л располагалась в пустынях и полупустынях.

Страта Н. Негодяи. К этой категории относили лиц, которые по результатам тестирования для личной выгоды были готовы на всякие низости и мерзости. Их страта располагалась глубоко за полярным кругом, преимущественно – в Арктической пустыне.

Страта С. Садисты. Жители этой страты проживали на островах, что объяснялось меньшей вероятностью побега по сравнению с жителями континента. Помимо потенциальных садистов страту пополняли граждане, совершившие насильственные деяния, находясь в прочих стратах. Жители С могли переехать в другую страту только по результатам тестирования, пройти которое можно было строго в установленное время раз в год. Но переезд из страты С был редкостью, обычно результаты тестирования не менялись.

Глава 1. Верхняя страта

«О счастье мы всегда лишь вспоминаем.

А счастье всюду. Может быть, оно —

Вот этот сад осенний за сараем

И чистый воздух, льющийся в окно».

(И.А. Бунин)

Было раннее летнее утро, солнце только поднималось над горизонтом Чёрного моря, освещая покачивающуюся гладь синих вод. Тёплый бриз разносил запах йода и свежести. Двое молодых людей сидели на пустынном пляже. Один из них рисовал, второй смотрел на небо. У того, который рисовал были тёмно-каштановые вьющиеся волосы почти доходившие до плеч, шейный платок, завязанный с обманчивой небрежностью и цветастая рубашка, что выдавало в нём наличие чувства вкуса и склонность к экстравагантности. Второй – блондин, подстриженный в стиле экзекьютив; на нём были светлые одежды, гармонирующие с серо-голубыми мечтательными глазами.

– Вглядываюсь в морскую гладь и всё больше чувствами уподобляюсь великому Айвазовскому. Море. Оно может быть таким разным, но всякий раз безупречно красиво, – произнёс художник, смешивая на палитре изумрудную и синюю краски.

– А я бы рисовал небо, одно небо. То безоблачное, то грозовое, то с молочными кустистыми облаками, то прорезаемое предрассветными лучами пробуждающегося светила. – отозвался второй. – Был бы Айвазовским но только по небесной тематике, если бы только умел рисовать как ты, Кирилл.

Темноволосый опустил голову к палитре, но было заметно как самодовольно дёрнулись уголки его губ. Любитель неба относился к страте Моралистов – самой высокой из трёх высших страт. И хотя Творческие по закону были приравнены к Моралистам и могли свободно, не проходя тестирование, перемещаться из кластера Т в кластер М, воспринимали их не так, чуть хуже. Когда же друг искренне восторгался, а может и завидовал положению художника, самолюбие Кирилла при этом всякий раз приятно удовлетворялось.

– А ты поупражняйся, может и научишься, будешь губернатором с хобби, – отозвался темноволосый.

– Каким губернатором, друг? Я не стремлюсь к чинам, мне по нраву то, что делаешь ты, следуя порыву души, – искренне изумился блондин.

Кирилл слегка скривился.

– Ага, порыву души, ядрёна вошь. Роман, ты же знаешь, что раз в семь лет я должен «показать результат», дабы избежать волнительной и непредсказуемой, во всех отношениях процедуры повторного тестирования.

Обязанность жителей Т, которые за семь лет не выиграли ни одного творческого конкурса проходить повторное тестирование Роману было прекрасно известно и волновался он за друга едва ли не меньше чем тот.

– Ты очень талантливый, ну конечно, ты выиграешь какой-нибудь конкурс.

Кирилл не стал продолжать разговор, сосредоточившись на придании холсту нужного образа. Роман тоже молчал, то ли не желая мешать другу, то ли погрузившись в собственные размышления и добрую половину часа только крики чаек и шум волн наполняли звуками пустынный пляж.

Наконец, пейзаж был закончен. Насладившись неподдельным восхищением друга, Кирилл сказал:

– Чтобы занять призовое место этого недостаточно. Я собираюсь сверху покрыть картину люминесцентной краской. Вернее, наложу поверх другую картину, изобразив море ночью, тёмное, без световой дорожки восходящего солнца, и получится, что при свете – картина одна, а в темноте – уже другая.

– Отличная идея, будет потрясающе, – подбодрил друга Роман.

– Да, вот только уже несколько лет подряд первые места занимают картины из воды и света. Долбаная эбру! Никогда не любил эту технику. Вот, взгляни на мою палитру, несколько капель воды и на тебе – шедевр для музея, тьфу! Сейчас в моде флюид арт, а не пейзажи. Скажи, стоит ли десять лет учиться рисовать, если достаточно измазать задницу в краске и поёрзать по холсту? Сегодня, Роман, мода не на искусство, а на остроумие. Чёрный квадрат Малевича, композиция Джона Кейджа «четыре целых тридцать три сотых» без слов и музыки – это не искусство, это остроумие. Но стоит кому-нибудь тявкнуть про халтуру, так толпа интеллигентных говнюков, строящих из себя истинных ценителей, заплюют с головы до ног. Это как в сказке про «голого короля», когда все смотрят на нагого мужика, но делают вид, что видят на нём шедевральное платье.

Кирилл зашёл по колено в море и смыл краску с палитры.

– А световая живопись, – кипел художник, – что это, ядрёна вошь, вообще такое! Солнце и луна – вот единственные истинные творцы световой живописи! Если человек не может сделать что-то лучше природы, так лучше этого и не делать! А какой же это маразм выбривать траву и цветы! Благо наши две страты отказались от стрижки газонов.

– Так когда конкурс, на котором ты представишь морской пейзаж?

Ответить Кирилл не успел, поскольку разговор прервал подбежавший к ним человек, отчаянно размахивающий кожаным бумажником.

– Парни, вот, кто-то из вас забыл на пляже, наверно, – с трудом переводя дыхание проговорил мужчина, на его рубашке проступали пятна пота.

– Да, это мой, премного благодарен, – признал Кирилл, принимая из рук незнакомца бумажник.

– Не за что, хорошего утра, – продолжая тяжело дышать ответил мужчина.

– Вот за это я и люблю вас, моралистов, – улыбнулся Кирилл, когда они отошли подальше. – Будь мы, например, в страте З, мужик бумажник бы вернул, не сомневаюсь, но при этом дал бы часовое поучающее напутствие и не бежал бы за нами стометровку, а отнёс в первое попавшееся отделение. А в низших стратах не только что потеряли не вернут, но и что есть вытащат.

– Мне кажется, ты предосудителен, – мягко возразил Роман. – Ведь многие люди остаются в низших стратах просто чтобы быть со своими близкими. Или, быть может их предки долгие годы жили в тех местах, которые отвели под низшие страты, ведь когда стали выделять кластеры, много народа отказалось от более лучших условий, ради того, чтобы остаться там, где они родились.

– Не исправимый Моралист, разве человек откажется от более просторного жилья с видом на море, более высокого заработка и более лучших возможностей? Ну, например, жил человек на Сахалине. Вдруг началось Великое расселение по стратам и его определили к Моралистам. Останется ли он в страте С?

– Может и останется, всё зависит от обстоятельств. Я понял к чему ты клонишь: идея стратификации не идеальна, как и всё человеческое.

– Нет, нет, как раз – нет. – замахал руками Кирилл. – Идея стратификация – лучшее, что придумало человечество за последние десятилетия. Ты можешь жить там, где живут такие же как ты. Если ты добропорядочный человек, то не стоит бояться, что тебя ограбят, украдут бумажник, изобьют какие-нибудь отморозки. Тебе комфортно и безопасно.

– А что насчёт того, что в страте С не все садисты, а в страте Н – не все негодяи? – продолжал протестовать Роман.

– Конечно не все, – согласился Кирилл, – но – большинство. И живя там, ты не питаешь иллюзий на счёт соседей, не глупишь и не лезешь на рожон.

– Может ты и прав.

Ни говоря друг другу больше ни слова, друзья направились к контрольно-пропускному пункту в страту Творческих. На КПП было установлено оборудование для диагностики, но для жителей страты Т оно не требовалось – те могли свободно перемещаться в страту М и обратно. Роман вспомнил своё первое тестирование. Обязательное семилетнее тестирование предусматривалось единственно для страты Т. Когда пять лет назад Роман пришёл на тестирование, то ожидал, что будет отвечать на вопросы, выбирая тот или иной вариант ответа или же – что придёт человек, который с ним побеседует. Но вместо этого ему сделали топографию, а потом к его голове прицепили электромагнитные присоски и посадили перед экраном с меняющимися картинками. Мозг проходил тестирование без сознательного участия хозяина. Как и его родителей Романа идентифицировали как гражданина страты М.

Проводив друга до контрольно-пропускного пункта страты Т, Роман пошёл к своему дому – небольшому бунгало с видом на морское побережье. Он мог бы воспользоваться общественным транспортом, велосипедом или самокатом, но решил пройтись пешком. Пешая прогулка позволяла ему погрузиться в собственные мысли и являлась своеобразным источником вдохновения. Он шёл босиком по мягкой траве, неся сандалии в руках. По дороге Роман остановился возле «поющего» фонтана и выпил стакан бесплатной подслащённой лимонной воды, которую выдал установленный поблизости автомат. Такого рода автоматы казались новшеством всего восемь лет назад. Но, как и ко всему хорошему, люди к этому быстро к этому привыкли.

Проходя по улицам Роман встречал дружелюбно улыбающихся людей, некоторые, из них останавливались и заводили разговор, спрашивали про успехи и родителей.

Небольшой бунгало со стеклянными стенами, в котором проживал Роман, практически никогда не запирался на ключ. Просто в этом не было необходимости – преступления с проникновением на чужую территорию в страте М случались крайне редко, такие случаи были из ряда вон выходящими. Если кто-то несанкционированно проникал в страту М из нижестоящих страт, полицейские предупреждали жителей и те запирали дверь на ключ. Изредка случалось, что происходили кражи жителями страты Т. Последний такой случай произошёл два года назад. Преступника отправили в страту Н без права тестирования в течении семи лет. А другой, предыдущий вор ударил хозяина обворовываемого дома и его сослали в страту С без права тестирования в ближайшие пятнадцать лет. Тюрем в страте М, как и в стратах Т и З не было. Преступников отправляли в другие страты, а в случае серьёзных правонарушений, таких как причинение вреда здоровью средней тяжести и тяжких – преступников отправляли не просто в другие страты, а отдавали под суд, где в дальнейшем определяли меру наказания.

Остаток дня Роман провёл за книгами. Он обожал книги, особенно напечатанные и особенно взятые в библиотеке. В отличие от электронных, печатные экземпляры были в некотором роде уникальными, имели свою историю. Пятнышко, загнутый лист, запах – всё говорило о том, что кто-то ещё читал их, просматривал, погружался в мир идей. А новые книги, с запахом свежей типографской краски, позволяли оставлять свой первый след, задавать начало истории.

Ещё Роман любил дождь. Даже в те моменты когда небесная вода заставала его врасплох и делала мокрым до нитки. В этот вечер тоже шёл дождь. Увесистые капли до поздней ночи барабанили по крыше.

«Интересно, а сколько людей в нижних стратах любят дождь, книги и гулять босиком?» – задал себе Роман вопрос без ответа.

Глава 2. Источник вдохновения

«В природе противоположные причины часто производят одинаковые действия: лошадь равно падает на ноги от застоя и от излишней езды»

(М.Ю. Лермонтов)

Прошло восемнадцать дней. Кирилл снова приехал в страту Моралистов и после посещения родителей пришёл на встречу с другом. Они сидели на том же самом месте на пляже. Художник был явно не в духе, он то и дело дергал себя за волосы и жевал нижнюю губу.

– Снова ничего… ничего… – процедил творческий сквозь зубы.

Роман придвинулся к нему и хотел было ободряюще похлопать друга по плечу, но тот жестом дал понять, чтобы его не трогали.

– Угадаешь чему они присудили первое место, а? – Глаза Кирилла сверкнули злым огоньком и не дожидаясь ответа он сказал сам. – Эбру! Мать его, эбру! Неоновый дракончик на воде, который с первого взгляда больше напоминает бензин в луже.

– Друг… – попытался вставить Роман, но не тут-то было.

– А второе место? Ну? Эбру, снова долбанное эбру! Веточка рябины. Зачем им моё море днём и ночью на одном холсте? Это как метать бисер перед свиньями. В следующий раз сделаю картину за пару секунд – помочусь в тазик с водой и будет эбру на тему «солнечный свет в колодце»!

– И даже не третье место? – сочувственно уточнил Роман.

Тут Кирилл его услышал. «Даже не третье место» звучало как-то издевательски и больше вписывалось в саркастический монолог Кирилла, чем походило на слова утешения. Художник, до этого смотревший в даль невидящим взглядом, повернулся лицом к Роману и вперился в того глазами, в которых читалась крайняя степень раздражения.

– Нет, не третье, ядрёна вошь. Медь отдали ушному слонику из зубной пасты. Чел наносил зубную пасту на своё ухо и рисовал слоника.

– Ух ты, – искренне поразился Роман. – А ухо осталось при нём или он… как Ван Гог.

– Он не как Ван Гог! – взорвался Кирилл. – Ван Гог был гением, а этот просто нарисовал долбанного слоника своим грязным ухом!

Роман замолчал, понимая, что другу надо дать остыть.

– Мне нужно вдохновение, ядрёна вошь. И нужно срочно. – Кирилл тяжело вздохнул и снова отвернулся к морю. Если в страте Т кто-то от восемнадцати до шестидесяти на протяжении семи лет ни занимает призового места, его заставляют пройти тестирование. И если оно не выявит во мне достаточной творческой искры, то… Я уж кто-кто, но точно не моралист.

– Не переживай, друг, мы что-нибудь придумаем. Вместе.

– Я уже придумал, – Кирилл снова повернулся к Роману. – Поеду в нижние страты. За вдохновением.

– Что? Это… – Роман растерялся. – Это – не лучшая идея.

– Это – единственная идея, которая может сработать, знаешь ли. Конкурсы проводятся каждый квартал. Если вспомнить, что серебро я получил шесть лет назад, когда мне было шестнадцать и пройдя досрочно идентификацию, обнаружилось, что в отличие от родителей моралистов я одарён не моралью, но искрой таланта, то у меня остаётся один год. Год до второго принудительного тестирования. Есть ещё вариант переквалифицироваться в танцора, музыканта или писателя, но боюсь рисовать у меня выходит лучше, чем танцевать, петь или писать.

– Кирилл, Кирилл, послушай меня. Если ты въедешь на нижние страты, то чтобы вернуться обратно тебе всё равно надо тестироваться.

– Да, но как творческий мне достаточно идентифицироваться не ниже равнодушного. То есть не быть лгуном, негодяем или садистом. Неужели ты в меня настолько не веришь?

Роман не ответил, понимая, что сумасшедший замысел друга не лишён рационального зерна. Допустим он законопослушный или равнодушный. Так как Кирилл принадлежит страте Т, из нижних страт он в эту страту Т и вернётся. Но если пройдёт год, и Кирилл себя не проявит творчески – то есть ни разу не займёт призового места, а тест покажет результат ниже моралиста, то входа в страту М ему больше не видать.

– И в какую страту ты собираешься?

Кирилл самодовольно улыбнулся – друг принял его намерение, а значит план не так и безумен.

– Н. Всегда хотел побывать за полярным кругом. Отдохну от вечного лета.

– Негодяев! – почти вскричал Роман. – Я-то думал самое большое – отправишься к равнодушным.

– Хм, – самодовольно ухмыльнулся Кирилл, – не ты ли меня убеждал, что не все садисты в страте Садистов, не все лгуны в страте Лгунов и не все негодяи в страте Негодяев? К тому же я сказал, мне нужна творческая подпитка, которую мне обеспечат свежие ощущения и выброс адреналина. Я бы и в страту С отправился, но предпочитаю снег и передвижение по континенту.

– А что тебя в собственной страте не вдохновляет? Там на каждом шагу – искусство, даже запахи – искусство. Пантомимы через каждые сто метров.

– Ты немного преувеличиваешь и – нет, собственная страта меня не вдохновляет. И твоя тоже. Мне нужно почувствовать что-то непривлекательное, отталкивающее, чтобы муза меня одарила идеей на призовое место. Вспомни сколько великих создали свои лучшие произведения, насмотревшись на чужие страдания и настрадавшись сами. Иван Мясоедов, Ричард Дадд, Михаил Врубель, Рокуэлл Кент, Зинаида Серебрякова в конце концов!

– Если хочешь, я поеду с тобой. Летом мне всё равно нечем заняться.

Кирилл внимательно посмотрел в серо-голубые глаза друга. Потом резко отвернулся.

– Нет надобности. Но, спасибо, наверное, за готовность. Учту.

– И когда ты уедешь в Н. И куда?

Кирилл ответил не сразу. Очевидно, он ещё не обдумал детали грядущего путешествия.

– Послезавтра, думаю. В Мурманск – административный центр страты. Всегда хотел там побывать и покататься на лыжах. Говорят, там есть подъёмники.

– Ты не передумаешь?

– Не-а, уже решил.

– А насчёт меня? Может составить компанию?

– Не-а. Звонить не буду. И ты мне не звони без необходимости, это испортит атмосферу. Зато я буду тебе писать. Только не электронные письма – в них, как бы сказать, нет души. Просто буквы, напечатанные одним из предлагаемых шрифтов. Никакого тебе нажима, особого наклона, клякс, сердечек над «ё».

– Разве ты пишешь сердечки над «ё»?

– Не-а. Это я образно. В общем буду писать рукописные письма. Идти они будут долго. Зато обещаю писать каждую неделю.

Глава 3. Приглашение

Мы прощались как во сне.

Я сказала: «Жду»

Он, смеясь, ответил мне:

«Встретимся в аду».

(А.А. Ахматова)

Кирилл сдержал слово. Письма приходили каждую неделю.

Его первое письмо Роман перечитал двенадцать раз и всякий раз его охватывали самые разные чувства, наиболее сильным из которых было любопытство.

«Пишу тебе из сердца Арктики, ядрёна вошь. Именно так я хотел начать, когда приеду, но, тьфу, я разочарован. Никакого снега, даже крошечной снежинки. Жара под тридцать градусов, горы и море. Первое впечатление, что меня завезли в М, только с другой стороны. Хотя вру, отличия есть и весьма существенные.

Во первых, здесь никто прохожим не улыбается, лица у всех угрюмо-тоскливые.

Во вторых, гулять здесь можно только не отрывая глаз от дороги – повсюду собачьи фекалии. Собаководы даже не заморачиваются, чтобы отводить животных куда-нибудь в кусты, ни говоря о том, чтобы подбирать за ними отходы жизнедеятельности.

В-третьих, тут куча машин. Чистый от бензопирена воздух только в моих воспоминаниях и твоей реальности. Вы, моралисты, уже давно отказались от транспорта, загрязняющего окружающую среду, а эти – … негодяи, одним словом. А ещё они паркуются прямо на тротуарах. Приходится под нецензурную брань водителей ходить по обочине.

В-четвёртых, с растительностью здесь борются с завидным упорством. Как только появляется цветок или травинка её тут же уничтожают. Ну, наверное, чтобы страта Н сказкой не казалось.

В-пятых, название страта Негодяев вполне себя оправдывает. Чуть зазеваешься и рюкзак порезан. Почти каждый встречный пытался меня надуть и облапошить. Но я не так прост, не волнуйся за меня.

В-шестых, ну это – хорошее: здесь всегда светло. Даже ночью ясно как днём. Я вот подумал, если бы сюда завести моралистов, а этих вытурить куда-нибудь подальше к Северному Полюсу, город стал бы просто прекрасным. Эх, зря тут поселили граждан Н.

Вот это мои первые впечатления. До следующего письма, друг».

Второе письмо для Романа оказалось не менее захватывающим.

«Сегодня я побывал у озера. Ездил на автобусе. Не представлял, что здесь чуть ли не дерутся за сидячие места. Никто не уступает инвалидам и женщинам с детьми. Сложно представить, чтобы такое было в верхних стратах.

У нас в страте Т, некоторые вейпят. А здесь многие не то что вейпят, а выпускаю едкий табачный дым. Они делают это прямо на улице никак не заботясь о лёгких тех, кто рядом. Один Негодяй (во всех смыслах) прожёг сигаретой моё кашемировое пальто. А сегодня видел женщину с грудным ребёнком, которая дымила как паровоз. Неужели она не знает, что вредит ребёнку?

Так вот, к озеру. Кстати, озёр в Мурманске много и все они прекрасные творения! Если бы не люди, до чего красив был бы город. Я увидел много диковинных птиц и растений. Сладкие ягодки, растущие из земли и напоминающие малину зовутся морошкой. Кисленькие ярко-красные ягоды называются брусникой. Дают прекрасный аромат чаю. Ещё тут растёт голубика и черника – внешне очень похожие друг на друга. Вдалеке от поселений очень красиво от обилия трав и цветов. Например, Кипрей, то есть Иван чай, имеет удивительное соцветие от синего до фиолетового оттенка. Думается он мог бы расти и у обочин, услаждая взгляд прохожих и снижая задымленность выхлопными газами, если бы там не уничтожали всю растительность. В общем природа здесь удивительна, вот только люди всё портят.

Когда возвращался назад, то увидел сбитое животное. Мне стало не по себе. Такое жуткое зрелище. Но я в общем-то и приехал за новыми впечатлениями, так что… Кстати, я снял квартиру в малоэтажке. Мусор здесь выбрасывают прямо под окнами. Вонючая куча выросла почти до второго этажа».