Грязные уроки. Моё наваждение

– Так и говорили бы. Со мной. Или без переводчика вам, Лисицкая, не хватает лексикона?

Ну вот зачем он сейчас меня заводит?! И смотрит так своими прищуренными гляделками, как санэпиднадзор на таракана?

– У меня всего хватает!

– Кроме мозгов, Лисицкая. Ой, простите, знаний!

Извиняющийся Колесов – страшный Колесов.

– Так поделитесь. Или жалко? Самому мало? – Я по-блондински похлопала наращенными ресницами.

– Вы зарываетесь, Лисицкая, – с угрозой в голосе предупреждает он.

– Я бы зарылась. Но вы же всё равно откопаете… Когда вы сможете найти для меня время?

Вынимает телефон, что-то в нём тыкает, видимо, онлайн-планер.

– Послезавтра после седьмой пары.

– У меня три.

– Придётся подождать, – тоном «это не мои проблемы» заявляет Колесов.

– Ладно, – смиряюсь я. – Буду сидеть в библиотеке и фантазировать о встрече.

– Лисицкая, в библиотеке нужно читать книги!

– Хорошо, выберу почитать что-нибудь такое, чтобы фантазировать было сподручнее, – с намёком завершаю разговор. – До свидания!

– До свидания, Лисицкая. До свидания. Папе горячий привет передавайте.

– Вы уж как-нибудь сами, – натягиваю на губы улыбку и ухожу походкой от бедра. Он же правда смотрит вслед?

Ну ведь смотрит же?

Что, я зря стараюсь?!

Глава 5. Глеб

В принципе, втиснуть в своё расписание час дополнительных занятий без затраты времени на дорогу я мог хоть сегодня. Но Лисицкая не должна испытывать радость победы. Она должна страдать и сожалеть о плохом поведении. Потому я выбрал четверг, когда мне выпали заочники.

Правда, вызывающее поведение студентки намекало, что «страдание» и «сожаление» это вообще не про неё. Про неё – «провокация».

И я ведусь. Не знаю, чем я думаю, общаясь в том же духе. Когда я вижу девушек в ботфортах и кожаной ультра-мини-юбке, я способен думать только инстинктами. «Глеб Евгеньевич, вам с утра ещё не дали?..» Не дали. И вчера тоже. И вообще неделя не задалась по части времени. А повышенное давление в районе ширинки намекало, что зря. Нельзя откладывать на завтра то, что можно трахнуть сегодня.

…А вот на послезавтра откладывать – запросто можно!

Вообще то, что папаша Лисицкий дал официальное добро на любые методы воспитания, включая сексуальные, несколько… нервировало. Будило неуместные фантазии. Но как ещё можно истолковать вот это его «хочешь – «по», хочешь – «в»»? Это когда речь идёт о лбе, между «в» и «по» никакой разницы. А когда речь идёт о заднице, очень даже есть.

Плюс поведение, минус одежда. Что остается?

Промискуитетство остаётся.

И повышенное давление в тестикулах.

И я набрал по телефону Ольгу, коллегу с кафедры ‐ одинокую бизнес-леди, которая всегда рада скоротать вечерок в нашей хорошей компании: меня и члена…

Четверг наступил внезапно. Моя главбухша слегла в больницу с гипертоническим кризом, а её замша, приятная барышня, мирно отвечавшая до того за свой фронт работ, с непривычки расплющилась под грузом ответственности. Встряхнувшись на работе двумя истериками и тем, что занятия поставили в такие Дальние Закуи, что искать их пришлось минут пятнадцать, я явился к заочникам, извергая дым и пламя. Те смекнули, что преподаватель не в духе, и сидели, как мыши. Однако помогло это слабо, потому что на сием их интеллектуальные потенции кончились. Ну спасибо, хоть тупые, но безропотные. Но когда со звонком они выкатились из аудитории, и в двери показалась Кристина Лисицкая, я отчетливо осознал: не сдержусь. В такой день тупая и наглая – это перебор.

Но в методах воспитания меня никто не ограничивал.

– Добрый вечер, – говорит Лисицкая, застревая в проходе и упираясь руками в дверной проём, отчего белая блузка просвечивает. Верхние пуговки ворота расстегнуты, позволяя разглядеть край кружевного бюстгальтера. – Миленько тут у вас.

– Тут – не у мен. – Я привычно вытираю руки влажной салфеткой.

– Глеб Евгеньевич, а можно мы в первый раз по-быстрому? – просит она, отталкиваясь руками от косяка и шагая к парте.

– Мы можем вообще обойтись без первого раза.

– Сразу перейти ко второму? – заинтересованно спрашивает она, поправляя всё ту же кожаную мини, и усаживается на стул.

Из-под края юбки проглядывает резинка черных чулок. Затем студентка демонстративно закидывает в проходе левый ботфорт на правый и всё это сооружение прячет под парту.

Мне любопытно: на что рассчитывает девица, которая является на дополнительное индивидуальное занятие в наряде проститутки?

Мне кажется, на профессиАНАЛЬНОЕ отношение.

Член взбодрился. Ольгиного внимания ему так и не досталось. Чем-то она была жутко важным занята. Или я попал на критические дни. Но сути это не меняло. В голове и мудях звенело знатно.

– Итак. – Я опираюсь бедром о преподавательский стол и скрещиваю руки на груди. – Как вы представляете наши занятия?

– Представляю?.. – Она изображает задумчивость и постукивает по выпяченным красным губам толстой ручкой, что сразу вызывает непристойные ассоциации.

Член мгновенно тянет нос в сторону поживы. Внутри вспыхивает злость. Очень не люблю, когда мною пытаются манипулировать. Особенно – в сексуальной сфере.

«Не люблю», – это очень, очень скромное слово.

– Лисицкая, давайте договоримся: моё время – деньги. И я не намерен тратить его впустую на удовлетворение ваших амбиций. Я говорю на понятном вам языке, или нужно попроще мысль выразить?

Она садится ровнее и стирает с лица простилядское выражение.

– Мы с вами или занимаемся предметом, или выход там. – Я показываю рукой на дверь. – Не тратьте моё время и нервы. Нервы – особенно. Плату за них я беру в той же валюте. И расплачиваться будет не ваш отец. Надеюсь, мой намёк достаточно прозрачен?

Выдыхаю про себя. Эрекция отпустила.

– Да, Глеб Евгеньевич, – неожиданно нормальным тоном отвечает Лисицкая. – Я хочу заниматься предметом. Но не уверена, что смогу. Слишком многое пропущено. Мне чисто математических знаний не хватает.

– Так нашли бы себе репетитора по математике! – Вроде, самокритичность в наличии, когда захочет.

– Глеб Евгеньевич, давайте на чистоту: вы знаете многих репетиторов, которых я не прогну на первом же занятии? – усмехается она.

По внутренностям разливается лава подогретого тщеславия. Ведь Лисицкая сейчас намекает, что я не такой.

А я – не такой.

Но в глубине души она надеется, что такой же, как все.

– А вы, Кристина Дмитриевна, думайте не о том, как прогнуть, а как знания получить.

– Не могу, Глеб Евгеньевич. – Разводит она руками, и сквозь образ дурочки проблескивают отцовские гены. – Заточена я так. Загнобить всех, кто показал слабину. Не дать никому стать выше меня в иерархии. Понимаете?

Понимаю. Вся эта история с её отличными оценками и нулевыми знаниями поворачивается новым ракурсом.

– Лисицкая, мне нет никакого дела до вашей «заточки». Мы с вами или работаем, или… Не буду повторяться. – Показываю на выход.

– Мы работаем, – поднимает она руки, показывая, что сдается.

– Хорошо, диктуйте свой номер. – Достаю из кармана телефон и ловлю на лице студентки «понимающее» выражение. – Сейчас я буду отправлять вам задачи, а вы – говорить: можете их решить или нет. Будем искать границы ваших компетенций.

Лисицкая выдаёт скептическое выражение.

– Что-то же вообще вы умеете? Помимо манипуляций?

Она пожимает плечами и лезет в сумку за своим телефоном.

Через двадцать минут бесплодных попыток мы доходим до заданий из школьной математики, которые – аллилуйя! – она решает. Теперь я знаю, отчего отталкиваться, и начинаю рассказывать.

Она слушает. Кивает. Сбрасываю ей на мессенджер задачи. Лисицкая пыхтит, грызёт ручку, к чёртовой матери вновь и вновь заставляя член ворочаться в поисках удобного положения.

– Я не понимаю! – выдаёт она, поднимая на меня растерянный взгляд. – Помогите, пожалуйста.

Глава 6. Глеб

Обхожу парту и склоняюсь к ней. Распущенные волосы пахнут чем-то очень дорогим и умопомрачительным. Беру себя в руки и погружаюсь в её записи. Указываю на ошибки. Она не понимает, поворачивается ко мне, и наши лица оказываются в непристойной близости, а её намалеванные красным губы приоткрыты и влажны. Я залипаю на них взглядом, как муха на клейкую ленту, но всё же говорю о формулах твёрдо и уверенно.

Она кивает, но в глазах читается пустота. Мысли, которые я героически пытаюсь до неё донести, теряются на полпути и даже не долетают до одного уха, чтобы вылететь в другое. Я ловлю взглядом её поднимающуюся от тяжёлого дыхания грудь и даже слышу его, хотя она старается выдыхать бесшумно. Но именно эти задержки в дыхании её и выдают, подстёгивая обострённое либидо похлеще хвалёной виагры.

Хотя виагру я пока не пробовал. Но вроде как рекламодатели обещают.

– Кристина, вы вообще слышите, что я вам говорю?

Она мотает головой. Потом, опомнившись, кивает.

Я повторяю снова.

Она смотрит мне в рот. Но членом чувствую: вовсе не в привычном значении этого слова. Взгляд затуманенный, чёртовы зрачки во весь глаз.

Как, как можно работать в таких условиях, объясните мне?! Сегодня же позвоню её папаше и пошлю к чёртовой матери это репетиторство. Пусть он там хоть перероет всё своими наведёнными проверками! У меня же сейчас всё взорвётся в штанах к едреней фене!

Выпрямляюсь, шумно выпуская воздух из лёгких, пытаюсь успокоиться и не наорать.

– Глеб Евгеньевич, – обращается она ко мне, – а у вас член стоит!

Я пытаюсь удержать лицо, и, кажется, мне это удаётся.

– Лисицкая, – одёргиваю полу пиджака и застёгиваю его на пуговицы, – вы бы поменьше членами интересовались и побольше головой работали!

– Головой я тоже умею! – Она старательно обводит губы языком, демонстрируя, какой именно часть головы и как именно владеет.

Член бессильно дёргается, благо в плотных боксерах это не заметно. Сучка малолетняя!

– Вы ртом, Лисицкая, умеете. А вот головой – очень сильно сомневаюсь. – Иду к преподавательскому столу и сажусь, чтобы не палиться.

Взгляд студентки упирается в ту часть стола, за которой спрятан мой пах, как стрелка компаса на север. Потом поднимается к лицу. Губы изгибаются в торжествующую улыбку, а рука расстёгивает ещё одну пуговку на блузке. Теперь нижнее бельё практически открыто на показ. Красивое, затейливое бельё. Мы с членом такое одобряем.

Через тонкую ткань блузки и бюстгальтера выпирает острый твердый сосок. Девочка, однако, завелась.

Это тоже мешает бороться с физиологическими потребностями.

– Лисицкая, я так понимаю… – Бужу телефон и вижу, что прошло уже больше часа. – О, правильно понимаю! Время занятия истекло. The lesson is over. Goodbye.

Поднимаюсь, иду проверить окна под вертикальными жалюзи. Все закрыты.

Оборачиваюсь.

Кристина стоит у парты.

– Что-то случилось?

– Нет, ничего. – Она наклоняется, якобы чтобы смахнуть что-то с сапога, и не стесняясь демонстрирует выбритое всё, слегка прикрытое стрингами.

Меня начинает потряхивать.

Беру со стола папку, прикрываясь ею от бесцеремонного взгляда и иду к двери.

– Лисицкая, вас долго ждать? – Удерживаю руку над выключателем, и она недовольно бредёт к двери.

Подходит.

Я выключаю свет.

Она застывает в дверном проёме, и её блузка насквозь просвечивается лучами из коридора.

Оборачивается:

– А член-то у вас, Глеб Евгеньевич, всё ещё стоит. – Её губы презрительно усмехаются. – Вредно это для мужского здоровья. Знаете?

Кажется, на моём лице на мгновение мелькает животный оскал гнева, потому что Лисицкая пугается. Искренне. На долю секунды.

Это оказывается последней каплей.

Я швыряю папку на стол, хватаю её правой рукой за космы, притягиваю к себе, а левой затыкаю рот, не позволяя издать ни звука, кроме глухого мычания.

– Думаешь, тебе всё можно? – рычу ей в ухо и вжимаю левым плечом и грудью в стену. Ловлю левую руку, придавливаю локтем и снова затыкаю рот. – Нет, дорогая моя. Со мной этот номер не пройдет. Я считаю, что если человек на что-то очень сильно напрашивается, значит, он не против. Даже если это она.

Девчонка мычит и пытается дёргать свободной правой рукой, но я расстегиваю ремень, и она замирает подо мной. Не верит, что я всерьёз?

А я всерьёз.

…Что самое страшное, меня это заводит. Меня заводит темнота незапертой аудитории, освещенной только уличными фонарями. Извивающееся молодое дело подо мной. Мычащий в ладошку рот, который безуспешно пытается прокусить загрубевшую кожу. Всё это меня заводит так, что я забываю, с чего всё началось. Мне нужно скорее. Скорее войти, скорее обшарить руками тело, скорее заставить её стонать и корчиться совсем от другого…

Не знаю, почему я так уверен, что так и будет.

Лезу свободной рукой в карман, в котором, на удачный случай с Ольгой, лежит презерватив. Зубами надрываю уголок, и тут, видимо, до Лисицкой доходит, что её собираются не пороть.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.