Песни разбитых сердец

– О чём задумалась? – спросил её тихий, но в то же время пронзительный голос.

Она резко обернулась и увидела доктора Лиама, её близкого друга и единомышленника, человека, которому она доверяла больше всего. Он был старше её, мудрее и опытнее, он всегда знал, что сказать, чтобы успокоить её.

– Просто смотрю на город, – ответила она, стараясь скрыть своё волнение, слегка улыбнувшись.

– Он красивый, да? – произнес Лиам с горькой иронией, его взгляд был полон тоски и печали.

– В нём есть своя красота, – ответила Изабелла, не теряя надежды. – Даже в разрушении и хаосе можно найти что-то прекрасное, даже в этой кромешной тьме есть слабые проблески света.

Лиам вздохнул, его взгляд был полон грусти, но в нём не было отчаяния.

– Ты всегда находишь что-то хорошее, – произнес он, – даже в самой тёмной ночи, даже в самых безвыходных ситуациях. Ты всегда умеешь увидеть свет, там где другие видят лишь тьму.

– А что нам остаётся делать? – ответила Изабелла, в её голосе звучала твёрдость. – Мы должны верить в лучшее, иначе мы просто не выживем, иначе мы просто сдадимся. Мы должны цепляться за любой проблеск надежды, иначе этот мир поглотит нас.

– Ты права, – согласился Лиам, он понимал, что её слова – это не просто набор фраз, а её убеждения, её образ жизни. – Кстати, я видел, что ты принесла консервы. Ты снова рисковала ради нас?

– Я всего лишь выполняла свой долг, – ответила она, пожав плечами, стараясь преуменьшить свой поступок.

– Ты больше, чем просто врач, Изабелла, – сказал Лиам, его взгляд был полон искреннего уважения. – Ты – наш луч света во тьме. Ты даёшь нам надежду, когда всё вокруг безнадёжно, ты делаешь этот мир немного лучше.

Изабелла на мгновение замолчала, её взгляд был полон раздумий, её глаза смотрели куда-то вдаль.

– Лиам, – сказала она, – а ты веришь, что люди могут измениться? Что даже те, кто ожесточился, кто потерял всякую веру, могут обрести добро, могут стать лучше?

Лиам посмотрел на неё с грустной улыбкой, его глаза смотрели на неё с теплотой и печалью.

– Я бы хотел в это верить, – ответил он, – но этот мир научил меня, что чудес не бывает, что люди не меняются.

– Но ведь иногда случаются, – возразила Изабелла, не теряя надежды. – Иногда, даже в самой чёрной ночи, загорается крошечный огонёк, который способен прогнать тьму, который способен изменить всё.

Она посмотрела в ту сторону, откуда утром пришла, словно видела там Кассиана, его угрюмую фигуру и холодный взгляд. Лиам заметил её взгляд, её задумчивость, её томление. Он понял, что в её жизни произошло что-то важное, что изменило её, что она встретила кого-то, кто заставил её задуматься о возможности перемен, о возможности того, что даже безнадёжные могут быть спасены.

– Что случилось, Изабелла? – спросил он её тихо, стараясь не нарушить её душевного равновесия. – Ты о чём-то думаешь, это очевидно.

Изабелла повернулась к нему, её глаза заблестели, словно звёзды в ночи.

– Я встретила одного человека, – ответила она, – он такой… потерянный, одинокий, злой. Но я верю, что в нём ещё есть что-то хорошее, что где-то глубоко в его душе, скрывается искра надежды, и её нужно разжечь.

Лиам ничего не ответил, он просто смотрел на неё, его взгляд был полон понимания, поддержки и печали. Он знал, что Изабелла – это надежда этого мира, и он был готов поддержать её в любом начинании, каким бы оно ни было, даже если оно кажется безнадёжным. Он понимал, что она видит в этом мире то, что другие не видят, она искала свет даже в самой кромешной тьме, и он верил, что однажды она сможет его найти, и он хотел быть рядом с ней, чтобы разделить с ней этот трудный путь. И если для этого понадобится столкнуться с самым темным сердцем, она будет готова сделать и это, без колебаний, и он будет рядом с ней, чтобы помочь ей. Ведь она была лучом света во тьме, и этот свет, возможно, мог спасти не только их, но и весь этот истерзанный и искорёженный мир. И он будет её щитом и мечом, когда это понадобится.

Пламя надежды

Кассиан, проведя остаток дня в привычной и выматывающей рутине поиска провизии, укрепления своего временного, хлипкого убежища и постоянной проверки периметра на наличие угрозы, не мог изгнать из своего сознания образ Изабеллы. Её слова, её взгляд, непоколебимое убеждение в силе добра – всё это, словно острые осколки стекла, врезались в его сознание, противореча ее собственному, тщательно выстроенному мрачному мировоззрению, основанному на жестокости и безразличии. Он был погружен в пучину насилия и отчаяния с самого детства, и поэтому не мог осознать, как кто-то мог сохранить хоть каплю надежды в этом мире, который давно стал безжалостной ареной, где каждый боролся за выживание в одиночку, позабыв о человечности, о сострадании, о простых человеческих чувствах. Он привык доверять лишь себе и своему оружию, которое стало продолжением его руки, а любое общение с другими, даже такое мимолетное, как с Изабеллой, вызывало у него странную тревогу, чувство непривычного дискомфорта и недоумения, словно его вырвали из привычного болота и бросили в чистую воду.

Ночью, когда солнце, подобно кровоточащей ране, наконец скрылось за горизонтом, Кассиан устроился на своём жёстком и неудобном ложе, представляющим собой жалкое подобие кровати, собранное из старых тряпок, пропитанных пылью и сыростью, и обломков старой мебели, и попытался заснуть, чтобы хоть на время отключиться от гнетущей реальности, но сон не шёл к нему. Он ворочался с боку на бок, словно раненый зверь, его мысли метались в голове, как стая диких птиц, клевавших его мозг. Он словно видел перед собой её глаза, наполненные состраданием, как два ярких фонаря в ночной мгле, её улыбку, нежную и робкую, как первый рассвет, пробивающийся сквозь густые тучи, её движения, грациозные и плавные, как колыхание травы под порывами ветра. Он не мог понять, что именно в ней так сильно затронуло его, почему её образ не покидал его, он чувствовал, что она пробудила в нём какую-то давно забытую часть его души, часть, которая долгие годы пряталась от него в темных закоулках сознания, скрываясь под слоями брони безразличия и цинизма. Это чувство было для него новым, пугающим, но в то же время захватывающим, словно наркотик, он хотел оттолкнуть его, но не мог, словно был прикован к нему цепями.

Внезапно, до его обострённого слуха донёсся далёкий, но нарастающий рокот, который походил на раскаты грома, перемешанные со зловещим треском выстрелов и криками ужаса. Этот звук, как призрачный гость, был постоянным спутником его жизни, он был знаком ему до боли. Он насторожился, резко приподнявшись на локте, прислушиваясь, словно дикий зверь, уловивший запах опасности. Звуки выстрелов становились всё громче и ближе, обретая всё большую интенсивность, и он понял, что это не обычная перестрелка между бандами мародёров, а настоящий бой, в котором кто-то явно нуждался в помощи. Его инстинкты выживания сработали мгновенно, и он, словно натянутая пружина, вскочил с места, схватив свой карабин, словно продолжение своей руки. Он чувствовал, как адреналин закипает в его крови, разгоняя по венам, готовя его к сражению.

Он не хотел ввязываться в чужие конфликты, он не хотел рисковать своей жизнью ради других, но что-то внутри него, какая-то невидимая сила, заставляла его идти туда. Он не понимал, почему, но он чувствовал, что должен это сделать. Возможно, это был тихий голос его совести, который проснулся в его душе, заглушая голос цинизма, а возможно, это был отголосок той давно забытой человечности, которую он считал уничтоженной в себе. Он больше не мог оставаться безучастным, он должен был действовать.

Он тихо и осторожно, словно тень, пробирался к месту боя, используя разрушенные здания в качестве укрытия, словно охотник, выслеживающий свою добычу. По мере приближения он смог различить крики, мольбы, ругательства, а также жуткий запах пороха, крови и человеческого страха. Он пробрался к углу полуразрушенной стены и заглянул за него, и увидел разворачивающуюся перед ним картину: небольшая банда мародёров, вооружённых до зубов и одетых в грязные лохмотья, словно стая диких зверей, атаковала лагерь беженцев, расположенный рядом со старой электростанцией, он сразу узнал это место, это было место, где был медпункт Изабеллы, её маленький оазис надежды. Внутри него всё словно перевернулось, его охватила волна неконтролируемой ярости, словно в его кровь влили раскаленную лаву. Он не мог просто стоять и наблюдать, он должен был действовать.

Он увидел, как мародёры, подобно демонам из преисподней, вламывались в здание медпункта, как они избивали и грабили беззащитных людей, как они безжалостно отнимали последние крохи надежды у тех, кто и так был обречён на страдания. Он увидел, как они ранили тех, кто пытался оказать сопротивление, как они таскали женщин и детей, словно мешки с мусором. Кассиан, обычно хладнокровный и рассудительный, почувствовал, как в его груди закипает ярость, которая сжигала его изнутри, он не мог сдержать её, она рвалась наружу, словно зверь из клетки. Он увидел одну из фигур, пытающуюся убежать из здания, он узнал ее сразу – это была Изабелла.

В этот же миг один из мародёров, не заметив её, выстрелил ей в спину. Пуля, пролетев со свистом, поразила её в плечо, и она, закричав от боли, упала на землю, истекая кровью. Кассиан не мог больше сдерживаться, его ярость достигла апогея. Он выскочил из своего укрытия, с карабином наперевес, подобно мстительному ангелу, и открыл огонь по мародерам. Его выстрелы были точными и смертоносными, словно удары молнии, он словно сеял смерть вокруг себя, не щадя никого. Ярость, захлестнувшая его, превратила его в машину для убийства, он двигался быстро и яростно, словно дикий зверь, защищающий свою территорию. Он не думал о себе, о своей безопасности, он думал только о том, чтобы остановить насилие, чтобы защитить Изабеллу от этих зверей.

Мародёры, ошеломленные внезапным и мощным нападением, как тараканы, бросились врассыпную, пытаясь укрыться от его смертоносного огня. Несколько из них погибли на месте, их тела, исковерканные пулями, безжизненно упали на землю, другие были ранены и стонали от боли, остальные, охваченные ужасом, бежали в страхе, бросая оружие и добычу, словно трусливые крысы, разбегающиеся от настигшего их пожара. Кассиан продолжал стрелять, пока последний из мародёров не скрылся из виду, оставив после себя лишь трупы и разрушения. Лишь когда последний из этих подонков исчез в руинах, он перестал стрелять, его дыхание было прерывистым, его сердце колотилось в груди, словно птица, пойманная в клетку. Его ярость стала отступать, оставляя после себя опустошение и тревогу.

Он бросился к Изабелле, которая лежала на земле, беспомощно истекая кровью. Он осторожно поднял её на руки, её тело было таким лёгким и хрупким, словно птица, раненная стрелой. Её лицо было бледным, как бумага, на лбу выступили капельки холодного пота, она была на грани потери сознания. Он чувствовал, как его сердце сжимается от боли и страха, он не мог позволить ей умереть.

– Изабелла, – прошептал он, его голос был полон тревоги и отчаяния, – ты в порядке? Открой глаза.

Она открыла глаза, её взгляд был мутным и рассеянным, и, узнав его, она слабо улыбнулась, её улыбка была робкой и слабой.

– Кассиан, – прошептала она, её голос был слабым и тихим, – ты… ты спас меня. Снова.

– Молчи, – прорычал он, пытаясь скрыть свою тревогу. – Ты ранена, ты потеряла много крови. Я должен помочь тебе, не трать силы на разговоры.

Он, бережно, как самое драгоценное сокровище, понёс её в здание медпункта, где царил хаос и паника, словно в аду, куда спустились демоны. Люди были напуганы, ранены, и истекали кровью, некоторые стонали от боли, другие рыдали от отчаяния, а в глазах детей был животный ужас. Кассиан осторожно опустил Изабеллу на одну из импровизированных коек, словно хрустальную вазу, боясь повредить её.

– Помогите ей, – скомандовал он, его голос был резким и требовательным, как приказ командира на поле боя. – Быстрее!

Несколько медиков, с лицами, бледными от усталости и страха, бросились к Изабелле, начав осматривать её рану, их руки двигались быстро и чётко, словно отточенная машина. Они перевязали её плечо, остановив кровотечение, и приложили холодный компресс. Кассиан стоял рядом, не отрывая взгляда от неё, наблюдая за каждым её движением, его лицо было напряжённым, его глаза были полны невысказанной тревоги и беспокойства. Он боялся потерять её.

Когда врачи закончили, один из них, Лиам, подошёл к Кассиану, его взгляд был полон уважения и благодарности.

– Спасибо тебе, – произнёс Лиам, его голос был искренним и проникновенным. – Ты спас нас, ты прогнал этих зверей, мы у тебя в долгу.

Кассиан промолчал, не отрывая взгляда от Изабеллы, словно боясь ее потерять, его тело было напряжено от пережитого.

– Она потеряла много крови, – продолжил Лиам, – но, к счастью, рана не очень глубокая. Она выживет.

– Мне плевать на остальных, – прорычал Кассиан, его голос был грубым, но в нём сквозила какая-то нотка отчаяния. – Мне важно только, чтобы она была в порядке. Только она.

Лиам посмотрел на него с пониманием, его глаза были полны сострадания.

– Я вижу, – произнёс он тихо, словно разговаривая с раненым зверем, – ты переживаешь за неё, ты заботишься о ней.

Кассиан не ответил, но его глаза, полные беспокойства и нежности, говорили громче всяких слов. Он не мог отрицать, что она стала для него важной.

Изабелла открыла глаза и посмотрела на Кассиана, её взгляд был полон благодарности и нежности.

– Кассиан, – прошептала она, – не уходи, пожалуйста. Останься со мной, не бросай меня.

– Я никуда не уйду, – ответил он, его голос был мягким, почти нежным, словно он разговаривал с самым ценным сокровищем в мире. – Я останусь здесь, пока ты не поправишься.

Он взял её за руку, её пальцы были холодными и слабыми, словно сломанные веточки. Он почувствовал, как его сердце наполняется теплом от её прикосновения, словно в него вдохнули жизнь.

– Почему ты это сделал? – спросила она, её взгляд был полон вопросов, – Почему ты спас нас, почему ты рисковал своей жизнью ради нас?

Кассиан не знал, что ответить, его охватило чувство замешательства. Он никогда раньше не делал ничего подобного, он всегда думал только о себе и о своём выживании, он не понимал, что заставило его так поступить. Но что-то в Изабелле изменило его, что-то пробудило в нём давно забытые чувства, что-то, что он никогда не испытывал прежде.

– Я… не знаю, – ответил он, его голос был сдавленным, словно ему было трудно говорить. – Просто я не мог смотреть, как они тебя убивают, я не мог этого допустить.

– Но ведь… но ведь ты не хотел меня знать, – прошептала Изабелла, в её голосе звучала боль, – ты говорил, что тебе всё равно, что ты меня ненавидишь.

– Я был неправ, – произнёс Кассиан, в его голосе слышалось искреннее раскаяние. – Я ошибся, я был слеп, я был глупцом.

– Ты… ты изменился, – сказала она, её взгляд был полон надежды, – или, может, ты просто снял маску, которую так долго носил?

Кассиан не ответил, он просто смотрел на неё, его взгляд был полон нежности и тепла, словно он видел в ней свет, который освещал его собственную тьму. Он понял, что не хочет возвращаться к своей прежней жизни, что не хочет больше быть одиноким, жестоким и безразличным. Он чувствовал, что что-то изменилось в нём навсегда, что он больше не был прежним, что он не мог жить без неё, что она стала для него чем-то большим, чем просто случайная знакомая. Она стала его надеждой, его спасением, его лучом света во тьме. Он осознал, что его чувства к ней выходят за рамки простого сострадания и благодарности, это было что-то гораздо более глубокое, более сильное, что-то, что он раньше никогда не испытывал. Это пугало его, но в то же время и манило, он знал, что теперь его жизнь будет неразрывно связана с ней, и он хотел этого, даже если он не до конца это понимал.

– Поспи, – произнёс он, – тебе нужно отдохнуть, набраться сил. Я буду рядом, я никуда не уйду.

Изабелла, утомлённая болью и переживаниями, закрыла глаза, и вскоре её дыхание стало ровным и спокойным, словно у спящего ребёнка. Кассиан сидел рядом с ней, не отпуская её руки, и наблюдал за её лицом, его сердце было наполнено нежностью и беспокойством. Он понимал, что его жизнь никогда больше не будет прежней, что он не сможет больше жить без неё, что она стала для него самым важным в этом мире, что она стала его миром. Он чувствовал, что он не одинок в этом мире, и что даже в самых темных руинах можно найти любовь и надежду. И он был готов бороться за это, он был готов рискнуть всем, чтобы защитить её, чтобы она была рядом с ним, чтобы её свет никогда не погас. Он был готов отдать за неё свою жизнь, если потребуется. И он знал, что они будут вместе до конца, потому что они были связаны невидимой нитью, которую никто не мог разорвать.

Страсть среди руин

Прошли дни, превратившиеся в недели, и время, словно неумолимый поток, медленно уносило воспоминания о недавних ужасах, оставляя взамен ростки надежды и тепла. Изабелла постепенно восстанавливалась, её рана на плече заживала, оставляя после себя лишь тонкий, бледный шрам, как напоминание о пережитой боли, а силы возвращались к ней с каждым восходом солнца, словно утренний свет, прогоняющий остатки ночной тьмы. Кассиан, всё это время, словно её преданный страж, неотступно находился рядом с ней, его взгляд был полон заботы и нежности, которая, казалось, сочилась из самой глубины его души. Он следил за её сном, словно ангел-хранитель, приносил ей воду из немногочисленных источников, заботился о том, чтобы она поела, следя за её аппетитом, как мать следит за своим ребёнком, и не выпускал её ладонь из своей, когда она была в сознании, словно боялся, что она растворится в воздухе. Он больше не был тем мрачным и замкнутым одиночкой, который сторонился всех и вся, отгораживаясь от мира стеной безразличия. Он стал другим, более мягким, более открытым, более человечным, как будто рядом с ней он смог вернуть себе утраченную способность чувствовать, способность любить. Его присутствие, которое ранее вызывало у Изабеллы лишь настороженность, как у дикой птицы, попавшей в клетку, теперь стало для неё источником покоя, защищённости и незыблемой уверенности в завтрашнем дне. Она чувствовала себя в безопасности рядом с ним, словно он был её личной крепостью, способной защитить её от всех бед этого жестокого мира.

Он почти не разговаривал, но его молчание было красноречивее любых слов, словно его глаза говорили то, что он не мог или не хотел произносить вслух. Она видела в его глазах ту невысказанную любовь, которая росла в нём подобно цветку, распускающему свои лепестки навстречу солнцу, любовь, которую он старался скрыть за маской суровости, но которая, тем не менее, чувствовалась всем её сердцем, каждой клеткой её тела. Она понимала, что он меняется, что он оттаивает, словно лёд под лучами весеннего солнца, и что она каким-то чудом является причиной этих волшебных перемен. Она не знала, что ждёт их впереди, какие испытания им уготовила судьба, но в тот момент она знала одно: между ними возникла какая-то особая связь, нечто большее, чем просто дружба, благодарность или простое человеческое сочувствие, она была глубже, сильнее, чем всё, что она знала прежде.

Однажды утром, когда солнце уже взошло над горизонтом, окрашивая руины в тёплые, золотистые тона, своим тусклым, но настойчивым светом, Изабелла проснулась и увидела Кассиана, сидящего рядом с ней на полу, поджав ноги под себя. Он спал, его голова была склонена набок, а рука всё ещё бережно держала её ладонь, словно он боялся выпустить её из своих рук. Его лицо было спокойным и умиротворённым, словно он наконец нашёл покой в этом беспокойном мире, нашёл гавань, в которой мог спрятаться от бурь, свирепствовавших вокруг. Она нежно провела пальцами по его щеке, прикосновение её кожи было лёгким, как дуновение ветра, и он, словно от прикосновения невесомого перышка, тут же проснулся. Его глаза, увидев её, наполнились нежностью и тревогой, словно он был рад её видеть и боялся, что она исчезнет.

– Как ты себя чувствуешь? – прошептал он, его голос был хриплым от сна, но в нём сквозила забота, с которой он к ней относился.

– Мне уже лучше, – ответила она, улыбнувшись ему своей тёплой, искренней улыбкой, – спасибо тебе за всё, что ты для меня сделал.

Он ничего не ответил, лишь ещё крепче сжал её руку, словно боясь, что она может исчезнуть, словно она была его якорем в этом бушующем море.

– Кассиан, – произнесла она тихо, её взгляд был полон вопросов, которые она хранила в своём сердце, – почему ты остался? Почему ты не ушёл, когда у тебя была такая возможность?

Он опустил взгляд, словно стесняясь признаться в своих чувствах, он, казалось, никогда не признавался никому в своих чувствах, и делал это впервые.

– Я… Я не мог, – пробормотал он, его голос был тихим, но в нём сквозила какая-то неуверенность. – Я не мог тебя бросить, как я мог это сделать?

– Но почему? – настаивала она, желая услышать ответ, который она давно ждала.

Он снова посмотрел на неё, его глаза были наполнены болью, нежностью и какой-то невысказанной тоской, как будто он был потерян в этом мире и только она могла помочь ему найти путь.

– Я… я не знаю, – прошептал он, его голос звучал тише шёпота ветра. – Просто… просто я не хочу тебя терять, ты мне дорога.

Изабелла молча смотрела на него, её сердце билось быстрее от его слов, от его признания, она ждала этого момента.

– Ты… ты мне нравишься, Кассиан, – произнесла она тихо, её щёки порозовели, как будто её коснулся луч заходящего солнца, в её голосе звучала уверенность, но в то же время и нежность.

Его глаза расширились от удивления, он смотрел на неё, не веря своим ушам, словно услышал невероятное признание, которого он никогда не ждал.

– Ты… ты правда так думаешь? – прошептал он, его голос дрожал от волнения, от нежности, от переполнявших его чувств.

– Да, – ответила она, её взгляд был наполнен любовью и нежностью. – И я знаю, что ты чувствуешь то же самое, я чувствую это всем сердцем.

Он молча смотрел на неё, его лицо выражало борьбу, которую он вёл с самим собой, сдерживая свои эмоции. Он боялся признаться в своих чувствах, словно это было признанием своей слабости, но он больше не мог их сдерживать, они рвались наружу, словно горящая лава.

– Я… Я тоже, – прошептал он, его голос дрожал, – ты… ты мне очень нравишься, Изабелла, ты для меня всё.

Она улыбнулась ему, её глаза светились любовью и нежностью, словно две звезды на ночном небе. Он протянул свою руку и осторожно коснулся её щеки, его прикосновение было робким, но полным тепла и нежности, словно ласковый летний ветер.

– Я никогда раньше не чувствовал ничего подобного, – прошептал он, его голос был тихим, но искренним, – ты… ты словно луч света в моей тьме, ты освещаешь мой мир.

– Ты тоже для меня, Кассиан, – прошептала она в ответ, – ты мой защитник, моя опора, мой самый близкий человек.

Они долго смотрели друг на друга, молча, их глаза выражали все те чувства, которые они не могли выразить словами, их глаза говорили то, что не могли выразить уста. Они понимали, что между ними возникло нечто особенное, нечто выходящее за рамки обычных человеческих отношений, это было нечто большее. Это была любовь, страстная и безумная, любовь, которая возникла среди руин и отчаяния, как цветок, пробившийся сквозь асфальт.

Он медленно наклонился к ней, его губы были совсем рядом с её губами, и нежно коснулся их своими, его поцелуй был робким и осторожным, словно он боялся её спугнуть, но в нём было столько любви, нежности и страсти, сколько не могли выразить никакие слова. Её губы ответили ему с такой же страстью, и она прильнула к нему, её объятия были крепкими и горячими. Их поцелуй был долгим и глубоким, словно они пытались утолить жажду, которую испытывали друг к другу целую вечность, словно они искали друг друга в этой бесконечной тьме. В этом поцелуе была вся их любовь, вся их боль, всё их отчаяние, и вся их надежда на будущее, они, словно сливались в одно целое.

Когда они, наконец, оторвались друг от друга, они молча смотрели друг на друга, их дыхание было прерывистым, их сердца бились в унисон, словно два музыкальных инструмента, исполняющих одну мелодию.

– Я люблю тебя, Изабелла, – прошептал он, его голос был полон нежности и искренности.

– Я тоже люблю тебя, Кассиан, – ответила она, её глаза были полны слёз счастья.

Они снова обнялись, их тела были прижаты друг к другу, словно они искали убежище от бурь этого мира, словно они были двумя половинками одного целого, которые, наконец, обрели друг друга. Они понимали, что их любовь – это всё, что у них есть, что это их оружие против отчаяния, их щит против жестокости и насилия.

С этого дня их отношения стали другими. Они больше не боялись своих чувств, они свободно выражали свою любовь и заботу друг к другу, не стесняясь своих порывов. Они проводили дни вместе, разговаривали часами, смеялись и плакали, делились своими мыслями и мечтами, планами на будущее, которое, как им казалось, было у них впереди. Они нашли друг в друге ту опору, которую искали всю жизнь, они были неразлучны.