Смерть под занавес

– Надо выяснить, какой у нее оператор сотовой связи, и «пробить» последние звонки, – сказала Алла.

– Вы считаете, что она связывалась с убийцей? – недоверчиво спросил Белкин.

– Чем черт не шутит? – пожала плечами Алла. – В любом случае должны же мы понять, что привело пенсионерку в такую даль!

– Может, у нее здесь родня? – предположил Белкин.

– Если так, то почему она остановилась не у них? – задал резонный вопрос Дамир.

– А может, они ее и грохнули? – не сдавался молодой оперативник.

– И этого нельзя исключать, – терпеливо проговорила Алла. – Надо проверить наличие родных и знакомых в Питере!

– И как же нам это сделать? – поинтересовался Антон. – «Симка» Дорофеевой наверняка зарегистрирована по месту жительства – это же настоящий геморрой, Алла Гурьевна!

– «Нет ничего невозможного для человека с интеллектом!» – процитировала Алла фразу секретарши из фильма «Служебный роман». – У вас есть данные паспорта жертвы, по которому она регистрировалась в гостинице, – значит, вычислите и оператора связи! Неужели вы не нашли никаких зацепок в ее номере?

– Ну почему же не нашли, – возразил Дамир. – Вот, гляньте, что у нас есть!

И он выложил на стол толстую тетрадь.

– И что это?

– Похоже, дневник.

– Дорофеевой?

– Скорее всего, – пожал плечами Ахметов. – Вряд ли она держала бы у себя чужой дневник!

– Вы правы, – согласилась Алла. – Читали?

– Да когда б я успел-то?

– Хорошо, полистаю на досуге – будем надеяться, найду что-то интересное…

– Например, имя убийцы? – обрадовался Белкин.

– Кстати, Александр, как насчет свалки и «ночных» машинок?

– Пока глухо, Алла Гурьевна, но я работаю, – вздохнул он. – Есть пара «наколок»…

– Отлично! Значит, коллеги, я займусь приятным чтением, а вы попробуйте проследить путь Дорофеевой в день гибели от гостиницы. У нас, конечно, не Москва, но камеры все же кое-где понатыканы: вдруг она «засветилась» где-то и, если повезет, вместе с кем-то еще, кто сможет пролить свет на причину ее убийства. И, разумеется, сим-карта: попытайтесь узнать, кому звонила Дорофеева.

* * *«Подобен шахматной доскеМадрид, а люди там – фигуры.Владеют всем ферзи и туры,А пешки бродят налегке.Ты ход неверный сделал – вон!Тотчас тебя с доски снимают.Ферзей, слонов, коней – все знают,А пешкам имя – легион…»[3]

– Звучит довольно современно, хоть и написано почти шестьсот лет назад, – пробормотала Лера. – Наверное, так можно сказать о любом большом городе!

Она уже час пыталась сосредоточиться на чтении, но, несмотря на любовь к этому занятию, все больше убеждалась, что пьесы все-таки нужно смотреть на сцене. Жаль, что «Дурочка» пока что лишь на стадии репетиций: когда выйдет спектакль, он наверняка будет великолепен, ведь Музыкальный театр славится не только тем, что артисты отлично поют и танцуют, но и масштабностью постановок, потрясающими костюмами и дорогими декорациями! Что она пыталась отыскать в тексте пьесы – неужели надеялась, что он подскажет имя убийцы?

Поднявшись с дивана, Лера подошла к шкафу и раздвинула его створки, придирчиво изучая свои наряды. Большая их часть была подарена сестрицей или куплена мамой. Первые отличались изысканностью, а порой даже провокационностью, вторые – практичностью. Лера, привыкшая носить джинсы и топы или свитера, редко надевала что-то из подарков Эльвиры – разве что когда сестра приглашала ее на какие-то мероприятия, однако сегодня вечером ей хотелось выглядеть хорошо. В противном случае она бы даже не взглянула на обтягивающее зеленое платье, отливающее серебром, словно чешуя дракона, – слишком уж оно обязывающее! Однако теперь Лера вытащила вешалку и осмотрела наряд со всех сторон, пытаясь понять, нуждается ли он в глажке. Оказалось, нет: на материале она не заметила ни единой складочки – вот что значит качество! Примерив платье, Лера нашла себя вполне соответствующей визиту в общественное место, где полно разодетых людей. Правда, с некоторых пор театр перестал быть такой уж «светской» площадкой, где каждый старается перещеголять других богатством одеяний и блеском драгоценностей – в сущности, он остался таковым лишь для тех, кому нечасто приходится бывать в царстве Мельпомены. Эти люди с нетерпением ожидают окончания первого акта, чтобы рвануть на всех парах в буфет, успеть занять очередь и заполучить бокал шампанского и бутерброд с красной рыбой по цене, в три раза превышающей то же самое в большинстве кафе, чтобы потом рассказать знакомым, как они «культурно» провели время. Зачастую такие зрители уходят после посещения буфета в надежде продолжить трапезу, так хорошо начавшуюся, в каком-нибудь другом заведении.

Однако есть и те, кто ходит в театр как на работу. Представители этой категории театралов не пытаются наряжаться, одеваются скромно и без изысков. Они редко пользуются буфетом, ведь при частых посещениях это гораздо более разорительно, нежели стоимость самой постановки! Среди них есть и домохозяйки, и просто любители театра, и, само собой, пенсионеры, которые либо имеют хороший доход, либо выходы на тех, у кого можно разжиться контрамарками или дешевыми билетами.

Лера впервые собиралась воспользоваться контрамаркой, которой ее снабдил Кирилл: она была на двоих, и он сам любезно обратил на это ее внимание, сказав, что Лера может взять с собой, кого сочтет нужным. Только вот она не имела такого намерения, рассчитывая в одиночестве осмотреться еще раз на месте и поглядеть на артистов «в деле»: вдруг их взаимоотношения на сцене смогут рассказать что-то и о том, как они общаются в реальной жизни?

Третьяков считал это бесполезным, уверяя, что любой из них, играя роль, отказывается от собственной личности, перевоплощаясь в своего героя, а потому оставляя за занавесом все, что связывает их с миром реальных людей. И все же Лера с ним не согласилась, надеясь на «озарение».

Была и еще одна причина, по которой она приняла предложение артиста посетить спектакль: Кирилл интриговал Леру, как неразгаданный ребус, волновал ее воображение, заставляя размышлять над тем, что представляет собой его реальная личность – та, которую он никому не показывает, прячась за актерской личиной. На первый взгляд он казался простым, но что-то подсказывало, что он сам старательно создавал этот образ в надежде производить на окружающих именно такое впечатление. Лера чувствовала себя с ним легко и свободно: он не делал попыток доминировать и учить ее жизни, справедливо полагая, что раз уж она сумела как-то прожить двадцать восемь лет без него, то и дальше справится самостоятельно – истина, которая неведома большинству мужчин! С Кириллом было интересно, весело и комфортно, и в постели он проявил себя истинным виртуозом: не то чтобы Лера могла похвастаться обширным опытом, но ни с кем другим она не испытала таких головокружительных ощущений, как с Третьяковым! И все же ей не давало покоя то, что под слоем театрального грима у артиста скрыто что-то еще: хорошее или плохое – другой вопрос, но тайны побуждали Леру их разгадать, иначе она не могла успокоиться, бесконечно думая о том, что упустила нечто важное.

Изучая в зеркале свое отражение, которое с каждой минутой нравилось ей все больше, Лера размышляла, стоит ли добавить к наряду драгоценности или хотя бы бижутерию. В конце концов она пришла к выводу, что платье не нуждается в украшениях, они лишь испортят образ. Она уже собралась переодеться в домашнее, так как до представления оставалось больше трех часов, как зазвонил мобильный. Профессия следователя предполагает ненормированный график, но все же Лера надеялась, что сегодня сможет посвятить вечер самой себе!

– Лер, я у твоего дома, – сообщил Севада. – Проезжал мимо и решил, что лучше зайду, чем по телефону… Или нет?

– Поднимайся! – подавив вздох, ответила она и пошла открывать.

Молодой человек вышел из лифта буквально через две минуты и при виде Леры застыл на пороге, словно памятник самому себе.

– Ну, ты… обалдеть просто! – выпалил он, пялясь на девушку, которая не сразу сообразила, что стоит перед ним в мерцающем платье, обтягивающем все изгибы ее фигуры, точно вторая кожа.

– Спасибо, – пробормотала она смущенно: коллеги привыкли видеть ее в повседневной одежде, и немудрено, что Падоян впал в ступор, когда следователь предстала перед ним в образе жар-птицы!

– Куда-то собираешься? – поинтересовался он, приходя в себя.

– У меня еще полно времени! Есть новости?

– Угу.

– Проходи, чего в дверях-то стоять!

Лера проводила коллегу на кухню – в комнате царил бедлам после ревизии гардероба.

– Кофе? – предложила она.

– Уф-ф, с удовольствием! – благодарно отозвался опер. – Замерз как цуцик: печка в машине барахлит, а на улице минус семь, между прочим!

Запустив кофемашину, Лера уселась напротив него.

– Ну?

– А-а, ну да… в общем, дела у нас такие. Во-первых, Диана Кочакидзе, по отзывам членов труппы, не отличалась примерным поведением.

– Была плохой девочкой?

– Скорее да, чем нет. Некоторое время она ходила в любовницах у худрука…

– Откуда «дровишки»? – перебила Лера.

– От ее лучшей «подружки», Анны Понизовой.

– Неужели? Но в театре она ничего не рассказала!

– Разумеется, ведь там находились и другие люди, которым это могло не понравиться, – пожал плечами Севада. – А я вот заскочил к ней на чаек, и мы поболтали, так сказать, по душам!

Булькающие звуки возвестили о том, что кофе сварился, и Лера поднялась, чтобы поставить чашки на стол. Падоян с наслаждением сделал глоток.

– Мечтаю о таком аппарате! – пробормотал он, жмурясь от удовольствия. – Дорогая машинка?

– Понятия не имею, – честно ответила Лера. – Это подарок. От сестры, – тут же добавила она, боясь, как бы он не подумал чего плохого. – Так что там рассказала тебе Понизова?

– Что благодаря худруку Диана заполучила несколько хороших ролей, однако он любит новизну и быстро переключается. Поэтому Диане потребовалась поддержка иного рода, и она ее, судя по всему, нашла.

– Анна в курсе, кто этот человек?

– Кочакидзе пользовалась успехом у мужского пола!

– Понизова называла какие-то имена?

– Нет. Говорит, что не знает, а вот правда ли это, одному богу ведомо: она ведь актриса, а у этих людей ложь в крови – они врут как дышат! У меня создалось впечатление, что в деле замешана какая-то «шишка», о которой многим известно, но они либо не хотят говорить, либо боятся!

– Что же это за «крыша» такая, что имя не желают произносить вслух?

– Ну да, прям Волан-де-Морт!

– Впрочем, неудивительно, что Понизова молчит: если правда то, что она увела любовника у Кочакидзе, ей не улыбается выносить сор из избы – особенно в сложившихся обстоятельствах! У нее-то есть алиби на момент убийства?

– Шаткое.

– А поконкретнее?

– Она снимает хату, живет одна и все такое. В то время, когда убили Кочакидзе, она спала – устала после спектакля.

– Ну да, проверить это вряд ли получится.

– Вообще, скажу я тебе, эти артисты, они такие «скользкие», честное слово: все время виляют, ничего не говорят прямо и покрывают друг друга, хоть и ненавидят втихую – прям коза ностра какая-то, ни дать, ни взять… При этом у каждого полно секретов и скелетов в шкафах, которые и открывать-то страшно!

Тут, пожалуй, Лера была склонна согласиться с коллегой: общение с Кириллом Третьяковым только лишний раз подтверждало это мнение.

– Значит, тупик… – пробормотала она.

– Не совсем. Дело в том, что Диана являлась активным пользователем соцсетей и с упоением выкладывала в них свои посты.

– Там есть фотки любовников?

– Кое-кто «засветился» – разбираемся.

– Навскидку, есть известные личности?

– Лично я никого не узнал, но это ничего не значит: вот ты, к примеру, многих бизнесменов знаешь в лицо?

Лера покачала головой, признавая правоту коллеги.

– А как насчет бывшего мужа? – спросила она, вспомнив, что именно Падоян собирался навестить его.

– Трудно сказать, – вздохнул тот, ероша пятерней густую шевелюру. – Алиби у него шаткое, как и мотив.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Нойшванштайн – романтический замок баварского короля Людвига Второго со множеством башенок, часто называемый замком Спящей Красавицы.

2

 Эти строки принадлежат известному поэту Льву Озерову.

3

 Лопе де Вега. Дурочка.