Книга первая – перерождение

Дмитрий Кудесник

Книга первая – перерождение

Глава 1 Предыстория.

Мужчина преклонных лет, в махровом халате, подошёл к столику в своей личной библиотеке и начал делать запись в дневник.

Запись из личного дневника Аристарха Васильевича Воронова.

Сегодня знаменательный день для науки, к сожалению, мой последний.

Итак, подведём итог: я прожил замечательную и продуктивную Жизнь. Имею три учёных степени в области математики, физики и химии. Двое детей, четверо внуков, одно больное сердце и печень.

Убеждённый атеист и человек, посвятивший себя науке.

Знаю на достаточном уровне четыре самых распространённых языка и ещё тремя владею на уровне «любителя».

Неделю назад у меня случился инфаркт, но, по счастливому стечению обстоятельств, я до сих пор жив. Врачи обещают мне срок до конца года и не более, т.к. есть несколько патологий и другие риски.

Посему, я решил завещать своё тело науке и дабы не обременять родственников в случае, если стану «лежачим». Сегодня моё тело и разум будут участвовать в эксперименте.

Более подробно вы сможете узнать в новостных лентах, но, если в двух словах, то мне сначала проведут процесс эвтаназии, затем подключат к новейшей разработке инженерной мысли, которая сможет доказать, что посмертие существует. А именно, группа учёных снимет показания моего мозга со всеми его ощущениями. Далее очень чувствительные детекторы зафиксируют отделение души от бренного тела и то, куда она направится. Я практически уверен в отсутствии души как таковой, но допускаю мизерный шанс на погрешность, как и в любом расчёте сложнейшей задачи.

*

Новости.

Сегодня скончался выдающийся ум нашего поколения. Он отдал своё тело и разум науке, дабы разрушить последний оплот веры – существование души. Ведь все предыдущие были разбиты о стальные борта науки, даже живое из неживого мы можем напечатать на принтере. Да, это всего лишь бактерии, но тем не менее…

Эксперимент привёл к неожиданным результата, и весь проект был закрыт. Учёные отказываются давать комментарии. Тело выдающегося учёного возвращено родственникам. Следите за новостями.

Специально для вас, "Евроньюс"

Глава 2 Осознание

Это было больно. Очень больно.

Сперва я почувствовал холод после укола. Затем моё тело отказало, но не полностью, какое-то время органы продолжали функционировать. Но когда начали отказывать и они, пришла БОЛЬ. Будто сотни иголок вонзили во все внутренности. Странно, что мозг продолжал всё фиксировать.

Затем было чувство лёгкости и прострации, что продолжалось неопределённое количество времени. Но всё рано или поздно заканчивается. И снова боль.

К моему счастью, боль была не всеобъемлющей как до этого. Всего лишь страдала кожа, немного мышцы и крайне жгучее чувство в груди, к которому я успел немного привыкнуть, благодаря проблемам с сердцем.

Осознав себя, я открыл глаза, и каково же было моё удивление: я был в какой-то грязной, вонючей канаве. В этой же канаве обнаружились и другие люди, которые по отсутствию дыхания, видимо, уже умерли. Но я-то жив, пора вставать и разбираться, что со мной случилось и где я вообще нахожусь.

Недавние события начали всплывать в памяти.

Первая мысль меня разозлила до помутнения. Как же лаборатория посмела после эксперимента не отдать моё тело родственникам, а отвезти в какую-то глушь и просто выбросить в канаву!

Более того, я выжил и очень зол. Когда, хотя нет- если, да, если я отсюда выберусь и доберусь до цивилизации, то организация, так со мной поступившая со мной, сильно пожалеет о содеянном.

Перебирая одними локтями, кое-как удалось выбраться из канавы, на то ушло по внутреннему ощущению около десяти минут.

Перевернувшись на спину, я начал по привычке анализировать происходящее.

Итак, первое, что я увидел, были трупы незнакомых людей. Далее – ржание лошадей и край кареты с каким-то гербом на периферии зрения. Удивительно, но факт, все трупы были одеты в простейшую одежду, похожую на мешковину и, судя по виду, довольно потасканную. Потом я повернулся на живот и пополз.

Эти умственные тренировки по детальному восстановлению событий были настолько естественные, как дышать. Я всю сознательную жизнь тренировал свой мозг разными способами. Например, перед сном часто прокручивал день в обратном порядке. Максимально детально вспоминая все мелочи. Это не только развивало память, но и помогало быстро уснуть, лишь воспоминания переваливали за полдень.

–Что, лошади? Карета? – неожиданно сознание зацепилось за нестыковку.

Я поднял руки перед собой и увидел их. Это не были руки мужчины в возрасте. Это были руки ребёнка. Ребёнка, который одет в такие же лохмотья, как и те, кто закончил жизнь в канаве.

В голове сильнее закружило, ведь и до того там летали вертолёты. Но сейчас перед глазами подёрнулась пелена, означая непринятие реальности или нереальность того, что последние пятнадцать минут я считал реальностью.

Итогом этой эмоциональной вспышки стала потеря сознания.

Глава 3

Приходил в себя тяжело. В моём возрасте, да с той кучей болячек, что была у меня, так было практически каждый день. Я долго пытался сперва собрать в кучу свои мысли, затем открыть глаза и осознать, что половина тела затекла, а другая и без того болит. Позже, глядя в потолок, вспоминал, какой сегодня день и какие были на него планы.

В этот раз было немного иначе – меня колотила дрожь.

–Ну вот, где-то подцепил вирус и лежу с большой температурой, – подумалось мне, отчего настроение рухнуло окончательно. И лишь спустя минуту, начали всплывать смутные воспоминания, отчего-то взволновавшие меня. Вновь была надежда на то, что я всё это придумал в горячке болезни, ну или намедни прочёл какую-то историю в Интернете и она осела в моём мозгу.

Не спеша открываю глаза и понимаю, что лежу на голой земле. Вдоль моего взгляда нет ничего, лишь взбитая пыль да редкая трава.

В этот момент сердце сперва пропустило удар, а затем начало биться с удвоенной частотой.

–Всё же не привиделось, – говорю сам себе в слух и слышу детский голос.

В попытках как-то уложить в голове происходящее, я медленно и тяжело встаю с земли. Тело было замлевшим и сильно тряслось от холода, к тому же я отлежал правую руку, которая оказалось подо мной. Видимо, я долгое время пролежал на ней всем телом.

Приняв сидячее положение, я начал оглядывать себя. Зеркала, как и лужи, поблизости не было, а ползти из любопытства в канаву, сами понимаете. Максимум, который был мне доступен, это осмотр и ощупывание тела. По предварительной оценке, выходило, что мне от семи до двенадцати лет, в зависимости от наследственности и питания. Из одежды лишь драные штаны мышиного цвета да такая же рубаха без пуговиц, на талии подпоясанная бечёвкой. Ноги и того хуже, были просто обмотаны какими-то тряпками и подвязаны всё той же бечёвкой.

Бросив взгляд в канаву, увидел пять трупов. Все они такого же бомжеватого вида, как и я, с той разницей, что явно старше. Один мужчина, на вид лет пятидесяти, лежал «глядя» в небо. Он был похож на стереотипного бомжа, а на его груди сидело существо, очень напоминающее крысу, лишь отсутствие шерсти да наличие чешуи, как у змеи, отличали её от земной. Насколько я понял, она уже принялась за поедание бомжа.

Ощупав свою голову, нащупал волосы, которые были сильно засалены, а кое-где сбиты клоками и имели длину чуть больше моих пальцев.

Когда успокоился, то начал обдумывать, что мне стоит предпринять далее. Продолжать сидеть тут – не вариант, надо выяснить хотя бы, где я, точнее предыдущий владелец тела, обитал ранее.

Да, случившееся никак не укладывалось в голове, да и вариантов случившегося не было, а потому я просто решил принять ситуацию как есть. Позже, когда хоть немного разберусь в происходящем, буду разбираться, что же случилось.

Поднявшись на ноги, осмотрелся и увидел в сотне метров от себя какие-то сараи, а может и бараки, в которых обитали люди. Следом за ними виднелась каменная стена, на вскидку около трёх этажей в высоту, а вот уже за стеной виднелись редкие черепичные крыши нормальных зданий.

От бараков шла гравийная дорога, она тянулась вдоль канавы, у которой я себя и обнаружил. Повернувшись в другую сторону, увидел, что через полкилометра дорога уходила в лес.

Направившись в сторону селения, в голове у меня появилось чувство узнаваемости. Будто я когда-то, очень давно, тут единожды бывал и вот спустя годы вернулся. Но это не давнее узнавание, а довольно свежее. Разница была в том, что я точно вспомнил образ камня, что лежал у дороги. Более того, я помнил довольно детально практически всё увиденное, но память будто сильно затуманена, и воспоминания с большим трудом всплывают в голове.

Когда я сконцентрировался на этих ощущениях, то даже остановился и прикрыл глаза, чтобы отвлечься от внешних раздражителей. В памяти начали всплывать образы каких-то людей, других людей, схема улиц пригорода. Почему-то я был свято уверен, что отлично знаю пригород, и то, что за стеной, и тот огромный город с кучей людей. При этом оценивая объективно этот огромный город, понимаю, что он тянет максимум на звание посёлка городского типа по количеству проживающих тут граждан.

Моё сознание словно раздваивалось. Приходило не только узнавание, а знание простейших вещей, которые въедаются в память против твоей воли. Например, язык, на котором ты разговариваешь всю жизнь, или ежедневный маршрут, который ты способен пройти хоть с завязанными глазами.

Это было очень похоже на старческий склероз, когда люди забывают, что было вчера, но смогут вспомнить номер автобуса, на котором всю жизнь ездили сначала в школу, а затем и на работу. При этом были потери и с моей стороны, было стойкое чувство, что часть моих воспоминаний безвозвратно ускользает. К счастью, я забывал не значимые для меня вещи. К примеру, я не мог вспомнить текущий курс валют или всех врачей и учёных, что проводили эксперимент с моим участием.

–Так, стоп. Эксперимент. Возможно, это из-за него я тут очутился. Но вот, хоть убей, не представляю, как такое могло случиться. Меня просто поместили в специальную комнату, нацепили кучу датчиков и ввели в кровь ряд препаратов, чтобы убедиться в том, что никакой души и посмертия нет. Но вот он я. Стою неизвестно где, в теле какого-то мальчугана из неблагополучной семьи, родители которого явно страдают от низкой социальной ответственности. Будем исходить из того, что всё же что-то случилось, и мой разум, и… Да, ересь, конечно, но пусть будет для удобства так, душа также перенеслась в это тело. Да, примем за рабочую версию. Теперь имеем ситуацию, когда мозг этого ребёнка смог сохранить часть воспоминаний, а всё остальное пространство заняли мои воспоминания. Возможно, из-за замены, да и рабочего объёма памяти, и начали стираться самые незначимые части моих воспоминаний.

Мозг ребёнка явно сейчас переживает перегрузки, так как голова начала дико раскалываться. Даже перед глазами начало немного плыть. Пришлось немного повременить с прогулкой и какое-то время просто просидеть на обочине, пока мне не станет легче.

Просидев не меньше часа, по субъективным ощущениям, я встал и продолжил путь. Голова болеть не перестала, но хотя бы картинка перед глазами перестала плавать.

Так в полутумане я добрался до дома.

–Мда, долго мне привыкать к такой жизни.

Судя по воспоминаниям, именно здесь я ночевал. Деревянный сарай, примерно пять на семь метров, с одной дверью и двумя окнами, что имели подобие ставней, плетённые из лозы ставни, сейчас были нараспашку, а оконный проём был завешан тряпкой. Дверь представляла собой примерно то же самое. Стены были, где из кривой доски, а где и просто из всё той же лозы, уложенной меж толстых палок, вкопанных в землю, а затем замазанных глиной.

Когда я зашел внутрь, в нос ударил запах немытых тел и перегара. Обстановка была удручающая. Три стула, явно сделанных не профессиональным столяром, стояли у такого же убогого стола. У стены нечто похожее на мини камин, выложенный из булыжника с глиной. Внутри на крюке висел железный котёл, а рядом стояла глиняная посуда. По обе стороны от него лежали топчаны, на которых валялась солома, застеленная тряпками. На одном из топчанов спало и храпело тело.

Мои воспоминания подсказали, что тело принадлежало тому, кого малец считал своим папашей.

Есть хотелось ужасно. Не особо думая, я залез рукой в котёл и достал оттуда пригоршню какой-то липкой каши, что была уже с душком. Поморщившись и не придумав альтернативы этой еде, запихнул всё это в рот и как можно быстрее проглотил. Поморщившись с минуту, повторил процедуру дважды, после чего понял, что больше не смогу заставить себя это есть. Надеюсь, желудок у паренька крепкий, ведь хоть голод и утолил, но может всё оказаться во вред. Уж лучше и вовсе быть голодным, чем страдать от отравления и всех сопутствующих приключений.

Когда собирался покинуть этот сарай, тело, что до этого храпело, начало шевелиться и село. С трудом собрав глаза в кучу и смачно выматерившись, глядя на меня, он с десяток секунд что-то обдумывал, а затем залепил мне оплеуху.

–Ты почему тут? Если ты сбежал от его колдунства, и меня заставят вернуть деньги, то я лично тебя забью до смерти! – под конец диалога, мне прилетело ещё пару оплеух. – Что с тебя, блаженного, толку, только корми тебя. Так хоть денег немного за тебя получил, да и тут ты умудрился всё мне испортить. Проще прикопать тебя и сказать, что не возвращался. Лучше бы твоя мать на своё лечение последнее отдала, чем на твоё. Иди, и чтобы я тебя больше не видел! – был поднят я рывком за шкирку и пинком в зад отправлен на улицу.

Не заставив себя ждать, просто пошёл хоть куда-нибудь подальше от того, кто продал своего сына. Я не знаю, какие порядки царят в этом месте, но уверен, что продавать родных детей, люди не могут. Даже звери оберегают потомство. Нет, это больше не человек, а чудовище, что рано или поздно закончит свою жизнь или в потасовке за глоток алкоголя или захлебнётся рвотой во сне.

Попытался вспомнить мать мальчика, но ничего не вышло, вспоминался лишь этот моральный урод. Следует из сказанного, мальчуган и его мать заболели, и она выбрала лечение паренька, а сама скончалась. Но вот с папашей бедному мальцу не повезло. Возможно раньше и было по-другому, да он запил с горя, но этого уже не выяснить.

Одно до меня дошло точно, сюда я больше не вернусь ни под каким предлогом.

Оглядевшись, понял, что ещё только раннее утро и народ начинает понемногу просыпаться.

В этих трущобах ловить нечего, вместо еды можно добыть только побои. Надо идти в город и искать счастья там.

Дойдя до ворот, застал момент, как их начали открывать колоритные мужики.

Двое, скорее всего стражников, были одеты в штаны чуть получше моих, в руках у них копья в два метра длиной и с железным наконечником. На ногах что-то похожее на кожаные галоши, сверху кожаные куртки с металлическими вставками спереди. Головы покрыты шлемами, но, как ни странно, также кожаными, лишь железный обод был приделан к этим шлемам.

Подойдя, хотел уже было прошмыгнуть, как получил удар ногой, не то, чтобы хотели покалечить, скорее просто отшвырнуть подальше.

–Куда прёшь, босота, возвращайся в свой гадюшник.

Отойдя подальше и сев на землю за первым же углом, стал ждать, сам не знаю чего. В это время понял, что язык мне не знаком, но я отлично его понимаю, а многие ругательства может и не имеют дословного перевода, но мозг отлично предоставляет русскоязычный аналог.

Просидев так пару часов, услышал ржание лошадей. Поднявшись, пошёл посмотреть и увидел, как к городу приближается телега, запряжённая здоровенной лошадью. Конь был похож на наших тяжеловозов, лишь копыто раздвоено, как у коровы, а так довольно точное сходство.

Обежав по кругу улицу, выскочил рядом с повозкой, прокатился по земле и ухватился снизу, чтобы таким образом проскочить за стены города. Снизу нашлись детали телеги, засунув ноги и руки в которые, я надеялся, что сил щуплого тела хватит на задуманное.

Глава 4

На воротах телега простояла совсем недолго, пара фраз ни о чём, и проехали внутрь. Спустя сотню метров, я отцепился и быстро скрылся в ближайшем переулке. Останавливаться не стал на тот случай, если меня всё же кто-то заметил. Пропетляв немного наугад, позволил себе остановиться.

–И так, мы за стеной, что дальше? – спросил у себя вслух, дабы быстрее упорядочить мысль.

Неизвестно, как на меня будут реагировать другие стражи города, если они тут вообще есть и патрулируют город.

Исходя из увиденного, это какое-то средневековье. Вон и воины с копьями есть, и недородитель говорил про какого-то «его колдунство». Да и не видел я пока ни электричества, ни асфальта, ни каких-либо других признаков цивилизации. Отталкиваемся от того, что либо это дикое захолустье, либо максимальный прогресс – печатный станок.

–Мдааа, к такому меня жизнь не готовила, – не удивлюсь, что сейчас в цене не мозги, а семейные узы и личная сила. Но умный нигде не пропадёт, я привык себя полагать не самым глупым человеком своего столетия.

Интересно, а этот паренёк, хотя бы школу посещал? Хотя нет, не так: есть ли тут общественные школы, как таковые? Почему-то мне кажется, что ничего подобного тут нет. Если учебные учреждения и есть, то они для тех, кто может заплатить, и то не для тех, откуда я только что прибыл.

Для простоты восприятия надо принять себя. Пожалуй, пора смириться, что каким-то образом я занял тело этого мальца и не стоит его впредь воспринимать как отдельную личность. Стоит принять его жизнь, как часть своего прошлого, так мозг быстрее примет ситуацию. Вот ещё вопрос: я вытеснил душу, что была в этом теле, или произошёл обмен? Но об этом потом, а сейчас… Да решено, тело моё и, пока я не узнаю подробности, совесть грызть не должна, может у него случилась клиническая смерть, а тут я подоспел.

Так вот, вопрос открыт. Меня учили письму и чтению, или я днями получал затрещины отца да искал пропитание? Надо как-то это выяснить.

Посмотрев под ноги, взял камушек и попробовал написать хоть что-то на местном языке. Чуда не произошло, в памяти ничего не всплыло. Жаль, конечно, но ничего не поделать.

–Ладно, хватит рассиживаться, дорогу осилит идущий.

Двигаясь дворами или небольшими переулками, я иногда подходил к центральным улицам и смотрел, что там происходит.

Город просыпался и оживал. Одни люди выходили из своих домов и направлялись в центр, другие, коих меньшинство, седлали редких лошадей и направлялись в сторону городских ворот.

Люди не выглядели как-то по-особому, в любом селе та же картина, что и тут. На девушках и женщинах не было макияжа, а мужчины редко были бриты. Чаще всего просто аккуратно стриженые бороды той или иной длины. Одежда редко выделялась цветом, чаще всего цветовая гамма составляла от светло – серой, до практически чёрной. Наверное, небольшая разница была в том, что всего дважды за текущий час мне попадались дамы в платьях, чаще всего одежда никак не отличалась от мужской.

Те, что победнее, одеты чуть лучше, чем я, но у всех хотя бы обувь была. Те, что побогаче, не подпоясывали рубахи или другую верхнюю одежду. Она была на нескольких завязках или пуговицах в виде коротких, обработанных палочек.

Дома оказались преимущественно деревянными у окраины, а ближе к центру появлялись и каменные постройки. Зачастую можно было видеть первый, каменный этаж и деревянную мансардную надстройку. Хотя, пройдя почти до самого центра, были уже и трёхэтажные здания, целиком выполненные из обработанного камня. Стёкол на окнах я не видел нигде. Лишь всё те же ставни, но уже из чистого дерева. Крыши домов у стен устланы чем попало от соломы до досок, и лишь многоэтажные каменные здания имели черепицу, которую я видел и поверх городской стены.

В самом центре обнаружилась небольшая речушка, не шире пяти метров. Раньше она не попадалась мне на глаза, так как я шёл перпендикулярно ей. От речушки иногда отходили искусственные ручьи, насколько я понял, одним из них и является та канава, у которой я себя и обнаружил сегодня.

–Интересно, почему было не сбросить тела в реку, чтобы их подальше унесло течением? Хотя, если река проходит под стеной, то, возможно, там есть решётки, через которые тела не смогут проплыть, а оставлять их в черте города, видимо, не захотели.

Самый центр, как и ожидалось, был очень оживлённым. Там имелась площадь, которая по своему размеру равнялась футбольному полю, с той разницей, что была круглой формы. Поверхность её из сбитой земли с мелким камнем. Не знаю во что тут всё превратится после дождя, но сейчас данное покрытие мало чем уступало асфальту.

По кругу от площади виднелись довольно высокие здания в два и три этажа, и по виду своему не являлись целиком жилыми.

Некоторые скорее всего были административными, хотя большинство из них являлись магазином-складом на первом этаже и жилыми на верхнем. Из общей картины выделялось лишь два здания. Первое было довольно красивым, с лепниной по углам и вокруг оконных проёмов. Оштукатуренное здание имело три этажа и выделялось своей красотой на фоне остальных.

Ровно напротив него, по другую сторону площади, находилась башня. Самое высокое строение города. На глаз – около шести этажей. Целиком сложено из метровой длины каменных блоков. Высоту блоки имели вдвое меньшую, а глубину неизвестную. Башня эта под десять метров диаметром, а первый этаж – довольно большой прямоугольник, метров двадцать с лицевой стороны.

Окна же совсем узкие и напоминали бойницы, а не окна. На самом верху не было ожидаемого шпиля, судя по виду, там была ровная площадка, на которую можно выйти.

Лишь эти два здания имели двери, обитые железом, а также пару стражей у входа.

Саму площадь я бы назвал словом торжище. Не было специально оборудованных рядов или иных торговых точек. Каждый занимал понравившееся место. Да, вон и та телега, что провезла меня в город, стояла с овощами. Пока мужчина в возрасте торговал, два молодых и довольно крепких парня стояли по обе стороны от телеги и следили за сохранностью товара.

Я старался держаться подальше от людей, ведь, не зная порядков, несложно схлопотать по многострадальной голове, что подтверждали проходящие мимо люди. Завидев меня рядом, многие люди начинали украдкой придерживать одежду, скорее всего в тех местах у них были деньги. Однажды какой-то мужик, обернувшись и увидев меня, даже замахнулся в мою сторону, но ударить не мог, всё же близко я ни к кому не подходил.

–Куда стража смотрит, опять полный город попрошаек и карманников? Перебить бы вас всех.

Видимо, кто-то из «моего района» его чем-то знатно разозлил в прошлом. Может, и правда обокрали.

Решив отойти в переулок, пока действительно не попался на глаза стражам, быстро пошёл в ближайший.

Зайдя в подворотню, заметил небольшую компанию детей, примерно моего возраста, они усердно что-то обсуждали. В отличие от меня, они выглядели немного получше. И мяса на костях побольше, и на ногах не простые тряпки.

–О, смотрите, дурачок снова в город проскочил, – развеселился один из парней, на вид лет двенадцати.

–Чего-то ты сегодня без настроения, случилось чего? Может твой папаша чем обидел? Обычно ты сияешь как солнце, – поддержал его второй.

Проскочила мысль, что не просто так меня блаженным давеча обозвали, да о бесполезности намекнули. Вдруг мне действительно досталось тело ребёнка с задержкой развития? Тем удивительнее, что это меня никак не коснулось, ну насколько я могу судить. Видимо, проблема была психологическая, а не физиологическая.

–Так может он просто не рад нас видеть? Чего это он, совсем уже? Надо ему напомнить, как хорошо в нашем дружном коллективе, – сказал третий, и среагировать я не успел. Было дёрнулся от рванувших ко мне детей, да только быстро нагнали и стали бить. Не скажу, что слишком больно и с желанием покалечить, но вот обидно весьма.

Когда им надоело это занятие, то они куда-то отправились, а среди удаляющихся голосов расслышал фразу: «Да как всегда, даже не сможет рассказать никому, он два слова с трудом связать может.»

Хм, похоже действительно я был отсталый, но ничего, теперь всё будет иначе, главное, как можно быстрее вникнуть в местную жизнь и адаптироваться.

Глава 5

Слоняясь по городу, внимательно подмечал любые детали, которые были мне доступны. Например, смог разглядеть местную валюту, что была до боли прозаичной, золото, серебро да медь. Названия валюты услышать не удалось, так как все её так и называли, по наименованию металла. Разницей служило то, что она имела разную форму. Насколько я понял, меньший номинал имел треугольник, средний – квадрат, и максимальным был круг. Рассмотреть детально ничего не удалось, оно и логично, кто ж мне даст в руки деньги из любопытства.